Испания Флоренция 1910-е года Антариэль
Мы с сестрой максимально разные, хоть и похожи внешне, как две капли воды. Нирануэль, так скажем «воздушная» барышня, а я более меланхоличная. За триста с лишним лет, воспоминания о человеческой жизни стёрлись из памяти. Существование в роли вампира не приносило мне каких-либо неудобств, страданий, угрызений совести за убитых людей. Единственное, что меня раздражает — солнце. Днём мы очень слабые, практически, как обычные люди. Тяжело концентрироваться, сил нет, а про какие-то особенности вообще речи нет. Из-за чего я полюбила дожди, пасмурную погоду. Что мы делаем в солнечной Флоренции? Бежим от Святой инквизиции, как и всегда, а ещё, Кутху плохо. Мама, то есть, Эсмилир, практически от него не отходит. Пернатый, как всегда, залез в какую-то передрягу и его пырнули особенным клинком. Рана не затягивается, он слабеет с каждым днём. С Кутхом у нас нормальные отношения. Может и прикрикнуть, и выпороть, если сильно накосячим, но в это же время, он пожалеет, обнимет, за нас голову оторвёт. — Чего ревёшь? — Вот, — показываю ожог от солнца, — больно. Кутх провёл рукой по плечу, и след испарился. Боль тоже пропала. — Легче? — Нет… Как мы будем существовать, если днём из дома не выйти? — Я тоже над этим думал, Антариэль, — слегка улыбнулся, — держи. Он положил на стол кольцо-коготь из серебра с лазуритом. — Не должно обжигать. Я надела кольцо на указательный палец правой руки, и со страхом подошла к окну, отодвинув штору. — Ничего? — удивляюсь, смотря на целую кожу, — ничего, Кутх! — Я рад, — кивает, — твоей сестре подарил кулон. — Я не горю! — раздался крик с первого этажа, — не горю! Впервые за много лет могу спокойно находиться на солнце, не боясь, что оно меня обуглит. Мы с Нирануэль не питались кровью людей, точнее, она. Иногда, у меня случались срывы, и я могла завалить троих, как минимум. Умение сдерживать себя, жажду и инстинкты пришло ко мне позже, чем к сестре. Эсмилир говорит, что моя кровожадность досталась мне от Никлауса, того самого вампира, который обратил нас. Я его никогда не видела, да и мама особого не рассказывала. Кутх несколько раз упоминал Клауса, и то, не самым добрым словом. В основном, жили на крови животных, но этого мало, очень мало. Жажду тяжелее утолить, силы восстанавливаются медленно, да и вообще, вкуса у неё нет. — Как Кутх? — захожу в зал. — Стабильно, — Эсмилир сидит за письменным столом, — стабильно тяжело. Пишу письмо одной колдунье, — вздохнула, — возможно, Грета поможет нам. — Тебя ещё кое-что беспокоит. Я это чувствую. — Да, — кивнула, — вы с Нирануэль отправитесь в Российскую Империю, в Санкт-Петербург. — Зачем? — появилась сестра. — Феликсу нужна помощь. — Что, — рассмеялась, — кокаин закончился? — Антариэль! — возмутилась. — Это же правда, — продолжаю смеяться, — он пронюханный. Разговоры о Феликсе Юсупове всегда задевали Ниру. Лет пятьдесят назад, они с Нирануэль встречались. Расстались, вроде как, нормально, но сестра менялась, когда слышала его имя. — В России сейчас тяжелые времена, — поворачивается к нам, — будем считать, что Святая инквизиция начала второй заход. — Подожди, лавочку же официально прикрыли несколько лет назад. — Для людей… Среди нежити появились те, кто сотрудничает с людьми и продолжает это дело. — И на кого охотятся в этот раз? — присаживается рядом со мной. — На вампиров… — Как мы сможем помочь Феликсу? — Ему нужны вампиры, которых не знают местные охотники. Те, кто максимально похож на обычных людей, но при этом, — улыбается нам, — обучен, умён и силен. Когда Юсупов рассказал про ситуацию в стране, я поняла, что вы сможете помочь ему. Всем необходимым он вас обеспечит. Достав сигарету из портсигара, поместив её в мундштук и прикурив, попыталась сконцентрироваться. — Анта, — сестра, — ты даже куришь красиво. — Спасибо, — подмигнула ей, — мам, прости, но нам какое дело до Феликса и его разборок? Подставляться желания нет. — Особенно, в такой ситуации. — Есть некое сверхъестественное тайное общество, которое контролирует порядок, жизнь, баланс между нежитью и людьми. Если всё будет хуже, чем хотелось бы, то нас либо истребят, либо… Мне было приятно слышать от неё слово «нас». Эсмилир — обычный человек, но считает себя такой же, как и мы. — Нежить начнёт бунтовать, — сделала затяжку, — очевидно же… — Я то и начала про инквизицию говорить. В некоторых городах России провели демонстративные казни существ. Например, недели две назад, в полдень, на главную площадь, в самый солнцепёк, вывели трёх вампиров, а около месяца назад, двух вервольфов затыкали серебряными клинками. — Издеваются как могут… Но, — Нирануэль, — свои убивают своих. Зачем? — Некоторым не нравятся порядки, которые устанавливают своего рода закон о жизни сверхъестественных существ. Регламент не устраивает, вот они и решили свергнуть власть. — И именно в России? — Нет, у Никлауса похожая ситуация в Новом Орлеане, и свои проблемы… Семейные, так скажем. — Что с ним? В дверях замер Кутх. Выглядит как труп, но лучше, чем было. — Тебе нужно отдыхать… — Я жопу уже отлежал, — прокряхтел, как старый дед, — не могу лежать… Что с Майклсоном? — Майкл нашёл их… В Новом Орлеане практически нет вампиров. — Один вампир всех истребил? — поражаюсь. — Это же сколько сил надо? — Майклсоны — первородные вампиры, и у них, к сожалению, сил на такое хватит. — Я сильнее, — улыбается. — Мы старше, Кутх. Прекрати мериться письками с Никлаусом, пожалуйста. — У меня больше, я же знаю… — Мерзость, — хором. — Ой, вы-то у нас мышки-девственницы. За триста с хером лет нецелованные, — кивает, — ага, рассказывайте. — Кутх, тормози, — смущается Эсмилир, — ну что, вы согласны? — Да.Несколько дней спустя Российская Империя Санкт-Петербург
С тех пор, как Нирануэль и Феликс расстались, я не была в Петербурге. Город изменился, стал более напряжённым и красивым. Насколько знаю, страна на пороге революции. Ещё чуть и будет очень весело… Юсупов встретил нас с ослепительной улыбкой на лице. — Карета, лошади, — оцениваю, — ты в ботильонах. Что за праздник? — Не успела приехать, уже вся упизделась, — обнимает, — замолчи, а то момент портишь. Здравствуй, Нирануэль. Он тепло прижал её к себе и оставил лёгкий поцелуй на виске. Я заметила то, что когда сестра рядом, то Феликс моментально меняется, становясь более мягким и покладистым. — Привет, — просияла. Вампир обладал потрясающим вкусом, и всегда выглядел сногсшибательно. Я молча смотрела в окно, пока Феликс комментировал происходящее. Всё такое серое, грустное, но в то же время изящное. Нравится. — Дамы, располагайтесь, и чувствуйте себя, как дома, — улыбается. Особняк у него, конечно, шикарный. Фрески, дорогие картины, очевидно, что эксклюзив, лепнина, колонны, бархат, статуи, и очень много золотого напыления. В доме Юсупова всегда свежие цветы. — Та-а-ак, — подходит к бару, — из чего-то особенно у меня есть, — открывает, — четвёртая отрицательная, третья положительная и отрицательная, кровь девственницы, и самый лакомый кусочек — кровь ведьмы. — Мы не пьём человеческую кровь. — Вы что, — опешил, — ёбнулись, девочки? Только не говорите, что перегрызёте мне всех белок в лесу. Это мои белки! Себе своих ищите. — Проблем с питанием у нас не будет. — Найдём место, где можно будет безопасно охотиться. Можно обойтись и без человеческих жертв. — А кто сказал, что я убиваю людей? Это донорская кровь! Бывает, конечно, что загрызу какую-нибудь проститутку, но только по праздникам! — Пользуешься услугами эскорта? — Они песни весёлые знают! Интересно… — Я достану вам ту кровь, которую вы предпочитаете. — Вторая отрицательная или волчья кровь. — Можно коровью кровь, — задумалась Нира, — или что-то такое. — Как ты пьёшь волчую кровь? — Кисленькая такая, — поджала губы, — мне нравится. — Ужас… Так, — посмотрел на часы, — мне ехать надо, дел море ещё, а вы, пока что, можете прогуляться. Сегодня достаточно пасмурно, думаю, полегче будет. — Тоже плохо от солнца. — Я бы его убил, убил бы его детей, внуков и так далее. Ненавижу это солнце, — улыбается, — до вечера. Собравшись, решили прогуляться до рынка. Какое колоритное место. Тут же пряниками торгуют, тут же ссут за углом, и тут же кому-то бьют морду. — Кстати, почему вы с Феликсом расстались? Ты не рассказывала, а я стеснялась спросить. — Ох, — усмехнулась, — причина вполне простая. Я захотела детей, а он нет. — Детей? — Сирот много, Антариэль. Знаешь, иногда, всё же хочется побыть обычным человеком, — вздыхает, — как Эсмилир. Чувствовать вкус еды, засыпать, любить кого-то… Быть любимой женой и матерью. — Она практически такая же, как и мы. — Она человек. У неё был муж, дочь. Мама знает, что такое человеческое счастье… История жизни Эсмилир очень интересная. И тысячи страниц не хватит, чтобы рассказать её. Хоть книгу пиши. — Феликс отреагировал в своём стиле. Он же, — подбирает слова, — импульсивный. — Ебанутый. — Антариэль, — хохочет, — твоя прямолинейность — нечто. — Называю вещи своими именами. — Давай зайдём в антикварную лавку? — указывает на вывеску. — Давай. Как только я переступила порог лавки, то у меня чуть ли клыки не вылезли. Своё шипение скрыла под кашлем. Мы с сестрой могли общаться телепатически. Так было с самого детства, и ещё до обращения. Об этом не знала даже Эсмилир. — Ты чего? — Не знаю, — смотрю на сестру, — как-то само вырвалось. Я обладала отличнейшим обонянием. По запаху могла определить группу крови, болезнь, или вид того, кто передо мной. — Чувствуешь? Бесовщиной пахнет. — Не понимаю… — Чернокнижник где-то рядом… Аромат у чернушников особенный, — принюхиваюсь, — с нотками сырости. — Да, — кивнула, — что-то такое чувствую… Антикварная лавка находилась в одном помещении с оружейным магазином. У прилавка стояла компания мужчин, но кому принадлежит этот аромат, мне не удалось понять. Чересчур приятный и манящий запах для чернокнижника. У него огромная сила. Скорее всего, именно из-за этого клыки наружу полезли. — Странная реакция, впервые такое за всю жизнь. — Мы же научились контролировать порывы. Ты голодная? — Нет… Пойду на улицу, дышать нечем. Лишь свежий воздух привёл меня в чувства. — Можно пройти? — мужской голос. — Конечно, — отхожу в сторону, — извините… Молодые люди прошли мимо меня, и я поняла, чей аромат выбил из колеи. Он один такой, среди своих друзей. Остальные — просто люди. Высокий, подтянутый, с русыми волосами. Достаточно приятный голос. Жаль, что лица его не разглядела, но этот запах узнаю из тысячи. — Идём? Как заворожённая наблюдала за этим незнакомцем до тех пор, пока компания не скрылась за углом. — Анта? — А? — Идём? — Да, — киваю, — идём. Что-то купила? — Увы, — вздохнула, — ничего красивого нет. — Печально…