Опровергнуть слухи

По предприятию пополз слушок, будто полковник спецотряда "Аргентум" Александр Кузнецов состоит в близких связях с академиком Дмитрием Сеченовым, великим умом СССР. И речь идет не о деловых. Все в офисе на Челомее странно перешептываются, глядя на грозно шагающего военного. Слова больно бьют по сердцу, однако лицо сохраняет безразличие. Никто не осмелится сказать это в лицо ни Александру, ни Дмитрию. Все потому, что один полковник, а другой генеральный директор – два высших должностных лица, которые по своему желанию могут выгнать каждого с комплекса без всяких препятствий и проблем. Лифт едет медленно, прокручиваясь по спирали. На экране крутится реклама новой разработки – устройства "Мысль". И вот платформа поднимается на нужный этаж, Александр быстрым шагом подходит ко входу. Массивные двери огромного кабинета открываются под напором сильных рук. В грудь, защищенную бронежилетом, упирается металлическая рука. – Товарищ полковник, академик Сеченов не может Вас принять. – Аргон? Проходи. – Волшебник... Мужчина оглянулся и увидел стоящего по стойке смирно Кузнецова. – Что Вы хотели, Александр Иванович? – Операция выполнена на отлично. – Хорошо. Выражаю большую благодарность всему отряду, – Кузнецов кивнул в ответ. В голове все вертелась мысль о крысе на предприятии, но внезапно поведение Дмитрия привлекло внимание к себе. – Ты опять зарабатываешься? Поэтому связался дистанционно? – мужчина вгляделся в усталые глаза ученого, тут же позабыв про то, что он хотел обсудить расползшийся слух. Лицо ярко подчеркивали темные синяки. – Ты как из концлагеря сбежал... Может, хватит работать? – Аргон, свободен. Иди домой, – он поднялся и устремил взгляд в огромное панорамное окно, опершись руками о деревянную поверхность стола. – А я никуда не уйду, что ты мне сделаешь? – мужчина подошел сзади и подхватил Сеченова под мышки, без всяких усилий поднимая его на уровень своего лица. Академик протестующе дернул ногами, но ничего сделать не смог. В конце концов, он бессилен против рослого накачанного полковника, который при желании мог без усилий переломить любого пополам. Офисные туфли встали на черные массивные берцы в последней попытке найти опору. – Я правда не работал ночью, я... кое-что узнал... – Что про нас знает все предприятие? Я с этим к тебе шел. Слухи скучные, в постели я лучше. – Ну кто бы говорил. Кузнецов перехватил ученого за грудь, второй рукой нагло расстегивая пуговицы на белоснежной рубашке. Зубы впились в такую знакомую шею. От неожиданного укуса Дмитрий дернулся и простонал в собственный кулак. – Я знал, что ты меня хочешь... Дмитрий нахмурил брови и сердито произнес: – Отпустите меня, Вы ведете себя неподобающе на рабочем месте! Александр повалил академика на стол, занимающий большýю часть пространства кабинета, прижал весом своего тела. Сеченов поймал мысль о том, что все же он виноват в том, что оставил своего любвеобильного партнера без должного внимания. Погряз в работе и совершенно забыл о том, что у него и личная жизнь есть, что его почти каждый вечер ждет домой любимый мужчина. И сейчас он в праве сделать с Дмитрием все, что ему захочется. Руки потянулись к черному кожаному ремню, расстегивая пряжку. Холод стола остужал жар, исходящий от тела. – Давай хотя бы дома... – ноги все еще упираются в кожаное покрытие берцев. Его тут же затыкают двумя пальцами, которые с хлюпаньем проникли в рот, захватывая между собой язык. Когда бой с бляшкой ремня был окончен, брюки сразу же спали по ногам на пол, но вот трусы Александр снимать еще не собирался. Ладонь скользнула по ягодице, а затем нырнула под живот и сжала выступающий бугорок. Академик от неожиданности всхлипнул, шевельнул языком, отчего почувствовался солоноватый вкус кожи, и с нижней губы свесилась ниточка липкой слюны. Агент усмехнулся такой бурной реакции, чувствуя, как вместе с этим тяжелеет член в левой руке. Он потянул вниз, усиливая болезненное возбуждение. После были сняты и трусы. Мужчина облегченно судорожно выдохнул. Дмитрий, вероятно, сейчас выглядит жалко: весь красный, со спущенными до пола брюками вместе с нижним бельем, на лбу испарина, а по подбородку стекает слюна, впитываясь в темную уложенную бороду. На язык настойчиво давят два крупных пальца. Сеченов прикусывает их, зная, что за это ему ничего не будет. Александр, наоборот, любит, когда в постели щипаются, кусаются, бьют или крепко сжимают. Он и сам зачастую сдерживается, чтобы не придушить партнера или сильно не укусить, чтобы еще две недели расцветали яркими пятнами синяки на бледной коже. Кузнецов тянет на себя Дмитрия и кусает загривок. Тот стонет от давления на свою челюсть и закатывает глаза в удовольствии от сильного нажима на головку члена. – П-пожалуйста... – произносит это невнятно, хлюпнув скопившейся во рту слюной. Александр издевательски усмехнулся, наклонился к уху и тихо спросил: – Пожалуйста что? Издевается, смеется. Он все прекрасно знает, просто пытается приучить Дмитрия к выдержке, которую и сам отработал за много лет службы Родине. Именно поэтому он не накидывается на партнера, он терпит, он ждет, он мучает... Сеченов не может двинуться, он держится на Александре, только благодаря его сильным рукам. – Трахни меня, – унизительная фраза для такого важного лица. Осознание этого заставляет трепетать сердца обоих. Дмитрию это подбивает его самолюбие, а Александру это дает подъем чувств и ощущение контроля над ситуацией. Полковник убирает обе руки, и ученый сваливается на стол, тяжело дыша. Слышит, как щелкают замки и гудят бегунки на форме. – В первом ящике... – он говорит это судорожно и тихо. – Ключ в правом кармане брюк. Кузнецов приседает, поднимая брюки, засовывает руку в карман и нащупывает ключик. Он не может пройти мимо таких манящих бедер, поэтому кусает, сильно сжимая челюсти. Академик болезненно стонет и упирается потным лбом в стол. Замочек щелкает, ящик выдвигается вперед, шуршат бумаги и открывается крышечка бутылька со смазкой. Пальцы приставляются ко входу и обжигают горячую дырочку леденящим холодом. Ученый сжимается, стараясь оттянуть момент проникновения, хотя член уже ноет от возбуждения. Александр понимает знак, но все равно с силой проталкивает сразу три пальца внутрь. Он знает, что Сеченов придуривается. У него отличная растяжка, а все из-за Кузнецова. Сеченов втянул живот и что-то промычал про бумаги, которые помнутся. – Да к черту твои бумаги! Агент вытащил пальцы, обильно выдавил смазку на свой член и вошел одной лишь головкой, дразнясь. Она выскользнула, размазав по промежности липкую консистенцию. Сеченов нетерпеливо запустил руку за спину, схватился за орган и направил его до середины. Полковник усмехнулся и пару раз шлепнул по светлым ягодицам. Затем толкнулся по основание, с трудом проникая внутрь. Дима сжимался вокруг Кузнецова, прикусив ладонь, чтобы не простонать слишком громко. Ведь тогда их кто-нибудь услышит, и они оба потеряют абсолютно все. Аргон начал сразу быстрыми грубыми толчками вбивать партнера в стол. Одной рукой сжимая тонкую талию, а другой надрачивая медленно и нежно. Академик краем глаза смотрел на закат, который был идеально виден в окнах его проектирования. Красное солнце кидало краски на и так уже алое от возбуждения лицо Дмитрия. Он закрыл глаза и полностью отдался агенту, который в свою очередь забыл о всех рамках и в этот раз оставлял отметины от зубов и рук везде, где ему пожелается. Хирург вздрогнул, неестественно изогнулся и излился. Капельки спермы упали на пол, какие-то попали на брюки и трусы. У Кузнецова по лбу стекала капелька пота, уходя на виски и заходя на шрам, украшавший его лицо. Он замедлился, обхватил бедра Сеченова и сделал несколько грубых толчков, отчего спереди скоро проявятся синяки. Быстро выйдя, Кузнецов кончил академику на спину, тяжело дыша. Ученый поднялся, вытирая слезы, смешавшиеся со слюной с щек, в пояснице стрельнуло, и он охнул. Агент тут же подхватил его на руки, сел на кресло, устраивая любовника у себя на коленях и соприкасаясь с ним нос к носу. Губы щекотало чужое дыхание, поэтому они расплылись в улыбке. – Теперь одежда грязная, – Дмитрий придирчиво осмотрел свою расстегнутую рубашку, испачканную в поту и сперме, брюки, которым тоже досталось, и форму Кузнецова. – Будто я себе новую не выпишу, а у тебя в шкафу нет еще десяти таких же костюмов. Академик показательно нахмурился. – Аргон, это все? – Так точно, Волшебник, – он все же дотянулся до чужих красноватых от укусов губ и мокро поцеловал. – Я Вас жду сегодня дома. Обсуждать слухи и опровергать их. Он встал, улыбнулся, поправив на себе форму и быстро удалился. Перед тем, как выйти из кабинета, он подмигнул и жестом салютировал. Все же в глубине души он не такой черствый, и Дмитрий это знал с самого начала.