***
День протекал относительно спокойно, за исключением того, что профессор по Защите от Тёмных Искусств устроил целый дуэльный клуб, и решил, что для более эффективной работы и тренировки, стоит поставить в пары к слизеринцам гриффиндорцев. На нелёгкую судьбу Геллерта, ему пришлось направить палочку на виновника всего творящегося хаоса в его голове. Гриффиндорец выглядел весьма спокойно в дуэли с Геллертом, не смотрел в глаза, следил за движениями тела и палочки – точно хищник, предсказывающий каждый выпад Гриндевальда. — Насчёт «три» по кругу, — предложил Геллерт противнику, зацепившись за вспыхнувший азартом взгляд Альбуса. — Раз, — согласился Дамблдор, сдерживая довольную улыбку. — Два, — продолжил Геллерт, задержав взгляд на чужих губах. — Три! — и на команде двое учеников противоположного факультета начали двигаться по кругу. Альбус – защищался, Гриндевальд – нападал. — Петрификус Тоталус! — Протего! — грациозное движение волшебной палочки, и заклинание паралича отскочило от щита перед гриффиндорцем. — Инкарцеро! — магия была направлена к ногам Альбуса, но юноша смог ловко увернуться от заклинания, чему Геллерт по-новому восхитился. Этот человек – истинно невероятен, ведь Гриндевальд был лучшим дуэлянтом в Дурмстранге. Мало кто мог противостоять его скорости в атаках! — Потрясающе, ты вновь меня сразил, — расплылся в улыбке слизеринец. Альбус воздержался от комментариев, и их круг, который они образовывали своими движениями, стал уже. Словно опомнившись, Дамблдор снова увеличил между ними расстояние, коварно кривя губы. Геллерт внутренне встрепенулся, продолжая нападать на партнёра. И пусть профессор строго заявил о том, что дуэль должна проводиться без происшествий, Альбус и Геллерт сражались в полную силу, вкладывая в заклинания и защиту максимум стараний, дабы показать свои умения. Одно Гриндевальд знал точно – Альбусу не стоит показывать своё превосходство в сражении, он превосходил слизеринца во многом. — Меняемся! — оповестил профессор, и двое приготовились к новому раунду, который намекал, что юноши выкладывались на полную. Каждый мог узреть истину их дуэли и почувствовать силу, скопившуюся в их кругу. К сожалению, за весь урок Альбус сказал Геллерту лишь несколько фраз, а после изнеможённый после потери сил, отправился к товарищам с факультета. В груди слизеринца копились отвратительные ощущения. Он слышал отголоски своего безумного разума, говорящего ему о предательстве, брошенности и одиночестве, однако поддаваться им он не собирался. Геллерт стойко принял сей фарс в их отношениях, которым было сложно сдвинуться с мёртвой точки. И этим же вечером, застыв всем телом на подоконнике, следил за проплывающей русалкой за окном. Она махнула слизеринцу, прильнув к окну. В руках морского существа был весьма красивый подводный цветок, который, как бы ни хотелось хвостатой даме, никак не могла передать в руку Гриндевальда. Он излучал мягкое сияние белого света, но Геллерта это не особо волновало. Сегодня он хотел подойти к Альбуса и поговорить, но искренне не знал, что сказать. Том уже высказал своё мнение, и слизеринец прислушался к нему, однако принял всё близко к сердцу. Реддл наблюдал за другом через книгу по зельям, оценивая его состояние. Вот уже два часа Геллерт не слезал с подоконника, развлекая собой безымянную русалку. Юноша неслышно хмыкнул, возвращая всё своё внимание на параграф в книге. Что ж, подумал Том, тишина – очень редкое явление в их комнате. Потому ученик решил не упускать шанс насладиться ею.***
Тишиной Том наслаждался ровно два дня, пока ночью он не почувствовал, что его матрас прогнулся под чужим весом. — Том… — Я сплю, — бросил слизеринец. — Я тут подумал… — Снова рассказать мне сказку длиною на всю ночь? — в притворном спокойствии высказался Реддл, оборачиваясь на друга через плечо. — У нас завтра по зельям контрольная, — напомнил ему Том, надеясь, что у Гриндевальда всё же есть совесть и благоразумие, чтобы пойти спать, а не закапывать себя вместе с окружающими в своих проблемах, которые можно было решить обыкновенным разговором. А вот этим горе-любовничек отчего-то не занимался. — Я понимаю, — кивнул Гриндевальд, поднимаясь с чужой постели. — Зелья важнее друга. — Во имя Салазара, — Реддл уткнулся лицом в подушку, сдерживая раздражение. Ругаться с Геллертом он искренне не хотел. Но, честное слово, Гриндевальд словно дева, плачущая по своему возлюбленному! И Том прекрасно понимал, что если не поможет другу хотя бы стать прежним, то будет обречён он на постоянное нытьё. — Послушай, Геллерт, — тихо проговорил Том спустя длительное время. В их комнате была тишина, а за товарища слизеринец начал искренне беспокоиться. — Ты не пытался поговорить с Дамблдором? Ну… по душам? На кровати Гриндевальда послышалось ворошение. — Он избегает разговоров со мной, — сухо ответил юноша. — Давай по порядку: с чего ты вообще решил, что между вами может быть хоть что-то? — осторожно поинтересовался Реддл, переворачиваясь на спину. Взгляд устремился на изумрудный балдахин своей кровати и юноша притих, надеясь, что своим вопросом не задел чувства Гриндевальда. Хотя, справедливости ради, сам Том понятия не имел, почему Геллерт зациклился на одном конкретном гриффиндорце. Этот человек, что заселился к Тому в комнату, волею судьбы, стал его, скорее, самым близким человеком, который совершенно бесцеремонно ворвался в его личное пространство. Три месяца прошло, прежде чем Геллерт вдруг заявил, что влюблён! Реддл был знаком с Альбусом, но не пересекался с ним для праздных бесед. Он никогда бы не подумал, что этот заучка сможет привлечь внимание Гриндевальда. Юноша не наблюдал никаких сигналов от этих двоих, чтобы можно было хотя бы предположить судьбу их дальнейших отношений. Или, быть может, Том Реддл был недальновиден? Некоторое время Геллерт молчал, но, вспомнив одну деталь, поспешил поделиться ею, вытягивая друга из собственных мыслей: — Я только перевёлся в Хогвартс, пытаясь найти интересных людей. Несколько недель я чувствовал на себе чужой взгляд, а на это моё чутьё сильно обострено. Я очень внимателен к окружающим, и мог заметить, что при каждом таком случае Альбус находился рядом. Я, конечно, допускал мысль, что это – совпадение. Отнюдь. Мне стоило к нему лишь подойти, чтобы понять, что взгляд, который я ощущал на себе, был его… — И ты решил, что ты ему нравишься? — от удивления Реддл чуть-чуть приподнялся на локтях, чтобы найти глазами друга. — Конечно же нет, — Геллерт усмехнулся, устраиваясь на кровати поудобнее, и подкладывая подушку под голову. — Но мы нашли общие темы для разговора очень быстро. Нам было легко в общении, поэтому я надеялся, что Альбус поймёт мои намерения. — Как я понимаю, он не понял, — сочувственно сказал Том, но в его тоне Гриндевальд смог различить притворные ноты. — И ты решил пойти ва-банк, затронув тему ваших отношений на Астрономической башне, которая завершилась тем, что ты, потерявший весь стыд и сочувствие к ближним своим, не давал мне спать до самого утра. О, прямо как сейчас. — Я просто хотел высказаться, поделиться своим горем! — возмутился Геллерт. — Мог бы и совет дать, ради приличия! — О-о, вот тебе мой совет: хочешь добиться его внимания, то начни проявлять к этому человеку особый интерес и не отступай. И уж точно не загоняй себя в мысленные разногласия. За последние дни, мне кажется, русалки в озере стали переживать за тебя больше, чем кто-либо в Хогвартсе! — юноша демонстративно откинулся на мягкую подушку, закрыв глаза. — Проявить особый интерес? К примеру? Кажется, тирада Тома его совершенно не задела, а потому Геллерт продолжил наблюдать за другом. Испустив тяжелый вздох, Реддл бросил первое, что пришло ему в голову: — Да не знаю. Хоть Мандрагору подари, говорят гриффиндорцы такое любят. Я спать! И не знал Том, что именно в эту секунду лицо Гриндевальда было по-настоящему заинтересованным. «Значит, Мандрагора…»***
Следующее утро произвело фурор среди учащихся Хогвартса. Очень редко можно было заявить о том, что слизеринцы были шутниками в школе… тем более, когда учишься последний седьмой год, обдумывая свою дальнейшую жизнь и то, как сдашь ЖАБА. Однако появление Гриндевальда слегка растормошило все последние курсы, и он казался бедствием, проносящимся по коридорам замка. А новое утро, когда Том Реддл спал, не заботясь о проблемах, стало по-настоящему скандальным. Вот уже несколько минут в его с Гриндевальдом комнату настойчиво стучались. Том неожиданно вскочил, и поспешил подойти, угомонить наглеца, пропустив мимо глаз то, что кровать его товарища была заправленной, а полог – поднят. — Если на замок не напали Тёмные силы, то клянусь Мерлином… — юноша тут же замолк, вытаращившись на слизеринца сонными глазами. Рука Тома приподнялась к своей шее и скользнула по ней – крайне неловко он себя чувствовал. — Чего тебе? — Твой друг что-то натворил, внизу ажиотаж, — ответили ему совершенно спокойным тоном и скрылись вниз. Как говорится, его дело – предупредить, а остальное – не его забота. И только тогда, когда Том закрыл дверь и удержал её своей спиной, он заметил, что Гриндевальд действительно отсутствовал. — И что на этот раз? Юноша быстро собрался и вышел из комнаты, попутно накидывая на себя факультетскую мантию. Гостиная была полна чего-то ожидающих студентов. Младшие выглядели крайне взволнованно, а старшие – заинтересованно. Обратив на себя внимание, Реддл замер на лестнице, окинув взглядом учащихся. — Твой дружок весьма успешно справился с задачей "свести гриффиндорцев в могилу", — поспешил оповестить Реддла один из студентов. — Вижу это было незабываемо, — сухо усмехнулся Том, лихорадочно гадая, что же на этот раз натворил Гриндевальд, а самое главное – где сам Геллерт? — Несомненно, — отозвался юноша с шестого курса. Он располагался на диване, откинув голову на спинку. Рукой студент покрутил в воздухе, продолжая: — Но нас будут теперь допрашивать, как напряжно. От того, кто перевёлся с Дурмстранга… ожидаешь нечто подобного. Подобные высказывания Том научился игнорировать, но вместе с этим он игнорировал и ситуации. Однако сейчас игнорировать сложившуюся ситуацию он не мог, ведь та коснулась всего факультета! — И всё же, что Геллерт натворил на этот раз? — решил уточнить брюнет, подходя к дивану у камина, на котором располагалась большая часть учеников. Ответить студентам не дал звук, доносящийся со стороны входа в гостиную. Взгляды слизеринце переместились ко входу, и они поспешили подняться со своих мест, встречая делегацию профессоров во главе директора Хогвартса. — Профессор Диппет, — подал голос Реддл, привлекая к себе внимание мужчины. — Что произошло? Где Геллерт? — Что ж, полагаю, многие не знают о ситуации, произошедшей этим утром, — начал мужчина, обводя взглядом гостиную. — Мистер Гриндевальд напал на учеников Гриффиндора, используя весьма экстравагантный способ. Он подбросил в их гостиную десятки растений Мандрагоры. — Мандрагора в декабре? — отозвались за спиной Реддла и Том повернул голову на говорящего, складывая руки на груди, в желании их спрятать. Он немного попятился в сторону, подпирая тазом спинку дивана. Ситуация казалась донельзя абсурдной, что не укладывалась в голове Реддла. Честно говоря, он мог ожидать от Геллерта многого, но не новости, что он напал на учеников Гриффиндора. А учитывая способ "нападения"... это даже звучало смехотворно! — О, мистер Блэк, я был тоже весьма удивлён, — в голосе директора не было ничего хорошего. — Полагаю, было использовано зелье быстрого роста растений, что, само собой, не подразумевает ничего хорошего. Мандрагора – весьма капризное растение, требующее уход и время. Используя зелье быстрого роста, мистер Гриндевальд в сто крат усилил их чувствительность и крик. Утром горшки с Мандрагорой не выдержали крика и разбились, высвободив зрелые растения на волю. Все без исключения подверглись стрессу от крика растения и их сознания были травмированы. Сейчас ученики Гриффиндора находятся в лазарете, поэтому я попросил профессоров проверить ваш факультет на наличие запрещённых зелий и артефактов. Зелье, использующее мистером Гриндевальдом, было не из школьной программы, взятое, вероятно, из школы Дурмстранга. После сказанного, Директор поспешил оставить учеников, однако Том, анализируя ситуацию, поддался к выходу, задержав мужчину. — Профессор Диппет, а Геллерт… Где он? Его теперь исключат? — Вы переживаете за друга? — мужчина заинтересованно приподнял бровь и у Тома закралось ощущение, будто директор знал, что именно он, Том Реддл, предложил Геллерту подарить одному конкретному гриффиндорцу Мандрагору. — Да… я переживаю за друга. — Его не исключат, но он будет наказан. С облегчением вздохнув, Том развернулся и прошёл к дивану, кладя руку на спинку. Это же он сам ночью велел Геллерту этот ужасный способ привлечь внимание Дамблдора. О, да! Уж теперь имя великого Гриндевальда запомнят все в Хогвартсе. Геллерт мог гордиться собой! Утро и в самом деле выдалось весьма шокирующим, а после обыска Слизерина, Том узнал, что на ближайшую неделю, из-за отсутствия целого факультета, все занятия были перенесены, а программа изменена. Том приложился лбом о холодную поверхность стены, прикрывая глаза. Это была катастрофа! Ещё неизвестно, когда директор освободит Геллерта, но Том должен с этим что-то делать, ведь этот человек уже доказал своё отчаяние, решив Дамблдору подарить букет Мандрагоры, словно розы на свидание! — Как я припоминаю, Гриндевальд в последнее время был весьма апатичным, — произнёс юноша, подпирая плечом стену, рядом со своим товарищем по факультету. — У него что-то произошло? — Нет, всё как обычно, — ответил Реддл, отстраняясь от стены. Он бросил взгляд на подошедшего ученика, вперившись взглядом в его лицо. Внезапно он стал чувствовать себя весьма странно. Вероятно, внутренние переживания за Гриндевальда только-только начали на нем отражаться. — О нём не стоит беспокоиться, я поговорю с Геллертом. — А я не о нём беспокоюсь, — с сочувствием высказался юноша. Сперва Том не понял смысл подобных слов. Он на мгновение завис, а потом тряхнул головой, решив никак не комментировать чужие слова. На едва уловимую секунду ему стало тепло, будто кто-то разжег костёр рядом с ним, чтобы отогреть. Слизеринец подавил в себе желание удивиться подобному явлению, оставаясь практически не заинтересованным в происходящем. — Всё в порядке, Блэк, — Том прижался спиной к стене, отворачивая голову от Альфарда, пытаясь высмотреть в скопившейся толпе своего горе-друга. Ученики уже бурно обсуждали случай с "нападением" на гриффиндорцев, что некоторые решили высказаться по этому поводу. Само собой, недовольных было достаточно, чтобы разнести по Хогвартсу ложную информацию о Гриндевальде. Чего скрывать, Реддл собственными ушами слышал, как пятикурсник из Хаффлпаффа сплетничал о том, что Геллерт Гриндевальд вскоре может напасть и на их факультет. Тому становилось от этих нелепых высказываний попросту скучно. — Если нужна будет помощь, то можешь обращаться, — внезапно сообщил Альфард, вытянув Реддла из своих рассуждениях. — Навряд ли мне понадобится чья-то помощь, — медленно двигая губами, ответил Реддл, не упуская из виду то, что чужой взгляд спрятался под завесой длинных ресниц. Альфард уклонился от встречного взгляда, разворачиваясь спиной к Тому, чтобы уйти. И вот тепло исчезает вместе с Альфардом, и привычный холод вновь обволакивает тело Тома Реддла. Губы юноши лишь немного дёргаются, желая растянуться в улыбке, но слизеринец одергивает себя от этого порыва. Впрочем, он быстро переходит на насущную проблему, стоило Реддлу заметить, как Гриндевальд выбирается из толпы ликующих слизеринцев. Геллерт находит глазами товарища и спешит к нему… спешит слишком быстро, словно опаздывая. Том видел, каким ужасом горели его глаза и как зол он был до дрожи в руках. Как только Геллерт достиг друга, он схватил его за грудь, прижимая к стене. Горящий праведным гневом взгляд впился в лицо Реддла, а пальцы дрожащих рук смяли школьный свитер. — Он, блять, находится в коме! Подарить ему Мандрагору? Ты ебучий гений, Реддл! — воскликнул Геллерт, выглядя весьма устрашающе. Само собой Реддл знал, выходцем какой школы является Гриндевальд, однако гнев Геллерта его волновал в самую последнюю очередь. Его этим вряд ли можно было запугать. — Какая жалость, — без энтузиазма ответил ему брюнет. — Впредь, будешь думать своими мозгами. Дамблдор очнётся через неделю, и за это время тебе стоит придумать план, как загладить свою вину. И может быть… ты уже отпустишь меня? Люди же смотрят. Гриндевальд выглядел, как обиженный жизнью ребёнок, выпуская из рук предмет своего развлечения. Том демонстративно отряхнулся, разворачиваясь в сторону, ведущую в их подземелья. Немного подумав, но последовав за другом, уняв в себе злость и беспокойство, Геллерт сказал: — Я попробую простые цветы. Не магические. — Уже лучше, — с одобрением ответил Том. И в эту минуту Геллерт понятия не имел, что со своей идеей станет ещё большим бедствием, вовлекая в эту историю не только Альбуса, но и Тома Реддла. И не было бы счастья, да несчастье помогло.