Вторая квартира

Чемпионат мира по синхронному плаванию был все ближе. Сборной России усилили тренировки, и теперь у Джесс не оставалось времени даже на то, чтобы отсидеть все уроки в школе. Распорядок дня выглядел ещё жёстче, чем обычно: подъём в четыре-пять утра, отстаивание очереди в душ, выгул собак, тренировка, пару уроков в школе, тренировки, дом, сон, и всё по новой. И ведь при этом нужно было оставаться отличницей и не вылететь из сборной. До первых экзаменов оставалось совсем немного, и страшно было подумать о том, что будет, если она не сдаст. Хотя бы отменились шоу, на которых её звали участницей. Допинг брата с одной стороны подпортил репутацию не только семье, но и его тренеру, а с другой теперь у Джессики появилось хотя бы пару выходных в месяц. Сегодняшняя тренировка в зале закончилась на час раньше, чем обычно — тренеру нужно было уехать по делам. Весёлой толпой девочки ввалились в раздевалку. Джессика ушла в душ, не раздеваясь догола при них. После недавней порки от отца ещё не сошли синяки, и вся группа заинтересовалась бы что случилось. И если в бассейне спасал плавательный костюм, прикрывающий бёдра (хоть тренеру это и не нравилось), а на тренировках в зале — велосипедки вместо шорт, то в душевые приходилось уходить в чем была, снимая одежду только в кабине. Джессика устала. Вздохнув, она ткнулась лбом в стену, а потом ещё пару раз. В семье были большие проблемы: братьев-фигуристов обвиняли в допинге и хотели отстранить от международных стартов на несколько лет, что означало бы конец карьеры для Билла. Майка сняли с нужных для него таблеток, из-за чего его синдром отмены с рвотой и галлюцинациями не давал спать всей семье. События разворачивались быстро и страшно. Джесс с сёстрами старались не трогать близнецов, и не задавать лишних вопросов, узнавая всё у матери, но всё же жутко переживали. От недосыпа слипались глаза.

***

Не прощаясь с одногруппницами, Джессика вышла из раздевалки и направилась к выходу. Было уже поздно. Весенний воздух наполнил лёгкие и девушка зажмурила глаза, выдыхая. Домой идти было не вариант — нельзя возвращаться с тренировки раньше. Она помнила, чем в прошлый раз это закончилось для Билла. Отца лучше не злить. Лучше погулять этот час, только не приходить домой невовремя. Но она все же побрела по привычному маршруту. По пути она зашла в магазин, уже в процессе понимая, куда направится. Купила несколько булочек, пару шоколадок, йогуртов и коробку с соком. Пробивая это всё на кассе, она в очередной раз порадовалась, что у них не проверяют операции по карте, иначе к ней возникло бы много вопросов. Старый двор с покосившейся железной детской горкой и песочницей, которую местные животные используют как лоток. Старые подъезды с грязными жёлтыми лампочками и домофонами ещё советских образцов. На фасаде дома, окрашенного в такой же грязно-жёлтый цвет, уже начала отпадать краска. Джессика заглянула на знакомые окна первого этажа. Слабый тусклый свет горел на кухне, что означало, что заходить относительно безопасно. Подойдя к подъезду, она заправила распущенные волосы за ухо и нажала на кнопку "2". Уже через пару секунд в динамике послышался голос. — Да? — знакомый, тёплый голос. — Дим, это я... Дверь мгновенно открылась и из неё повеяло холодом. Еле открыв тяжёлую подъездную дверь, девушка аккуратно зашла внутрь и поднялась по маленькой лестнице на первый этаж. Стены подъезда были выкрашены в зелёный цвет, судя по всему ещё в шестидесятых, ведь её почти не осталось. Под батареей рядом со старой, но явно ещё использующейся детской коляской, валялись бутылки. До сих пор Джесс старалась тут ничего не трогать. Этот мир сильно отличался от её дома: жилой комплекс в хорошем районе, новые многоэтажки с большими квартирами и не такими уж и тонкими стенами, охраняемая территория, закреплённые за квартирами парковочные места, регулярная уборка в подъездах, хорошее освещение, полное отсутствие маргинальных элементов, и много всего другого, чего были лишены "простые смертные". Джессика зашла в квартиру через ветхую дверь, изрезанную с наружной стороны. В нос сразу ударил запах сырости и перегара, но она не обратила на это внимания, сразу кидаясь на шею парню. Он был выше неё сантиметров на двадцать, но всё ещё оставался низковат для своего возраста. Джессика запустила руку в его грязные русые волосы. Дима был их одноклассником, которого, если бы не семья Джессики, давно затравили бы. Покойная бабушка, устроившая его в частную школу, чтобы он учился с "хорошими ребятами" на самом деле оказала ему межвежью услугу. Школа в богатом районе, где из-за огромного спортивного комплекса рядом половина обучающихся — профессиональные спортсмены. Можно догадаться, как там станут относиться к мальчику из семьи наркоманов. Мать зарабатывала на дозу проституцией, отец просто нещадно пил и кололся. — Привет-привет, — он в ответ запустил руку в её волосы, мягкие и шелковистые, слегка влажные после душа, хоть она и сушила их феном, и, наклонившись к ней, поцеловал в висок. Они почти никогда не проводили время вместе. Времени у Джесс было катастрофически мало, соцсети и жизнь в целом жёстко контролировалась, и даже квартира, купленная родителями и предназначавшаяся ей, сейчас сдавалась постояльцам. Ей поставили условие — как только она выигрывает летнюю Олимпиаду, трёхкомнатную квартиру в центре Санкт-Петербурга мгновенно переписывают на неё. Это был их шанс быть вместе. — Привет! — к паре подскочила маленькая Рита. Девятилетняя девочка с короткими волосами — об их сохранении при выведении вшей никто не думал — разбитой губой и ссадинами на теле. По словам Димы, малышка улыбалась только в те моменты, когда к ним приходила Джессика. Она была её спасением, ее шансом на хорошую жизнь и сытость, хотя бы в моменте. Джесс отстранилась от парня, покопалась в рюкзаке и отдала девочке пакет с едой. Та порывисто её обняла и побежала на кухню. Несмотря на совсем маленький рост Джессики, Рита была ниже её едва ли не на полторы головы. Дима неловко улыбнулся, провожая сестру взглядом. Эти две девушки были единственной причиной, почему он не пошел по стопам родителей и ещё не совершил суицид. И все же от того, что Джессика его обеспечивала, а почти вся её семья закатывала глаза при виде их вместе, было жутко некомфортно. Её родители не знали об их отношениях, а если бы узнали... Он боялся думать об этом. Он боялся думать о том, что Мейсон, отец Джессики, может сделать с ним. Он давно бы устроился на работу, но это, во-первых бесполезно и небезопасно — деньги отберут до того, как он успеет сделать с ними хоть что-то, а во вторых его никуда не брали. Единственная возможность принимать душ для него была — в школе после физкультуры, одежду стирать вообще негде, воды-то дома нет. — Чего ты так поздно? Вам же нельзя гулять, случилось что? Джессика покачала головой, проходя вглубь квартиры: — С тренировки отпустили раньше. На кухне ничего не поменялось. Все те же горы не мытой с 2014 года посуды, две недопитые бутылки дешёвой водки на столе рядом с грязной лампой на батарейках, тетрадкой Риты и огрызком ручки, которым она писала. — Дим, как с работой? Парень неопределённо махнул головой, садясь на один из стульев с настолько засаленной сидушкой, что рисунок на ткани было уже не различить, и беря руки девушки в свои, рассматривая их. Джессика же садиться не рискнула. Во-первых больно. Во вторых она боялась запачкать одежду и как то выдать то, что она была где-то помимо тренировки. Получать ремнём второй раз по синякам ужасно не хотелось. Райли — младший брат — рассказывал, насколько это больно. — Нет ничего. На грузчика не берут — говорят слабак, на курьера — что людей пугаю и еду воровать буду, с остальными работами так же... Девушка аккуратно высвободила ладонь и погладила его по щеке, заставляя посмотреть на себя: — Ещё пару лет и мы будем жить вместе, обещаю. До Олимпиады три года, но я попробую уговорить родителей раньше... — Джессика взглянула на Риту, с очень голодным видом уплетающую третью булочку, запивая соком прямо из пакета, — Сколько времени она не ела? — Позавчера вечером закончились последние хлопья. Вчера её кто-то в школе угостил чем-то, да и все. Джессика выдохнула сквозь зубы: — Ну нельзя же так, Дим. Я понимаю ты гордый, но ребенок в чем виноват? — Она вытянула из пакета ещё одну булочку и протянула ему, — Ешь. Сам двое суток голодный, и ребенка голодом моришь. Мы не обеднеем, даже если я тебя каждый день по четыре раза буду кормить в кафе. И её тоже. Девушка вытащила из чехла телефона две тысячи одной купюрой и протянула ему: — Наличкой больше нет. — Джесс... — Бери и не выебывайся. Купи поесть себе и ребенку. В школе встретимся — ещё дам, сниму наличку. Дима вздохнул, прикрыв глаза. Сидеть на шее у девушки совершенно не хотелось, но других вариантов не было. Либо так — либо умереть с голоду самому и утащить с собой Риту.