Отдай всю свою любовь мне

— Как вы думаете, какая цель у похитителя? — отпил горячего сладковатого гречишного чая, чтобы избавиться от кисловатого привкуса подавителя, Юджи. Вчера он заснул, так и не дождавшись возвращения Годжо, но утром шаман вел себя как ни в чем не бывало: отказывался вставать и отрицал наступление следующего дня всеми возможными способами. Если бы Годжо не вел себя так же каждое утро, то можно было задаться вопросом, где он провел большую часть ночи, но в нотках свежести леса не было ни единой примеси сладости, которая остается после ночи с омегой, поэтому Юджи подавил всколыхнувшуюся где-то внутри тревогу. Затем они совсем обыденно — как делали много раз в их странствии — спустились вниз по винтовой лестнице в обеденный зал, устроились в самом дальнем углу, сонная официантка, с которой они виделись вчера, принесла по большой тарелке каши и кружке чая и ушла. Кроме них в зале больше никого не было, так что Юджи мог задать вопросы, не боясь быть подслушанным. — Сложно сказать, мы не нашли ни единого следа пропавших, так что всё, что у нас есть, это только голые теории. Если взять во внимание только то, что это молодые юноши-омеги репродуктивного возраста, — задумчиво протянул Годжо и щедро добавил пару ложек меда в свою кружку, — то можно было бы предложить, что их продают в рабство или в дома для утех… Юджи тревожно сглотнул от такой перспективы. Хотя официально рабство не существовало на территории империи, все равно было немало случаев, когда богатые господа имели возможность по контракту купить свободу другого человека в качестве выплаты его долга. Также было и с домами любви. Годжо же не обратил на его реакцию внимания, он неторопливо помешивал чай и закусил губу, явно улетев сонными мыслями куда-то далеко. — Несмотря на отвратительность такой теории, она бы подразумевала, что пропавшие до сих пор живы. Но будем честны, часть жертв несколько не подходит под типаж, это раз, во-вторых, мы смогли бы найти хоть какие-то ниточки и зацепки, а в-третьих, у нас есть четкий параметр — это определенный год рождения. Совсем не вяжется с историей про проституцию или рабство. Еще пару дней назад я был уверен, что пропавшие требуются для какого-то кровавого ритуала. — А теперь? — Если сказанное Сёко вчера — правда, то его не просто интересуют омеги, рожденные в год Водяной Козы, а только те, что прибыли с западных островов. Зачем столько условий? Если только… — Годжо спустил свои темные очки на кончик носа и немигающим бирюзовым взглядом уставился на Юджи, — он не ищет кого-то конкретного. В груди громко ухнуло, а ладони опять предательски вспотели. Годжо только что произнес вслух все то, что не давало Юджи покоя на протяжении всего путешествия, каждый раз, когда он узнавал о новом пропавшем. Похитителю нужен какой-то определенный человек. — Но он не имеет никакого представления, кто этот человек, ни имени, ни внешности. И здесь тогда возникают вопросы: зачем? Это хранитель какой-то нужной информации? Или необычных способностей? А если похититель ошибся с жертвой, то почему ни один из пропавших так и не вернулся домой? — как ни в чем не бывало продолжил Годжо, снова уставившись в свою кружку с чаем и сделав глоток. — И что вы думаете, Годжо-сан? — осторожно спросил Юджи. — Это привело к тому, что вчера вечером я подумал, возможно, в самом деле в основе лежит ритуал, но что, если… для его удачного исполнения ему требуется этот конкретный омега. А он похищает новых и проводит, проводит… — Но тогда получается, что все пропавшие… — отказываясь верить, ахнул Юджи. — Да, Юджи-кун, стоит смириться, — коротко качнул головой Годжо, соглашаясь с его не до конца озвученной мыслью. — Не думаю, что мы найдем их. Наша задача выяснить, какую цель похититель преследует, чтобы не допустить новых жертв. Юджи зажмурился, чувствуя, как спирает дыхание, а мышцы стягивает спазмом. Нет, он не был готов на это согласиться! Какой же он наивный! Всё это время он шел по хлебным крошкам в безосновательной надежде, что в конце пути он найдет каждого пропавшего живым и вернет его к тем, кто ждет. Он обещал деду, что найдет свой путь помогать людям. Он обещал… Мягкое осторожное тепло жесткой ладони, что коснулось его щеки, скользнуло вниз, ухватило за подбородок, заставив поднять голову, вывело Юджи из мешанины его воспоминаний и мыслей. Он взглянул на Годжо, который так непривычно серьезно ярко-голубыми глазами смотрел на него без своих круглых очков, а свежий запах нагретого после летного зноя хвойного леса окружил его теплым коконом, в который так и хотелось завернуться. И вдыхать, вдыхать, вдыхать, не в силах надышаться. — Я понимаю, Юджи-кун, — мягко, на грани шепота, выдохнул Годжо, враз становясь гораздо взрослее, чем он обычно казался. — Дыши, Юджи… Юджи послушно сделал глубокий вдох, чувствуя, как приятный успокаивающий аромат проникает в его легкие, а затем медленно выдохнул. Запахом господина Годжо он был готов дышать целую вечность и каждый раз улавливать в нем новые нотки. — Простите, Годжо-сан, — неразборчиво, себе под нос пробормотал Юджи, наконец, отпустив эмоции. После краткой вспышки пришло смущение — он никогда не позволял себе, чтобы эмоциональные переживания могли захватить его с головой. Годжо отвел ладонь, которой он только что касался щеки Юджи, в сторону и снова крепко схватил ей треснувшую кружку. — Это нормально, Юджи-кун, я понимаю, что эту возможность сложно принять, — он поправил темные круглые очки на своей переносице, окончательно скрывая от Юджи свой взгляд, становясь абсолютно нечитаемым. — Но мы должны оценивать все варианты… — Вы правы, — Юджи уперся локтями в деревянный стол и потер пальцами переносицу, — не знаю, что на меня нашло. — Ты хочешь увидеть результат своей работы, хочешь добиться справедливости, потому что ты — хороший и честный парень, — улыбнулся Годжо. — Конечно, наше бессилие в данной ситуации может вывести тебя из себя. И нет, не извиняйся, — тут же добавил шаман, увидев, как Юджи открыл рот. Поднял кружку, собираясь сделать глоток, и замер. Ноздри расширились, втягивая воздух, и Годжо едва уловимо повел носом в сторону ручки. — Странно… Этот отвратительно пахнущий чай стал отдавать персиком… — задумался он. — Вкусно… — Может, какой-то особый сорт? — предположил Юджи и принюхался к своей кружке. Содержимое всё так же отдавало гречихой. И тут его поразила ужасная догадка: возможно ли, что в кружку Годжо-сана подмешали яд? Почему запах изменился только у него? — Наверное, — пожал плечами Годжо и, едва только Юджи открыл рот, чтобы высказать свои подозрения, одним махом допил остатки. — Но всё равно на вкус гадость, — поморщился он. — Что такое? — недоуменно спросил он, глядя на то, как Юджи рванул было к нему, чтобы выбить кружку. — Я п-просто подумал, что ваш чай может быть отравлен, если он поменял запах, — высказал свою догадку Юджи, так и оставшись стоять с вытянутой рукой. Брови Годжо слегка приподнялись, и он широко улыбнулся: — Не думаю. Видишь ли, в нашей семье всегда боялись отравлений, так что я прекрасно разбираюсь во всех существующих ядах, а с детства развивали устойчивость к основным видам. Обычным ядом меня не взять. Пронзивший насквозь страх постепенно отпускал. Юджи снова опустился на стул, чувствуя, как напряжение покидает его тело. — Я уже испугался. — Заметил, — мягко ответил шаман, — спасибо за беспокойство, Юджи-кун. Годжо приоткрыл рот, явно желая что-то сказать, добавить, но промолчал и поднялся со стула. — Думаю, нам пора идти. Зайдем к старосте деревни, может, узнаем, откуда прибыл Йошино и есть ли в этой деревне еще подходящие под это описание жители.

***

— Семья Йошино? — переспросил седовласый и длиннобородый староста, стоило им только устроиться на диване. Найти дом старосты деревни не оказалось проблемой, первые же встречные указали им на высокий дом с красной черепицей через дорогу, гордо возвышающийся над остальными. На удивление староста был свободен и готов их принять, так что пожилая женщина-омега провела их внутрь до гостевой комнаты. Годжо развалился и широко расставил свои бесконечно длинные ноги, касаясь коленом бедра Юджи. — Жаль их. Когда Наги умерла в прошлом году от внутреннего кровотечения, Дзюнпей совсем один остался. Бывало, заглядывал к нему, чтобы поинтересоваться, как он живет… Да тяжело… Неразговорчивый, замкнутый, всегда сторонился большого количества людей, был таким сразу, как они сюда приехали. — Кстати, не знаете, откуда они прибыли? — Почему ж не знаю, — удивился староста. — Они прибыли из Сатодзакуры, это деревня на западных островах. — О, западные острова? — театрально удивился Годжо. Юджи толкнул ногой колено шамана, чтобы не переигрывал. — Нечасто встретишь оттуда переселенцев. — И не говорите, — тут же закивал головой старик. — Сами удивились, когда узнали. Эти островитяне всегда держались обособленно от материка, как будто мы не в одной империи живем. За всю свою долгую жизнь я впервые видел, чтобы кто-то переехал оттуда по доброй воле. — В самом деле, — согласился Годжо. — А они не рассказывали, почему уехали? — Э-э-э… — на пару мгновений задумался староста. — Спрашивали их, да толком ни разу не ответили. Говорили общими словами, дескать, работу найти сложно, а Дзюнпея мать хотела отдать на обучение к шаману, чтоб научил пользоваться проклятой энергией. Говорила, способный он, первоклассный шаман бы получился или лекарь. Да что-то в итоге не срослось. Глаза Годжо блеснули, как у гончей, взявшей след. Он тут же вскочил на ноги и, не размениваясь на традиционные прощания, бросил у выхода: — Спасибо, что уделили нам время. Нам пора, вперед, Юджи-кун. — Да я сам благодарен. Надеюсь, Дзюнпей найдется живым и невредимым, — растерянно ответил ему старик, отвечая поклоном на поклон Юджи. Из дома старосты они вышли чуть ли не бегом. — Это было невежливо, Годжо-сан! — едва поспевая, укорил Юджи своего напарника, который уже почти летел по улице, делая широкие шаги своими бесконечными ногами. — Ничего страшного, — отмахнулся Годжо, не сбавляя хода. — Не то, чтобы мы много узнали информации, но Дзюнпей владел проклятой энергией. Из всех пропавших трое обучались у разных шаманов управлению и один изучал лекарское дело. Итого у пятерых из тринадцати были к ней способности. Проклятая энергия, несмотря на свое название, не всегда несла в себе отрицательные качества. Это был особый вид энергии, который фоном производили все живые существа во время переживания негативных эмоций, создавая своим гулом не видимые их зрению проклятия. Но лишь немногие могли управлять потоками своей энергии и облекать её по своему желанию в силы созидания или разрушения. Кто-то изучал потоки энергии, создавая техники для развития общества и лекарского искусства, кто-то мог создавать особые проклятые оружия, что могли поразить самое сильное проклятие. — Думаете, остальные тоже обладали такими способностями? — Юджи почти бежал трусцой, зато теперь был вровень с Годжо. — Всё возможно, хотя у нас нет доказательств, но в этой истории не бывает случайных совпадений. Годжо завернул за угол, черный плащ драматично хлопнул за его плечами. Стоило только сделать первый шаг за пределы вымощенной брусчаткой улицы, как ботинок Юджи с хлюпом погрузился в грязь. В отличие от выстроенных четкими линиями домов основной улицы, здесь дома строились по своим хаотичным правилам, по типу «где камень упал, там и поставлю дом», из-за чего размытая дорожка петляла из стороны в стороны. Хлюпая то одним, то другим ботинком Юджи поспешил за Годжо. — А куда мы идем? — В дом Йошино. Нужно найти какой-нибудь отпечаток его проклятой энергии… — Тогда вы сможете найти остаточный след, — догадался Юджи и захотел стукнуть себя. Как он мог об этом забыть! Одна из родовых техник Годжо позволяла видеть потоки проклятой энергии в окружающем мире. — Но в прошлый раз ничего так и не вышло. — Там прошло слишком много времени. Сейчас идут третьи сутки после пропажи, так что, если парень обладал хорошими способностями, то всё может получиться. Они подошли к покосившемуся крошечному дому в самом конце улицы. Да и то, домом стоявшее перед ними строение можно было назвать с большой натяжкой. Обветшалые распахнутые ставни, грязные окна, хлипенькая дверь, которую стоило только дернуть за ручку, едва не вылетела из петель. Обстановка внутри не была лучше. Каждый угол так и кричал о бедности и запустении. В лучах солнца танцевали частички пыли, на дощатом полу они собирались в клубки, вещи непонятным комом были свалены возле кровати, грязная, давно засохшая посуда, была свалена в медном тазу. — Тут точно кто-то вообще жил? — сглотнул Юджи, перешагивая порог. В нос бросило приторной смесью влажности, затхлости и сладкой карамели. Этот дом вообще проветривали? — Да, — Годжо пришлось наклониться, чтобы пройти через дверной проем, и, кажется, задержать дыхание, потому что следующие слова он говорил в нос. Юджи оставалось только пожалеть его чувствительный нюх. — Соседи сказали, что после смерти матери Дзюнпей окончательно стал затворником, выходя из дома только ради работы. Юджи снова окинул взглядом комнату. В глаза бросилось, как на фоне общего беспорядка на грубо сколоченном столе аккуратной стопкой лежали книги. Он подошел ближе и провел пальцами по корочкам. Здесь были книги о приключениях, сказки разных народов, воспоминания известных шаманов о своем славном прошлом, половину названий и авторов, Юджи видел впервые. — Он в самом деле любил читать. От этого дома веяло бесконечной тоской и одиночеством, понял Юджи. Каким был его ровесник? Насколько несчастным он был в этом мире? Годжо чертыхался, разбирая вещи. Вытаскивал то одну то другую рубашку, критично крутил её в руках, принюхивался и, морщась, откидывал в сторону. — На одежде ничего, только его феромоны омеги. Нужна личная вещь, с которой он мог проводить много времени. — Давайте поищем, — предложил Юджи и присел перед кухонным шкафчиком, аккуратно придерживая, чтобы она не отвалилась, приоткрыл дверцу. Судя по скрипящим звукам за спиной Годжо приступил к поиску. — Кстати, Юджи-кун, насколько помню, ты же тоже родом с западных островов? — Да, из Сугисавы, — кивнул Юджи, осматривая небогатый скарб. — И как там? На материке не так много информации об этих местах, — Годжо чем-то звенел и пересыпал что-то в руках. — На самом деле, там не особо интересная жизнь. Живут небогато. Основной источник дохода — это рыболовство да ловля жемчуга, а потом торговцы отправляются на материк, чтобы продать улов. Мы с дедом редко выходили в море, в основном плели сети да мастерили что-то для местных. Кому печь нужно поставить, кому дров нарубить, я ж сильный. Иногда тоже нырял за жемчугом вместе с остальными. — М-м-м… — задумался Годжо. — У вас не только омеги этим занимаются? Юджи почувствовал, как щеки предательски загорелись. Хорошо, что он сидел спиной к Годжо. Как он мог забыть об этом? Омеги всегда уступали по физической силе альфам и бетам, тянуть рыболовную сеть не могли, поэтому в рыбацких деревнях ловля жемчуга традиционно было омежьим промыслом. — Э-э-э… ну да, но и беты тоже, — неловко добавил он, таращась на столовую ложку перед собой. — Какая разница, если это приносит деньги? — Твоя правда, — что-то громко грохнуло, но Юджи не рискнул повернуться, пока краска не сойдет. — Когда-то ходили слухи, что там не водятся проклятия… — Д-да, — все еще не мог отойти от прошлого провала Юджи. — За всю свою жизнь ни разу ни одного не видел. Старейшины и церковнослужители говорили, что это потому, что западные острова были благословлены милостью Двуликого Бога, и ни одно проклятие не смеет ступить на их берега. В отличие от грешного материка, который так и кишел дурными миазмами от дурных мыслей. Поэтому чужеземцы редко когда приживались, их изгоняли из деревень, не давали спокойно жить, пока они не вернутся восвояси. Закостенелое мышление жителей Сугисавы так и не дало покоя им с дедом, даже после того, как пришедшая с материка «демоница Каори» вместе с мужем сгинула в волнах западного моря. Они продолжали донимать их, не оставив иного выбора, как собрать пожитки и переехать. Юджи всегда спорил с ним, что стоит уехать прочь, обосноваться на материке и жить дальше. Но дед ни в какую не хотел покидать малую родину, до конца жизни приговаривая, что здесь они в безопасности, и ни один демон, каким бы сильным ни был, не сможет ступить на эту священную землю. — Как интересно… — протянул Годжо и тут довольно воскликнул: — О, это, кажется, подойдет! Юджи обернулся. В руке был зажат уже пожелтевший от времени лист бумаги. — Что у вас? — Наверное, портрет его матери. На нем самый сильный отпечаток энергии. Чернила уже выцвели от времени, но образ красивой женщины с уверенной улыбкой со слегка волнистыми черными волосами выглядел четким. Так вот какой была Йошино Наги. Годжо прикрыл глаза и медленно выдохнул, сосредотачиваясь. Юджи ничего не оставалось, как просто встать рядом и наблюдать. В эти моменты бесшабашный Годжо с громким смехом и шуточками показывал себя. И горе было тем, кто не воспринимал его всерьез. И Юджи так любил на это смотреть. Когда шаман открыл глаза, голубая радужка ярко сияла, подсвечивая пушистые белоснежные ресницы и бледную кожу лица, делая его образ еще нереальнее, чем обычно. — Годжо-сан?.. — еле слышным шепотом позвал его Юджи, боясь поверить, когда спустя пять минут шаман всё так же молча стоял как истукан. В прошлые разы хватало несколько секунд, чтобы Годжо вышел из своей техники после очередной неудачи. — Есть, я чувствую… Самый сильный отголосок оставлен… — Годжо в пару широких шагов пересек комнату и выскочил на улицу, — там, — кивнул он в сторону главной улицы, откуда они только что пришли. Если до этого Годжо просто быстро шел, то теперь побежал, и Юджи пришлось приложить все свои усилия, чтобы поспевать за ним. Ботинки бодро хлюпали по грязи, дыхание сперло, а в боку предательски закололо. Юджи судорожно вдохнул воздух, чувствуя, как сердце громко стучит в груди, качая кровь. На лбу выступила испарина, которую он раздраженно вытер рукавом черной формы. — Здесь! — воскликнул Годжо. Выбежав на главную улицу, они устремились вниз от дома старейшины, пока Годжо резко не остановился возле одноэтажного дома из светлого дерева. «Беблеотека» гласила вывеска своей полинявшей от солнца красной краской, в которой первые гласные перечеркнуты кричаще-свежей черной краской, исправляя название. «Временно закрыта» висел под вывеской жалкий клочок бумаги. — Биб…ли…оте…ка. Э-это же. — Юджи остановился позади, хрипло дыша в попытке восстановить дыхание. Лицо горело от прилившей крови, а пот так и сбегал по лицу, что он устал вытирать его. Он в жизни так не потел, даже когда разрубал столетние дубы, не то что от легкой пробежки по деревне. — Нет, это не потому, что он здесь работал, это… — понял его сомнения Годжо и только хотел возразить, как оборвал сам себя, на мгновение застыл, принюхиваясь. Обернулся, посмотрел на красного от физической нагрузки Юджи и снова оглянулся к домику перед ними. — Не просто след проклятой энергии, в этом здании есть носитель этого отпечатка. — Что? — громко воскликнул Юджи, наконец, переведя дыхание. — Хотите сказать?.. — Только эта энергия чувствуется странно. Словно перемешана с чем-то… — задумался Годжо, коснувшись своего подбородка. — Какая разница? Получается внутри находится Дзюнпей, и мы можем его найти, — воодушевился Юджи, тут же подбежав к двери и осмотрев старый навесной замок, обхватил его двумя руками и легко сломал. — Меня не перестают восхищать твои физические способности! — восхитился за его спиной Годжо. Юджи тоже с удивлением посмотрел на свои мозолистые ладони. От той несвойственной ему слабости, что мучила пару минут назад, не осталось ни следа. Внутри как обычно кипела привычная энергия. — Пойдемте, Годжо-сан, — позвал Юджи, первым ступая в полумрак. Внутри было тихо. Юджи протянул руку назад, вытаскивая из ножен проклятый нож, доставшийся ему от Маки, и сделал еще один шаг вперед, напряженно вслушиваясь. В нос тут же забился нагретый за день теплый запах пыли, а откуда-то изнутри издавался сладковатый запах гниения и карамели, вместе превращающиеся в тошнотворную смесь. Нежная карамель, совсем как в доме Дзюнпея. Юджи устремился в глубь стеллажей, крепче сжимая рукоять ножа в руке, следом за ним тихо ступал Годжо. Библиотека не работала, так что никто не зажег керосиновые лампы, и с каждым шагом света становилось всё меньше, а тягучий аромат гнилостной карамели становился все сильнее. Юджи на мгновение обернулся, когда не услышал за собой шагов Годжо. Но шаман замер, глядя на что-то перед ним, и он снова посмотрел перед собой, вглядываясь в полумрак. В полумраке комнаты в десяти шагах от него угадывался силуэт существа, даже отдаленно не напоминающего человека. На его белую мраморную кожу бросал тень стеллаж раздела мифов и легенд. Раза в два больше Юджи существо лежало на боку и едва слышно поверхностно дышало, четыре лапы были безвольно сложены, на макушке росли темно-каштановые волосы, а на вытянутой морде выделялись круглые карие глаза, которые с ужасом смотрели прямо на Юджи. Слишком разумные для того, чтобы принадлежать животному. И этот запах, понял Юджи, тоже принадлежал ему. Ужасная по-своему смыслу догадка пронзила его. — Г-г-годжо-сан, — голос дал предательского петуха. — Это и есть Йошино Дзюнпей?