cur me non cognoscitis?

это была не любовь. не влюбленность и даже не симпатия. это была заинтересованность. это был "тот" человек. это был человек, который понимал, рядом с которым все фальшивые эмоции были настоящими. все натянутые улыбки - настоящие, до сих пор прячущие искренние эмоции, но сами улыбки были приятными - все то, что и хотелось выразить еще давно все поцелуи, все следы, оставленные на теле друг друга во время случайных встреч, все прерванные касания, что не могли унять необходимость в наслаждении. ощущение физического контакта и не нужно было. это была любовь того рода, когда хочешь касаться мозгом - доставить приятное не телу, а мозгу, ощутить тактильность мыслей, то, как две идеи соприкасаются друг с другом, давая рождение новым мыслям. будто рождение ребенка, нового существа, только что-то выше, чем физическая оболочка души Гоголь даже шутил об этом. шутил о том, что в один день достанет из головы Осаму мозг, чтобы забрать его себе и наслаждаться им каждый день. Дазай лишь усмехнулся тогда, прикрыв глаза и перебирая пряди белых длинных волос. он сказал, что Николай выглядит красиво с распущенными волосами и в чем-то помимо своей привычной одежды Клоуна. на это Гоголь лишь рассмеялся, не воспринимай это серьезно и лепеча, что не нужно говорить такой ерунды. комплименты им давались слишком сложно. когда Микола вглядывался в карие глаза, что отблескивали на солнце или теплом свете лампы оттенком самого сладкого меда, он честно не понимал, что чувствует. он знает, что ему нужно убить Осаму. он не знает, как он любит этого человека с самыми прекрасными глазами, он знает только то, что этот самый человек должен быть мертв. и мертв от его рук. для того, чтобы доказать собственную свободу. все эти чувства связывают его душу самыми твердыми цепями, причиняют самую огромную боль, что покрывается.. спокойствием. спокойствием, когда чужие перебинтованные руки касаются его головы, мягко поглаживая ее. взгляд двух разноцветных глаз часто бегает по бинтам на теле Дазая. как он может носить их? они ограничивают его свободу, запирают его.. шатен отвечал, что он этого и желает. быть запертым. услышав это, Коля еще долго смотрел в карие глаза, улыбающиеся без улыбки на лице. он был действительно поражен, ибо никогда не слышал ничего подобного. это было ужасно прекрасно. это и называется причинением самому себе боли, о которой вечно твердил кареглазый? прекрасное, именно то идеальное понимание свободы, которого так жаждал Гоголь хоть от кого-то! и полный отказ от нее.. как же это было прекрасно. может отказ от всякой свободы и есть настоящая свобода? отказ от всякого наслаждения. тогда ему точно нужно избавиться от Дазая, он и есть наслаждение. тут поглаживания переходят на спину Миколы, который чуть вздрагивает от холодных рук. у него интересуются, не холодно ли ему? в неубранной комнате было открыто окно, так что шатен действительно интересовался. "я убью тебя потом. не сейчас. потом как-нибудь.. иначе будет действительно холодно", - прозвучал ответ. Дазай похлопал глазами от некоего удивления, но после понял, что высокий светловолосый парень, уткнувшийся носом в его живот, слегка потерялся в своих мыслях, как это было практически всегда. чужие руки, свободные от перчаток, подползли выше к чужим плечам в рубашке, хватаясь за них и слегка сжимая ткань. "убью потом" на следующее утро никто из них не увидит друг друга лежащими рядом и обнимающимися. Осаму не знал, где живет или хоть как-то располагается Микола, не знал, как встретить его, не знал, как связаться, есть ли у него хотя бы что-то схожее с телефоном. он знал, что так как Гоголь знает, где живет сам кареглазый, то с помощью своей способности всегда может отправить ему хоть какую-то весточку, но Клоун никогда этого не делал. все встречи происходили совершенно случайно. по крайней мере им казалось так. они видели друг друга в совершенно неожиданных местах, будто так и было предначертано судьбой. что сегодня, завтра или вчера они встретятся - временных рамок не существовало для двоих безумных, безумных в своем чувстве, что никогда не назовется "любовь" здесь никакой любви, только мысленная связь, что не подвластна такому сдерживающему понятию как "любовь" кто бы понял их? кто бы понял их заинтересованность и одержимость? они из двух противостоящих друг другу "организаций", враги по сути, никто не знает про столь близкую их связь. у них разные идеологии и мировоззрения, никак не схожие друг с другом. их могло объединить только несколько вещей - беззаботность, выражаемая в вечной жуткой улыбке на лице, устрашающие размышления о назначении жизни и факт того, что они безо всяких колебаний могут лишить чужие жизни существования в этом мире но при том - даже мотивы их убийств не связаны друг с другом. да, им обоим все равно на то, сколько людей и зачем они убили. но Дазаю совершенно все равно на сам факт убийств - он просто занимался этим, потому что ему так сказали, он не вкладывал в это своих чувств и идей. для него нет разницы, убивает он людей или нет, он пытался найти смысл в этом мире жестокости и кровопролития, но это не вышло. Гоголь же убивает по своему велению и по своему хотению, прекрасно осознавая, что морально это плохо, но не ограничивая себя рамками морали или других общественных стереотипов в этом была абсолютная разница, и двоим было не понять друг друга. совсем не понять, но это почему-то вовсе не мешало кусать чужие губы, оставлять поцелуи на коже, а после так же бесследно исчезать из жизни друг друга, пока интерес и жажда не появятся вновь. они всегда находили друг друга, когда было нужно по отдельности их никто не понял бы. и никогда не понимал. вдвоём - там более. это была смесь чего-то неизученного, непонятного. два непонятых, что никогда не могли бы и сами осознать мысли друг друга, проводили слишком много времени вместе в непозволительной физической близости они знают, что в определенный момент это закончится так же внезапно, как началось. в один момент они больше никогда не увидят расползающиеся улыбки на лицах друг друга. но никому из них неважно будущее, они ориентируются на сиюминутные наслаждения, на сиюминутную свободу мыслей и чувств