Проклятые Небесами

      Близится вечер. Пятилетний Тэхен стоит у ворот садика и смотрит на то, как родители приезжают за своими детьми. Его друга, мальчика-омегу , папа поднимает на руки, целует в пухлую розовую щёчку, после чего крепко обнимает.Тэхена это удивляет и расстраивает одновременно. Его папа никогда так не делает. Ребенок никак не поймёт почему. Через несколько минут возле ворот появляется Ёндже, омега средних лет, которому семья Тэхена щедро платит за определённые услуги. В обязанности Ёндже входит: помогать Тэхену собираться по утрам, следить, чтоб тот позавтракал, отвозить и привозить из детского сада обратно домой. — Папа опять не смог приехать за мной? — Извини, малыш. Твой папа неважно себя чувствует — с досадой произносит Ёндже, беря ребёнка за руку, и ведет к автомобилю,на котором приехал. Тэхен понимающе кивает и больше не задает никаких вопросов. Оказавшись в стенах родного дома, мальчик бежит на второй этаж особняка, в последнюю комнату слева по коридору. Эта комната принадлежит Чонгуку, его старшему на пять лет брату-альфе. Тэхен на носочках дотягивается до ручки двери, распахивая её, и с радостным визгом бросается Чонгуку на шею. — Гук-и, я соскучился! — Мы виделись утром. Это было совсем недавно,— Чонгук обнимает его в ответ, отложив тетрадь с домашним заданием в сторону. — Я скучаю по братику, даже если не видимся пять минут,— дует губки Тэхен. — Когда мы станем взрослыми, не сможем видеться часто. — Не хочу взрослеть,— мотает головой омега.— Хочу, чтобы мы всегда были вместе. — Рассказывай, что сегодня было интересного в садике. — Мы делали браслеты из ленточек. Я сплел зелёный и фиолетовый,— Тэхен достает из своего рюкзачка два браслета и протягивает их Чонгуку. — Выбери, какой тебе больше нравится. — Они оба такие красивые, но я хочу фиолетовый. Это мой любимый цвет. Тэхен с гордостью надевает ему фиолетовый браслет на запястье, и садится рядышком на свободный стул. У омеги есть своя детская, но там страшно и одиноко, поэтому он все время проводит в комнате брата. — Порисуй, пока я не закончу домашнее задание, — Чонгук протягивает альбом и цветные карандаши. — Потом пойдём на задний двор и поиграем с кроликами. Тэхен обожает этих пушистых зверьков и решает их нарисовать. Когда остаётся совсем немного, чтобы закончить рисунок, дверь распахивается, с громким стуком ударяясь о стену. Юнги смотрит на своих детей, останавливая  пронзительно холодный взгляд на  Тэхене. Чонгук по выражению лица папы понимает, что он зол и младший брат пострадает. — Тэхен, иди за мной. Нам нужно поговорить. Чонгук резко прячет испуганного Тэхена у себя за спиной, и с надеждой смотрит на родителя. — Папа, не делай Тэ больно, прошу тебя. Накажи меня, но не трогай его. Он ведь такой маленький. — Тебя это не касается, — повышает голос Юнги, требуя отойти от Тэхена. Гук с места не двигается, продолжает закрывать собой брата. Он единственная защита мальчика. — Глупый ребёнок!— Юнги заносит раскрытую ладонь и бьёт старшего сына по щеке, отчего тот моментально падает на пол. Тэхен эту пощечину будто на себе ощущает. Солёные слёзы катятся по детскому личику. Юнги хватает мальчика за запястье, до боли сжимая его в ладони, и тащит за собой. Чонгук поднимается на ноги, желая остановить папу, но Юнги закрывает дверь на защёлку. Он отводит Тэхена в другую комнату по соседству, но дверь уже не запирает. Знает,что ребёнок никуда не сбежит. Омега присаживается на диван и хлопает ладонью по месту возле себя. Тэ садится возле папы, вытирая горькие слезы рукавом своей махровой кофточки. — Мне звонил твой воспитатель.Он сообщил,что ты затеял драку с Ким Ёнджуном.Объяснись немедленно! — шипит Юнги. От его голоса у Тэхена холодеют внутренности. — Ёнджун забрал браслет, который я сделал для братика, — шёпотом отвечает ребёнок. От услышанного Юнги смеётся, после чего его лицо вновь становится безэмоциональным. — Получается, ты ударил сына Ким Чонсока, коллеги твоего отца, из-за этой безделушки? — Это не безделушка! Это подарок для Чонгук-и! — вскрикивает Тэхен. — Не смей повышать на меня свой голос! — хлесткий удар по лицу.— Ты хоть знаешь, как для меня было унизительно извиняться перед папой Ёнджуна из-за твоей оплошности? — Прости меня, папочка,— заикаясь, произносит Тэхен, растирая покрасневшую щечку.— Я был не прав. — Извинений недостаточно. Ты должен понести наказание. Юнги достает длинную розгу из комода и требовательно смотрит на дрожащего мальчика. Тэхен снимает с себя штаны и поворачивается к папе спиной. Юнги замечает, что предыдущие раны от ударов на икрах зажили, преобразившись в шрамы.Ни жалости, ни сострадания к своему ребёнку он не испытывает. Юнги замахивается. Розга со свистом оказывается на коже, оставляя бордовую линию. Тэхен вскрикивает от острой боли и вновь глотает противные слезы. — Тебе положено двадцать ударов: на каждую ногу по десять. Если продолжишь так истошно вопить, я увеличу количество до пятидесяти. Тогда от твоих ног останется кровавое месиво, и ты больше не сможешь ходить. — Я понял, папочка. Прости, — слезливо шепчет Тэ и закусывает дрожащую губу. Юнги продолжает наносить удары. После пятого тонкая кожа на детских ножках лопается. Кровь скользкими змеями растекается по щиколоткам, марая бежевый диван. Двенадцатый удар Тэхен уже не чувствует.Его спасает онемение. После двадцатого Юнги велит ребёнку проваливать, а сам идёт к барной стойке за бокалом виски. На несгибающихся ногах Тэхен плетется к брату, оставляя за собой кровавые следы на паркете. Мальчик отпирает злосчастную защёлку и падает прямиком на пол, но Чонгук успевает его поймать. Он с ужасом смотрит на кровоточащие раны, будто видит их впервые. Каждый раз до глубины души больно за Тэхена, но Чонгук ничего сделать не может. Он такой же маленький ребёнок, нуждающийся в защите и любви. — Прости меня, Тэхен-и. Когда я стану сильным альфой, папа больше не посмеет причинить тебе боль. Чонгук достает аптечку, которая всегда лежит на полке, и начинает ловко обрабатывать кровоточащие раны брата. Опыта много.Первый раз когда Юнги изранил ноги Тэхена, Чонгук внимательно смотрел, как прислуга это делает, и запоминал. С тех пор, он лично залечивает раны Тэ.       Перевязав ноги бинтами, Чонгук слышит лай псов во дворе, и выглядывает в окно. Хосок вернулся домой из поездки в Пусан, обусловленной его должность. Чон Хосок — министр иностранных дел и торговли. Альфа — наследник семьи влиятельного бизнесмена Чон Джихвана, благодаря связям которого он занимает этот пост. — Это отец, — хмуро говорит Чонгук. — Папа опять будет кричать и плакать, — Тэхен тяжело вздыхает. Хосок скидывает чёрное пальто в гостиной и первым делом идет к своим детям. Открыв дверь чонгуковой комнаты, его взгляд цепляется за перебинтованные ноги Тэхена. Альфа недовольно цокает языком. — Тэхен-и, я хочу извиниться перед тобой вместо папы, — Хосок с нежной улыбкой протягивает омеге плюшевую игрушку в виде красного сердечка с забавной мордочкой. Тэхен с детским восторгом забирает её, забыв об искалеченных ногах, и обнимает отца. — Чонгук, — уже более строго говорит мужчина. — Классный руководитель сообщил, что ты с первого места в списке лучших учеников класса оказался на втором. Ты рожден в семье Чон и должен быть лучшим из лучших, как твой отец и дедушка. Не позорь наш род. — Прости, отец. Я обязательно исправлюсь и вновь буду первым в рейтинге,— Чонгук низко склоняет голову. Хосок удовлетворенно кивает и уходит в их с Юнги спальню. Когда оказывается, что его там нет, альфа раздраженно сжимает кулаки в карманах брюк и идёт его искать. Омегу он быстро находит за барной стойкой на первом этаже. Не говоря ни слова, Хосок хватает Юнги за волосы и тащит в спальню, игнорируя слабые попытки сопротивления. Швырнув хрупкое тело на постель, мужчина замахивается и во всю силу бьёт фарфоровое, словно у куколки, лицо ладонью. В уголке вишневых губ скапливается кровь. — Сколько раз нужно повторять, чтоб ты не оставлял шрамов на Тэхене? — рявкает Чон, отвешивая новую пощечину. — Эта дрянь заслужила, — с ядовитой ухмылкой говорит Юнги, слизывая собственную кровь, которая горчит. Омега напуган до болезненного спазма в теле, но прячет страх под маской злорадства. Хосоку нельзя дать его обнаружить, иначе супруг будет ещё дольше и изощреннее измываться над ним. — Мне плевать, заслужил он или нет! Его тело должно быть без единого изъяна. — Испорченный товар не захотят покупать, — язвит, — Понимаю. — По глазам вижу, что ты меня не послушаешь. Будет справедливо, если ты на собственной шкуре ощутишь каково это, когда кожа рвётся под ударами. Юнги отчетливо видит на дне хосоковых глаз самого дьявола. Его охватывает настоящий звериный ужас, от осознания того, на что способен Чон.Омега пытается выбраться из-под тяжёлого тела, всячески отталкивая, и у него это получается. Юнги стремительно бежит к заветной двери, словно от этого зависит его жизнь, но  надежды на спасение обрываются, когда он видит двух огромных, как скала, охранников у входа. — Разденьте его догола и принесите розгу, — приказывает Чон, садясь в кресло, и наливает себе виски. — Скажи этому ублюдку, чтоб убрал от меня свои лапы, — рычит Юнги, когда на нем рвут любимую блузку. — Аккуратнее. Если на нем останутся синяки, я снесу тебе голову, — предупреждает Хосок своего цепного пса. Когда с Юнги грубо стягивают джинсы и нижнее бельё, на щеках появляются первые слезы.Таким униженным и беспомощным он никогда ещё себя не чувствовал. Юнги затравленным зверьком сидит на ворсовом ковре в углу комнаты и прикрывается руками. Когда второй, ушедший за розгой охранник возвращается, жгучий стыд накрывает омегу новой волной. Их липкие взгляды и натянутые ширинки доводят до тошноты. — Зачем прячешь свое тело от наших глаз? Думаешь, что жизнь в роскоши и достатке стерла с тебя клеймо шлюхи? — Хосок знает, куда надо надавить, чтоб больнее было. — Я не такой, — бесконечно повторяет Юнги, пытаясь отогнать картины  прошлого, и обнимает себя ледяными руками за костлявые плечи. — Если бы я не протянул руку помощи, ты всю жизнь раздвигал бы ноги перед клиентами того борделя. Встреча Хосока и Юнги была роковой. Чон впервые увидел юного омегу с ангельской внешностью в одном из престижных публичных домов Сеула. Юнги пошёл в это грязное место не по собственной воле. Судьба с ним жестоко обошлась и не оставила никакого другого выбора, кроме как ложиться под альф за деньги. У его отца был свой небольшой бизнес, который из-за падения экономики стал убыточным. Мужчина взял заём у людей из мафиозного круга, поскольку банк отказал в кредите. Отец Юнги осознал, что совершил огромную ошибку в своей жизни, когда с него начали выбивать накопившиеся проценты. Выплатить такую сумму было невозможно. Разменной монетой стал восемнадцатилетний Юнги, которому права выбора не дали. Бледная кожа и серые глаза считались экзотикой среди клиентов борделя. Многие хотели купить Юнги на одну ночь, но владелец публичного дома был не глуп. Он знал, что омега нетронут, и устроил настоящий аукцион, на котором намеревался продать девственное тело подороже.       На этом аукционе присутствовал и Чон Хосок. Он впервые пришёл в такое место со своим приятелем из чистого интереса. Все его сексуальные желания удовлетворяли омеги из модельных агентств, не было потребности в мальчиках из борделя. Увидев Юнги на сцене, у Хосока сперло дыхание. В груди приятно кольнуло. Мужчина захотел, чтоб этот омега принадлежал только ему одному. Выписав чек с большим количеством нолей, Хосок забрал Юнги себе. На протяжении года мужчина с омеги пылинки сдувал, дарил дорогущие подарки, устраивал свидания в лучших ресторанах Сеула, возил на разные курорты. Юнги оставался непреклонен. Он не мог ответить взаимностью, потому что ничего, кроме чувства долга, к Хосоку не испытывал. Они были кардинально противоположными людьми, начиная с характера и ценностей в жизни, заканчивая положением в обществе. В девятнадцать лет Юнги стал официальным супругом Хосока. Ящик Пандоры открылся. Чон больше не пытался расположить его к себе и перестал быть заботливым романтичным мужчиной. Юнги получал к себе такое отношение, которое он, по меркам Хосока, заслужил. К нему относились как к шлюхе, на которой можно сорвать злость и удовлетворить свои животные желания. — Ты спас меня от участи шлюхи, превратив в свою личную, — нервно смеётся Юнги, смотря на мужа с опаской. Ему до одури страшно видеть на себе немигающий взгляд альфы и кривую ухмылку на ненавистных губах. — Ты стоишь каждой воны, которую я за тебя заплатил, — с нескрываемым удовольствием отвечает Чон. —Усадите его возле моих ног и держите, чтоб не рыпался. Юнги подхватывают за тонкие руки и спиной садят меж хосоковых широко расставленных ног. Чон проводит кончиками пальцев по выступающим по позвонкам, наслаждаясь его дрожью. Альфа берет розгу в руки и водит её кончиком по бледной коже, заставляя хрупкое тело дрожать сильнее. — Твои феромоны горчат. Я чувствую, как тебе страшно,— шепчет Хосок омеге на ухо, после чего утыкается носом в лебединую шею. У Юнги мурашки расползаются по всему телу. Стук собственного сердца отчетливо слышен в ушах. Хочется уйти из этого пристанища дьявола и бежать без оглядки, пока легкие не начнут гореть. Юнги порывается встать, но охрана сильнее надавливает ему на плечи, усаживая обратно. Хосоку становится смешно с нелепых попыток сбежать. Сколько бы Юнги ни пытался, исход всегда был один: сломанные конечности, гематомы по всему телу, выпотрошенная душа. — Бежать некуда, любовь моя. Твоё место всегда будет у моих ног,— с чувством превосходства произносит Чон, после чего оставляет первый алый след на спине Юнги. Омега дёргается, как от удара электрическим разрядом, и закусывает губу, только бы не ласкать хосоков слух своими криками. Приглушенные стоны альфе не нравятся. Он наносит ещё несколько ударов, но результат все тот же: ни единого крика с просьбой прекратить. Когда Хосок начинает хлестать Юнги по уже имеющимся алым полосам, кожа в тех местах не выдерживает напора и лопается, образовывая кровоподтеки. Омега глотает солёные слезы, вперемешку с кровью из прокушенной губы, но о пощаде не молит. Это ниже его достоинства, которое как бы Хосок ни пытался растоптать, оно остаётся несокрушимым. — Ну же, скажи, что тебе больно, и я остановлюсь, — змеем шепчет мужчина. — Иди к черту, больной ублюдок,— Юнги яда для своих слов не жалеет и щедро поливает им Чона. — Посмотрим, сможешь ли ты и дальше оставаться такой высокомерной сукой после этого, — Хосок резко хватает почти полную бутылку виски со столика и выливает её содержимое Юнги на спину. Алкоголь разъедает открытые раны, как кислота, заставляя их кровоточить с удвоенной силой. Юнги кажется, что с него кожу заживо снимают, настолько его тело прошибает от боли. Омега отчаянно вырывается, поддается вперед, стараясь избежать попадания алкоголя на раненые участки кожи, но мёртвая хватка на плечах не позволяет этого сделать. Алые губы распахиваются, выпуская надрывный крик наружу. Хосок с садистским удовольствием выливает все содержимое бутылки на раны, лижет языком и смакует юнгиеву кровь, отдающую животным страхом и виски. Альфа начинает чувствовать приятное покалывание в паху. Он возбуждается. — Вы выполнили свою работу. Свободны. Охрана покидает супружескую спальню, напоследок окинув омежье тело животным взглядом. Хосок берет Юнги за локоть и тащит на большую кровать с молочно-персиковыми простынями. Омега застывает на несколько секунд, не понимая, что от него хотят. Когда Хосок расстегивает ширинку, все становится до тошноты очевидно: Юнги станет для Чона ужином, утолив его дикий голод. — Нет, не делай этого,— омега пятится к изголовью кровати, окрашивая постельное белье в кровавый, и прикрывается простыней. — Эта тряпка тебя не спасёт, — Хосок вырывает тонкую ткань из маленьких рук, отшвыривая её на пол. Схватив омегу за лодыжки, Чон подминает его под себя.  Грубо раздвинув тонкие бедра, альфа пристраивается меж ними и с трудом вставляет в Юнги два пальца. Омега полностью сухой, но Хосока это не останавливает. Он сплевывает на ладонь, размазывая вязкую жидкость по члену, и медленно проникает внутрь содрогающегося в страхе тела. — Расслабься и дай мне вставить до конца, — раздраженно рычит Чон, пытаясь преодолеть сопротивление тугих мышц. Юнги пытается расслабиться и не сжиматься сильно, но безуспешно. Разрывающая боль ниже живота вызывает дичайшую агонию и новый водопад из слез. — Прекрати, мне очень больно, — дрожащими губами молит Юнги. — Я правда делаю тебе больно, дорогой? — Хосок резко останавливается и смотрит в его покрасневшие глаза. — Правда. Прошу, будь нежнее,— Юнги кладёт дрожащую ладонь Хосоку на щеку и гладит. Он знает, что супруг его не отпустит, пока не закончит начатое, и пытается хоть как-то облегчить свою участь.Эфемерная надежда это все, что осталось у Юнги. — Чимин приучил тебя к нежности в постели, разве я не прав? От произнесенного имени, сердце Юнги пропускает несколько ударов. Воспоминания, которые он всячески пытается сжечь и похоронить под пеплом, вновь обретают ясность. Глубокие шрамы расходятся по швам, затапливая внутренности кровью. — Заткнись! — в истерическом припадке кричит Юнги. — Ты все ещё не забыл его, забавно,— Хосок гортанно смеётся. — Не произноси его имя, или я перегрызу тебе глотку собственными зубами. —  Посмотри на себя со стороны, Юнги. Ты лежишь подо мной с раздвинутыми ногами и рыдаешь, как в тот вечер, когда я взял тебя впервые. Неужели в себя поверил, и считаешь, что можешь что-то мне противопоставить? Малыш, тебе пора свыкнуться с тем, что Чимин давно уже своим гнилым мясом кормит червей в могиле, и не спасёт тебя. Слова Хосока вспарывают грудь Юнги острыми катанами. Ребра раздвигаются в стороны, обнажая каким-то чудом все ещё бьющееся сердце, которое альфа вырывает голыми руками и заживо пожирает, как и подобает дьяволу. — Ты имеешь моё тело, но никогда не получишь сердце. Даже, когда мы оба будем гореть в Аду, ты ничего не сможешь с этим поделать. Юнги пробивает на истерический смех, от которого Чону становится не по себе. Омега со стороны похож на пациента психиатрической клиники из отделения для особо опасных. Юнги там самое место, ведь рассудок и единственного любимого человека он потерял в один день шесть лет назад. Его имя – Пак Чимин. Он был телохранителем Юнги, которого Хосок лично назначил, основываясь на навыках и многолетнем опыте работы. Чимин был тем, кто залечивал раны Юнги, оставленные после каждого зверского акта насилия со стороны супруга. Альфа исцелял не только искалеченное тело, но и душу, пробуждая там цветение сакуры. Они  искренне любили друг друга, хоть и тайно. Но тайное, как правило, всегда становится явным. В тот трагичный день Хосок застал Юнги в постели с Чимином.Чон вернулся на день раньше из деловой поездки, и не обнаружив своего омегу в резиденции, отправился туда, куда ему велело чутье: в загородный коттедж. Не раздумывая, Хосок выпустил всю обойму Паку в грудь на глазах Юнги, который от шока был не в силах даже пошевелиться. Когда Чимин был уже мёртв, омега обнимал его остывающий труп и раненым зверем выл, желая уйти на тот свет вместе с ним. Хосоку пришлось вызвать доктора и вколоть Юнги седативное, потому что омега никак не реагировал на внешние факторы. Лишь покачивался с Чимином в объятиях и, как обезумевший, шептал его имя. Юнги не приходил в сознание несколько дней после этого. Забеспокоившись, Хосок вновь вызвал доктора и тот провел обследование. Результаты показали, что омега был на пятой недели беременности, и бессознательное состояние это защитная реакция организма на сильный стресс. Хосок быстро сообразил, что ребёнок не его, потому что в предполагаемый срок зачатия, альфа был на международном саммите в Штатах.Когда Юнги наконец пришёл в себя, его поставили перед фактом, что отродье Чимина на свет живым не появится. Омега не знал, что носил под сердцем малыша. Для него это стало настоящим откровением.Юнги хотел сохранить единственную частичку, которая осталась у него от любимого человека, но Хосок был непреклонен и жесток. Омеге насильно вкололи какой-то препарат, после которого он полностью отключился. Юнги очнулся на следующий день с ужасающей пустотой внутри и разорванным в клочья сердцем. Хосок присутствовал на процедуре аборта. Когда эмбрион достали из Юнги, Чон подошвой своих лакированных ботинок раздавил его, превратив в кашицу. Хоть Чимин и его отродье были стерты с лица земли, Хосок до скрипа зубов был зол от разъедающих эго мыслей. К его омеге прикасался другой альфа. И не просто прикасался, но и зачал новую жизнь. Чон нашёл способ отыграться на супруге за измену: он насиловал его до того момента, пока на тесте для беременности не показалось две полоски. Так был зачат Тэхен. Юнги ненавидел этого ребёнка остатками сгоревшей души, пока тот рос в утробе. Он намеревался избавиться от него, как Хосок сделал это с их с Чимином малышом, но не смог. Альфа приставил охрану и лучших врачей Кореи, что ни на секунду не отходили от омеги, даже когда тот спал или справлял нужду. Из-за постоянного стресса во время беременности, у Юнги была угроза выкидыша. Хоть никто, кроме Чонгука,  не ждал появления на свет малыша, Тэхен сделал это. Будучи совсем крохой, он победил саму смерть и пришёл в этот жестокий мир.                        

***

      Чонгук с  Тэхеном прячутся под одеялом, как только слышат крики папы из спальни. Гук закрывает плачущему Тэ уши ладошками и крепко прижимает к себе, сдерживая собственные слезы. В такие моменты Чонгук мечтает поскорее стать взрослым, забрать Тэхена и бежать как можно дальше из этого дома. Когда крики в родительской спальне затихают, дети несколько минут ещё прислушиваются, стоя под дверью, после чего идут туда удостовериться в том, что папа жив.Открыв дверь, они видят беззвучно плачущего Юнги прикрытого простыней. — Папочка, у тебя кровь,— испуганно говорит Тэхен, смотря на струйки крови, стекающие по спине и бедрам. Тэ проводит меленькими пальчиками по щекам папы, стирая слезы и аккуратно поглаживая, стараясь облегчить боль. Юнги, лежавший словно живой труп, поворачивает к Тэхену голову, окидывая привычным колючим взглядом, и грубо отталкивает. Ребёнок падает от сильного толчка, вскрикивая от боли в свежих ранах.Чонгук подбегает и помогает брату подняться. — Я ненавижу вас обоих, — слова Юнги обжигают хрупкие детские сердца. — Проваливайте и не попадайтесь мне на глаза. — Уходите, доктор ему поможет, — сообщает вошедший Хосок с омегой в медицинском халате. Чонгук берет Тэ за похолодевшие ручки и отводит к себе в комнату. Уложив мальчика у себя под боком, Гук растирает его ледяные ладошки своими и согревает теплым дыханием. — Гук-и, почему папа так жесток к нам? Что мы сделали плохого? В чем провинились? — спрашивает Тэ, шмыгая покрасневшим носиком. — Отец делает папе больно и плохо, папа делает больно нам. — Я так хочу, чтоб папа нас любил,— Тэхен опять заливается слезами, уткнувшись ему в грудь. — У тебя есть я, Тэхен-и. Братик всегда будет любить тебя. — Всегда-всегда? — омега поднимает на него свои большие глазки, пристально смотря. — Даже если на нашу планету упадёт астероид, я буду любить тебя,— Чонгук обнимает своё маленькое сокровище крепко-крепко, целуя в лоб. — А что значит "астероид" ? Мы такое слово в садике не учили,— Тэхен хмурится, забавно морщась. Чонгук смеётся с его озадаченного, но по-детски милого личика, и отвечает: — Готовься слушать. Рассказ будет длинным.                  Одинадцать лет спустя       Тэхен просыпается с первыми лучами солнца. Сегодня особенный день. Он по привычке тянется рукой ко второй половине кровати, но там пустота. Без Чонгука одиноко и странно. За три года, с того момента, как альфа сказал, что они больше не могут спать в одной постели, Тэхен так и не смог свыкнуться с этой мыслью. Омега достает из шкафчика небольшую коробочку и шлепает в своих тапочках с зимним мишкой к брату в комнату. Лучи рассветного солнца освещают обнаженную крепкую спину Чонгука, спящего на животе. Тэхен аккуратно садится на кровать, рассматривая новую татуировку в виде тигровой лилии на левой руке, и хочет себе такую же, но нельзя. Гук сказал, что он ещё ребёнок для таких вещей. Тэхен кладет коробочку на прикроватную тумбочку, и ложится позади посапывающего Чонгука, обнимая за талию и утыкаясь щекой в область лопаток.Каждая клеточка тэхенова тела наполняется теплом, которого так нехватает.За последние два года Чонгук сильно отдалился. Учёба в университете, новый круг знакомых и друзей отнимают слишком много времени.       У Тэхена же нет ни единой живой души, с кем бы он мог проводить свободное время. В старшей школе он весьма популярен среди альф, получив прозвище " Снежный принц". Стоит лишь Тэхену посмотреть на них своим привычным взглядом, полным колючего холода и отчужденности, как те быстро понимают, что у них нет шансов. С омегами он тоже не общается, не видит смысла. Все вокруг безликие и пустые. Ему никто кроме Чонгука не нужен. Только его Тэ может всецело впустить в свое сердце, позволить прикоснуться к душе.Тэхен чувствует, что между ними образовывается пропасть, дна которой не видно. Нерушимая связь, которая образовалась еще с детства, тускнеет, приобретая все более холодные и мрачные тона. Тэхен крепче обнимает Чонгука, прижимаясь к теплому телу, пытается согреть ледяные внутренности.У него есть тридцать минут до того, как прозвенит будильник и они вновь не увидятся целый день. Омега ведет носом, впитывая природный аромат Чонгука. Феромоны альфы образуют уникальную смесь из бергамота, мускуса и сандалового дерева. Тэхен всегда находит успокоение в этом запахе. Прикрыв глаза, он мечтает, чтобы все стало как прежде. Тэ хочет вернуться в детство, проводить все время с Чонгуком, получать поцелуи в лоб и засыпать в одной постели. Тридцать минут сократилось до считанных секунд.Чонгук открывает сонные глаза, морщась от солнечного света, льющегося из окна, и чувствует чужое тепло на собственном теле. — Тэхен, ты опять пробрался ночью ко мне? — хриплым от сна голосом говорит альфа, разворачиваясь к брату лицом. — Доброе утро, Чонгук-и,—  на губах Тэхена мягкая улыбка.— Я  пришёл полчаса назад, хотел быть первым, кто поздравит тебя с днем рождения. — Мы больше не дети, и не должны спать в одной кровати,— строго говорит Чонгук, натягивая на голый торс футболку и домашние спортивки. — Я долго думал, что подарить и пришел к выводу, что у тебя есть все, о чем только можно мечтать. Поэтому сделал подарок своими руками,— Тэхен берет бархатную коробочку и протягивает её заинтригованному альфе. — Помнишь наши браслетики из детства? Мы выросли из них, поэтому я сплел такие же, но более подходящего размера. Чонгук берет фиолетовый браслет, сплетенный из атласных ленточек, и пристально на него смотрит. Его окутывает ностальгия. У Тэхена сердце замирает. Он боится, что брату не понравится подарок, и он назовёт его  пустышкой. — Мило и со вкусом. Спасибо, Тэхен-и. Я буду носить его с радостью, — Чонгук надевает браслет на запястье с тёплой улыбкой, застывшей на лице. — С днем рождения,Чонгук-и,— Тэ поддается вперед и касается своими мягкими губами чонгуковых. Чонгук испытывает секундное замешательство, после чего отворачивает лицо в сторону и садится подальше. — Почему ты отворачиваешься от меня? — в голосе Тэхена обида. — Ты — мой младший брат и не должен целовать так. — Как мне ещё выражать свою любовь, если я не могу целовать тебя? — Я знаю, что ты меня любишь. Не нужно проявлять её таким образом. Ты меня озадачиваешь своим поведением. Сделаем вид, что этого разговора не было, хорошо? — Хорошо, — Тэхен с неохотой согласился. — У тебя будет свободное время вечером? Я присмотрел один ресторанчик в центре. Мы можем там отметить твой день рождения. — Отметим у Намджуна в клубе. Он устраивает вечеринку по случаю моего дня рождения. Джун и тебя звал. — Этот отвратительный альфа,— Тэхен демонстративно хмурится, прикусывая губу. — Я не хочу находиться с ним в одном помещении. — То, что ты нравишься Намджуну, не делает из него плохого человека. Я знаю его десять лет. Он надёжный альфа, присмотрись к нему, когда станешь постарше. — Я не собираюсь давать ему шанс. Он мне не нравится и точка,— омега скрещивает руки на груди, показывая свою категоричность. — Не хмурь свое красивое лицо, морщины рано появятся, — прыскает со смеха Чонгук, разглаживая складки  на лбу сердитого Тэхена. — Я пойду на вечеринку, если ты пообещаешь не оставлять меня наедине с Намджуном. Я ему не доверяю. — Ты вообще хоть кому-то доверяешь? — иронизирует альфа. — Конечно. Я доверяю тебе, моему самому близкому и любимому человеку,— безоговорочно отвечает Тэ. —  Ты такой ещё малыш,— Чонгук сгребает брата в объятиях, поглаживая по спине.— Нам пора.Отец разозлится, если не позавтракаем с ним.                                   ***       Во главе дубового стола, изобилующего изысканными блюдами, располагается Хосок в своём любимом костюме-тройке и читает что-то на планшете. Возле него Юнги безмолвно сидит и через силу запихивает в себя завтрак. Чонгук с Тэхеном замечают новые синяки на шее и запястьях. Их это больше не шокирует, как в детстве. Насилие в этом доме неотъемлемая часть, без которой не проходит ни один день. — Чонгук, — в привычной строгой манере обращается старший Чон к сыну.— Я только что ознакомился с твоей успеваемостью в университете. Ты лучший из лучших. Я горжусь тем, что мой сын такой. Чонгук учится в Сеульском национальном. Специальность «международные отношения» была выбрана для него отцом. Хосок желает видеть своего сына в политике и больше ни в какой другой отрасли. Сам же Чонгук с детства мечтал заниматься музыкой, но идти против воли своего отца не смеет. На кону безопасность младшего брата. Чонгук еще будучи ребёнком, поклялся выполнять все, что прикажет отец, в обмен на защиту Тэхена. — Я держу своё слово, — утвердительно кивает Чонгук отцу, показывая, что волноваться не о чем. — Поскольку сегодня твой день рождения и результаты учёбы приемлемые, я думаю, что мой подарок будет уместен,— Хосок протягивает сыну ключи от мерса новой модели, который ещё не продаётся на корейском рынке. Но для такого влиятельного человека нет ничего невозможного. — Ты видел успеваемость Тэхена? — язвительно спрашивает Юнги, делая глоток крепкого кофе. — Тэхен — омега. Ему не обязательно хорошо учиться, чтобы чего-то достичь в этой жизни. С такой внешностью он сможет стать супругом любого политика или чеболя. У Тэхена в горле появляется тошнота от слов отца. Он чувствует себя живым товаром. Рука Чонгука, поглаживающая запястье, на мгновение успокаивает. — Вы хотя бы раз спросили, чего я хочу от жизни? — дрогнувшим голосом интересуется Тэхен. — Думаешь, твои хотелки кого-то волнуют? —  Юнги коброй набрасывается на сына, посмевшего открыто перечить, — Мы - твои родители, которые дали все то, что ты имеешь сейчас. Ты перед нами в долгу, который рано или поздно придётся отдать. — Я родился по вашему желанию. — Нашему? Нет, тут ты ошибаешься, милый. — Достаточно, Юнги. Иди к себе в спальню, — Хосок кладёт омеге руку на плечо, слабо, но настойчиво надавливая. — Твой отец изнасиловал меня и приставил кучу охраны, чтоб я ничего с собой не сделал. Всё время, что ты находился в моей утробе, я молился о том, чтоб ты живым на свет не появился.Такому отродью не место в этом мире. У Тэхена земля из-под ног уходит после этих слов. Внутри что-то трескается.Он никогда бы не подумал, что появился на свет таким ужасающим образом. Ему всегда казалось, что они с Чонгуком были плодом любви, которая со временем покинула родителей, и на замену ей пришла ненависть. Тэхен качает головой, не веря в то, что его отец настолько гнусный человек. Отрицание рождает понимание. Теперь, когда карты раскрыты, причина ядовитой ненависти папы становится очевидной. Вся жизнь оказалась пьесой и теперь Тэ видит закулисье. Жестокая реальность осколками разбитых иллюзий впивается в душу. Внутри неподъемная тяжесть. — Я сказал, достаточно! — вскрикивает Хосок, ударяя по столу, от чего сервиз подскакивает и все присутствующие, кроме Юнги, вздрагивают. — Пусть дети знают, какой у них замечательный отец,— Юнги с улыбкой смотрит на стекающие по лицу младшего сына слезы и покидает комнату. — Закройте его в подвале на два дня без еды и воды,— приказывает Чон охране. — Тэхен, — кашлянув в кулак начинает разговор отец,— Все не так, как сказал твой папа. — Я не хочу ничего от тебя слышать,— вытерев горячие слезы тыльной стороной ладони, шепчет омега и убегает из-за стола. Схватив рюкзак, лежащий на диване, Тэхен в спешке покидает стены особняка. Чонгук следует за ним. Разблокировав мерс на ходу, он открывает дверь для омеги, желающего как можно скорее оказаться подальше от эпицентра боли. Боль сжимает внутренности в железных тисках, выворачивая душу наизнанку. От неё не сбежать. Она всегда будет преследовать незримой тенью. Тэхену с ней жить. Они едут в тишине, нарушаемой работой двигателя и всхлипами Тэхена, десять минут. Чонгук обдумывает все то, что услышал сегодня от родителей. Он не сомневается в правдивости слов папы, постоянные синяки на хрупком теле тому подтверждение. К отцу рождается ещё больше презрение и отвращение. Чонгук смотрит на плачущего брата и не может подобрать подходящих слов, которые бы смогли облегчить его состояние. В таком виде он не отпустит его в школу, душа будет не на месте. — Не принимай слова папы близко к сердцу. Я уверен, он сказал их на эмоциях,— негромко говорит альфа, съехав на обочину и заглушив двигатель. — Его ненависть к нам, особенно ко мне можно понять. Если бы я был на его месте, не знаю, смог ли поступить иначе,— хриплым от плача голосом отвечает Тэхен.— Если бы я не появился на свет, возможно, папе было бы лучше. Тэхен тянется в боковой карман рюкзака, доставая пачку вишневых сигарет. Омега чувствует, что если сейчас не затянется, то задохнется от удушающих эмоций.Первый раз Тэ попробовал курить три месяца назад, когда нашёл у брата на прикроватной тумбочке сигареты.Горько— сладкий привкус табака стал его второй зависимостью. Первая сейчас сидит рядом и стирает солёные слезы нежными движениями больших рук. — Не вини себя за проступки других. Отец поступил с папой бесчеловечно. Его отвратительным поступкам нет оправдания. Но ты не заслужил всей той боли, которую папа тебе причинил. — Чего я заслуживаю, Чонгук? — спрашивает Тэхен, заполняя легкие густым дымом, после чего выпускает его в приоткрытое окно иномарки.Чон не одобряет этого, но в данный момент у него нет морального права указывать уязвимому омеге. — Ты заслуживаешь быть любимым,— альфа притягивает его к себе, нежно обнимая и поглаживая. — Помнишь, что ты мне пообещал в детстве?— немного успокоившись, спрашивает Тэ. — Конечно помню. Я пообещал любить тебя, даже если на землю упадёт астероид. — Ты ведь никогда не нарушишь это обещание, верно? Твоя любовь это все, что у меня есть. Если я потеряю её, у меня не останется причин жить. — Не потеряешь. Я всегда буду у тебя, а ты —  у меня, — Чонгук целует омегу в лоб. Тэхен словно на десять лет в прошлое вернулся. — За годы ты изменился внешне, поменял круг интересов и друзей, но поцелуи остались такими же. Чонгук не уловил смысла сказанного, и лишь кивнул, соглашаясь. — Как ты себя чувствуешь, тебе стало лучше? — Да, по крайней мере, противные слезы больше не застилают глаза. — Я рад, Тэхен-и. Давай договоримся, что сегодня ты не сбежишь со школы и прилежно будешь учиться, после чего мы поедем к Намджуну? — Только если ты заберешь меня после уроков,— ехидничает Тэхен. — Маленькая язва вернулась, узнаю своего братика,— смеётся Чонгук, взъерошив шёлковые каштановые волосы Тэхена правой рукой, держа левую на руке. Тэ улыбается, после чего вновь хмурится, увидев испорченную укладку в зеркале. Омега в шутку возмущается из-за волос всю оставшуюся дорогу до элитной школы, в которую ходит. Когда Чонгук паркуется у ворот учебного заведения, Тэ оставляет короткий поцелуй на его гладкой щеке и желает удачи в университете. Чрезмерная тактильность со стороны брата удивляет его. Всегда ли Тэхен был настолько тактильным ребёнком? Чон склонен думать, что таким образом Тэ проявляет свои сильную привязанность и любовь к брату. Других вариантов просто быть не может, ведь так?