Одно лицо на двоих

С каждой минутой разговор превращался в цирк. Мы друг друга перебивали, не слышали, орали. — Стоп! — рявкнул Кутх, — бабоньки, угомонитесь! — Да ты сам громче орёшь! — хором с сестрой. — Именно, — согласилась Эсмилир, — так, давайте начнём общаться нормально. — Как нормально? Юсупов вообще не сказал, что в России колдуны вампирский геноцид устроили, и нас же пригласил сюда! — я в шоке, — вы бы видели ведьмака этого, — перевожу дыхание, — он огромный, блять! — Антариэль! — мама, — не матерись. — А как не материться? Там такая хабазина! — Ещё и на Эстебана похож, — добавила Нирануэль. — Чего? — Эсмилир потускнела. — Я уже проверил, — Кутх, — это не он. Похож, да, — киваю, — но нет. Ты же знаешь, что твой «Эстебан» только-только родился. — Знаю… — Ну вот. — А давайте вернемся к тому, что Юсупов — крыса. — Чего это я крыса-то? — возмущается. — Ты про колдуна этого вообще ничего не сказал! — Я знал, что тут бойня была, но ничего не видел. — Зассал и уехал? — рассмеялся Кутх. — А кто бы не зассал? — фыркает, — да, — закинул ногу на ногу, — я сбежал на семь лет… И что? — И нихуя! Ты каланчу эту видел? Он одним легким движением нам хребты сломает! — Потом на солнце выбросит, — Нира, — как мусор… И сгорим мы, как мотыльки у костра… — Так, — Эсмилир, — успокойся, Антариэль, начнем с того, что за устройство? — Оно с легкостью определит вампира, — взглотнула, — любого, даже полукровку, того, у кого вампирский ген присутствует. Я вспомнила, где слышала раньше про это. — В Ватикане? — Да, — киваю, — лет двести назад… Когда мы путешествовали по монастырям. — Это те несколько месяцев, когда, — выделила интонацией, — я думала, что вы мертвы? — Прости, мам, — хором. — Позже поговорим… Продолжай. — Когда оно активизировано, любой вампир в пределах определенного расстояния, услышит высокочастотный раздражающий звук. Устройство вызывает у вампиров чрезвычайную боль. — Но для чего им кровь той девчонки? — Запуск. Устройство было зачаровано, — Кутх понял, о чем я говорю, — и, скорее всего, та девчонка — потомок ведьмы, наложившей чары. Фу, — скривился, — ведьмы… — Думаешь, заклятие на крови? — Определённо… Кровь, кости, кожа, волосы, зубы — ведьмы. — Дашков нас не выпустит? — Нирануэль подошла к окну. — Нас вообще не выпустят, — Кутх сложил руки на груди, — даже мне вас не перенести. — Я могу остаться здесь. — А я и не собирался жопу твою спасать… Жёстко. — На городе стоит мощная защита, все те, кто здесь, территорию не покинут, но заехать могут. — Интересно, — облизнула клыки, — что граф сказал? Он открыл сезон охоты на нас? — Пусть только попробует, — ворон тяжело вздохнул, — Дашков громко тявкает, но не кусает. — Пока что, — Эсмилир, — думаешь, у него кишка тонка? — Тонка, — кивнул, — я таких сразу вижу. — К какому итогу пришло Министерство? Что делать-то? — Перестать быть вампирами, — ответил Юсупов. — Чего? — расхохотались с сестрой. — Того, — улыбнулся, — высшие чины считают, что власть нам уже не принадлежит, и чтобы не попасть под раздачу, надо перестать быть вампирами, стать людьми, умереть, и гнить. — Чушь какая, — Эсмилир закатила глаза, — они не хотят бороться за сохранение тайны. — Нам нужны великие достижения! Нам нужна великая Россия! — Феликс потёр нос. — А что, революционеры такие проблемы доставляют? — Нирануэль, — давайте их убьём! — Ого, — посмотрели на неё с Кутхом. — Да надоело, — вздыхает, — мы здесь меньше месяца, а я уже устала. — Есть и другая причина, по которой лавочку прикрыть хотят, — Феликс облизнул губы, — мутанты. — Объясни. — Дашков ищет полукровок, и тех, с кем экспериментировали вампиры из-за того, что некоторые стали чудовищами. Самыми настоящими, способными перегрызть весь город. — А полукровки каким боком? — Якобы, мутанты обращены полукровками. Ему было приказано отыскать всех. — Получается, — Эсмилир, — вампиры прибираются за собой? — Да… — Девочки, вы кого-нибудь обращали? — Нет, — отвечаю, — не доводилось. — Нирануэль? Сестра молча кивнула в сторону Юсупова, а после отвела взгляд. — Подожди, — в шоке, — вы же познакомились, когда он уже был вампиром. — Это я вам так сказала, — ей стыдно. — Я в карты тогда проигрался, — вспоминает, — отдавать долг было нечем, и они меня нашли. Два выстрела, выбросили в канаву, и Нира почувствовала запах крови. — Можно же было излечить. — Так и планировалось, но Феликс умер, когда в организме была моя кровь. Раны были серьёзнее, чем мне показалось. В планы не входило обращение Юсупова. Это, — замялась, — случайность. — Тогда, — принимаю правду, — опасности в том, что полукровки кого-то обращают нет. Феликс же нормальный вампир. — Я бы поспорила, — мама ехидно улыбнулась. — Эй! — обиделся. — Извини… — Может, расскажем Дашкову про это? Юсупов — доказательство того, что полукровки не создают мутантов. — Хотите моей смерти?! — в шоке, — спасибо, Антариэль! — А что? — Он прав, — Кутх огляделся, — мутанты действительно получаются из-за смешения крови. Раз на раз не приходится. — И что нам делать? — повторяю свой вопрос. — Найти средство, которое превратит вампира в человека до того, как люди устроят бунт и охоту на нас, — мама поёжилась, — и до того, как колдуны соберут своё устройство для определения. — Такое вообще возможно? Какое чудо позволит нашему сердцу биться? — В теории, — Кутх, — да, но я не слышал о чем-то подобном. — Соглашусь, — Эсмилир, — скорее всего, это какая-то сильная и сложная магия. — Я не хочу быть человеком! Глупость какая. — А я хочу, — Нирануэль поникла, — это выбор каждого. — И что мне без тебя делать? Ты умрёшь, а мне жить? — Анта… — Чего?! — рявкнула, — для меня эти слова, всё равно, что, — передразниваю, — я выйду на улицу в самый солнцепёк! Самоубийство. — Однажды, ты поймёшь мой выбор, мои чувства. С тобой этого ещё не произошло. — И не будет. Что должно такого случиться, чтобы в голове возникла такая мысль?! — Тебе самой не надоело? Ничего не меняется. День сурка уже триста лет. В отражении одно и то же лицо, мы не состоим в отношениях, нет любви, и все близкие нам люди стареют, умирают. Да надоело жить! — Я тебя понимаю, — Эсмилир поджала губы. — Что тебя привело к этому?! — Я семью хочу! — крикнула, — детей хочу, замуж хочу! Хочу, чтобы меня любили! Хочу обычной человеческой жизни! Вампирская мне радости не приносит. Боже, да я вкус еды чувствовать хочу! Кровь мне не нравится… — Вот и поговорили. Чтобы не ругаться, я просто взяла и ушла. Дабы успокоиться, легла на кровать, достала свой кинжал и начала играться с ним. Телекинез полезная вещь. Можно без труда что-либо переместить. — Можно? — в дверях появилась мама. — Угу, — возвращаю себе кинжал, — заходи. — Балуешься? — проходит. — Чуть-чуть, — метнула взгляд в сторону двери, — дует. — Всё не могу привыкнуть к этому… Антариэль, — садиться на край кровати, — не злись на сестру. — Я просто не понимаю. — Оно и понятно, вы же разные, хоть и похожи внешне. Нирануэль всегда была более человечной. Не суди со своей колокольни, вы сестры, у вас особая связь, но она — не ты. Её мысли и желания объяснимы, я её понимаю. Вот тебе пример, — вздыхает, — я и Кутх. Мы семья, мы друг друга ценим, любим, но для него, — подбирает слова, — бессмертие стало наградой, а для меня это, — задумалась, — наказанием. С самого первого дня ищу способ умереть, потому что, — голос её дрогнул, — домой хочу. Я знаю, что там меня ждёт Эстебан, — улыбнулась, — я к нему хочу. Этот мир не мой, время для меня чужое… Я устала жить, как и Нирануэль. Устала искать по всему миру реинкарнации Эстебана, чтобы маленько побыть счастливой, а потом прощаться с ними, или хоронить. Единственное, что меня продолжает удерживать — вы. Я знаю, что вам нужна моя помощь. — Мам, — положила голову на её колени, — разве, мы не твоя семья? — Моя, — улыбается, — я вас люблю, за вас убью, но Эстебан, — шумно выдыхает, стараясь сдержать слёзы, — моя жизнь. Я так по нему скучаю… Ты поймёшь смысл этих слов, когда встретишь своего человека. — Такой любви не бывает. — Бывает, милая. Я тоже так думала, что мне не нужны отношения, любовь, но этот засранец, — рассмеялась, — доказал мне обратное. Он мой мир изменил. Когда мы думали, что Эстебан погиб, то обезумев от горя, я пыталась вскрыться, отравиться, а потом, чуть ли с моста не спрыгнула. — Серьёзно?! — приподнялась. — Да, — кивнула, — мне жить без него не хотелось. Человеку нужен человек. — Каждой твари по паре? — Именно, — хохочет, — Нира хочет найти себе мужчину, жить с ним, состариться. Вы же не чудовища, в вас осталось что-то людское, но в ней больше, — погладила меня по волосам, — из-за этого такие желания, мысли. — Предположим, что мы нашли способ. Она стала человеком, а мне как жить? — Как жила. Твоя задача — принять выбор, а не осуждать его. У тебя нет на это права. — Как грубо. — Но правдиво. У каждой своя жизнь, свои взгляды, принципы. Хочешь быть вампиром? Будь. Она хочет быть человеком? Пожалуйста. Это выбор каждого. Созерцай, Антариэль, и тебе станет легче. — Голова раскалывается от этого. Как же всё сложно… — Разберёмся. Ты голодная? — Нет, — мотнула головой, — а где Нира? — Они с Феликсом разговаривают, — игриво улыбается. — Ой, — усмехнулась, — понятно… — Чай пить пойдём? Там есть крендельки. — С вареньем? — С вареньем. Люблю сладкое. Из-за того, что я чувствую этот вкус.

Утро

Всю ночь мы просидели в гостиной. Играли в шахматы, карты, беседовали и пили чай. Я подумала над словами Эсмилир. Она права, и я не могу решать за сестру. Чтобы подлизаться к Нире и извиниться, отправилась на рынок за копчёной рыбой. Нирануэль очень её любит, особенно ту, которая до ужаса солёная. Сегодня пасмурно, и кажется, вот-вот начнётся дождь. — Кольцо из серебра? За моей спиной появился Дашков. — Нет, — не обращаю на него внимания, — а что? — Интересно. — За углом. Граф, чем обязана? — Меня напрягает ваше появление в стране. — Не напрягайтесь. В чём проблема? — В вас. Кем были ваши родители? — Людьми. — А кто обратил? — Первородный. Один из Майклсонов, а точнее, — улыбаюсь, — Никлаус. Вам и без того это известно. — Проверяю. Получается, вы гибриды? — Нет, обычные вампиры. Вам это тоже известно. — Верно… — Дашков, на что вы пытаетесь намекнуть? — А на то, что если вы с сестрой полукровки, то я с удовольствием вскрою ваш череп и высосу мозги, — приблизился ко мне. — Не обожрётесь? — ухмыляюсь, — я вас не боюсь, и мне не страшно, скорее, наоборот. Мне смешно от ваших жалких попыток напугать меня. Граф, у вас сил не хватит вскрыть мой череп, как минимум из-за того, — оглядываюсь, — что для начала, придётся убить. — Хвастаетесь превосходством? — Разумеется. — Тогда, поговорю с вашей сестрой, — плотоядно улыбается, — она куда посговорчивее будет. Его улыбка вывела меня из себя. Я схватила Дашкова за ворот и притянула к себе. — Только посмей к ней прикоснуться, — прошипела, — я твою голову на кол насажу, а перед этим выпотрошу, как свинью. Будешь и дальше мне угрожать — к брату отправлю. — Как страшно, — улыбается. — Не ёрничай. За столько лет уже можно было понять, что меня злить нельзя, а то головы полетят. Займись своими делами, а к нам не лезь. Почувствовав присутствие Каина, отпустила графа и взяла свои животные инстинкты под контроль. Как же это сложно. — Здравствуйте, — улыбнулся. Они с Дашковым знакомы, если судить по взгляду, которым чернокнижник посмотрел на вампира. — Добрый день. — Проблемы? — спрашивает у меня. — Нет, — мотнула головой, — я лишь пытаюсь найти рыбный прилавок, и решила поинтересоваться у мужчины. — Помог? — Увы, — отвечает, — всего доброго. Боишься, сука? — Этот мужчина не доставил вам неудобств? — Не успел, — улыбаюсь, — странный какой-то человек… Пытался познакомиться, а я всего-то про рыбу спросила. — Держитесь от него подальше. Репутация скверная, — улыбается, — я могу показать, где продают хорошую рыбу. — Буду благодарна. Мне катастрофически тяжело находиться рядом с ним. До чего он ароматный… Мы покинули рынок, отправляясь в центр. — Давно в Санкт-Петербурге? — Несколько недель. Приехали с сестрой к родственникам. — Поступать? — Жить. Климат для нас подходящий. — Аллергия мучает? — Именно. Здесь мало чего-то такого, — взглотнула. — А вы из какой страны? Я слышу, что у вас есть акцент. — Из Франции. — Тогда, — кивнул, — да, здесь аллергия не будет вас так доставать. Франция цветёт и пахнет, столько растений, цветов. — Именно из-за этого мы и переехали. Дожди, слякоть, мрак. — Точнее Петербург и не описать, — улыбается, — а кто вас русскому научил? — Мама. Она много языков знает. — Полиглот? — Да… Умная и мудрая женщина. — И сильная. Родить и воспитать близняшек — тяжело, сложно. — У вас тоже есть братья или сёстры? — Три брата. Самый младший погиб несколько лет назад… Ты же сам его убил. — Соболезную, — вздохнула. — Благодарю, — поджимает губы, — я самый старший. — Я тоже старшая сестра. Так получилось, что мама начала рожать ночью, и в итоге, я родилась до полуночи, а сестра после. — Близняшки родились в разные дни? — удивляется, — никогда о таком не слышал. — Между нами разница двадцать минут, а по документам целый день. — Надо же… Поразительно. До чего он интересный собеседник. Грамотный, начитанный, очень интеллигентный, его приятно слушать, так как речь правильная. Но желание впиться ему в глотку не пропало, а стало ещё сильнее. Я чувствую аромат вербены, из-за чего начинает голова болеть. Мужчина проводил меня до рыбного магазина. — Самая лучшая рыба в городе именно здесь. — Спасибо вам. — Скажите на кассе, что от меня, тогда, всё будет в лучшем виде, — улыбается. — Я даже имени вашего не знаю. — Каин. — А настоящее? — Это уже после первого свидания и знакомства с родителями, — расхохотался. — Вон оно как, — оценила, — тогда, меня зовут Анна. — Очень приятно. Он оставил лёгкий поцелуй на моей ладони, а после заглянул в глаза. Притягивает к себе. — Это же не настоящее имя, верно? — После первого свидания и знакомства с родителями, — хохочу, — вы сами так сказали. — Я понял. У вас безумно приятный аромат, смех и голос. — Вы мне льстите, — засмущалась. — Нет. Что за аромат? Я чувствую цедру апельсина, бергамот, и кажется, пион. — Вы почти угадали. Пусть это будет моим маленьким секретом, — кокетничаю. — Который я попытаюсь узнать. Всего доброго, Анна. — И вам. Когда чернокнижник ушёл, я выдохнула. Если бы моё сердце билось, оно бы выпрыгнуло из груди и убежало в закат. Я ощущаю сумасшедший голод, когда он рядом. Каждая секунда проведённая рядом с ним — испытание.