Тишина.

Если вы не замечали, насколько Готэм разносторонний город, то самое время вас просветить. Готэм – это богатые улицы, ночные фонари, опрятные аллеи и парки, детский смех, вкусное ванильное мороженое, сладкий запах маминых духов, радостные каникулы. Готэм – это хороший крепкий кофе после трудного рабочего дня, объятия любимых, поцелуи, страсть, романтика и нежность. Это забота, почти материнская, богатая и насыщенная эмоциями, чувствами, даже если этих чувств слишком много. Готэм – это отец. Гордый, холодный и мрачный, серьёзный и трудолюбивый. Это опасные переулки, ночные драки и крики. Это гнев, страх, отчаяние, желание защитить любой ценой. Он холоден и рассудителен, иногда несправедлив, агрессивен. Готэм – это тьма, непроглядная и непоколебимая, давящая своей грузностью и авторитетом. Готэм – это подросток. Это анархия, бунтарство, непокорность и независимость. Это ночные клубы, алкоголь, секс, наркотики и преступления от скуки. Это уличные гонки, неоновые афиши, концерты и легальная проституция. Это ссоры и конфликты, это максимализм и желание выделяться, «быть не таким, как все». Но также, это изгой – неуверенный, тихий, плачущий и не осознающий себя в этом тёмном мире. Это изгой, которого травят за существование, но который не может поменять своих несправедливых продажных тварей у верхушки, и который не виноват в жестокости. Готэм не заслуживает столько боли и ужаса, как и любой ребёнок, как любой человек. — Для убийцы у тебя слишком талантливые руки. — Бэтмен недовольно хрипит, смотря своими серыми льдинами в чужие изумруды, вслушиваясь в трагичную мелодию, заполняющую зал большого театра. — Для символа надежды у тебя слишком скверный характер. — Джокер не останавливается. Его пальцы летают по клавишам с нежностью, фальшиво тошнотворной нежностью. У клоуна изящные пальцы, длинные, худые, до боли хороши, чтобы ими убивали, чтобы ими насиловали, чтобы их тратили на такой бред, если они могут творить прекрасное. Бэтмен не отвечает. Он не проронил ни слова, когда подошёл к пианино, когда стал внимательно следить за каждым движением психа, стараясь уловить любую деталь. И он улавливает выпирающую косточку на чужом запястье, выглядящую настолько несуразно и аристократично, что герой не сдерживается – выпускает низкий смешок, качая головой своим мыслям. Это абсурд, но всё же, привлекательный абсурд, чарующий, магнитный, заставляющий воспринимать клоуна как произведение искусства. «Оружие массового поражения тоже может быть искусством.» – эхом доносится в голове, превращаясь в желание дотронуться до этих практически женственных рук, возможно сломать их, а возможно взять в свои, не забыв поцеловать каждый пальчик, каждую фалангу, каждый миллиметр нежной кожи, заставляя преступника дышать сбито и тяжко, нервно хихикать от таких романтичных действий. — Всегда забываю, что разговор с тобой можно считать монологом. — Джокер нетерпелив. Он нарушает тишину, грубо возвращая Бэтмена в реальность, вырывая из транса. Клоун знает, насколько это раздражает летучую мышь, поэтому раз за разом не перестаёт практиковать данное занятие. — Не считаешь подозрительным моё спокойствие, Бэтс? — Ты спокоен, потому что тебе нравится играть для меня. Ты ждал, когда я приду. Ты ждал, что я услышу. И я услышал. — Бэтмен спокойно отвечает. Он не ведётся на такую открытую провокацию. Он привык к таким выходкам. И сегодня это не сработает. Сколько диалогов было между ними? Сколько нераскрытых тайн? Сколько лжи, обмана и жестокости за этими чужими блестящими изумрудами? Бэтмен не знал, ровно также, как и не знал, почему эта ночь чувствуется настолько тёплой и тихой. Молчание было уютным, комфортным, дающим силы. Никто из них давно этого не чувствовал. — Не собираешься отправлять меня в Аркхэм сегодня, мой летучий мышонок? — Джокер ухмыляется. Его тон голоса с лёгкой насмешкой, дразнящий и вызывающий, провокационный. Джокер редко общался по другому. Но были особенные, «мрачные» дни в жизни клоуна, которыми он мог поделиться только с Тёмным Рыцарем, даже если это было чистым безумием. Кто в здравом уме будет рассказывать о своих слабостях злейшему врагу? Однако, как человек не особо нормальный, Джокер о подобном не задумывался. — Не называй меня так. — с ноткой опасности отвечает Бэтмен, садясь рядом с преступником, беря чужие руки в свои. Руки Джокера выглядят настолько маленькими в сравнении с грубыми руками летучей мыши, что клоун не выдерживает – тихо смеётся, склоняя голову в сторону с интересом. Герой с удовольствием замечает сходство Джокера с Чеширским Котом из детской сказки, но решает промолчать. Бэтмен мягко гладит его пальцы, рисуя круги на косточках, проводя вниз к самой кисти, засматриваясь на чужие вены, которые так выделяются на белой коже. Чувствуя тепло другого тела, представляя, как сердце качает кровь, и как, возможно, эта кровь будет вкусна. — Я вижу жажду крови в твоих замечательных глазках. — Джокер мурлычет, наклоняясь ближе, потершись о плечо Бэтмена своим носом, вдыхая этот запах. Родной, лучший, любимый. Бэтмен пахнет холодом. Но запах этот терпкий, древесный, он тянет за собой, заседает у тебя в голове как потребность, как наркотик, как желание, и с этим не хотелось справляться. Эта ночь была особенной. Они не дрались, не ссорились и не конфликтовали. Бэтмен всё ещё видел перед собой чудовище, однако он не может устоять чарам Джокера. Иногда Брюсу хотелось любви. Хотелось любви самой ненормальной, хотелось жестокой, неправильной, но настолько сильной, чтобы это была одержимость. И Джокер был действительно одержим им во всех возможных смыслах этого слова. Нежность – это не про них. Про них это кровь, это драка, страсть и ненависть, граничащая с животной потребностью сломать друг другу челюсть, рёбра или несколько зубов. Но сегодня, в этом большом театре, когда Джокер играл эту трагичную мелодию и освещался лунным светом, как чёртов трофей – было грехом навредить этому чудовищу. Это чудовище хотелось приласкать, приручить, подчинить. — Ну-ну, какие мы недовольные. У тебя осеннее обострение? — клоун насмехается в открытую, не скрывая этого. Джокер двигается ближе, оставляет легкий поцелуй на чужих губах, хихикая, когда видит след краски. Его действительно забавляет эта картина – Бэтмен со своей серьёзностью и мрачностью, с тяжелым взглядом серо-голубых глаз выглядит мило с отпечатком поцелуя, с отпечатком принадлежности. — Заткнись. — Бэтмен предупреждающе рычит. Ему не нравится Джокер. Ему не нравится в этих потрясающих изумрудах ничего. Ему не нравятся эти пухлые губы, ему не нравится этот клоунский макияж, ему не нравятся это хрупкое тело, от которого невольно задаёшься вопросом, каким образом Джокер не сломался напополам после одного удара Бэтмена. Бэтмен не любит Джокера. Но если Джокер умрёт, Бэтмен, лишь возможно, заплачет самым первым.