Психопат

Резко открываю глаза. Немного тяжело дышать, ребра при каждом вздохе болят так, словно по ним бьют палкой. Лежу на кровати, свернувшись в клубок. Медленно пробегаюсь взглядом по комнате. По панелям на стене, светло-персикового цвета, по мраморному темному полу, задерживаю взгляд на золотого цвета мазках на мраморе. Я не знаю, где я. Снова. Меня похитили второй раз за год. Это успех. Сажусь на кровати и крепко сжимаю глаза из-за резкого головокружения. Тусклое освещение из окна подсказывает, что сейчас либо раннее утро, либо поздний вечер. Меня отмыли и переодели. Я уже и позабыла то, как приятно быть чистой. Оглядываю длинную темную футболку для сна, и снова принимаюсь изучать комнату взглядом. Я вижу несколько кожаных диванов, стоящих вокруг журнального столика. Вижу дверь и поднимаюсь с кровати, немного пошатываясь, иду к ней. Открываю ее и разочарованно выдыхаю. Ванная комната огромных размеров. После подвала, в котором меня держали, мне кажется, что она таких же размеров, как моя первая съемная квартира. Я все еще жива. Наверное, это хорошо. Я понятия не имею о том, что здесь делаю. Бред Бибера, который он высказал вчера, не может быть правдой, клянусь. Здесь что-то не так и это меня снова пугает. Пробегаюсь глазами по комнате и вижу еще одну дверь. Подхожу и дергаю за ручку. Заперта. Ну конечно. — Джастин, — сцепив зубы из-за вспыхнувшей в руке боли, стучу в дверь, но никто не отзывается. Я слаба и мне плохо. Я хотела бы тарабанить в дверь и кричать, но физически не могу себе этого позволить. Изучаю комнату и нахожу еще одну узкую, стеклянную дверь. Гардеробная. Как только дверь открывается, на потолке сразу же загораются пара круглых ламп. Я жмурюсь от яркого белого цвета и оглядываюсь. Вижу вещи. Свои вещи, которые я перевозила при переезде. Замечательно. Он подготовился. Сажусь на кровать, подминая под себя ногу. Невидящим ничего, взглядом смотрю перед собой. Меня тошнит и мне больно. Физически. Буквально каждый сантиметр тела покрыт фиолетовыми пятнами. Я чувствую себя обманутой и глупой. Чертовски глупой. Глухой, слепой. Чувствую себя использованной вещью, и даже не понимаю, для чего. Зачем ему все это? Слышу, как что-то щелкает и перевожу взгляд на дверь. Сглатываю, увидев Бибера. — Проснулась? Сейчас тебе принесут завтрак. — парень опускается на кожаный диван, широко расставив ноги. — Хватит быть милым. Говори, чего хочешь от меня и уходи. Я не хочу тебя видеть. — Я хочу тебя. Мое желание не изменилось. Фыркаю и отворачиваюсь. Мне обидно за себя. Обидно, что я была такой слепой дурой. Я молчу, облизывая губы. В комнату заносят что-то вкусно пахнущее и желудок жалобно урчит. Он практически не кормил меня в подвале, а сейчас издевается. Просто издевается. — Хочешь узнать еще что-то? — Бибер не выдерживает тишины. — Мне достаточно того, что я уже слышала. Ты не понимаешь, что мне больно? — кривлюсь и передергиваю плечами. Джастин будто не слышит меня. А, возможно, просто пропускает все мимо ушей. Он нагло ухмыляется и что-то печатает в телефоне. Через пару минут женщина в строгом платье заносит железную коробочку, ставит ее на стол, затем бросает на меня жалобный взгляд и просто выходит. Тревога внутри подбирается к горлу. Я совершенно не знаю того, что он хочет сделать. Я боюсь его. — Мне нужно, чтобы ты дала мне сделать тебе укол. Подскакиваю с кровати и забегаю за нее, отдаляясь от парня физически. Даже не знать не хочу, что в шприце. — Да пошел ты! — Солнышко. Я либо сделаю тебе его добровольно, либо позову пару охранников, и они будут тебя держать. Я сделаю это, но уже насильно. — он делает глубокий вздох и мне снова становится трудно дышать. — Ты истощена. Лекарство поможет тебе быстрее придти в норму. Я оборонительно выставляю вперед обе ладони, наивно полагая, что это меня защитит. Я не хочу долбанный укол. Я не доверяю ни ему, ни тому, что он хочет сделать. Бибер плавно поднимается с дивана, берет шприц из коробочки и подходит ко мне. Делаю шаг назад и ненавижу его. Просто ненавижу. У меня нет выбора, и я прекрасно это понимаю. — Сейчас же. — он протягивает руку, я вкладываю в нее трясущуюся ладонь и отворачиваю голову, кусая губы. Дергаюсь, когда игла пронзает кожу и удерживаю себя от того, чтобы зашипеть от боли. — Прости меня, — я слышу сдавленный шепот и бегло осматриваю лицо парня. Его вдруг начинает лихорадить, крупно трясти. — Я пытаюсь… Сжимаю губы в тонкую линию. Я больше не собираюсь его жалеть. Не собираюсь. Но это может помочь мне когда-то сбежать отсюда. Я пережила столько дерьма, и просто обязана сбежать и сохранить свою жизнь. Просто обязана. — Что с тобой? Ты не в себе, — злобно вырываю руку из его ладони и прижимаю ее к груди. Джастин не отвечает. Он просто выходит из комнаты, прихватив с собой коробку с медикаментами. Опускаюсь на кровать, все еще прижимая ладонь к груди. Я не понимаю. Ни черта не понимаю. Я проснулась на рассвете. Мне снилось многое из прошлого. Я проснулась и, физически, действительно, ощущала себя лучше. Но пробудилась и злость. Грудь драло, и я орала, как бешенная. Я поняла, что ничего настоящего между нами не было. Бибер подстроил каждый вздох, каждый взгляд! Подстроил, а я должна была слушать свою интуицию, но вместо этого, влюбилась и, как дура, заглядывала ему в рот. Видимо, шок прошел, и я разгромила все. Разбила все, что попалось под руку и теперь убранство комнаты стало похоже на то, что все это время было внутри меня. Сейчас же я лежала, привязанная к кровати его охраной. — Решила сделать перестановку? — цокает языком Джастин, осматривая комнату. Выгибаюсь всем телом в уже сотый раз, не обращая внимания на острую боль в теле. — Мудак! Отвяжи меня! — Нет, — он улыбается, как чертов психопат. Ему явно нравится то, в какое позе я сейчас нахожусь. — Но, насчет бессердечного — ты права. У тебя есть еще какие-то претензии, или ты готова пройтись? Демонстративно отворачиваюсь. Он врет. Снова врет. Ненавижу себя за то, что верила ему. И где вообще гребанный Дилан? Мне нужно на ком-то выместить злость. Дайте мне чертов пистолет! Внезапно, я чувствую прикосновение к своей ноге. Заторможенно перевожу взгляд на ступню и вижу черный маленький браслет. — Какого хрена, Бибер? Что это?! — срываюсь на крик. — Он будет отслеживать твое передвижение. Можешь даже не пытаться его снять, я сам разрабатывал его состав и, поверь мне, избавится от него у тебя не получится. — Зачем ты это делаешь? Ответь мне честно хотя бы раз, что тебе нужно от меня? — я осматриваю парня и вижу белые бинты на его руках, спрятанные под рукавами спортивной кофты. Ими обмотаны все ладони и, скорее всего, бинт уходит в запястья. Почему? Где этот психопат был и чем поранился? — Я врал тебе не так часто, как ты думаешь. — Отвечай. — твердо настаиваю. — Хорошо. Зачем я это делаю? Чтобы быть рядом с тобой. Что мне нужно от тебя? Одна моя часть хочет довести спектакль до конца. Вторая же, наоборот, не хочет твоей смерти. Я смеюсь. Хохочу в голос. У него что, раздвоение личности? Боже мой, и он надеется, что я в это поверю? Более того, я вряд ли теперь вообще смогу кому либо доверять. Бибер отворачивается с таким видом, будто это я его предала, а не он меня. Будто это он страдал из-за моих сумасшедших планов, а не я. — Ты псих! Я любила тебя, и ты сам все испортил! Сам! И если хочешь винить кого-то в этом, то вини только себя! Он бросает на меня разочарованный взгляд, и я словно режу горло о него. Он знает, что сделал, знает. Он ясно понимает, что ни о каких чувствах теперь не может идти и речи. Я видела этот взгляд и раньше, но даже ему я больше не верю. Оказалось, Бибер хороший актер и первоклассный лжец. Я отворачиваюсь и слышу, как он уходит. Дверь закрывается, и я остаюсь одна. Все его действия выворачивают мое сердце наизнанку и кидают его в мусорное ведро. Он был единственным, в кого я верила. Единственным, у кого просила помощи. Но оказалось, что мне нужна была помощь в защите от него же. Я лежу, привязанная к кровати долго. И очень хочу в туалет. Черт. Меня пронизывают воспоминания о том, как я делала это несколько месяцев, будучи запертой в комнате. Я не хочу повторения. Не хочу. — Эй! Я хочу в туалет! Через несколько секунд замок на двери щелкает. Ну конечно. Он приставил к моей комнате охрану. Входит незнакомый мужчина в костюме. Он подходит к кровати, достает из кармана складной нож. Наблюдаю за запрограммированными движениями. Никаких эмоций не вижу на его лице. Никакого сочувствия. Он словно робот. — Приказано доставить вас в другую комнату и дать точные инструкции на время, пока босса нет. — Джастин уехал? — я потираю затекшие запястья. Внутри меня все танцует от радости. Я могу осмотреться и попробовать сбежать. — Да. Я выхожу на мужчиной в коридор и оглядываюсь. Вообще, на вид место довольно приятное. Светлые краски, простор. Передо мной открывают дверь, и я вхожу в комнату темных тонов. Сразу улавливаю запах Джастина. Это его комната, и здесь все черное, как в гребанном гробу. Охранник инструктирует меня, пока я ковыляю из одного угла в другой, оглядывая все. — Вы можете погулять, пока на улице светло. Киваю ему и бегу в ванную комнату. Быстро принимаю душ, мажу все тело заживающим кремом. Я пытаюсь снять браслет в ванной, порезать его острой бритвой, но, клянусь, это невозможно. С виду обычный каучук, но поломке эта вещь не поддается. Чего я только с ним не делала. Возможно, он поддастся острому ножу. Нужно попробовать. В гардеробе Бибера так же есть одежда для меня. Такое ощущение, что он поселил меня в каждой комнате этого дома. Жутко. Он больной. Переодеваюсь в джинсы и светлую футболку. На ужин, прямо в комнату, приносят запеченный картофель с овощами, и я, не сумев сдерживать голод дальше, набрасываюсь на тарелку, как только женщина закрывает за собой дверь. Я боюсь думать о том, что здесь происходит. Боюсь и не думаю. Мне легче принять факты действий, а судя по ним, Бибер меня обманул. Из-за лжи погибли люди. Он все рассчитал, и все мои приятные воспоминания с ним — фальшивка. Я никого не обманывала, никого не предавала, да и по факту — ничего не сделала для того, чтобы со мной так обращались. Плотно покушав, выхожу из комнаты, хлопая дверью. Я собираюсь воспользоваться предложением прогуляться и немного осмотреть окрестности. Мужчина, что провел меня сюда, кивает и, так же, ведет меня за собой. Мне нужно проверить, работает ли эта штука на моей ноге. Мне нужно принять все шансы для того, чтобы сбежать отсюда как можно быстрее. Во всем доме преобладает деревянная темная обивка. На стенах висят многочисленные картины, мы спускаемся по лестнице, и я ловлю себя на том, что это просто огромный дом. Оказавшись на улице, я в удивлении открываю рот, оглядывая невероятно зеленые лужайки вокруг. Наверное, пройдясь по дому, я ожидала увидеть вычурные фонтаны или фигурки из зелени, рядом с которыми танцуют садовники с секаторами. — Вам нельзя отходить от дома больше, чем на двадцать метров, мисс, — сухо говорит мужчина. Я цокаю и начинаю злиться. Меня ограничивают, снова. И это жутко раздражает. Я разворачиваюсь на месте и вижу не вижу никакой изгороди. Не вижу забора. Что за чушь? Мужчина разворачивается и отходит от меня, останавливаясь возле входной двери. Скептически поднимаю брови и, сцепив зубы, резко срываюсь на бег. Я оглядываюсь и смеюсь над этим идиотом. За мной никто не гонится! Огибаю красивый куст с розами, подпрыгиваю и мое тело резко бьет током. Я падаю на землю и скулю от боли. Каждую, и без того избитую мышцу, исполосованный сантиметр кожи, будто пронзают острые тонкие иголки. В уголках глаз собираются слезы. С криком подскакиваю с земли и прыгаю назад. В голове все звенит, уши наполняются шумом. Черт. Хочу кричать, но боль настолько сильная, что даже рта открыть больше не могу. Цепляюсь руками за землю и доползаю до разрешенной мне территории. Переворачиваюсь на спину и глубоко и часто дышу. Раздраженные мышцы понемногу успокаиваются, но я хлюпаю носом и смотрю на закат. Мне так себя жаль. Это невозможно. Уходящее солнце окрашивает небо в алые и рыжие тона. Трава горит от последних лучей уходящего дня. Завтра будет дождь. Я вижу на горизонте уже собирающиеся мрачные тучи. Хотела бы я выключить свои мозги. Хотела бы, но не получается. Я вынуждена обдумать все, что со мной произошло. У меня появились вопросы, но задать их некому. Это жесткого. Я — жертва. И я чувствую себя жертвой. Это убивает. Мою жизнь вынужденно поставили на паузу. Снова. Все вокруг поглощается темнотой. Я все еще лежу на траве и наблюдаю, как один за другим выключаются фонари, освещающие дорожку из гравия. Я бы хотела еще полежать здесь, но меня заводят обратно в дом и запирают его. Скучающе смотрю в окно на озеро и глубоко вздыхаю. Я нахожусь здесь уже три дня. Меня кормят, будто на убой; по пять раз на день мажут заживляющими кремами. Больше попыток сбежать я не делала. После первого раза я еле пришла в себя следующим утром. Мне постоянно хотелось пить, и все болело еще сильнее. Поэтому, я предпочла сидеть в комнате и ничего не делать. Совсем ничего, кроме непрекращающегося ни на минуту мыслительного процесса. Я совершенно не могла здесь спать. Меня уже тошнит от недосыпа и нервозности. Джастин больше так и не появился, и я уже думаю о том, что он держит меня здесь для того, чтобы я просто сама себя извела. Мне заносят завтрак, и я усаживаюсь на кровать. — Джастин не вернулся? — я спрашиваю у мужчины в костюме. Раньше я его не видела, но выражение его лица подсказывает мне, что он до жути противный. — Он пробудет во Флоренсе еще пару дней. Отворачиваюсь, поджав губы. — Как долго меня будут еще держать здесь? Я имею право знать что со мной будет. — произношу резче, чем нужно, и только потом одергиваю себя. Откуда он может знать эту информацию? — Понятия не имею, мисс, но на вашем месте я бы радовался каждой минуте, пока вы еще живы. Он прижимает к себе пустой поднос, сохраняя дружелюбное выражение лица. Мое же сердце пропускает пару ударов, и я, машинально, отодвигаюсь от него подальше, чувствуя угрозу. — Сложно наслаждаться в моем положении! Что ему нужно от меня? Деньги? Обещание, что я никому ничего не расскажу? Что я могу обменять на свою свободу? — спрашивая, требовательно смотрю на него, пока пожилой мужчина думает. — Не знаю, мисс. — мужчина задумывается, осматривая шикарную люстру на потолке. Затем снова опускает взгляд на меня. Он жуткий. Мне кажется, Бибер специально подослал его сюда, чтобы пощекотать мне нервы. — Деньги мистеру Биберу не нужны. Обещания? Вряд ли. Думаю, вы будете либо мертвой, либо живой, но принадлежащей ему. Вам нужно смириться, — он заявляет это абсолютно равнодушно и направляется к двери. Ерзаю в кресле, готовая взвыть от незнания того, что же будет дальше. Если хотите убить человека — заприте его наедине со своими мыслями. Это быстро уничтожает. Он осведомлен. Это может значить то, что я не первая оказалась в таком положении. Это еще больше выбивает из меня оставшийся оптимизм. Почему жестокость так отвратительна? Неужели, ему правда все это нравилось? Мои слезы. Мое чувство вины. Моя кровь. Мои раны. Моя боль. Как можно наслаждаться страданиями человека, когда именно ты обрек его на все это? Это же даже не стечение обстоятельств, это все просто чертова игра. Жизнь — паршивая штука. Люди всегда надеются на то, что кто-нибудь залатает их раны. Бибер думает, что получит удовольствие от моих страданий, но я не собираюсь их показывать. Но мне больно. Буквально каждая мысль загоняет меня в клетку. Я боролась за то, чего даже не было, и конечно, я скучала по нему. Скучала по времени с ненастоящим человеком, но я больше не хочу себя обманывать и думать, что он что-то чувствовал ко мне. Я не могу даже задать вопрос, потому что не поверю в ответ. Каждое слово Джастина — сомнение для меня. Я так устала от гребанной войны за то, что в моей жизни больше не важно. Я даже не замечаю того, как засыпаю со слезами на глазах, и с жалостью к самой себе. Утром я чувствую себя плохо. Очень плохо. Мне предлагают выйти на улицу, но я больше не хочу. Какой в этом смысл, если я не могу передвигаться так, как хочу? Я отказываюсь и от еды, потому что нет аппетита. Дверь за спиной открывается, и я раздраженно вздыхаю. — Я не хочу на улицу, не хочу есть! Оставьте меня в покое! Дверь захлопывается, и я снова растекаюсь на кровати, пустым взглядом наблюдая в окно. Кровать рядом продавливается под чьим-то весом, и я втягиваю носом знакомый аромат. По моему позвоночнику проскальзывают мурашки, и я резко оборачиваюсь, встречая ледяной карий взгляд. Джастин. Конечно же. На самом деле, он выглядит как идеальный маникен в элитном магазине мужских костюмов. Он касается моей щеки кончиками своих пальцев, а я задерживаю дыхание, наблюдая за ним. Это так жесткого. Мое сердце до сих пор тянется к нему, но разум не простил. Разве это не жестоко? — Тебе нуж но больше выходить на улицу, Кэти. Выглядишь уставшей. Фыркаю и качаю головой. — Я была бы рада прогуляться прямо до своего дома, но меня ударило током, мать его! — Тебя об этом предупреждали. — Отпусти меня, — шепотом прошу его. — Отпусти меня, пожалуйста. Я схожу с ума. — Я тоже, — Джастин смотрит на меня с болью. В его словах столько горечи, что я зажмуриваюсь, отказываясь в это верить. — Но я не могу… — Что за чушь?! Признай, что тебе просто нравится издеваться надо мной! Чего ты ждешь? Пока я покончу с собой? Ты не добьешься этого, понял? Я клянусь, я сбегу отсюда, я не позволю тебе снова играть со мной. Я тебе не верю, ты лживый мудак! — злобно шепчу. Я вижу перед собой безжизненные глаза. Парень встает, отходит от меня и глубоко вздыхает. Что это? Почему он не защищается? — Верно, солнышко. Ты можешь оскорблять меня сколько угодно, я не ищу жалости. Раньше искал. Первые двадцать лет жизни искал, но потом она стала мне противна. Я не перекладываю ответственность на других людей. Я больной. Я мудак. — Бибер не смотрит на меня, и я не могу угадать его эмоции. — Тогда что тебе нужно? — не знаю, сколько раз я задавала ему этот вопрос, но так и не получила на него нормальный ответ. Ответ, который заставил бы меня что-то делать. — Мне нужна твоя помощь, Кэтрин. — ему трудно даются эти слова. Хмурю брови, внимательно оглядывая крепкую фигуру. Он какой-то другой. Затравленный. Но он хороший актер и умный манипулятор, поэтому отрицательно качаю головой. Вновь замечаю снесенные костяшки на руках и неглубокие порезы. Я не заметила разницу прикосновений к моей щеке, но сейчас поняла. — Что с твоими руками? — холодно спрашиваю его. — Что? — Бибер разворачивается и направляет на меня затуманенный взгляд. Снова. Как тогда, когда делал укол. Что с ним происходит? Он переписал сценарий? — У тебя были бинты на руках. Сейчас поранены все руки. Что происходит? И не смей снова врать! Ты просишь помощи, при этом не отвечаешь ни на один вопрос нормально! У тебя совесть есть? Я в ярости. Наглый. Наглый. Вместо того, чтобы поговорить и объяснить все нормально, он, видимо, где-то дерется. Снова причиняет кому-то боль. — Нет, совести нет. Но ты для меня другая, Кэти. Закатываю глаза, усаживаясь на колени, продавливаю мягкий матрас. — Хватит сказок, Джастин! Я больше не поведусь на это. Уходи, — фыркаю от злости и указываю ему на дверь, не желая больше видеть. Джастин оглядывает дверь, а после меня. Качает головой и снова вздыхает. — Солнышко… — Не смей! — на несколько секунд прикрываю глаза от мягкого тона и прозвища, которым он меня постоянно называет. Не поддамся. Ни за что. — Пожалуйста, помоги мне, Кэти. Я больше не могу. Ты противишься, и я теряю связь с тобой. Мне плохо… Я теряю причины, чтобы не завершить спектакль, и это все в моей голове! Я теряю причины… Они такие слабые, их почти нет. Не отталкивай меня, Кэти. — Бибер протягивает мне руку, и я опасливо смотрю на нее. На мою грудь словно наступили и давят. Быстрое дыхание снова терзает больные ребра. Я больше не буду влюбленной дурой. У меня в запасе нет больше шансов для того, чтобы раздавать их ему. — А ты достоин этого? — с обидой выплевываю я. — Ты заслужил помощи? Прощения? Заслужил хотя бы чего-то человеческого? Нет! Нихрена! Ты поступаешь с людьми, как ублюдок! Да ты даже за людей никого не считаешь! Ты был тем, кто убил Адама и хвалился этим! И ты наблюдал за этим, правда же? Тебе нравится наблюдать за тем, как другие мучаются! Это по твоему приказу Дилан застрелил Эйприл! Это ты издевался надо мной и признался, что куча людей из-за тебя покончили с жизнью! Такие же, как и я, блять! Ты любишь смотреть, как причиняют боль женщинам, правда же? — я поднимаю отросшую челку рукой, прикладывая ладонь ко лбу. — Ты мстишь им за то, что твоя мама над тобой издевалась, да? Не смогла полюбить тебя, ублюдка от насильника! Мстишь всем, пытаясь доказать, что заслуживаешь уважения. Нет, блять! Ты его не заслуживаешь! Ты ничтожество, и я не собираюсь помогать тебе. Ты для меня никто. Я не люблю тебя и никогда не любила! Мне всего лишь хотелось спасти тебя, спасти! Во мне сидит гребанный спасатель, но даже он отвернулся от тебя. Надеюсь, ты умрешь в одиночестве, и унесешь гены своего отца в могилу. Ты не заслуживаешь ничего хорошего. Тебе нравится жестокость, так и наслаждайся ей в одиночестве! Замолкаю, ощущая большой клубок чувства вины за то, что наговорила. Но я имею на это право. Имею. Я больше не буду дурой, я не буду поддаваться на манипуляции, и он просто потеряет ко мне интерес. Глаза Джастина ледяные и острые. Бибер рывком подходит ко мне, я спрыгиваю с обратной стороны кровати. Он орет, орет и тянется ко мне, залезает на кровать и хватает меня за горло. Я кричу от ужаса, глядя на его выражение лица. Он сильно сжимает ладонь, я хрипло стону, пытаясь ударить его. За спиной раздается грохот. Не меньше пяти мужчин врываются в комнату, рука на моей шее слабеет, я втягиваю воздух и делаю несколько шагов назад. Я нихрена не понимаю. Падаю на пол и кашляю, пока на моих глазах выступают слезы. Несколько раз моргаю и вижу, что двое из охранников уже лежат на полу без сознания. Кислород царапает легкие при каждом, даже слабом вздохе. — Мисс, пойдемте, нужно уходить. — меня хватают за руки и буквально выносят из комнаты. Я прикрываю глаза и слышу грохот и крики. Боже мой. Улавливаю голос Дилана, открываю глаза и разворачиваю голову в проходе. Бибера держат несколько мужчин, а потом сверкает игла шприца. Снова жмурюсь и мотаю головой, пока меня куда-то ведут. Я чувствую, как слабеют конечности. Чувствую, как подгибаются ноги, и я куда-то проваливаюсь. Горло сильно болит, когда я приоткрываю глаза. Боль будто напоминает мне о том, что произошло. Тянусь к торшеру и нажимаю на кнопку, включая приглушенный свет. Мой взгляд натыкается на бокал с водой и лежащую рядом с ним таблетку. Беру в руки белый лист и читаю записку. «Это снотворное. Выпей ее. Это все, что я могу для тебя сделать. Дилан.» Сжимаю ее в кулаке и пью воду, не притрагиваясь к лекарству. Значит, Дилан вернулся вместе с Джастином. Очень хочется его встретить. Меня пожирает стыд. Стыд за собственные слова. Это я вывела Бибера из себя. Мне стыдно, но я ни за что не возьму свои слова назад. Это честность. И это только то, что я знаю. Сколько же их было еще? Даже знать не хочу. И какого хрена Бибера чем-то укололи? Ну, то есть, скорее всего, это успокоительное, он ведь был не в себе. Но неужели он не может справится с яростью сам? Он поэтому просил помощи? У него проблемы с агрессией? Подхожу к двери и медленно нажимаю на ручку. Полнейшая тишина вокруг меня. Настолько тихо, что я слышу как циркулирует кровь в моем организме. Выхожу из комнаты и быстро иду по коридору. Пусть сами разбираются со своими проблемами, а я могу попробовать убежать, нужно только как-то снять браслет. Можно попробовать ножом для мяса, пока никто не наблюдает за мной. Я быстро сбегаю по лестнице вниз, обрадованная тому, что меня никто не останавливает. Неужели все спят? Где охрана? Я смотрю вокруг и мне кажется, что дом пустой. Вообще пустой. Жутковато. Захожу в гостиную и открываю дверь за дверью для того, чтобы найти кухню. Тихие хлопки, раздающиеся в тишине, немного пугают, но я продолжаю рыскать. Звуки становятся все громче и громче, словно вокруг меня поставили колонки, транслирующие их. Наконец, нахожу кухню и беру самый большой и острый на вид нож. Ставлю ступню прямо на кухонный гарнитур и просовываю его между кожей и материалом. Давлю сильно, хаотично двигая рукой, но браслет не поддается. — Черт. Громкий хлопок прямо за спиной заставляет меня вздрогнуть и резко развернуться. Я сжимаю прибор, вдруг ставший оружием, в руке и подхожу к каменной лестнице. — Отлично, Кэти. Так начинаются все фильмы ужасов. Кручу головой и делаю несколько шагов в темный коридор. Я уже в фильме ужасов. Столько смертей вокруг, будто попала в «Техаскую резню бензопилой». Крепко держу в руке нож и спускаюсь. Хлопки становятся все громче и громче. Здесь холодно. Это какой-то старый коридор, полностью сделанный из камней. Здесь пахнет потом, сыростью и мхом. По телу проходит озноб, и мурашки. Я замечаю свет и несколько мужчин, наблюдающих за чем-то. Быстро прячусь за стену и кривлюсь от вони. — Ему больше нельзя его колоть, я больше не знаю, что делать, — до меня доносится голос Дилана. Я понимаю, что он немного нервничает. — Эта сука вывела его из себя. Черт. Может, пусть убьет ее, нахрен? Лучше она, чем наши парни. Он уже троих сегодня забил, и один из них точно труп. Я хмурю брови, пытаясь разобраться. Хлопки становятся все яростнее и быстрее. Они точно там кого-то избивают! Я выхожу из-за угла и вижу прямо недовольное лицо Дилана. Наблюдаю за его мимикой. Он дышит. Он двигается. Он, блять, живой! А Эйприл нет… Ускоряю шаг, крепче сжимая нож в руке. Вокруг темнеет все, и пока я иду, снова переживаю то, что этот ублюдок сделал. Я снова трясусь от ярости и обиды. Снова. Он стоит ко мне спиной и внимательно куда-то смотрит. Подкрадываюсь к нему на носочках и, уже заношу нож, как меня кто-то резко хватает за волосы и тянет назад. Стону от боли, падаю на задницу и с ужасом смотрю на Бибера, стоящего передо мной. Он потный. Без футболки, в одних серых спортивных штанах. — Какого хрена ты делаешь? — Джастин хватает меня за плечи и встряхивает. — Убиваю, — мой голос дрожит, как и руки. — Идиотка, — парень пытается взвалить меня к себе на плечо, но я пихаю его ногой в то самое плечо и подскакиваю на ноги. Он преграждает мне весь обзор, но я отбегаю в сторону и ищу глазами Дилана. Тот уже стоит по другую сторону огромного помещения. Вскидываю подбородок, представляя его мертвым. Я надеялась, я думала, что задушила его. Он же отобрал жизнь и продолжал спокойно жить. Ненавижу. Бибер с ухмылкой становится напротив меня и складывает руки на груди. Стоит напротив, готовый защищать ублюдка. Это злит еще больше. Прикусываю губу и делаю шаг на него, сжимая нож в ладони. Не совсем женским занятием я сейчас занялась, но кому до этого есть дело, верно? У меня, буквально, нет выбора. Да я жить спокойно не смогу! Пытаюсь обойти Джастина, но он блокирует мне проход. Толкает меня в плечи, совсем легонько и часто дышит. — Я тебя сейчас ударю, если не уйдешь с дороги. — пытаюсь вложить в эти слова всю свою ярость, часто дыша. — Давай, это будет весело, — Бибер усмехается и разминает шею, крутя ее по сторонам. — Ненавижу тебя, придурок! — кричу от злости и делаю шаг вперед, сложив кулаки. — Кэти, ты с оружием, это неравный поединок, — он шутливо вскидывает подбородок. А мне вот совсем невесело. Совсем. Перед моими глазами улыбка Эйприл за секунду до смерти. Мы думали, что выберемся. Мы думали, что Джастин нас спасет. Кидаю нож на бетонный пол и замахиваю кулак, наступая на парня. Джастин уворачивается и делает подсечку, запнувшись о которую, я падаю, жалобно скуля. Поднимаюсь и с криком прыгаю ему на спину, цепляясь ногтями за голую шею. Футболка приподнимается и собирается на талии, обнажая трусики. Парень шипит, рывком хватает меня за талию и снова бросает на пол. — Твою ж мать! — кричу от боли. — У меня итак все болит! — Ты что, разодрала мне кожу? — он оглядывает меня, затем поворачивает корпус назад. — Отвернулись все! Приподнимаюсь на логтях и смотрю, как на пальцах Бибера блестит кровь. — Видимо, так и есть. Я все равно рано или поздно доберусь до него. Не мешай. Если хочешь, можем продолжить, во мне столько злости. Хватит на вас обоих. — говорю, облизывая губы. Легкие снова горят. Я точно должна сломать себе что-нибудь. — Убить? Что ты этим докажешь? Твою подругу уже не вернуть, — злобно отвечает Джастин. — Да! Он отнял жизнь, блять! Я не дам ему спокойно жить после этого! — поднимаюсь, кричу и снова бегу на него, выставляя руки перед собой. Джастин пытается схватить меня, но я наклоняюсь, и мои руки обхватывают его талию. Мы оба заваливаемся на пол, только я лежу на нем. Парень кряхтит от удара спиной и перекатывается, укладывая меня на лопатки. — Успокойся! — Да пошел ты нахер! — отплевываю волосы, что лезут в рот, и, напрягаю ногу, бью его коленом между ног. Бибер стонет и жмуриться от боли. Пользуюсь этим и перекатываюсь вместе с ним. Резко поднимаюсь на ноги, внимательно глядя на Дилана, но меня снова хватают за талию. Я не успеваю даже пискнуть, как снова оказываюсь прижата мужским телом. Мои ноги раскинуты в стороны, я больше не могу повторить нечестный удар. Меня злит! Бесит! Раздражает! Я ору и бью его руками по плечам. — Думаешь, с его смертью ты воскресишь всех мертвых? — Джастин яростно надавливает на мои запястья, фиксируя их над моей головой. Это лишает меня сил бороться. Глупо. Драться с ним — глупо. Я просто вымотана и уже проиграла. Заранее проиграла. — Нет. Я хочу забрать то, что он легко забирает у других. Джастин смотрит мне прямо в глаза, а я поворачиваю голову в сторону и со злостью смотрю на Дилана. Ему нравится все, что происходит. Его улыбка заставляет меня снова дергать руками для того, чтобы попробовать высвободиться и стереть ее с его лица. — Он сделал это по моему приказу, Кэти. Если ты и должна хотеть кого-то убить, то только меня. Он опускает мои руки, опираясь одной из них на пол, а второй касается моего подбородка. Сжимаю зубы и часто моргаю. Он прав. Блять, он чертовски прав. Но я все равно его ненавижу! Ненавижу! Боже мой, как это все сложно! Джастин пристально смотрит мне в глаза, я пихаю его в плечи, заставляя подняться. Встаю сама и, подняв с земли нож, замахиваюсь и кидаю его в сторону Дилана. Спасибо стрельбе, которую я практиковала пол года. Она помогла развить меткость . Холодная сталь проносится в десятке сантиметров от лица парня лишь потому, что тот, заметив бросок, успевает немного отклониться в сторону. — Вы оба, сука, неадекватные! У вас проблемы с головой! — орет парень, быстро выбегая из помещения через другую дверь. — Сходи выбери себе гроб! — ору ему в догонку, сжимая кулаки от злости. Бибер стоит совсем рядом. Смотрит на меня, и на его губах играет заметная усмешка. Указываю на него пальцем. — Я выберусь отсюда. И через пару лет соберу вас всех в этом доме и взорву его, нахер! Из-за адреналина в крови, меня крупно трясет. Я сжимаю пальцы и хочу почувствовать под ними хруст шеи Дилана. Оглядываю помещение и вижу, как в углу, на сидении, сидит парень без сознания. Из его лба течет кровь. Он буквально весь в крови, из-за нее даже не видно раздутого лица. Он стонет, и я выдыхаю, понимая, что он жив. Разворачиваюсь на месте и под сумасшедший смех Бибера, понимаюсь наверх и иду в свою комнату.