grief and husbands on the interstate

      — Кас, прости меня. Я рванул оттуда как сумасшедший, потянув вас всех за собой. Мы так и не привели тебя в порядок, — произносит Сэм, с выражением глубокого отчаяния наблюдая через зеркало, как Кастиэль вытирает кровь с лица мокрой салфеткой.       — Сэм, все хорошо. Я знаю, что в первую очередь ты должен был позаботиться обо всех. Доставить нас в безопасное место.       — О да, — горько усмехается Сэм, потирая губы ладонью. — Да, этот засранный мотель прямо олицетворение безопасности.       Кастиэль не видит слез в глазах Сэма, виной тому плохое освещение комнаты мотеля, но он знает, что они где-то рядом, он слышит их в густоте его голоса. Кас знает, что причина слез далеко не в сложившейся ситуации, и он прекрасно понимает, что банальные слова утешения о том, что Дин вернется, что с ним все в порядке — это не то, что хотел бы услышать Сэм прямо сейчас. И это совсем не то, чего хотел бы он сам.       — Что ж, это, конечно, не бункер, но нам всем необходим отдых. Хотя бы несколько часов. К тому же, ты произвел такое впечатление на демонов, что они поспешили убраться восвояси. Сомневаюсь, что нам стоит опасаться их преследования. Ты буквально засыпал за рулем, Сэм, а я сейчас не в том состоянии, чтобы самому вести машину.       Голос Кастиэля полон сожаления. Он все еще испытывает стыд за то, что демоны поймали его в ловушку и держали как заложника, сковав запястья энохианскими наручниками. Их сняли пару часов назад, но его сил пока что не хватало даже для того, чтобы вылечить синяки на лице Сэма, не говоря уже о травмах Джека или кого-нибудь другого.       — Ты в порядке? — спрашивает Сэм.       — Со мной все будет хорошо, — торжественно заверяет его Кастиэль, избегая внимательного взгляда светло-карих глаз. Ему проще залипать на кровь, которая сходит с ткани и теряется в сливе раковины под проточной водой, чем видеть Сэма в отражении зеркала.       Он выжимает салфетку, избавляясь от лишней воды, когда Сэм внезапно оказывается рядом с ним и забирает кусок ткани из его рук. Кас винит свои угасшие силы за то, что он так испугался неожиданного приближения Сэма.       — Позволь мне, — произносит Сэм. Его голос мягок, но наполнен (искренним раскаянием) чем-то, для чего Кастиэль не знал подходящего слова.       — Сэм, я буду в порядке, — твердит Кас, облокотившись о раковину и позволив младшему Винчестеру внимательно осмотреть его раны. Он даже не замечает, что в тоне его голоса появляется та же незнакомая нотка, что прозвучала в словах Сэма секунды назад. — Это дело пары часов. В любом случае, я должен быть способен излечить себя самостоятельно.       — Я знаю, — соглашается Сэм, продолжая промакивать лицо Кастиэля салфеткой. Закончив с этим, он тянется к медикаментам, которые заранее достал из аптечки.       Кас находит ощущения от мази на своей поврежденной коже странными, однако менее неприятными чем то, что он испытывал, будучи человеком. На самом деле сейчас, когда Сэм находится очень близко, сосредоточенно нанося лекарство на лицо Кастиэля, и его ореховые глаза темнеют от напряжения, Кас ловит себя на мысли, что ему вроде как это даже нравится. У него не так часто появляются раны, стоящие долгого и тщательного ухода, но еще реже у Кастиэля находится человек, который может позаботиться о нем вместо него самого. Кас поражен тем, насколько интимным ему кажется данный процесс. Он и раньше находил лечение и заботу вещами очень личными, когда наблюдал за Сэмом и Дином, ухаживающими друг за другом, или когда он сам бинтовал запястья Мэг, очищая их от инфекции. Кастиэль думает о том, достаточно ли он близок с Сэмом, чтобы позволять непристойным мыслям занимать его голову. Сейчас ему хорошо. И он задумывается над тем, был ли рядом с Сэмом хоть кто-нибудь, кто ухаживал бы за ним, с тех пор как Дин пропал, а Кас был слишком далеко.       — Это я должен заботиться о тебе сейчас, — с сожалением произносит Кастиэль, когда большой палец Сэма нежно проводит по его рассеченной скуле.       Сэм замирает, на мгновение встречаясь с ним взглядом. Затем он быстро отводит глаза, делает вид, будто бы ничего не произошло, и переключает внимание на порез на брови Каса.       — Я в порядке, — его губы на мгновение растягиваются в улыбке, но ему не удается скрыть нервный тик на лице и напряженность вокруг глаз.       — Мэри рассказала мне, что ты не ложился отдыхать на протяжении трех дней. Толком не ел, не спал.       Сэм заканчивает с процедурой и отступает на шаг, но Кас останавливает его, касаясь ладонью щетины на лице. Ему все еще было непривычно видеть Сэма таким обросшим. Кастиэль не сдерживает внезапного порыва и проводит большим пальцем по мокрым дорожкам слез на щеке. Сэм закрывает глаза и отворачивается, но не отстраняется от прикосновения Каса. Словно ему тяжело принимать нежность, но еще невыносимее лишаться ее.       Кастиэль знает, что в последнее время Сэм изнурял себя бесплодными поисками Дина и помощью в обустройстве и поисках работы охотникам из Мира Апокалипсиса. Он помогал всем, беспощадно гробя себя. Встреча с демонами, как предполагал и жаждал Кастиэль, должна была помочь ему снять с плеч Сэма хотя бы часть этого невыносимого бремени, но к сожалению, он сделал только хуже. И без того измученный Сэм был вынужден спасать Кастиэля вместо того, чтобы получать должный уход и помощь.       Взгляд Каса падает на едва заметное красное пятно под носом Сэма. Там была кровь, которую мужчина тщательно вытер ранее, приводя себя в порядок. Он не осознает, что водит большим пальцем по губе Сэма, пока тот дрожащим голосом не выдыхает:       — Кас?       Это больше похоже на просьбу о разрешении, чем вопрос.       Кас снова проводит ладонью по небритой щеке, на густой щетине из-под пальцев появляются дорожки. Он слышит мягкий, тихий голос Сэма:       — Давай смоем кровь с твоей одежды, окей?       У Кастиэля в голове проносится мысль, что Дин наверняка бы связал слова Сэма с чем-то непристойным, чему самое место в записи на кассетах, которые братья изредка посматривали, думая, что их никто не видит, и он замечает, что Сэм наверняка подумал о том же, потому что он улыбается. Красивой и нежной, но такой печальной улыбкой.       Кас снимает плащ и развязывает галстук, но прежде, чем он успевает заняться рубашкой, пальцы Сэма тянут его за пуговицы. Кастиэль чувствует, как мужчина дрожит. Он накрывает ладони Сэма своими, надеясь, что в этот момент ему удастся передать и сохранить достаточно спокойствия и силы для них обоих. Кастиэль помнит еще одну вещь, о которой Мэри рассказала ему, когда они расходились по комнатам мотеля. О том, что Сэм теряет надежду найти Дина (живым).       Сэм делает глубокий вдох и позволяет Касу самому расстегнуть пуговицы. Когда рубашка наконец расстегнута, он стягивает ее с Кастиэля, его большие теплые ладони скользят по плечам. Иногда Кас жалеет о том, что у него не было возможности прикоснуться к этим рукам, когда он был маленьким — когда он на короткое время перестал быть неизмеримым небесным существом, помещенным в сосуд размером с человека. Лишенный благодати, отрезанный от Небес ангел сумел ненадолго ощутить каково это — быть хрупким, чрезмерно ранимым и эмоциональным. Кастиэль прекрасно помнит все ощущения, что испытал за тот короткий период. И он очень хорошо помнит, каким тогда видел Сэма: Кас впервые осознал не метафорическую величину сердца или храбрости молодого Винчестера, но высокий рост, широкий размах плеч, стройные длинные ноги и большие горячие ладони.       Ему становится стыдно за свои мысли — как раз в тот момент, когда Сэм больше всего нуждается в его поддержке, Кастиэль тоскует по уязвимости человечества. Однако прежде, чем он успевает сказать хоть что-нибудь, Сэм привлекает внимание, указывая на шею Каса.       — Кровь, — поясняет Сэм. Но вместо того, чтобы потянуться за выброшенной салфеткой, он просто подходит ближе. Поднимает ладонь, мягко сжимая пальцами подбородок Каса. И целует его.       Прикосновения губ Сэма очень аккуратны, он заботится о ранах Кастиэля, но после стольких лет, проведенных рядом с братьями и Клэр, после всего того, что Касу удалось понять о человеческих чувствах и эмоциях — он прекрасно знает, что это не то, в чем нуждается Сэм прямо сейчас. Его разбитая губа — ничто, по сравнению с болью их разбитых сердец. Поэтому Кастиэль углубляет поцелуй, вкладывает в него все свое горе, молясь лишь о том, чтобы Сэму стало лучше. Он резко притягивает его к себе за рубашку, порыв нахлынувших чувств оборачивается двумя оторванными пуговицами.       — Я починю позже, — хрипло обещает Кас, касаясь разбитой губой щетины Сэма, а затем с нечеловеческой силой толкает его на кровать и довершает начатое — разрывает рубашку и бросает ее на пол.       Оставшись обнаженным, Сэм с виноватым видом тянется к черному шнурку на шее, но Кастиэль мягко убирает его руку и сжимает в ладони знакомый амулет в виде головы бога.       — Тебе не нужно стыдиться этого, Сэм. Только не со мной.       Глаза Сэма стекленеют от непролитых слез, и он опускается на кровать позади себя, тонкий шнурок натягивается в руке Кастиэля. Сэм накрывает ладонь Каса своей, но не вырывается — просто смотрит на него снизу вверх, словно в безмолвной молитве. Он шепчет:       — Я не должен был надевать это. Только пока он не умрет, Кас.       Если бы Кастиэль был человеком, у него остановилось бы сердце. Свободной рукой он откидывает волосы Сэма назад, заправляя за ухо. Пальцы ангела пропускают пряди между собой, сжимаясь мягко, но непреклонно. Его ладонь нежно скользит по затылку мужчины и опускается к шее.       — Он не умер, Сэм. Ты знаешь, что это не так. Если бы что-то произошло, ты бы это понял. После стольких лет, после всего, через что вы вдвоем прошли — ты бы почувствовал. Мы все почувствовали бы.       Кастиэль произносит это, и все его существо внутри человеческого тела трепещет, отчаянно моля о том, чтобы его слова оказались правдой. Ведь даже если это противоречит всем законам логики, ломает к чертям само вселенское равновесие — почему бы нет? Винчестеры и раньше бросали вызов судьбе на каждом шагу.       Сэм дергается в попытках покачать головой, но Кастиэль, крепко сжимающий волосы на затылке, не дает ему это сделать. Он дергает за шнурок амулета, заставляя Сэма смотреть ему прямо в глаза.       — Он вернется к тебе, Сэм. Мы вернем его домой.       Немыслимо было даже думать об обратном, это было просто невозможно. Кастиэль мог бы подарить Сэму Винчестеру всю любовь во вселенной, сложить к его ногам целый мир, но ничто из этого не сравнилось бы для Сэма с потерей брата. Кас хорошо понимает эту простую истину: никто и нигде, ничто и никогда не способно заменить Дина Винчестера, любимого и любящего.       Всю свою жизнь Кастиэль стремился к вечному, холодно-мраморному существованию в роли служителя Небес. Словно каменное изваяние он безмолвно наблюдал за людьми, не нарушая священных границ и не обсуждая приказы. Но спустившись на Землю, он понял, что не достоин и минуты, проведенной в обществе этих самоотверженных, честных, но столь хрупких созданий. Кас не мог заменить Сэму Дина, которого тот любил всем сердцем и душой, любил так сильно, насколько вообще способен любить человек. Однако он мог быть рядом, мог окружить его теплом и заботой, проявить свою преданность, оказать поддержку. И Сэму не нужно было ничего говорить, чтобы Кас понял — он любит и его, искренне, изо всех сил.       Кастиэль отпускает амулет и проводит пальцами по лбу Сэма в надежде, что его сил хватит хотя бы на то, чтобы облегчить головную боль. Он повторяет:       — С Дином все будет хорошо, мы найдем его. Но сейчас тебе не об этом нужно переживать.       Сэм отчаянно нуждается в отдыхе и нескольких часах беспробудного сна, но Кастиэль знает, что самостоятельно мужчина и пальцем не шевельнет дабы облегчить свои страдания. А значит ему нужна помощь, которую Кас в силах оказать. Он приподнимает Сэма, заставляя того упереться локтями о поверхность кровати, спускается пальцами по его обнаженному торсу к ремню, расстегивает его. Сэм скидывает ботинки и приподнимает ягодицы, помогая Касу стянуть с себя джинсы и нижнее белье, затем отодвигается дальше от края. Ангел снимает туфли и следует за ним.       — Ты все еще одет, — произносит Сэм, когда Кастиэль всем телом прижимает его к кровати. — Кас…       Но он прерывает слабые протесты Сэма поцелуем. Действует сначала мягко, словно уговаривает, затем впивается в губы так жадно и настойчиво, будто не в силах больше сдерживать голод. Сэм извивается под Кастиэлем, отвечает на поцелуй поначалу из-за отчаяния, понимая, что он не может сопротивляться ангелу, пусть и наполовину лишенному сил, считая, что в данный момент секс — что-то неправильное, несвоевременное. Но близость Каса, тяжесть его тела, настойчивость губ, нежность пальцев — все это заставляет Сэма потихоньку расслабиться. Он прижимается к Кастиэлю, его большие ладони скользят по сильным плечам, спускаются по спине к пояснице и переходят на бедра. Из горла Сэма вырывается стон желания. Его член прижимается к животу Каса, руки трясутся, пытаясь расстегнуть ширинку брюк. Когда Сэму это наконец-то удается, он запускает ладонь в трусы Кастиэля, крепко сжимая его горячий, пульсирующий член. Кас был настолько увлечен поцелуем и мыслями о том, что может помочь ему расслабить и успокоить Сэма, что не заметил собственной сильной эрекции. Будучи человеком он успел немного узнать о возможностях своего сосуда и даже несколько раз вступал в интимную близость, но вернув благодать, Кас долгое время даже не думал о том, чтобы сделать что-то подобное снова. Однако сейчас, когда ладонь Винчестера у него в трусах, а его обнаженное тело под ним, Кастиэля охватывает осознание того, насколько сильно он возбужден и голоден до Сэма.       Поцелуй прерывается. Через приоткрытые рты вырывается тяжелое дыхание. Они смотрят друг другу в глаза достаточно долго для того, чтобы прочитать все то несказанное, что могло остаться между ними. Сэм переводит взгляд на губы Кастиэля. От страстных, яростных прикосновений они начали кровоточить. Он аккуратно прижимается к ним снова, отстраняется и слизывает кровь со своих губ. Мимолетное опасение Каса о том, может ли ангельская кровь как-то негативно повлиять на Сэма, улетучивается, растворяясь в новой волне страсти. Они снова сплетают губы в поцелуе, а затем Сэм задыхается от возбуждения, когда зубы Каса царапают его шею и грудь, а на коже остаются кровавые отпечатки.       Волосы на груди мужчины приятно щекочут губы Кастиэля, когда он обхватывает ртом его сосок. Кожу головы покалывает — пальцы Сэма вцепляются в волосы, притягивая ближе, он умоляет его всем телом. Кас нежно покусывает сосок, дразняще теребит его языком, пока он не становится твердым. Уделяет такое же внимание другому соску, вырывая из Сэма тихий стон, пальцы играют с первым. Кас знает, что это любимая уловка Дина, к которой тот прибегает, если хочет сильно возбудить брата, и он задается вопросом, правильно ли использовать приемы Дина прямо сейчас, не приведут ли они к эффекту, прямо противоположному его целям, не послужит ли это для Сэма напоминанием о пропавшем любимом человеке — однако Сэм только разводит колени, двигает бедрами и хрипит:       — Пожалуйста.       Кастиэль воспринимает эту мольбу как молитву, и его член пульсирует, готовясь дать благословение.       — Я позабочусь о тебе, Сэм, — обещает Кас.       Он хватает подушки у себя над головой и приподнимает ими бедра Сэма, пока тот наблюдает за ним с восхищением во взгляде. Мужчина стонет в предвкушении, когда Кас раздвигает его ноги, проводит рукой по возбужденному члену и мягко сжимает яйца. Он наклоняется и припадает губами к заднице Сэма, одной ладонью поглаживая его ягодицы, второй стимулируя член. Кас проводит языком по нежной коже заднего прохода, облизывает его снова и снова, пока он не становится влажным и мягким. Член Сэма напрягается, упираясь в ладонь Кастиэля у основания, прозрачная жидкость капает на живот.       — Кас, пожалуйста…пожалуйста, — умоляет Сэм, дрожа от желания. Чувственные ласки заставляют его трепетать.       Кастиэль приставляет большие пальцы к заднему проходу, нажимает, открывая его, и проникает языком внутрь.       — Блять, Кас!       Сэм двигает тазом навстречу лицу Кастиэля, и Кас с каждым толчком проникает языком все глубже. Он хватает мужчину за задницу и крепко прижимает к себе, контролируя ритм. Его язык долго, безжалостно долго, находится внутри — трется и закручивается, пока Сэм больше не может этого выносить. Он стонет, опускает ладонь на голову Кастиэля, цепляется за волосы и сжимает в кулаке, пока его стоны не превращаются в тихую, грязную молитву.       — О боже, Кас, твой язык…да, пожалуйста…блять…молю…не останавливайся…каснеостанавливайся…прошутрахнименя…трахнименя…блять…умоляю, прошу, я не могу!       Но Кастиэль не реагирует. Он не смягчается ни на секунду, потому что Сэму необходим сон, и сейчас это произойдет только в том случае, если он будет по-настоящему хорошо измотан. Смазка лежит в сумке Сэма в другом конце комнаты, и Кастиэль не хочет прерываться, чтобы взять ее. Ему нравится вылизывать Сэма, потому что от этого Винчестер сходит с ума.       Кас двигает языком, чувствуя как внутри Сэма все трепещет и сокращается, а пальцы больших, горячих рук сжимаются на его волосах…       А затем Сэм судорожно хватает ртом воздух, выпаливая имя Кастиэля, когда внутри все переворачивается и семенная жидкость мощной струей выстреливает на живот…       Но Кас продолжает. Он не останавливается, проводя языком по мягким стенкам ануса, словно выжимая оргазм Сэма наружу через толчки. Он посасывает нежную кожу его заднего прохода — мокрого и жаждущего — до тех пор, пока Сэм не скулит и не извивается от чрезмерной чувствительности. Тогда Кас вынимает язык, большим пальцем медленно поглаживает отверстие, растирая слюну. Он покрывает бедра Сэма поцелуями и нежно ласкает его, пока отчаянные стоны Винчестера не переходят в стоны облегчения…       А затем Кас вновь входит в него языком.       Когда Кастиэль наконец отрывает мокрое лицо от задницы мужчины и прижимает свой твердый, как камень, член к его влажному анусу, Сэм лежит ошеломленный, весь покрытый потом и собственной спермой. Кастиэль со стоном толкается внутрь — наконец-то он испытывает облегчение после столь длительной и мощной эрекции. Сэм закатывает глаза и всхлипывает, когда Кас закидывает его длинные ноги себе на плечи, а его собственный член снова начинает утолщаться.       — Хороший мальчик, — шепчет Кастиэль, убирая со лба Винчестера прядь мокрых от пота волос.       Обессиленный Сэм прижимается щекой к ладони Каса — это самое большее, чем он может ответить ему — и ловит взгляд ангела, словно спрашивая, действительно ли он так считает.       — Очень хороший, — подтверждает Кастиэль и наклоняется, чтобы поцеловать его. Он резко двигает бедрами, глубоко входя в Сэма и ударяясь прямо о его сверхчувствительную простату.       Сэм отвечает на поцелуй, постанывая в рот Каса. Он пытается заставить свои конечности двигаться, чтобы крепче прижать его к себе, но они не слушаются. Кас все понимает без слов и делает так, как того хочет Сэм. Он обнимает его и прижимается так сильно, насколько хватает возможностей, тяжелое дыхание вперемешку со стонами срывается с губ обоих. Кас трахает его — Сэма — до тех пор, пока тот не кончает в последний раз. А затем оргазм, подобно одной большой приливной волне, накрывает и Кастиэля. Он извергается внутрь, совершая мощный толчок такой силы, что Сэм теряет сознание. Его большой член все еще пульсирует, выкачивая остатки спермы на живот.       Кастиэль еще пару раз двигает бедрами, входя медленно и глубоко. Затем он аккуратно выходит из Сэма, вновь опускается вниз и приподнимает его ягодицы. Сэм извивается и издает редкие тихие стоны, пока Кас дочиста вылизывает его, но не просыпается. Закончив с этим, Кастиэль слизывает сперму с живота Сэма и осторожно, чтобы не разбудить, вытаскивает из-под него одеяло. Амулет в виде головы бога скатился на плечо Сэма во время секса, поэтому Кас возвращает его на грудь мужчины. Затем ложится рядом с ним, натягивает одеяло, целует в щеку и нежно обнимает, крепко прижимая к себе.       В объятиях Кастиэля Сэм спит до восхода солнца.