Сон

Он не спеша гуляет по бесконечному океану Хрустального дворца. Безмятежность и услаждающая душу радость отличает это место. Застывшую во времени водную гладь он использует в качестве зеркала: туника с золотыми вставками, на голове рыжая копна волос, а на лице полуулыбка. Да, всё, как обычно. Ему навстречу идёт троица херувимов. Они несут с собой эдемские цветы. Он не видит их улыбок, скрытых за разноцветными бутонами и лепестками, но чувствует их, и приветствует младших братьев в ответ. — Архангел, — легко скользят мимо и кланяются они. — Стоит зайти Вам с нами во дворец. — Случилось что-то? — Случилось что-то, — повторяют слово в слово херувимы. Улыбки не сходят с их лиц. Они медленно продолжают свой путь. Архангел в огненном вихре добирается до белоснежных расписных ворот, в нетерпении отпирает их и поражается увиденному: приёмная вся заставлена скульптурами ангелов. Их мраморные лики можно было бы принять за настоящие, если бы не глаза, в которых отсутствует привычное свечение благодати. Напротив одной из статуй он замечает хозяина дворца — Габриэля, как обычно облачённого в своё голубое платье. Он в задумчивости проводит кончиками пальцев по холодному камню. — Они прекрасны, правда? Так правдоподобно изображают чувства. Так гармонично высечены их одежды. — Ты их создал, Габриэль? — Не думаю, что это я, друг мой. Может это работа самих небес? — Кажется, они страдают… — архангел всматривается в искажённые лица статуй, а затем тоже прикасается к ним. — Это самое интересное, верно? — подтверждает с улыбкой Габриэль. В зал вплывают те самые херувимы с цветами, которых ранее повстречал архангел. Они веселы, игривы, и перебрасываются приветствиями с братьями и сёстрами. Самый высокий из них принимается украшать статуи сплетёнными венками, и уже через несколько минут главный зал хрустального дворца не узнать. Он похож на причудливый сад. Херувимы радуются и веселятся, кто-то даже начинает петь, но архангел чувствует — что-то не так. К его ужасу одна из статуй шевелится, доворачивая голову за проходящими мимо ангелами, и кривясь то ли от боли, то ли от грусти, и архангел узнаёт своего брата — серафима Цадкиэля. Он не успевает подбежать к нему, статуя рассыпается, оседая на полу мраморным песком. Михаэль мгновенно выходит из транса и открывает глаза. Его беспокойное дыхание — единственный звук наполняющий покои. Вскоре по небесам проносятся встревоженные голоса, напуганные неизвестным происшествием, но Михаэль уже знает, где должен находиться.