Галатерион

"Ты не можешь учить борьбе со злом не зная его по себе, не будучи им сам" Руперт не вылезает из твида: старомодного, плюшевого, обволакивающего уютом, сковывающего его мягкой смирительной рубашкой. Раз за разом руки и взгляды тянутся к коже, к черноте, к тканям, что могут вплотную облепить тело, которое не может и не должен иметь книжный червь, не вылезающий из библиотек и музеев, но он раз за разом себя усмиряет. Руперт не снимает очки, даже когда очередное зелье клокочет, обещая взорваться ему в лицо, дробя осколками стекляшек череп. В них нет особой необходимости, у него отменное зрение, просто если глаза - зеркало души, то очки - отличная решетка для внутренних демонов. Особенно для его, что беснуется, стоит любому блику упасть на стекло. Потрошитель не смирился. Джайлз - тем более, а потому соблюдает свой образ маниакально, не позволяя ни единой детали себя стать очевидной для других. Он просто Джайлз, вкрадчивый голос, тихий вид, теплый пиджак, настолько британец, что не хватает Эрл Грея ровно в пять пополудни. Он Джайлз, Наблюдатель, а не Потрошитель, чья магия пляшет на кончиках пальцев в ритме главного шедевра Sex Pistols. Не тот, кого окрестили прозвищем в честь легендарного тёзки лондонские трущебы, не тот, кто может послать самым интимным маршрутом с равным красноречием на кокни, идеальном королевском нормативе и половине мертвых языков, ещё и сопроводить на практике вплоть до указанной из Гоэтии демонической задницы. Не тот, кто одним взглядом может довести до искуса даже главу монастыря урсуланок вместе большей частью сестер так, что потом пришлось голым сбегать со стола экзорциста, заподозрившего в нём инкуба. Джайлз... Устал. Он привык к борьбе, еженощной, изнуряющей, но сейчас он находится в редкой гармонии сам с собой. А всё потому, что Потрошителю нравится. Нравится быть здесь, в центре событий, в Оке урагана, дышать миазмами Адской пасти, постоянно рисковать своей жизнью, бороться, побеждать. Конечно, он бы хотел более активного, кровавого участия, но... Потрошителю нравится быть со своей Истребительницей. И, особенно сильно ему нравится она сама. Это - совершенно естественно, закономерно и при этом: незаконно и непристойно. Они буквально созданы друг для друга, но при этом всё, буквально всё и вся не допустят их союза. Джайлз смотрит на Баффи со всей доступной ему строгой нежностью, поддержкой и заботой, пока Потрошитель шепчет внутри него, искушает. И ладно бы пошлости и непристойности, о нет! - Потрошитель также умён, как и он. Он шепчет древние, как само их бремя, катерны, строчки из ритуалов, вязи символов. Защитные, укрепляющие, усиляющие. Их всегда было двое: Хранитель и Истребительница, мужчина и женщина. И саркальное "у каждого поколения" - не более, чем закономерный итог союза, ибо нет способа создать мощную Истребительницу, чем воспитать её самому, породив вместе с другой. Джайлз улыбается Ангелу, Ксандру, прочим мальчишкам, что возникают на пути Баффи, его Баффи. Улыбается, потому что уже не в силах полностью скрыть клыки, которыми готов вгрызться в глотку каждого, даже если тот - сам древний вампир. Всего капля её лунной крови, отданная добровольно - и можно сделать мощнейший элексир усиления. Прикосновение губ - малый оберег. Особенно Пожирателю нравится ритуал, после которого участники на несколько часов получают иммунитет к любым темным чарам, особенно смертельным - ведь смерть уже с ними произошла, хоть и маленькая. И чтобы получить всё это и много больше, Джайлз всего-то должен поддаться. Должен позволить случится тому, что хочет он сам, и хочет Баффи: неосознанно, но инстинктивно, пытаясь быть к нему как можно ближе. Они уже слишком близко, но этого недостаточно, не так, как должны быть. Джайлзу хочется выть. Это он всё осознаёт и подавляет в себе, а вот Баффи... Баффи - это Баффи. Она приходит к нему в форме чирлидеров от которой у всех половозрелых мальчишек мгновенно возникают румянец и эрекция, лишь для того, чтобы спросить, идёт ли ей и сетует, что ему нужно найти подружку. "Детка, если бы не кое-кто, я бы показал, что мне не нужно быть моложе, чтобы ей стала ты" - мурлычет Пожиратель ей вслед. Джайлз стонет. То, что он был буквально рождён ради Баффи, означает, что и Пожирателем он стал для неё. Потому что Баффи нравятся плохие мальчики. Нравятся бойцы с тьмой на самом дне зрачка, оттеняющем светлую, безумно-яркую радужку. Нравятся те, что знают, как принести девушке удовольствие, а врагам - смерть. Нравятся стальные кулаки в твидовых перчатках и церберы в личинах лабрадоров. Джайлз Баффи нрааавится. Со всей своей старомодностью, рыцарством и твидовыми пиджаками. И Потрошитель, с его темным прошлым, жадными руками и страстными поцелуями понравится тоже, они это знают. Ведь он был создан для неё.

***

Баффи потратила всё лето, чтобы признаться хотя бы себе: в Ангела она влюбилась попросту назло. Потому что даже влюблённость в красавчика-вампира была нормальнее, чем влечение к собственному Наблюдателю. Точнее... это тоже не нормально. Не было и не ощущалось. Меньшее из зол. В Ангела, таинственного, симпатичного, с щенячьими глазами, было легко влюбиться. В Джайлза - ещё легче. Это было также естественно, как дышать, как ощущать пульс, как заставлять вампиров рассыпаться прахом с одного удара. Это правильно. Безумно, ненормально, невозможно, нелепо... Но правильнее, чем что-либо она совершала в жизни. Не зря же именно он приходил к ней в кошмарах, более того - убил её в нём. Потому что Баффи не может представить ничего хуже: ни смерть Ангела, ни собственных родителей, а то, что Джайлз разочаруется в ней, причинит ей боль, уничтожив собственными руками и презрением. Хуже - разве что вовсе его не знать. А ещё, хуже то, что даже после такого, неправильного, жуткого сна, она чувствует возбуждение. Она просыпается, чувствуя его вес над собой, его руки на своем теле, дыхание на коже. Баффи сводит колени и бедра плотнее, про себя проклиная Ангела, пришедшего с очередным предупреждением. У нее, вообще-то пейджер есть, а вламываться в дом девушки посреди ночи неприлично - они могут быть заняты чем-нибудь более интересным. Чем-то, то чего сводит пальцы на ногах, колко встают соски градинами, и низ живота плавит тело сверхновой, увлажняя бельё. Говорят, у мальчишек проблем с поллюциями хватает, но - хэй!, - когда тебе сниться, как твой любимый наставник, сняв свои чопорные очки, гладит ладонями бедра, чтобы шире разведя в стороны, наклониться ниже, чтобы сначала лизнуть, опаляя дыханием, а затем попросту всосать клитор в рот, обводя его самым кончиком языка... Баффи хочется опять провалиться в могилу от стыда. Там спокойно, тихо, да и она знает, что Джайлз обязательно вытащит её наружу, собственноручно воскресив, если надо. Потому что иначе быть не может. Она чувствует, она знает, что этот мужчина действительно сделает всё ради неё и для неё. Как и она - для него. Даже если все говорят, что нет ничего более неправильного и невозможного. Учитель и ученица, Наблюдатель и Истребительница... Просто мужчина и женщина? "Пускай не говорят тебе, что ты хочешь, Пускай не говорят, что тебе нужно..." - лукавым, чуть задорным щёпотом звучит в её голове каждый раз, когда Баффи ловит себя, что заслушалась мужчину. Снова. И снова. А потом они находят То-Чёртово-Фото и эти пара строчек становятся постоянным рефреном в черепе. И не потому что, черт возьми, Джайлз в кожанке чертовски горяч (это слишком очевидно) а потому что Баффи успевает прочесть название книги из личных вещей Джайлза, что скрывается под фотографией. И спрятать её. Стащить. Точнее - временно одолжить. Баффи не особенно любит читать, так что, она уверена, Джайлзу бы понравилось её внезапное рвение к знаниям. Особенно, когда они касаются её напрямую. Баффи с благоговением читает ритуалы и истории их создательниц и создателей, Истребителей и их... Хранителей? Верно, ранее Наблюдателей называли именно так. И после ознакомления с эффектом магических махинаций, она понимает, почему вампиры и нелюди ведут себя так странно, так нагло: Истребительницы последних лет слишком слабы, чтобы так называться, они слишком много потеряли, когда функцию их Хранителей свели к одному наблюдению. Только... почему? Неужели пара капель крови и несколько поцелуев - такая уж и большая цена за получаемые взамен могущество и защиту? Баффи представляет себе, как Джайлз целует её перед боем, выдыхая в губы магическую формулу, как её тело тут же наполняется силой и желанием, способностью сокрушить всё на своём пути, лишь бы вернуться к нему, и закрывает заалевшее лицо книгой. Ну... честно говоря... Она ничего против не имеет. Совсем. Позднее ночью ей сниться один из вычитанных ритуалов. Тот самый, один из мощнейших, что даже в скудно-дремучем описании даст фору эротическому роману. Джайлз языком выписывает руны на её коже, выглаживает бёдра изнутри ладонями, смешивая в шёпоте мольбы и чары. Баффи хорошо, Баффи очень хорошо, от сплава магии и возбуждения, а становится ещё лучше, когда он наконец-то входит в неё, окропляя алтарь девственной кровью... Утром Баффи снова просыпается возбуждённой и одинокой. Книгу хочется сжечь к чертям, но... жалко. Да и для развития фантазии полезно. Её собственной хватает только на грёзы про торопливый секс между уроками на всех поверхностях в библиотеке.

***

- Вампир и Истребительница. Как... поэтично. - Джайлз с мягкой улыбкой смотрит в окно. Потрошитель в его мечтах уже разбивает вампирской головой книжные шкафы и стены. Анджел - мальчишка, хоть и старше его на два века, влюблён безмерно. Впору смеяться над его безнадёжностью, но... Джайлзу не до смеха. Джайлзу хочется, следуя шёпоту в черепе, пробить Анджелу парочку рёбер, чтобы добраться до сердца, которое он, вырвав, выгрызя, уложит к ногам Баффи за всё то, что тот с ней сделал: манил и бросал, недоговаривал, втравлял в опасность, пусть и с благими намерениями. Не говорите ему о невозможном, неправильном, обречённом. Он знает об этом лучше многих, он полностью себя потерял, когда услышал первый стук сердца свое Истребительницы. Он слишком чётко помнил тот миг, когда ещё секунду назад, обладая собственной волей в который раз противился, проверял всей своей натурой бунтарство, противостоя навязанным Орденом и миром рамкам, а в следующую собственное сердце, тоскуя, зовёт его, туда, куда-то далеко-далеко, чтобы он был с той, для кого рождён. Вот почему Орден и родные не пытались его особо остановить: знали, что это бесполезно, и раз Джайлзу предначертанно стать Наб...Хранителем(будем называть вещи своими именами, когда дело касалось Баффи, он не мог стоять в стороне), он им станет. Пусть не в том смысле, что жаждет сам, но будет лучшим из них, оберегая её сердце от всего, чего только может. Особенно от кровососущих мальчишек, за столько лет не-жизни разучившихся ухаживать за девушками по-людски. И малолетних обалдуев, никогда этого не умевших. Джайлз, пока никто не видит, одному из таковых, культистов, посмевших решить, что Баффи, его Баффи, станет отличной жертвой, незаметно отвешивает ему пинок, точнёхонько ломая ребро под глухой скулёж. Он бы его вообще убил, но... Баффи есть Баффи. И человеческих жертв она стремиться избегать, как вампир - солнечных лучей.

***

Баффи клянётся, что обязательно сожжёт этот извращённый гримуар. Только дочитает абзац. Страничку. Ритуал. В крайнем случае, всё можно сделать завтра. А может быть, и не стоит уничтожать. Всё-таки, все обряды простые, и довольно полезные... Если вообще работают. Так что, она просто обязана проверить, верно? Стоит Уиллоу и Ксандру отойти к выходу из библиотеки, как Баффи задерживается, с улыбкой подходя к Джайлзу ближе, клюя в губы. Секунда, миг, даже меньше, а Джайлзу будто душу адским клеймом прижгли. Он облизывает губы, ощущая привкус вишнёвого блеска, а Баффи жмёт плечами, с улыбкой говоря: - На удачу. Я недавно один ритуал нашла... - ... на странице 341. - бездумно продолжает за неё Джайлз. Он смотрит, смотрит без отрыва, поэтому и замечает, как расширяются чужие зрачки, хмыкает, и хоть всё внутри переворачивается от ужаса и восторга, мурлычет своим лекторским тоном: - Вообще-то, для него требуется пепел перечной мяты, корня амброзии и клевера. Баффи уж было открывает рот, чтобы рассказать о запрятанном, на всякий случай, в кармане узелке, как Джайлз её ошарашивает: - У меня есть всё необходимое в подсобке, но придётся... - Повторить? Конечно. - кивает Баффи, следуя за ним, так просто и легко, как будто он сказал ей взять запасной осиновый кол, а не напомнил, что им придётся целоваться. Джайлз тоже кивает, и они совершенно чинно, пристойно отправляются в подсобку, чтобы уже там, едва дверь закроется, отрезая их от мира, рвануть друг-другу навстречу двумя живыми магнитами с разными полюсами, голодно целуясь. Пепел трёх растений полностью исчезает из узелка золотыми искрами на пятом поцелуе из целого их моря.