***
Эндрю Миньярд с раздражением пнул валяющуюся на асфальте баночку из-под какого-то напитка. Его руки крепко сжимали только что прочитанную книгу, на последней странице которой черным по белому была выведена надпись «продолжение следует». И это на самом интересном месте! А ведь ради этого чтива парню пришлось пожертвовать сном двух ночей… Автору явно не хватало денег на преспокойное житие, поэтому он решил обогатиться на второй части своего произведения. История стара, как мир, но это не делает ситуацию более терпимой. Его «отпуск», а если точнее сказать отдых, перед тем, как полностью уйти из сферы спорта, был не очень весел. Сотни ежедневных звонков от знакомых, которые пытаются выяснить, что с ним такого случилось; тысячи писем от репортеров, которые полностью захламили электронную почту; десятки звонков от ближайших родственников. А тут еще и книга подвела. Настроение парня стремилось к абсолютному нулю, а если учесть, что за следующей частью снова придется зайти в тот книжный… Ярко-синие глаза и так не отпускали Эндрю, и виновата в этом была отнюдь не его эйдетическая память, а мысли, что постоянно возвращались в тихий магазинчик, из которого просто не хотелось уходить после первого же шага в теплое помещение. Все магазины пытались привлечь к себе, кидались яркими вывесками, вещали рупором о недавних поступлениях, слепили светом софитов. Словно шлюхи на дороге. Но тот книжный был абсолютно другим. Словно его и не интересовало, будут ли сегодня покупатели, зайдет ли кто-то просто посмотреть на ассортимент товара, ему достаточно было того, что сырость не пробирается сквозь щели двери, а пыль не лежит на полках. Может, конечно, все дело было в продавце, который заражал магазин своим отношением к работе. Миньярду не нужно было вести долгое знакомство с человеком, чтобы понять на каком топливе тот движется. Безмолвный продавец жил явно днем сегодняшним, не заботясь о том, что будет завтра. Ему было достаточно просто проводить свое время среди огромных стеллажей, расставляя книги и забирая честно заработанные деньги у случайных посетителей. Уж больно маниакальный у него был взгляд при открытии кассового аппарата. И все бы было у Эндрю хорошо, он бы без проблем снова посетил «Спать лень», если бы в первое свое посещение так не оплошал. Миньярд не считал себя человеком, которому есть дело до того, что о нем подумают, однако ему самому было неловко за то, что он не обратил внимания на предупреждения, что буквально бросались в глаза, как только очередной клиент откроет дверь. Еще и спросил, слышат ли его… — К черту, — закатил глаза блондин и развернулся на сто восемьдесят градусов, принимая решение. Уж больно ему хотелось узнать, чем же все-таки закончится история.*
Магазинчик все еще стоял обособлено от других своих собратьев. Чуть-чуть обветшалый, но это только лишь придавало ему некий шарм. Книжный был словно вырезан со страниц истории девятнадцатого века: панорамные окна без намека на стеклопластик, деревянные колонны по обе стороны от двери, что открывалась нажатием на протертую ручку медного цвета. И, конечно, деревянная вывеска, краска на которой держалась с завидным упорством, словно кто-то ради этого заключил сделку с дьяволом. Колокольчик не звякнул звонкой мелодией, когда Эндрю вошел в помещение, хотя крючок для него имелся, но, видимо, сей музыкальный предмет был убран из-за ненадобности. С прошлого визита Миньярда в магазинчике совершенно ничего не изменилось, те же стеллажи, книги и тишина. Разве что продавец сменил место своей дислокации, заняв одно из кресел для чтения. — Здравствуйте, — кивнул Эндрю, когда синие глаза оторвались от книги, дабы посмотреть на нового посетителя. Блондин с прямой спиной пошел к нужным полкам, подавляя в себе желание обернуться. В первый раз он не обратил внимания, насколько красив здешний сотрудник. Не до того было — сначала поиск ценника, а потом понимание своего идиотизма. Но сейчас Миньярда словно обухом огрели по голове, отчего у него перед глазами плясали огненно-рыжие волосы, что под мягким светом настольной лампы полыхали огнем на концах маленьких завитков, идеальное, словно высеченное великим скульптором из самого дорогого мрамора лицо, колдовские глаза, в которых можно было увидеть глубины океанов, где киты слагают свои грустные песни, и, конечно, держащие книгу без какого-либо усердия руки, по которым на видимых частях кожи змеились шрамы. Картинка настолько ярко отпечаталась в памяти Эндрю, что он чуть не врезался в очередной стеллаж, ведомый своей задумчивостью. Вторая часть истории стояла прямо на той же полке, что и первая. Тот, кто расставлял книги, явно подразумевал то, что читатель сразу же возьмет и продолжение, ведь какой смысл читать только половину истории. Но гребанный ценник настолько сбил Миньярда с толку, что словосочетание «вторая часть» прошло мимо него. Этот магазинчик явно пытался превратить Эндрю в кого-то другого, может быть, в дряхлого старика, чей мозг уже не способен полноценно анализировать мир, а может и в озабоченного подростка, что способен фокусировать внимание только лишь на объекте своего воздыхания. Одно было ясно точно: это место обладает какой-то магией. Не мог же парень, поддавшись умиротворяющей атмосфере книжного, просто так отпускать контроль над своим разумом? Рыжеволосый парень уже стоял за кассой и задумчиво что-то печатал в своем телефоне, когда Миньярд наконец вышел из лабиринта. Блондин замер на несколько секунд, впитывая в свой разум еще одну картинку: нахмуренные брови, поджатые в узкую полоску губы и нервное постукивание пальцами по столешнице, которое, впрочем, было абсолютно бесшумным. После оплаты, как только Эндрю вышел за дверь навстречу неприветливым осенним будням, он понял, что не сможет не вернуться в это место. Черная магия, не иначе.***
К глубокому сожалению Нила, пришествие Эндрю Миньярда на его территорию не было единичным случаем. Их было даже не два или три, а многим-многим больше. Джостену одно время казалось, что в Пальметто просто напросто закрылись все книжные магазины, избавляя «Спать лень» от конкурентов, но нет, все было как обычно. Холод за окном постепенно набирал обороты, готовя улицы к полноценной зиме, с возможным выпадением осадков в виде снега. Джостен, проводя ежегодный ритуал заклеивания малярным скотчем особо продуваемых щелей, изумлялся тому, как же быстро летят дни. Парень особо не любил выходить на улицу, предпочитая затворнический образ жизни, проводя время либо в магазинчике, либо в квартире, что находилась аккурат над книжным. Он даже иной раз не мог перейти улицу, дабы зайти в продуктовый за едой, отдавая должное доставке. Было ли это ПТСР или результатом того, что тишина в окружении кучи народа становилась для Нила еще более гнетущей, его не интересовало. Ему было комфортно среди книг, они не звали, не обращались, не спрашивали о чем-то, лишь молчали, разделяя состояние своего смотрителя. Входная дверь отворилась, впуская вместе с уличным воздухом, от которого мурашки сию же минуту поспешили занять свои боевые позиции, покупателя, который у Джостена вызвал лишь стойкое чувство раздражения. Миньярд снова решил сократить численность книг на полках. Не то чтобы это как-то не устраивало Нила, все-таки деньги берутся не из воздуха, а сидеть все время на шее у дяди — дело опасное, ибо тот мог в обмен за помощь попросить перевести какие-либо документы, знание содержания которых тут же рисовало красную мишень на голове у каждого, вне зависимости от того, кем является человек, но подозрение, что блондин просто складывает или перепродает книги раз за разом закрадывалось в мысли парня, ибо просто нереально читать с такой скоростью, с какой Эндрю приобретает новые экземпляры. — Здравствуйте, — произнес покупатель, как только нашел глазами Джостена, который пытался дотянуться до самого дальнего угла окна, не переставляя при этом стул. Нил только лишь кивнул на это, продолжая свою деятельность. Вот еще странность этого посетителя, несмотря на знание о глухоте парня, он упорно продолжал здороваться, задавать вопросы и вообще вел себя так, словно никаких препятствий к коммуникации не было, просто продавец предпочитал молчать. Нет, Джостен, конечно, достаточно быстро обучился читать по губам после своей травмы, и в большинстве случаев у него не вызывало проблем с пониманием других, однако это первый случай на памяти юноши, когда его проблему так усердно игнорировали. Наконец совладав с дырой, продавец поспешил к кассе, куда спустя минут пять подошел Миньярд, что не изменял себе в подборе цветовой гаммы одежды. За время превращения в постоянного посетителя, парень ни разу не надел что-то светлее темно-серого. Удивительная преданность черному. Словно постоянный траур. — Ваш телефон, — внезапно сказал Эндрю, отчего брови Нила стремглав поспешили встретиться с линией волос. — Он звонит. Джостен незаметно выдохнул, ибо первая мысль, что пришла к нему после первой фразы, была о том, что у него пытаются спросить номер. Второй мыслью он уже считал, за сколько он сможет продать свой гаджет, ибо первая была явным бредом. Прочитав имя звонившего, что отобразился обычным «Стюард», Нил понял, что лучик вспоминать нельзя даже мысленно, ибо солнышко тут же поспешит появиться. Недолго думая, парень протянул телефон покупателю. — Мне ответить? — на этот вопрос Джостен закатил глаза и кивнул. — Ладно… Здравствуйте, это покупатель магазина «Спать лень», меня попросили ответить на звонок. … Да, он жив, стоит за кассой. Могу что-то передать, насколько я понял, он прекрасно читает по губам. … Да, да, я все запомнил, сообщу ему. Пока Эндрю разговаривал по телефону, продавец наводил порядок на своей стойке, «не вслушиваясь» в разговор. Это было не впервые, когда ему приходилось просить своих клиентов отвечать на звонки. Возможно, этого не пришлось бы делать, если бы Нил время от времени все-таки отвечал на сообщения Хэтфорда, но парня веселило заставлять незнакомых людей общаться друг с другом. Надо же ему как-то развлекаться? — Он просил передать… — заполучив внимание Джостена посредством взмахов руками, начал Миньярд. — Тебе же наплевать, да? Губы Нила растянулись в утверждающей улыбке, пока в глазах сверкали смешинки. Хоть кто-то догадался, пускай это и был экси игрок. — Ну, мне теперь хотя бы известно твое имя. До встречи, Нил Джостен, — Эндрю подхватил свои книги и отсалютовал двумя пальцами, направляясь к выходу. Нил только тяжело вздохнул. Его дядя — настоящая находка для шпиона. И как только он удерживает один из ведущих мафиозных синдикатов?***
На всех видимых и невидимых дверях висели венки, которые источали либо едкий запах дешёвой пластмассы, либо свежий чарующий еловый аромат; дома сверкали множеством огоньков, создававших иллюзию сказки и теплоты; из каждого утюга играла песня «Джингл белс», а по телевизору бесконечно крутились фильмы либо о мальчике, который остался один дома, либо о мальчике-который-выжил. Люди бегали от дома к дому, суетливо разговаривали по телефонам, сгребали все продукты с полок магазинов, словно завтра апокалипсис, а подвалы до сих пор пусты. Дети, выгнанные на улицу, дабы не мешать, пытались из единичных снежинок, что сиротливо лежали по краям дорог, сделать что-то наподобие снежков, но все было тщетно. Рождество обещало быть бесснежным. Миньярд кинул на обеденный стол подарки, что были присланы от знакомых и родственников с разных уголков мира, даже не распаковывая. Красочные упаковки были единственным ярким пятном в этой квартире, но Эндрю не спешил судорожно открывать коробки, гадая, что же окажется внутри. Свой главный подарок парень уже получил: его уволили. Наконец-то. Теперь в его жизни не будет уже осточертевших мячей, постоянно пытающихся пробраться в данные ему во владения ворота, потных людей, которые все время стремятся то обнять, то дать пять, то еще как-нибудь проявить свою тактильность, изматывающих тренировок, ради которых приходиться просыпаться ни свет ни заря, и бесконечных разъездов по стране, из-за которых обзаводиться своим домом даже не было смысла. Свобода. Разве можно желать чего-то большего? Конечно, СМИ уже во всю судачили о причинах, по которым могли бы уволить самого гениального вратаря, в фаворитах была теория о том, что Миньярд прикопал кого-то из своих сокомандников, но дело по-тихому замяли, выбрав в качестве меры наказания увольнение. Эндрю даже пришлось полностью отключить свой телефон, дабы интервьюеры не смогли до него добраться, лично или через родственников — не важно. Подхватив пачку сигарет, да бумажник, парень решил немного прогуляться. Ну а что еще делать человеку, который решил провести самый популярный праздник в одиночестве? Воздух на улице кусался легким морозцем, отчего уши, нос и руки парня, которые были поспешно убраны в карманы, тут же замерзли. Снег не скрипел под ботинками, однако у Эндрю появилось фантомное ощущение, что он идет по белому полотну. Его память странная штука. Миньярд не думал о том, куда он шел. Парень просто переставлял ноги и пялился в землю, решая, стоит ли достать сигарету, дабы скрасить свой досуг. Рождество никогда не было его любимым праздником. В детстве Эндрю всегда мечтал сесть за общий стол, надеть смешную корону, выпавшую из праздничной хлопушки, до одури наесться сладкого пудинга и просто радостно общаться со всеми, кто собрался в этот светлый праздник под одной крышей, а на утро в полусне открывать подарки, которые Санта подбросил под срубленное мертвое дерево. Но ему этого не было дано. Он всегда был лишним. Шестой палец на левой ноге, который всегда мешает, но если его отрезать мороки станет еще больше. Ни поздравлений, ни подарков, ни вкусной еды. Только лишь темная комната, в которой его запирала каждая из двенадцати семей. Менялись дома, города, фамилии, но люди и комната не менялись никогда. Рождество у парня ассоциировалось с приглушенным смехом за дверью и страхом, что кто-то решит отметить праздник по-особенному весело. Эндрю пришел в себя, когда под его ногами асфальт засветился каким-то особенно мягким желтоватым светом. Подняв глаза, парень увидел табличку «открыто». И это было странно, ибо найти открытый магазин в сочельник было подобно чуду. Колокольчик не звякнул, когда парень переступил порог. В книжном абсолютно не было никаких изменений. Ни мишуры, ни гирлянд, ни праздничных носков, ни декоративных елочек, которые продавцы любят ставить направо и лево. Абсолютно н-и-к-а-к-и-х атрибутов Рождества. — Здравствуйте, — найдя глазами сотрудника, который до этого протирал пыль на полках, Миньярд поздоровался как обычно, не удержавшись от вопроса: — Почему Вы работаете? На Эндрю посмотрели непонимающим взглядом. Рыжеволосый парень, закинув тряпку ярко-желтого цвета себе на плечо, достал свой телефон и что-то в нем напечатал, после чего протянул его своему клиенту. «До закрытия еще час. Я думал, что Вам известен график работы магазина.» — Не в этом дело, — фыркнул Миньярд. — Сегодня же Рождество. Нил нахмурился и кинул взгляд на календарь, что висел где-то около кассы, на котором в квадратик было заключено красное число. «Это тот праздник с подарками, дебильными песнями и попытками поздравить мертвого человека с Днем рождения? Теперь понятно, почему в последние дни у меня был такой приток клиентов.» Как только Эндрю прочитал новое послание, его настроение стремительно поползло вверх. Не он один плевать хотел на все эти фанфары определенного дня года. До забывания даты, он, конечно, еще не дошел, но еще не все потеряно, ему теперь есть к чему стремиться. — Ты не против, если я у тебя чуть-чуть посижу, почитаю? — Миньярд кивнул головой на кресла, которые так и манили к себе. Джостен махнул рукой и вернулся к своему занятию по наведению порядка, пока его клиент придирчивым взглядом выбирал следующую жертву своего чтения. Устроившись на мягком предмете мебели, в котором даже не пришлось моститься, настолько кресло было шикарным и удобным, Эндрю ушел в другой мир, не замечая того, что происходит вокруг него. Этим парень и любил книги, чем больше он погружался в историю, тем незначительнее становилась реальность, вплоть до того, что Миньярда не могли отвлечь посторонние шумы или пролетающее время, которое он мог определить только по тому, что в комнате, где он обычно читал, становилось слишком темно, то есть букв видно не было, а до ночного зрения парень еще не эволюционировал. Миньярду иной раз казалось, что если на землю упадет метеорит, прилетят пришельцы или просто на просто начнется апокалипсис, он этого не заметит, пока последняя страница не перевернется. Исходя из этого, «чуть-чуть» в понимании Эндрю звучало как «кидани в меня чем-нибудь, когда время выйдет». По крайней мере, его брат и кузен прекрасно понимали правильное значение его слов. Блондин оторвал взгляд от книги, когда понял, что она закончилась. Главный герой бросил невесту-малолетку, чтобы служить в рядах войска темных сил, у которых была не такая уж и плохая политика; персонажу даже пришлось съесть сердце своего друга, которое все еще билось, чтобы доказать верность. В общем, история, конечно, среднестатистическая, но от этого еще более желанная, ведь над ней не нужно было думать и что-то анализировать, достаточно было просто идти вслед за героем, который сам все разложит по полочкам. Эндрю, как всегда, затянуло в сюжет, и он не смог оторваться без посторонней помощи. Обведя взглядом помещение, парень заметил записку, лежавшую на журнальном столике при кресле: «И как я, по-твоему, должен был до тебя достучаться? Книги швырять — кощунство. Магазин закрыт, без ключа, который бы я не оставил даже под дулом пистолета, его не открыть. Не знаю, во сколько ты это читаешь, но у тебя сейчас два выхода: дождаться открытия внизу, кресло достаточно удобное, чтобы подремать в нем; либо же ты можешь подняться в квартиру над магазинчиком и лечь на диван в гостиной. Если ты выбрал второй вариант: дверь наверх находится за кассой, там скрытый механизм, я оставил подсказку.» Эндрю вертел в руках листок и ничего не понимал. Кто в здравом рассудке оставит незнакомого человека в одиночестве в месте, которое можно разгромить по щелчку пальцев? Что стоит Эндрю разбить окно и вылезти наружу, унося что-то ценное с собой? А его еще и в квартиру пригласили. Человек, который обделен одним из органов чувств, должен понимать, что это ни разу не безопасно, ведь он, в случае чего, даже не сможет услышать потенциальную угрозу. Это насколько Нилу наплевать на свою жизнь? Или его доброта полностью отключает чувство самосохранения? Время на полуразряженном телефоне вещало о том, что до рассвета Луне еще огибать и огибать жалкую голубую планетку, и Миньярду не хотелось бы ломать спину в, пускай и очень удобном, кресле. Поставив книгу обратно на полку, Эндрю направился к кассе. «Потяни за красную книгу. Как только войдешь на лестничную площадку, пощелкай выключателями справа, электричество не дешевое, чтобы оставлять магазин освещенным на ночь.» Стикер был прилеплен прямо к нужной книге. Чем-то Миньярду эта ситуация напоминала дешевый фильм ужасов, где он сам идет на заклание, радуясь, что путь оказался намного легче, чем о нем рассказывали те, кто не вернулся, умерев в страшных муках. Лестница была спиралевидной и очень старой, с потертыми перилами и ступеньками, доски на некоторых из которых явно требовали замены, это говорило о том, что этим путем пользуется уже не первое поколение владельцев магазинчика. Дерево чуть поскрипывало от каждого шага парня, рассказывая о том, что это традиция — владельцу жить над магазином. От хозяина к хозяину контракт переходит с одним условием: не разделять книжный и квартиру. Эта лестница видела уже столько людей, на нее роняли книги, которые продавцы планировали почитать на досуге, кто-то падал со ступеней, спеша на свидание, были и экземпляры, что после длительного трудового дня, засыпали прямо на пролете, не в силах добраться наверх. Каждый шаг отдавался гласом истории, которая и не думала заканчиваться, делая новые витки каждый день. Подсвечивая себе телефоном, Эндрю добрался до входной двери, на которой висела очередная записка: «Добро пожаловать. Постарайся ни во что не врезаться. У меня чуткий сон, я не услышу, но вибрацию почувствую. Только гостиная(прямо по коридору) и уборная (первая левая дверь от входа).» Открывая дверь, у Миньярда появилось какое-то фантомное чувство, что он переходит к новой главе в книге.***
Джостен не понимал, что им руководило, когда руки сами выводили записки. Посетитель явно слишком сильно ушел в сюжет, но это не повод для того, чтобы приглашать его к себе в гости, еще и оставлять без присмотра. Однако, что-то на периферии сознания парня говорило о том, что выгнать человека, предпочетшего тишину мертвых деревьев, на улицу в ночь, когда все люди, по идее, проводят время со своими семьями, обмениваясь теплыми пожеланиями, будет неправильно. Пускай Эндрю Миньярд и не выглядел одиноким и брошенным человеком, было странно, что его не окружают родственники, друзья и многочисленные знакомые, коих у звездного игрока экси должно быть немерено. Застилая диван новым постельным бельем с милыми котиками-вишенками, Нил думал о том, можно ли будет это действо считать самоубийством, если в ночи его действительно прибьют. Заветы матери парня и так один за одним осыпались словно домино, цепляя один запрет за другим. Ладно перестать бежать, ладно создавать знакомства, ладно не менять внешность и имя, но приглашать незнакомого человека в свой дом? Мэри бы перевернулась в гробу, если бы он у нее был, конечно, хотя Джостен не исключал, что где-то на одном из пляжей Калифорнии рюкзак с ее костями зарылся чуть глубже в песок. Как обычно, подперев дверь своей комнаты стулом, чтобы если кто-то попытался войти внутрь, точно это почувствовать, парень поудобнее устроился в кровати лицом ко входу, проверив наличие оружия под своей подушкой. Старые привычки, буквально вбитые в него, никогда не покинут Нила. Тишина давила. Засыпать для Джостена было очередным видом пыток. Усталость не давала постоянно мельтешить чем-то перед глазами или читать книги, дабы уйти от кромешного молчания мира вокруг. Юноша просто тонул в пустоте, которую не могло ничего развеять. Люди всегда что-то слышат, даже когда мир замирает на время отсутствия солнца над горизонтом, будь то проезжающие мимо окон машины, орущие коты или просто шум ветра, просто никто об этом не задумывается, принимая большинство звуков как должное или как наказание, но если в один момент отключить все эти звуки, погружая мир в безмолвие, станет очень страшно. Страшно и одиноко, словно на земле больше никого не осталось. Нил просто ненавидел эти лживые чувства, полностью осознавая, что навряд ли в одночасье все во вселенной исчезнет, а он, такой единственный и неповторимый, останется лежать в своей кровати, ожидая, когда придет сон. Но одно дело понимать, а другое перестать чувствовать все это давление навеянных тишиной эмоций. Молчание разрывало парня. Мягкое постельное белье кололось. Тишина пробиралась под кожу. Дрема одолела Нила, даруя сны, в которых люди что-то говорили ему, но он ничего не слышал.**
Мягкие лучи солнца ползли по стенам, освещая комнату, оформленную в светло коричневых тонах. Накануне вечером, а точнее ночью, у Эндрю не было возможности разглядеть помещение, в котором сонливость догнала его, выкидывая из мира реального, как только голова парня коснулась заботливо подготовленной подушки, но зато теперь, пока юноша приходил в себя, у него была возможность попялиться на обстановку вокруг. Полу-аскетичный интерьер навевал Миньярду мысли о том, что квартирой пользуются постольку-поскольку, заглядывая только ради того, чтобы поспать. На стенах не висели фотографии или картины, телевизор, стоящий на специальной тумбе, был отключен от розетки, а на всех ровных поверхностях отсутствовали ничего не значащие безделушки, которые обычно любят дарить родственники или друзья, зато тонкий слой пыли лежал как миленький. Эндрю сел, сонно потирая глаза, его ноги тут же утонули в мягком ворсе ковра, который, казалось, был единственным предметом интерьера, который купили не просто так, чтобы был, а вдумчиво и для уюта. Парня разбудило далеко не изменившееся освещение, до которого ему обычно во время сна не было дела, а слабый шум со стороны прямоугольной арки, ведущей в другую комнату. Тихими шагами парень прокрался к проему без двери, заглядывая в новую комнату, что оказалась довольно богато обставленной кухней. По сравнению с гостиной, место для приготовления еды словно было вырвано из другого дома: огромный кухонный гарнитур в черно-коричневых тонах, обеденный стол на четверых, куча принадлежностей для готовки, которые висели на стенах, валялись на столешницах, не влезали в шкафы, и книги. Очень-очень много книг, которые, уподобляясь небоскребам, стопками тянулись к потолку вдоль стен, игнорируя отсутствие хоть каких-нибудь стеллажей. Эндрю даже обернулся назад, чтобы точно убедиться, что его не телепортировало в другую квартиру, которая была жилой в отличие от прошлой, но нет, две диаметрально противоположные комнаты принадлежали одному месту. Около плиты стоял рыжеволосый парень, без остановки помешивая что-то, что пахло как каша. Миньярд видел только его спину, но ясно понял, что хозяин сего места встал недавно, о чем свидетельствовали неспешные ленивые движения и растрепанные волосы, которые то и при применении расчески смотрелись как взрыв, а сейчас, сразу после подушки… Эндрю не знал, что ему делать, ведь приглашение распространялось только на две комнаты, да еще и его действия были ограничены только сном, а вот руководства на утренние часы ему не давали. Ему спуститься вниз и дождаться открытия магазина? Отправиться обратно на диван и сделать вид, что он еще спит? Зайти на кухню и обозначить свое бодрствование? Выпрыгнуть с разбега в окно? Пока раздумья одолевали Миньярда, его заметили. Нил Джостен, повинуясь внутреннему чутью, посмотрел за спину, замечая озадаченный взгляд блондина, который, казалось, был на пороге открытия лекарства от всех болезней. — Проходи, садись, — очень хрипло, будто сражаясь с собственным языком, на грани понимания произнес Нил. — Ты говоришь? — Эндрю шокировано замер, не спеша принимать приглашение. — Нет, — пожимая плечами, ответил Джостен, вновь возвращая свой взгляд к плите. Миньярда обескуражило это заявление, сказанное с полным безразличием. Если бы Эндрю до сих пор принимал таблетки, он подумал бы, что к нему подъехали галлюцинации, однако он уже как несколько лет был свободен от наркотика, что отравлял его разум под видом помощи. Садясь за стол, парень заметил, что владелец магазина изменил своим вечным толстовкам и шерстяным кофтам с длинными рукавами, надев до безумия заношенную серую майку, которую мусорка, казалось, уже несколько лет зовет в свои ласковые объятья, открывая взору своего гостя испещренные шрамами руки. Миньярд до этого уже замечал, что Нил не так прост, но он никак не ожидал, что однажды увидит такое откровение. От запястий до плеч, скрываясь далее под слоем ткани, кожа полностью была исполосована. Но это не было результатом самоистязания, как у Эндрю, нет, шрамы твердили о том, что их обладатель не желал их получать, пытаясь уйти от острых орудий, но все было тщетно. — Спасибо, — автоматически сказал Миньярд, когда перед ним опустилась тарелка, смотря в глаза Нила. — Слушай, давай поиграем в игру? «Я внимательно выслушаю, что там пришло тебе в голову, но давай сначала поедим. В отличие от тебя, мне еще на работу нужно.» Эндрю упустил момент, когда Джостен обратился к магии фокусников, доставая ручку и листочек буквально из ниоткуда, но зато он опять понял, что облажался с подбором слов. Поедая самую вкусную овсянку за всю свою жизнь, Миньярд пытался понять, каким образом дороги его жизни привели его к тому, что он сидит на кухне незнакомого человека и ест кашу, намереваясь засыпать того вопросами и ответами. «?» — Нил был сама краткость, когда тарелки переместились в раковину, а сам он сел напротив своего гостя. — Правда за правду, — коротко пояснил Эндрю, который пытался не обращать внимание на то, что его собеседник смотрит не в глаза, а на губы. — Я задаю тебе вопрос, ты честно на него отвечаешь, так же и со мной. «Не знаю, какая мне с этого выгода, но погнали. Начинай.» — Сколько тебе лет? — Миньярд решил начать с легких вопросов, прежде чем атаковать тяжелой артиллерией. «23. Тебе 25, я знаю. Мой вопрос: почему ты ушел из экси?» — Ага, то есть о моей спортивной карьере тебе известно. Мне стало скучно, — бездумно вертя в руках отданный клочок бумаги, ответил парень. — Мне-то и изначально весело не было, но когда я понял, что нахожусь в каком-то дне сурка, решение уйти пришло мгновенно. Как ты оглох? Да, Эндрю никогда не умел расшаркиваться сильно долго, но Джостен, казалось, не был удивлен этому вопросу, словно давно его ожидая. Хотя, должно быть, он давно уже привык к тому, что люди постоянно спрашивают, спрашивали и будут спрашивать о его недуге. «Травма головы. Отец решил, что моя голова отлично подходит для того, чтобы проломить ей бетонную стену. Возможно, он хотел сделать новый дверной проем, не успел спросить его об этом перед смертью. Чем ты сейчас занимаешься?» Блондин все еще в шоке смотрел на написанные слова, легшие ровной строкой, словно Нил писал не о себе, а пересказывал какую-то книгу. Люди просто не могут с таким спокойствием писать о таких вещах. Графология, изучавшаяся Миньярдом на одном из курсов криминалистического факультета, не была для парня пустым звуком, но похоже сейчас она давала сбои, опровергая утверждение о том, что при описании травмирующих ситуаций почерк человека меняется. Для каждого правила есть исключение, которым внезапно стал Джостен. — Ищу работу, — все-таки выдавил из себя Эндрю, все еще находясь в прострации. «О, как хорошо. Как ты относишься к книжным магазинам? Мне нужен человек за кассой, ибо, как ты понимаешь, клиентам не очень комфортно общаться с глухим человеком.» А вот теперь почерк изменился. Стал более непонятным и с наклоном, словно у человека не было времени это писать. Нетерпеливость и надежда сквозили из каждого слова. Миньярд понял, что перед ним сидит человек-загадка, которому все равно на то, какие испытания он прошел в своей жизни, но вот судьба немного обветшалого книжного рождает в нем искренние переживания, заставляющие трескаться маску спокойствия. — Буду рад помочь, — ответ сорвался с губ Эндрю прежде, чем он смог взвесить все за и против. «Отлично! Приходи завтра, я обозначу фронт работ.» Нил Джостен в одно мгновение засветился счастьем так, словно ему сказали, что он выиграл в лотерее, благодаря которой он сможет купить свой собственный остров где-то посреди Тихого океана, о котором никто не сможет узнать без воли правообладателя. Миньярд так и завис на несколько секунд, смотря в полыхающие потусторонним светом синие глаза, способные, казалось, в этот момент возродить Атлантиду.***
Нил смотрел на человека за кассой и не мог нарадоваться своему спонтанному решению предложить работу совершенно левому человеку. То начало дня в жизни Джостена пополнило список самых странных утр, встав наряду с тем самым рассветом, когда он понял, что ему больше не от кого бежать. Да, нанять продавцов — дело плевое, ведь всегда есть студенты и школьники, которые просто готовы глотки рвать ради лишней копейки в своих карманах, однако такой контингент рабочих обычно и делает все спустя рукава, не понимая всей ответственности возложенной на них, ибо опыт приходит с возрастом, как говорится, но вот те, у кого этот самый опыт уже есть, навряд ли согласятся целыми днями в тишине стоять за стойкой, получая при этом зарплату ниже среднего. Но Эндрю был совершенно другим. После детального прочтения контракта, подготовленного Нилом за какие-то сутки, где были указаны график работы, зарплата и время отпусков, Миньярд поставил свою размашистую подпись без каких либо вопросов, тут же приступая к работе. Насколько Джостен мог заметить в первые дни трудовой деятельности нового сотрудника, тот не был особо вежлив с клиентами, однако свою работу по консультациям выполнял исправно, пока Нил мог с беззаботностью носиться по магазину, составляя описи книг, выполняя текущую уборку, которая постепенно могла перерасти в генеральную, да и вообще заниматься всем, чем душа пожелает. В конце концов, владелец он или мимо проходил? Так, в какой-то момент, занявшись расстановкой книг по своим местам, что приходилось делать довольно часто, ведь клиенты просто патологически не хотели возвращать издания туда, откуда они были взяты, кладя книги на первые попавшиеся полки, из-за чего в магазинчике время от времени воцарялся истинный хаос, Нил нашел историю, которую читал когда-то очень давно, еще в прошлой жизни, и от которой у него остались самые теплые воспоминания. Книга буквально выпала у него из рук, открывшись на первой странице, тем самым привлекая к себе внимание, когда парень монотонно наводил порядок на очередных стеллажах. Джостен в тот момент был потерян для мира. Глаза сами собой начали скользить по буквам, которые складывались в слова, а те в предложения, образовывая рассказ, способный с головой погрузить своего читателя в иной мир, где герой сражается за свое счастье, проходя через немыслимые испытания, переосмысливая себя и тех, кто его окружает. Нил так и замер, перелистывая страницу за страницей, пока ему стало неудобно стоять, спина затекла, словно говоря, что род человеческий еще недостаточное время числится в прямоходящих, и парню пришлось сесть на пол, дабы остановить разрастание боли. Уборка и планы на день были позабыты. Эндрю заметил, что рыжая шевелюра перестала мелькать то тут, то там где-то к вечеру, когда солнце начало плавно клониться к закату. Этот день был на удивление полон идиотов, которые, казалось, совершенно случайно забрели в книжный магазин, перепутав его с каким-нибудь развлекательным центром. Миньярду приходилось раз за разом отбиваться от глупых вопросов саркастичными замечаниями, из-за которых клиентов пять ушли так ничего и не купив. Из-за всей этой сумбурщины Эндрю просто упустил из виду своего работодателя. Удостоверившись, что на горизонте покупателей не предвидится, продавец вышел из-за своей стойки и направился вглубь книжного, пальцами рук проводя по крепким корешкам книг, которые словно пели, призывая их открыть и начать читать. Сотни книг, тысячи людей, миллионы голосов — удивительно, что все это может уместиться в одном помещении. Магия. Да, слово — это самая мощная магия, которой люди сумели овладеть. Нил лежал на полу. Подушкой ему служила стопка книг, которую он так и не расставил по местам, ноги парень закинул вертикально на стеллаж перед ним, а в руках покоилась книга. Эндрю приподнял бровь, задавшись вопросом о том, насколько удобна эта поза, но судя по тому, что Джостен перестал следить за своим окружением, ему было достаточно комфортно. Парень слишком органично вписался в пространство между книжных шкафов, став частью интерьера. Миньярд не удивился, если бы покупатели просто переступали через Нила, а тот бы и не замечал этого, будучи погруженным в захватывающую историю. Эндрю прислонился к ближайшему стеллажу, сложив руки на груди, и погрузился в свои мысли, которые просто не могли не появиться при созерцании столь прекрасного зрелища. Джостен был очень интересным человеком. Вспомнить хотя бы тот случай, когда один обделенный умом индивид попытался вынести книгу, не оплатив, но Нила об этом словно демоны предупредили, ведь прямо перед заветной дверью к выходу горе-вору была подставлена выверенная до секунды подножка. Рыжий улыбнулся в тот момент дьявольской улыбкой, смотря, как неудавшийся преступник распластался по полу, поднял отлетевшую в сторону книгу, показательно отряхнул и пошел ставить ее на место. Это все произошло настолько быстро, что Миньярд даже не успел выйти из-за кассы дабы помочь. Предупреждение об отрубленных пальцах, которое было снято как только Эндрю заступил на свой пост, ведь слова о глухом продавце были уже неактуальны, приобрело намного больше смысла, чем просто запугивание. А еще оружие. Туча ножей разбросанных по всему магазину. Если бы Миньярд был менее внимательным, он бы и вовсе не заметил всех этих тайничков, расположенных в стратегически важных местах. Эндрю иной раз казалось, что он находится в тайной точке сбыта колюще-режущего, ведь в пределах одного книжного стеллажа хранилось минимум два ножа, а если учесть, сколько этих самых шкафов находится в магазине… И пистолет в нижнем ящике за кассой тоже особого доверия не внушает. Джостен был опасной загадкой. Весь такой из себя пай-мальчик, бродящий в тишине среди книг в комфортных свитерах, способный в один момент обернуться опасным зверем, дабы покарать своих недругов. Владельцы книжных не должны быть такими. Синие глаза смотрели на Эндрю с немым вопросом. По-видимому, Миньярд слишком сильно ушел в себя, не заметив момента, когда Нил дочитал книгу, осознав себя в реальности. — Я тут подумал, — спокойно начал кассир, — что хочу тебе отсосать. Эндрю развернулся на пятках и покинул уютный закуток, ведь колокольчик над входной дверью, вернувшийся на родину с легкой руки Миньярда, радостно прозвенел, оповещая о новых клиентах. По губам Нил читал очень хорошо, ошибаясь только тогда, когда у собеседника были какие-либо дефекты речи, но даже в таком случае парень через некоторое время привыкал, понимая все, что было сказано. Должно быть, его талант к языкам адаптировался к новым условиям, заметно облегчая жизнь. Но сейчас Джостену искренне хотелось, чтобы он ошибался. Это может стать проблемой. Ведь на несколько мгновений бабочки в его животе расправили крылья.***
Это плохой день. Нил понял это, как только открыл глаза. За окном светило солнце разгорающейся весны, пролетающие птицы отбрасывали тени своими крыльями, на деревьях зеленели нежные листочки, которые только-только расправились после плена зимы. Мир пел яркими красками, шумел шелестом ветвей, звенел мелкой капелью снега, что еще не успел покинуть самые потаенные уголки прохлады. Джостен не хотел жить этот день. Ему хотелось просто накрыться с головой одеялом и уснуть, утопнуть в этой тягомотине из сменяющихся неясных образов, которые невозможно развеять. Все, что угодно, лишь бы только не сегодня. Но парень, ведомый внутренним упрямством, поднялся с кровати, с головы до ног закутавшись в одеяло, взял с кухни яблоко и поплелся вниз, открывать магазин. Каждое движение было наполнено для него истинной мукой, мир вокруг двигался слишком медленно. У Нила было такое ощущение, словно к его ногам и рукам были привязаны гири, каждая из которых весит не менее тридцати килограмм. Была тишина. Одеяло не шуршало, лестница не скрипела под его шагами, яблоко не хрустело от нерешительных из-за легкой тошноты укусов, замок, проворачиваемый в этот раз с неимоверным усилием, не щелкнул, оповещая о том, что дверь открыта. Абсолютно никаких звуков. Джостен так и не перевернул табличку, оповещавшую о том, что магазин открыт, буквально сползая на пол около двери. Пред его глазами все плыло, темное помещение, полное книг, не внушало доверие, рождая иллюзии, что сейчас, вылезая из самых глубин на него кто-то нападет. Чтобы хоть как-то избавиться от наваждения, Нил закрыл глаза. Если сейчас оттуда кто-то действительно появится, он даже не сможет услышать шагов своего убийцы перед смертью. Интересно, думалось парню, сможет ли он расслышать свой же крик? Внезапно, лицо Нила, единственный открытый участок кожи, лизнул прохладный поток ветра, который нес в себе обещание чего-то нового. Парню подумалось, что не стоило открывать дверь, ведь теперь вероятность его скорой кончины возросла еще больше. Кто-то начал трясти Джостена, словно пытаясь достать душу, но явно не убить, что было достаточно хорошо в этой ситуации, но не идеально. Мысль о том, что его не только мотают из стороны в сторону, но и пытаются дозваться, пронзила Нила, отчего ему стало очень смешно. Должно быть, на него сейчас сыплются десятки вопросов о том, в порядке ли он и нужна ли ему какая-нибудь помощь, и кто-то ожидает ответа. Джостен звонко рассмеялся. Он не слышал себя, но чувствовал, что это было чертовски убого, ведь его голосовые связки не пользовались особой популярностью, а это значит, что его эмоциональный всплеск сейчас напоминает лай больной собаки. Из-за этого ему стало еще смешнее, с уголков глаз даже выступили капельки слез, намекая на явную истерику. — Идиот, — прошипел себе под нос Эндрю, который безуспешно пытался достучаться до своего работодателя. Замок магазина снова повернулся, но теперь возвещая о закрытии. Миньярд привычно отпер потайную дверь, включая свет во всем магазине, даже не пытаясь задаться вопросом, почему же этого не сделал Нил. После парень взял в руки недочитанную книгу, которая скромненько лежала на кассовой стойке, и открыл страницу, на которой остановился в прошлый раз. Эндрю не обращал внимания на одеяльную гусеницу, в которую сейчас превратился Нил, абсолютно никакого внимания, понимая, что того лучше сейчас оставить в покое, дабы не сделать еще хуже. Тишина воцарилась в магазинчике, но она не была такой же доброй и уютной, как обычно. Книжный зависел от своего владельца, казалось, не только в материальном и управленческом плане, но и в духовном, передавая все настроение хозяина. Стеллажи сейчас не казались многоквартирными домами для книг, превращаясь в огромных чудовищ, способных просто похоронить кого-нибудь под своим весом; мягкие кресла для чтения обернулись темными кляксами, которые поглотят любого, кто посмеет к ним притронуться; а сами книги сейчас были смертельно опасными ядовитыми камнями, которые способны обратить жизнь в смерть всего одним прикосновением. Эндрю было некомфортно. Краем глаза он то и дело смотрел вокруг себя, хоть и понимал, что ничего опасного в закрытом книжном магазине просто и быть не может, однако ничего поделать с собой не мог. Внезапно безмолвность разорвало уведомление о новом сообщении на телефоне Миньярда. Парень приподнял бровь, удивляясь тому, что у кого-то появилось время и желание написать ему. «Здравствуй, Эндрю Миньярд. Это Стюард Хэтфорд, мы с Вами как-то общались. Сегодня у Нила День рождения, так что я предполагаю, в каком состоянии он сейчас находится. Будьте хорошим сотрудником, присмотрите за ним, я Вам заплачу за работу нянькой. Если его не растормошить, то он еще неделю будет лежать на том же месте, где его подкосило, а потом просто умрет от истощения и обезвоживания, так что советую Вам устроить ему какое-нибудь светопреставление, дабы вернуть в реальность. Только не бейте его и не прикасайтесь к открытым участкам кожи! Вопросы?» Вопросов у Эндрю было предостаточно, но большинство из них относились не к некому странному мужику, который, по-видимому, в меру своих возможностей присматривает за Джостеном, а к самому парню, который не утрудился и известить о том, что его время от времени может переклинивать. Поэтому Миньярд поинтересовался только об одном:«Откуда у Вас мой номер?»
«Нил озаботился своей безопасностью, попросив найти всю информацию о тебе, Доу. Не злись на него из-за этого. Нахождение с кем-то в одном помещении более нескольких часов его нервирует, ты не первый, кого он попросил пробить.»«Кто Вы?»
«Его дядя. По материнской линии. О большем узнаешь, только если он расскажет.» Миньярд раздраженно цыкнул и уставился на Нила. Ему не нравилась вся эта ситуация. Кто-то знает о нем больше, чем Эндрю готов был предложить, и один из этих «кто-то» прямо сейчас изображает умирающего лебедя, распластавшись по полу. Ситуации лучше не придумаешь. Парень достал зажигалку из своего кармана, начав задумчиво ее крутить. Он мог бы уйти в любую секунду, закрыть дверь магазина и сделать вид, что вообще ни о чем не знает, исчезая в никуда. Но что-то ему подсказывало, что сделать так будет неправильно, и дело даже не в каком-то мутном типе по ту сторону телефона, а в самом Джостене, который оказался заперт в ловушке своего сознания. Фонарик загорелся на конце зажигалки и Эндрю спокойно подошел к Нилу, начав мельтешить светом прямо перед его глазами. Светопреставление сейчас доступно было только такое, без фанфар и особой замороченности. Рыжий начал сильно жмуриться и что-то недовольно мычать, пытаясь увернуться от света, направленного ему прямо в глаза, но все было тщетно, ведь Миньярд не собирался отступать, пока не увидит осознанный взгляд синих глаз. — О, наконец, — произнес Эндрю, когда на него недовольно уставились два синих осколка неба. — Доброе утро, спящая красавица. Поднимайся. Миньярд чуть помог, когда мягкий кокон начал заваливаться в сторону при принятии вертикального положения. Они не могли и дальше оставаться в магазинчике, ведь кто-то мог заглянуть в стеклянную витрину, поэтому Эндрю принял единственный возможный исход событий — подняться в квартиру наверх и помочь Нилу пережить бурю там. Споткнувшись о яблоко, которое выпало откуда-то из-под одеяла, Миньярд послал его далеко и надолго так, что если бы его укусила Ева на заре времен, она бы мигом поперхнулась, умирая от удушья, и роду человеческому не дано было бы случиться. Лестница встала перед ними непреодолимым препятствием, внушая всем своим видом желание развернуться и не предпринимать больше попыток к поднятию. Джостен еле-еле переставлял ноги на каждую ступеньку, так и норовя в какой-то момент оступиться и кубарем пропутешествовать вниз, ломая при этом себе несколько костей, в список которых входил и позвоночник, поэтому Эндрю пришлось направить всю свою сосредоточенность на то, чтобы предугадать падение до того, как оно произойдет. Человек, который придумал лестницы, был истинным садистом, не знавшим усталости или плохого состояния здоровья. Дверь в квартиру была открыта чуть ли не на распашку, поэтому Миньярду не составило труда направить полуадекватного Нила внутрь, толкая на такой знакомый диван. Набрав стакан холодной воды из-под крана, Эндрю поспешил к покинутому парню, который вновь пытался завалиться в сторону. Секундное действие, и рыжий непонимающе открывал и закрывал рот, усилено моргая, пытаясь избавиться от воды, что сплошным потоком стекала по его лицу. — Пришел в себя? — с издевательской улыбкой спросил Эндрю. — Или мне повторить? Воды в кране еще много. Джостен замотал головой из стороны в сторону, показывая, что больше ему не нужно водных процедур. Мокрый и с камнем на душе он смотрел в карие глаза, которые горели равнодушием вперемешку с легким озорством. Сделал гадость, на сердце радость, как говорится. Нил боялся смотреть по сторонам, цепляясь за Эндрю, как за якорь, ибо парень не хотел вновь уплыть в глубины безумия на волне отчаянья. Миньярд был знакомым незнакомцем, который не вписывался в привычную обстановку, захватывая все внимание. — Что вообще с тобой происходит? Стюард написал мне, уведомляя о том, что у тебя сегодня праздник жизни, но обычно люди на этот день так не реагируют, — парень сложил руки на груди. — Я жду объяснений. Нил замер, раздумывая. Открыть всю правду в этом вопросе, означает рассказать практически всю его жизнь. Готов ли он к тому, чтобы поведать еще одному человеку о его жизни? Чем это аукнется? Если так подумать, то ничего страшного не случится, просто его мысленная копилка пополнится еще одним человеком, который будет испытывать к нему жалость и некую неловкость. Хотя, если вспомнить историю Эндрю… Джостен рукой сделал жест, будто он что-то пишет, и указал на дверной проем, ведущий в кухню, надеясь на то, что Миньярд среди всего, что там понакидано, найдет ручку с тетрадью. К сожалению, Эндрю нашел все, что нужно. «Я ненавижу этот день. У отца были странные представления о подарках. То хомячок, вывернутый шиворот на выворот, то прекрасный кинжал, которым нужно было лишить человека жизни. Каждый праздник превращался в кровавое месиво. Не то чтобы обычные будни были другими, но мне, как и всякому ребенку, хотелось просто задуть свечи на торте и бежать играть в какие-нибудь игры со своими друзьями. Но из-за семьи, в которой я родился, мне было этого не дано. Только ужас, страх и желание сбежать. Мы с матерью сделали это. Сбежали. Восемь долгих лет мы сражались за наши жизни. Я даже забыл о том, в какой день родился, ведь каждый раз дата была новой, соответствующая новому имени. Но отец все же нашел нас. Ровно в мой День рождения. В этот раз подарком от него стали смерть моей матери и полная потеря слуха.» Эндрю взял в руки листок и по мере чтения, он понимал, что за человек сидит перед ним. Эту историю он просто не мог не знать, будучи студентом криминалистического факультета. Множество людей судачили о событиях в Балтиморе, перемывая косточки полиции, но забывая о том, что за новостными сводками стоят реальные люди. — А от ФБР тебе достались смерть Мясника и новое официальное имя, я так полагаю, — ровно сказал Миньярд, все еще пытаясь осознать, что «мальчик, лишенный детства», как его любили называть СМИ, сидит прямо перед ним, закутанный в мокрое одеяло, которое, по-видимому, давало Нилу некое чувство защищенности. «Ага. А дядя еще и книжный подкинул. Он глава британской мафии, предвещая твой вопрос.» Эндрю впал в осадок. Милый и загадочный владелец книжного магазина не то что был гордым обладателем скелета в шкафу, он сам по себе являлся этим скелетом. Теперь Миньярд понимал, откуда все эта дерганность, оружие, запихнутое в любую свободную щель, бесчисленные шрамы на руках и отвратительные социальные навыки. Удивительно, что Джостен вообще продолжал жить после того, через что ему пришлось пройти, ведь многие люди бы попросту сломались, перестали бороться и бежать, отдаваясь на милость кромешной темноте, именуемой Смерть. «Все еще хочешь мне отсосать?» В глазах Нила читалась едкая усмешка, граничащая с агрессией. Парень уже заранее знал ответ. У него то и друзей никогда не было, не говоря о чем-то большем. Люди всегда сторонились его. Или он людей. Тут разницы особой не было. Стоило Джостену хоть чуть-чуть приоткрыть правду о себе, будь то шрамы или его глухота, окружающие спешили поскорее смыться, думая, судя по всему, что он заразный. Они все одинак… — Еще больше, чем тогда, — серьезно кивнул Эндрю, чем ошеломил Нила, все предположения которого посыпались карточным домиком. — Но для начала тебе нужно пережить этот день, ведь он еще не кончился. Джостен на это лишь кивнул, утопая в раздумьях что же будет происходить дальше. Таких ситуаций в его жизни еще не было. Он ловил пули чуть ли не зубами, почти в идеале знал три иностранных языка, менял внешность по щелчку пальцев, был тем еще фокусником и трюкачом, но вот к чему его жизнь не готовила, так это к намекам на какие-либо отношения. Похоже, эта весна решила привнести в его жизнь действительно что-то новое. — Как насчет того, чтобы включить телевизор и заказать еды на вынос? — спросил Миньярд, получая рассеянный кивок в ответ, подозревая, что Джостен так и не понял, что он сказал, замечая только лишь шевеление губ, но при данных обстоятельствах это было неудивительно. Плохие дни — они такие, никогда не знаешь, когда разум вновь погрязнет в иллюзиях прошлого, обещающих, что и настоящее будет такое себе. Но Эндрю было невдомек, что мысли Нила были сфокусированы далеко не на прошлом, а на грядущем будущем, которое впервые несет в себе что-то неизведанное.***
Желтые листья плавно скользили по воздушной глади, исполняя волшебные пируэты, которым позавидовали бы самые искусные танцоры; дети мешками тащили блестящие каштаны домой, отказываясь объяснять родителям зачем; то и дело на горизонте мелькали красные сапоги людей, которые, несмотря на возраст, готовы были сигануть в первую попавшуюся лужу, дабы расплескать на прохожих миллионы брызг; а из всех магазинов резко попропадали зонтики, словно кто-то изобрел большой-большой магнит для них, решив напакостить человечеству мокрыми головами. Осень вступала в свои права незаметно и мягко, давая время на прощание с летом. Нил Джостен монотонно обновлял ценники на книгах, которые за последний год заметно подорожали, и если парень продолжит продавать их по прежним ценам, то заметно уйдет в минус. Как бы Нил не любил, когда кто-то забирал его любимиц с сияющими от не пустого кошелька глазами, кушать он тоже любил, поэтому другого выхода у него не было. Да еще и внезапно разросшаяся семья другого выхода не оставляла. «Семья» от Джостена далеко старалась не отходить, всегда крутясь под ногами, заставляя спотыкаться об нее, а после слезно просить прощения. Нил нашел Король мокрой, замерзшей, оставленной на произвол судьбы прямо у «Спать лень». Маленький оранжевый комочек так и жался к входной двери, стараясь получить хоть граммульку тепла через слой дерева. Парень просто не мог оставить без внимания такой подарок, тут же подхватывая котенка и запирая магазин на неопределенное количество часов, пока не разобрался, что же ему делать с новым жильцом своего пристанища. Сейчас Король Пушистиков мало чем напоминала ту пародию на себя, став наглой, своевольной и до жути охочей до внимания. Рыжая, что тут еще скажешь. Нил души не чаял в своем питомце, позволяя кошке шастать где только вздумается, так в магазине появился еще один сотрудник, который поднимал настроение клиентам одним лишь своим видом. Колокольчик над дверью перелился звоном, возвещая о посетителе, но Джостен, как всегда, его не услышал, зато Король тут же подорвалась с места, устремляясь к передней части магазина. С тяжелым вздохом парень поднялся с места, жалея о том, что Эндрю уехал повидать семью в другой штат на неопределенное время, ведь без него в магазине и квартире наверху стало слишком пусто. Они съехались где-то в начале лета, вернее, Миньярд просто перестал снимать свою квартиру, заявив, что ему надоело каждый день мотаться с работы домой, особенно когда есть возможность совместить эти два места, у Нила просто не оставалось выбора, кроме как открыть свои двери на распашку. Их отношения строились по принципу «работает — не трогай». День рождения Джостена стал переломным моментом, с которого все и началось. Они стали засиживаться в книжном после закрытия, наслаждаясь горячим чаем, заваренным Нилом; задавали друг другу сотни вопросов, пускай каждому из них была известна история другого; узнавали о шрамах друг друга мягкими прикосновениями, дарующими исцеление. Маленькими шажками они узнавали друг друга не только со стороны внешности или поверхностных эмоций, доступным всем, но и забирались внутрь, проходя сквозь многолетние барьеры, стучась в двери сердца, которое было закрыто на тысячи засовов. Нил рыбкой скользнул за кассу, готовясь натянуть на себя приветливую улыбку, дабы таким образом показать свое добродушие по отношению к новому клиенту, но его планы были нарушены теплыми карими глазами. Джостен счастливо улыбнулся, выходя из-за стойки, чтобы сократить расстояние между ним и Эндрю. Но у кого-то в этом помещении были совершенно другие представления о встречах после двух недель разлуки, ибо как только Нил сделал первый шаг в нужном направлении, под его ногами материализовалась Король, об которую парень попытался не споткнуться, огибая по странной дуге, из-за чего его чувство равновесия решило покинуть данное тело, что привело к тому, что Джостен просто распластался перед ногами Миньярда. Утыкаясь глазами не только в массивные черные ботинки, но и в какую-то клетку для животных, в глубине которых сверкала пара ярко-желтых глаз, Нил подумывал о том, чтобы не вставать вообще, ибо после такого фиаско он просто не сможет смотреть в глаза Эндрю, который, похоже, решил, что раз Магомед не идет к горе, то гора придет к Магомеду, приседая на корточки. — Привет, не обязательно кланяться так низко, мне было бы достаточно обычного кивка головой, — усмехнулся парень, как только убедился, что Нил сможет понять, о чем он говорит. — Или ты так решил познакомиться с Сэром? Джостен недоумевающе наклонил голову вбок, садясь на пол, пока Миньярд неспешно открывал переноску, из которой спустя пол минуты выглянула любопытная мордочка, начавшая тут же изучать открывшееся ей пространство посредством обнюхивания. — Это Сэр Толстый Кот МакКаттерсон, — с добротой в глазах сказал Эндрю. — Имя выбирал Ники, так что оно немного своеобразное. Мы нашли его на помойке, и я подумал, что тебе как раз такие оборванцы по душе. Нил смотрел на то, как Король насторожено походит к новому постояльцу, дабы познакомиться, с улыбкой на губах. Мир вокруг него больше не был тихим, пускай он его и не мог услышать. А ведь во всем виноваты ценники, расположенные на форзаце книги, а не на обложке, как все привыкли.