***
Намджун был инкубом, низшим демоном из всех, что когда-то были. Ему приходилось питаться чужой сексуальной энергией, чтобы выжить. Но чем чаще он вторгался в прекрасные сны женщин, тем сильнее чувствовал, что ему чего-то не хватает. Он будто питался соевой пищей: она давала чувство сытости, но не насыщала до отказа. Энергия была, но не было чувства удовлетворения. До вчерашнего дня. Он, под видом обычного человека, бродил по узким улочкам небольшого городка, когда увидел его. Чувственные губы растянуты в широкой улыбке, глаза ярко и живо блестят, красивая подкаченная фигура угадывается через плотную одежду. И Намджун залип. Он, не отрываясь, следил за парнем и молча глотал слюни. Голод стал в два раза сильнее, и инкубу захотелось попробовать этого мальчишку на вкус. Но была небольшая проблема. Этот парень был в рясе служителя Бога. Вот так задачка, ему придётся потратить немало сил, чтобы преодолеть преграду, которая стоит на пути к желанному телу. Богослужители не хило защищены силой небес, и только один архангел Михаил знает, что встретит инкуб на своем пути. Обойдя все мыслимые и немыслимые преграды, инкуб истратил почти всю энергию , чтобы проникнуть в голову этого чудесного юноши, но увидев его в постели – сладко причмокивающего губами во сне, силы вернулись обратно, отдавая в мозг невероятным возбуждением.***
Чимин громко простонал, выгибаясь в талии ещё больше, он вцепился ладонью в чужое бедро, заведя руку за спину, и потянул на себя изо всех сил, что у него остались. Намджун понимал, что мальчишка хочет ещё больше и, откинув его тело на кровать, ухватил того за бедра. Он вбивался в мягкое нутро, цепляя пальцами нежную кожу. Инкуб запрокинул голову назад, жмуря глаза от наслаждения. Чужое удовольствие напитывало его внутренности, он будто вдохнул кислород после долгого удушья. Не желая себя больше сдерживать, Намджун излился глубоко внутрь и повалился сверху на влажное тело, глубоко дыша.***
Чимин подскочил на кровати. Он сорвано дышал и оглядывался по сторонам. Только вставшее солнце освещало его небольшую келью и священник понял, что находится здесь один. А это всего лишь сон. Глупый, невероятно возбуждающий влажный сон. Влажный. Чимин откинул с себя одеяло и посмотрел на трусы, на которых красовалось большое мокрое пятно. Парень глухо простонал и откинулся обратно на подушку, сгорая от стыда перед самим собой. Этот грешный сон взывал к его совести, заставлял краснеть и молиться в два раза усерднее. Чимин закрыл глаза и попытался вспомнить незнакомца, что приходил к нему во сне. Его чувственные губы, что так сладострастно ласкали соски священника, ловкие руки, которые умело оглаживали его кожу, и член, большой крепкий горячий член… Стоп! Чимин хлопнул себя со всей дури по лицу. — Что за мысли в твоей грешной голове, — пробубнил он себе под нос и поднялся с кровати.***
День прошёл как обычно, Чимин трудился на кухне, обрезал розовые кусты в саду и мило общался с прихожанами. Сон, казалось бы, уже забылся. Священник, несмотря на свою впечатлительность, что есть сил старался не думать об этом. Но уже вечером, выйдя из горячего душа, воспоминания с новой силой вторглись в его сознание. Он снова видел перед собой тёмные красивые глаза, пухлые губы, что так грязно нашептывали ему грешные словечки – это снова возбуждало его сознание. Чимин жмурил глаза, лежа в постели, и пытался откинуть от себя эти мысли. Когда он почти успокоился и задремал, то снова почувствовал прикосновение знакомых горячих рук. Грубоватые ладони скользили по его ноге вверх, слегка сжимая покрасневшую кожу. Чимин вздрогнул и поднялся на кровати, вглядываясь в еле видимый силуэт. — П…почему ты это делаешь со мной? — его голос слегка дрожал, он внимательно следил за рукой, что уже приблизилась к его паху. — Ты невероятный, — голос снова касался самого сокровенного внутри и вызывал лёгкую дрожь, — твоё тело невероятное, твои стоны ласкают мой слух, а твои губы так и хочется увидеть на моём члене. Вот так. Намджун резко сдёрнул трусы со взвизгнувшего парня и, наклонившись, вобрал чужой полустоячий член в рот. Чимин попытался откинуть голову мужчины, но все было тщетно. Он почувствовал горячий язык на своей плоти и откинулся назад, упираясь локтями в постель. — Божечки, — пробормотал Чимин, толкаясь бёдрами навстречу горячим губам, что так плотно облегали его налитое кровью начало. Намджун заглатывал член глубже, чувствуя, как тот упирается в заднюю стенку глотки. Вкус священника был невероятен: горьковатый со слабым привкусом сладости. Инкуб закрыл глаза, очерчивая языком розовую головку, и скользнул пальцами меж ягодиц, мягко надавливая на сфинктер. Чимин выгнулся и немного приподнял бёдра, позволяя пальцам скользнуть глубже. Двойная стимуляция сводила с ума, священник ухватил чужие тёмные волосы на затылке, с силой притянул голову к своему паху, и, тихо простонав, излился в чужую глотку. Намджун выпустил изо рта покрасневший, блестящий от слюны и спермы член, и, ринувшись вперёд, впился в губы, что так сексуально прикусил Пак. Он самозабвенно вылизывал рот, скользя ладонями по разгоряченному чувствительному телу. Одной рукой он снова сдавил тонкую шею, второй направил свой член в пульсирующий анус. Намджун вошёл резко, прикусив чужую нижнюю губу, сдавив шею ещё сильнее. Чимин хрипел, закатывал глаза, а ногами сильнее притягивал к себе демона, обнимая его за талию. Он отдавался полностью, глупо забыв о своей вере. Сейчас всё это было не важно. Он не помнил о своей рясе, что висела в углу кельи, он забыл все молитвы, что так тщательно учил все эти годы. Всё было не важным, сейчас есть только он и этот сон, что приносил уйму удовольствия, пусть оно и грешное.***
Чимин снова проснулся в холодном поту и с тяжёлым стояком в трусах. Вот уже неделю ему снился сон, где он страстно занимается любовью с демоном, который терзает его тело до тех пор, пока священник не упадёт без сил. Эти сны выматывали, не давали высыпаться и заставляли изнывать Чимина от возбуждения в реальной жизни. Пак тяжело поднялся с кровати, щёлкнул пальцами по стоявшему колом члену и, вздохнув, прошёл в ванную. От постоянной утренней дрочки его естество уже болело. Это во сне он ежеминутно кончал от ласк незнакомца, а в реальной жизни, настолько перевозбужденный своей больной фантазией, он был вынужден самостоятельно терзать себя в душе.***
Чимин вошел в молельный зал, нервно теребя колоратку на своей шее, сел на скамью и раздраженно уставился на старшего священника, что стоял на алтаре и тихо шептал утреннюю молитву. Чимин сложил ладони перед грудью, всем видом дав понять, что он вникает в эту просьбу к Богу как никто другой. На деле же он смотрел стеклянным взглядом на отца Юнги, а в голове мелькал образ из его снов. — Отец Чимин, можно вас на пару слов? — окликнул его Юнги, когда утренняя служба закончилась. Чимин замер, пропустив людей мимо себя, и, сделав шаг к Юнги поближе, чуть склонил голову. — Ты плохо выглядишь, сын мой, тебя что-то тревожит? — Нет, падре, со мной все в порядке. — Я каждую ночь слышу из твоей кельи странные звуки. Поделись со мной. Что с тобой происходит? — Юнги уложил руку на чужое плечо и вгляделся в покрасневшие глаза напротив. — На самом деле… — Чимин прикусил нижнюю губу изнутри, эти сны его выматывали, и здравой частью мозга он понимал, что ступил на путь греха, поэтому стоит попытаться избавиться от демона в его голове, — Меня беспокоят странные сны… — Расскажи мне, Чимин, ты можешь мне доверять, — Мин легонько ухватил Пака за предплечье и отвел чуть в сторону, внимательно осматривая парня. — Ко мне во снах кое-кто приходит, — говорил Чимин, судорожно теребя рукав рясы, — Я… я думаю, что это демон... понимаете, он мучает меня, не даёт спать, пускает в мою голову странные мысли… — Какие именно мысли, Чимин? — Юнги не отрываясь следил за сменяющими друг друга эмоциями парня, — И что он с тобой делает? Расскажи мне, я постараюсь тебе помочь. — Он… он целует меня, а ещё… — Чимину было безумно стыдно, — А ещё мы с ним занимаемся, ну… тем самым… но это не самое страшное. Я боюсь того, что мне это нравится. — Как инкуб смог проникнуть в твою голову в этом святом месте? — брови Мина поползли вверх. — Я не знаю, отец, помогите мне. Избавьте меня от этих мучений, — глаза Чимина наполнились страхом и слезами. — Не переживай, Чимин, эти демоны не опасны и от них легко избавиться, — Юнги широко улыбнулся, — Пойдём, прочтём вместе молитву и повесим икону в твоей спальне. Он приобнял Пака за плечи и медленным шагом повёл его в сторону спален, на ходу выспрашивая ещё чуть больше информации. Чимин повесил в изголовье небольшую икону и сел около кровати на колени, сложив руки перед своим лицом. Он взглянул на сидящего напротив в такой же позе Юнги и, слегка улыбнувшись, прикрыл глаза, и начал шептать слова, которые бальзамом ложились на душу. Юнги замер, он смотрел, как чужие губы напротив бесшумно двигались, чуть касаясь кожи на руках, и тяжело вздохнул. Чимин завораживал, его доброта проникала прямо в душу, искристый взгляд заставлял таять от тепла, а тело заставляло думать о самых грязных и развратных вещах, что только были на этом белом свете. Юнги уже столько за ним наблюдает, каждую ночь ругает себя за несдержанность своих мыслей и мечтает избавиться от грязных помыслов в своей голове. Но, что бы он ни делал, все было тщетно, Чимин его наркотик, и Юнги хотелось его употребить, занюхать, втереть в дёсны и млеть от оргазма. Он ещё раз скользнул взглядом по трепещущим ресницам и пухлым губам, и тоже прикрыл глаза. Ему представился шанс стать чуть ближе к Чимину, и наплевать на все запреты, он просто хочет. Хочет его до одури. Безумно хотелось пройти по грани и почувствовать вкус долгожданного тела.***
Чимин благодарно отбивал отцу Юнги поклоны. Смотря в лучистые, заботливые глаза, он чувствовал, как страх перед ночью постепенно отступал. Выполнив свои обычные дневные поручения, уставший Пак ввалился в келью, мечтая только о мягкой постели. Он наспех принял душ, натянул на себя пижаму и завалился в тёплую кровать, мазнув взглядом по иконе, рамка которой чуть мерцала в лунном свете. Сладкая сонная нега манила своими причудливыми видениями, теплом и уютом, Чимин слегка улыбнулся и с удовольствием нырнул в эти соблазнительные объятия. Он слегка поморщился от мягких поцелуев на своей шее, тело, что так привыкло к чужим ласкам, тут же отреагировало, Чимин чуть выгнулся в талии и откинул голову назад, открывая больше пространства для ласк. — Малыш Чимин пытался от меня избавиться? — низкий грудной голос играл на всех струнах, что только имелись внутри Пака, — Как не стыдно, столько удовольствия, а ты просто убегаешь. Поцелуи становились настойчивей, руки несдержанно скользили под пижамой, оглаживая нежную чувствительную кожу. Чимин поморщился, он чуть простонал, когда его соски зажали крепкие пальцы, и выгнулся, притягивая чужую голову ближе к своей шее. Но осознание настигло его быстрее, чем монстр успел что-либо сделать. Пак вздрогнул, резко открыл глаза и чуть отпрянул, заглядывая в светящиеся красным от возбуждения глаза. — Н…но как? — Чимин вскинул голову к изголовью и увидел разодранную в клочья икону. — Для меня это ничто, — прошептал инкуб, прикусывая кожу на груди Пака, — Я уже напитался твоей энергией, тебе придётся поискать что-то более весомое, чтобы избавиться от меня…— его губы скользили ниже, очерчивая каждую мышцу влажным поцелуем, — как сладко…. Чимин пытался сопротивляться, но его тело будто сковали цепями, он не мог пошевелиться и только пассивно принимал ласки довольного демона, который самозабвенно вылизывал его член, оглаживая пальцами сжавшийся сфинктер.***
Юнги сидел на кровати и смотрел в звёздное небо, прислушиваясь к звукам из соседней комнаты. Чимин снова громко стонал и вскрикивал, Мин понял, что икона не спасла мальчишку. Он вскочил с кровати, его очень тянуло туда, где сейчас Чимин извивался от сладких пыток демона, ему хотелось посмотреть, как выглядит лицо его послушника, когда возбуждение затмевает здравый смысл. Священник боролся со своими внутренними богохульными желаниями, что есть сил, но любопытство и непонятная тяга к мальчишке победили. Он вышел из кельи и быстро подошёл к соседней двери, слегка её толкнув. Его взору предстала завораживающая, будоражащая кровь картина. Чимин стоял на коленях, уперевшись грудью в постель, он выгибался в талии и стонал, прикусывая белую простынь. Мин сделал шаг внутрь, прикрыл дверь и подошёл чуть ближе к кровати. Он скользнул взглядом по разодранной иконе и вернулся к Паку, который снова протяжно застонал, пытаясь сдернуть с себя пижамные штаны. — Чимин… — прошептал Юнги, слегка коснувшись плеча парня, — очнись, ты должен бороться с ним… Святой отец говорил эти слова, но сам слабо верил в их праведность. От одного такого вида Пака он уже сошел с ума. Грязные картины и пошлые помыслы яркими слайдами скользили в его воспалённом мозге. Он громко сглотнул, но заставил себя оторвать взгляд от тонкой талии. — Чимин… — снова потряс он парня за плечо. Но его ладонь ловко перехватили, и, не удержав равновесие, Юнги повалился сверху на Чимина, останавливая себя только вытянутыми руками. Лицо Пака было в опасной близости. Чимин смотрел на него сквозь прикрытые веки и снова протяжно простонал, выгнувшись в талии и вцепившись в плечи Мина. — Прошу Вас… — прошептал он охрипшим голосом, — помогите мне… — Чимин сглотнул и прошёлся пахом по чужому бедру, — помогите мне избавиться от этого… молю Вас… Во рту у Юнги пересохло, он смотрел на чувственные пухлые губы и изо всех своих последних святых сил боролся. Но борьба была неравной. Слишком неравной. Не смея себя больше сдерживать, Мин слегка коснулся губами чужих: пухлых, горячих и влажных. И тут же был утянут в развязный поцелуй. Чимин ловко втянул его нижнюю губу, ласково очерчивая небольшие трещинки языком. Он сладко простонал, притягивая старшего священника ближе к себе за затылок. Его ноги ловко обхватили крепкую талию, руки скользили по ровной широкой спине и Юнги прищурился от удовольствия. Чимин, его недосягаемая из-за правил и устоев мечта, сейчас извивался под ним в диком танце кобры. Руки, что он так долго держал при себе, сейчас рьяно срывали одежду с желанного тела, губы терзали чужую шею, сладко и нежно прикусывая её, чтобы не оставить следов. Член Юнги уже вовсю призывно стоял, требуя к себе должного внимания. Пак откинул Юнги на спину и ловко уселся сверху, чуть стягивая чужие штаны с бёдер. Он прошёлся языком по нежной коже члена, разомкнув пухлые губы, провел ими по набухшей головке. Юнги не верил своим глазам, Чимин, такой светлый и скромный, сейчас вёл себя развратней любой шлюхи из борделя. Он тихо простонал, чувствуя приятную влагу на своём естестве, и откинул голову на подушку, полностью отдаваясь власти этого парня. Чимин снова оседлал его бёдра, он мазнул губами по скуле Юнги и, облизав свои два пальца, выпрямился, заводя руку назад. Юнги внимательно наблюдал, как его младший послушник ловко проникает пальцами в своё нутро, привстав над его бедрами на коленях. Чимин гнулся, стонал и толкал пальцы ещё глубже, совершенно развратно закусывая губу. Юнги, не в силах больше терпеть, скользнул рукой по бедру, добавляя к чужим двум пальцами свои. Почувствовав горячую плоть, что так крепко обхватила его фаланги, он протолкнул их глубже, ощущая как тело сидящего на нем парня задрожало. Чимин ухватился за член Юнги, приставил его к пульсирующим складкам и медленно опустился, выбивая из груди священника удовлетворенный вздох. Немного привыкнув к болезненной наполненности, Пак двинул бёдрами и вцепился в чужую грудь пальцами, впиваясь острыми ноготками в мягкую кожу. Тепло, узко и мягко – Юнги млел. Он цеплял такие желанные бёдра руками и двигал пахом навстречу. Чимин наклонился вперёд, жадно вбирая кожу на шее Юнги в свой рот. Он прикусывал её зубами, опаляя нежность горячим дыханием. Чувствуя скорую разрядку, Мин ловко перевернулся, подмял под себя горячее податливое тело и, прижав ноги Чимина к груди, жёстче принялся вторгаться в приятную узость. По спине будто бегали муравьи, впиваясь во влажную кожу, яички тяжелели с каждым новым рваным толчком, по лбу стекали капли раздражающей влаги, и Юнги не сдерживаясь, кончил, обжигая внутренние стенки горячим семенем. Чимин выгнулся до хруста в спине, он закатил глаза в своём грешном удовольствии, его член пульсирующими движениями избавлялся от напряжения мутной белой жидкостью. Издав последний громкий вздох, Чимин откинул голову в сторону, тут же предаваясь ласкам спокойного, крепкого сна, в который на сегодня больше не явится демон, изгнанный Юнги.***
Намджун был если не раздосадован, то, по крайней мере, в небольшом потрясении. Он так сильно наслаждался телом Чимина, что не заметил постороннего. Который, к счастью, не мог проникнуть в чужой сон, но смог вытянуть из него Пака. Инкуба так сильно швырнуло о стену, что у него из глаз звёздочки посыпались. — Этот подлый святоша не сможет быть вечно с тобой рядом, Чимин-и, — прошептал Намджун, под видом человека закидывая в себя рюмку рома где-то на окраине города.***
Чимин разлепил опухшие глаза, всё тело жутко ломило, в голове пульсом стучала боль, а в горло будто залили расплавленный свинец. Священник тихо простонал, перевернулся на другой бок, но тут же в ужасе слетел с кровати, приземлившись задницей прямо на каменный пол. Рядом с ним, на его кровати лежал отец Юнги. Судя по всему, он крепко спал, чуть морщась от солнечных лучей, а ещё… он был голый… абсолютно голый. Чимин в ужасе прикрыл рот ладонью, пытаясь не заорать на всю церковь, он судорожно вбирал носом воздух и отползал назад, толкаясь ногами. Факты, которые он смог сопоставить в своём расквашенном мозге, сошлись в одну единую картину. Эта боль во всем теле, покусанные опухшие губы, неприятная, жутко раздражающая влага в причинном месте, и голый отец Юнги…. — О, Боже, — Чимин, всхлипывая, втянул в себя воздух, осознавая всю тяжесть вины, которая неожиданно взвалилась на его плечи. Юнги причмокнул, облизав покусанные сухие губы. Он свёл брови вместе и открыл глаза, встречаясь с испуганным взглядом Чимина… Не до конца осознав, что здесь происходит и почему на полу его кельи сидит совсем голый Пак, Мин потянулся. Он громко простонал в подушку и повернулся обратно, надеясь, что это видение пропадёт. Но Чимин никуда не делся, он, как прежде, сидел на том же месте, подтянув колени к груди, ладонью закрывал рот и громко, часто дышал. Окончательно очнувшись ото сна, глаза Юнги резко округлились, он вскочил с кровати и дёрнулся от очередного негромкого вскрика Чимина. Чимин увидел, что он натворил: глубокие царапины на груди, кровоподтеки на бледной шее, а на губы смотреть страшно. — Ч…Чимин, прошу тебя, успокойся, — Юнги наспех обмотал бёдра мятой простыней и медленно подошел к сжавшемуся парню. — Я… я… — Чимин заикался, он смотрел в тёмные глаза напротив и мысленно уложил свою голову на гильотину, — Отец Юнги, что со мной? Я ведь… я ведь не такой… Он снова всхлипнул и сильнее подтянул к себе ноги. Юнги уселся рядом на пол, аккуратно коснулся подрагивающих плеч и, как ни странно, умилился такой реакции. Дневная невинность мальчишки будоражила кровь ещё больше. — Чимин-и, малыш, посмотри на меня, — Мин зацепил чужой подбородок длинным худым пальцем с большим перстнем, и улыбнулся так мило, что скулы свело, — В этом нет ничего страшного. Ты этого хотел, я этого хотел. Мы провели прекрасную ночь, и я ни капли об этом не жалею. Бог простит нам все наши грехи. Чимин смотрел на светлое лицо священника и понемногу успокаивался. Мягкий бархатный голос проникал внутрь, умиротворяя безумную бурю в душе. Видя, что Пак перестал всхлипывать, Юнги несмело наклонился и коснулся губами других: припухших и горячих от укусов. Он прошёлся языком по нежной раздраженной коже, проталкивая его глубже сквозь плотно сомкнутые зубы, рука зарылась в мягкие чёрные волосы; член, скрытый простыней, дёрнулся, вспоминая ночное наслаждение, и Юнги несдержанно простонал. Он еле нашёл в себе силы оторваться от Чимина, поднялся и, плотнее кутаясь в простыню, вышел из чужой комнаты, украдкой оглядываясь по сторонам.***
Весь день Чимин ходил разбитый. Мысли роились в его голове, гул от их бесконечного жужжания раздражал и отвлекал от дел насущных. Отец Юнги сказал, что в этом нет ничего такого, но маленькое зерно сомнения прорастало в его душе с каждой минутой все сильнее и сильнее, корнями вспарывая вены и артерии, распространяя яд по всему грешному телу.***
Пак сидел в исповедальне, сегодня его очередь выслушивать грехи прихожан, но как он смеет кого-то наставлять, когда сам предаётся разврату почти каждую ночь. Во сне он отдаётся демону, сладострастно выстанывая всё, что он хочет, чтобы с ним сделали, он даже отца Юнги совратил — за это ему точно жариться в адском пламени. Очнулся он тогда, когда в соседней через сетчатое окно комнате открылась дверь и кто-то грузно сел, отодвинув деревянную перегородку между ними. — Святой отец, я согрешил… — послышался тихий мужской голос. — Расскажи мне, сын мой, в чем твой грех, — Чимин прикрыл глаза, пытаясь сосредоточить все свои мысли на помощи заблудшему человеку, но его отвлекла тихо отворившаяся дверь. Он вскинул взгляд на вход, удивлённо поднял брови. Юнги приложил к губам указательный палец и тихо закрыл дверь. Мужчина за сетчатым окном что-то тихо бубнил, извергая свои ошибки на суд Божий. Но Чимин почти его не слушал, он наблюдал как его старший наставник, человек, на которого он ровнялся, бескомпромиссный и справедливый отец Юнги, сейчас опускается перед ним на колени, задирает его рясу и стягивает его трусы до колена, вбирая вялый член в горячий рот. Чимин дёрнулся, но тут же был остановлен крепкой жилистой рукой, и ему только и оставалось принимать эту насильную ласку. Губы Юнги плавно скользили по мягкой бархатной коже, его язык очерчивал контуры набухшей головки, выбивая из Пака последние праведные мысли. —…. Святой отец, вы слышите меня? — Да… — Чимин жмурил глаза, пытаясь сосредоточиться на проблеме прихожанина, но грязная ухмылка Юнги разом выбивала все мысли из его головы, — Что ж… вы из…изменили своей… ах… супруге, — он еле ворочал языком, чувствуя чужой на своём члене, — этот грех исповедью не ис… ис… О, Боже! Исправить. — Отец, всё в порядке? — голос мужчины за решёткой заметно дрогнул, — Неужели все настолько плохо? — В…вам нужно поделиться своим грехом с супругой, — Чимин изо всех сил старался сфокусироваться, но цепкие ладони на его бёдрах и горячий рот возносили его на вершину прелюбодействия, — И е…если супруга вас п…простит, то и Б…бог зла держать не будет. И…иди с миром, сын мой! Последнюю фразу он выкрикнул на вершине блаженства. Вместе с этими словами вылетело и его семя, окропляя чужой горячий рот. Когда за прихожанином закрылась дверь, Мин резко вскочил, поднял разморенного после оргазма Чимина, развернул его спиной к себе, прижав лицом к деревянной стене. — Малыш, я так скучал, — его руки ловко выудили налитый кровью член из трусов. Отодвинув своё и чужое одеяние в сторону, Юнги толкнулся в тёплое нутро, растянутое ещё с прошлой ночи. Он провел языком по белой коже на шее, и слегка прикусил ухо. Его член вторгался в мягкую узость, Чимин чувствовал приятную наполненность, от которой ноги сводило судорогой. Чужие пальцы сильно сжимали его соски, заставляя содрогнуться от новой волны удовольствия, что огромным цунами накрывала его с головой. Он чувствовал горячие поцелуи на своей шее и плечах, слышал возбуждающие стоны у себя за спиной и млел. Он умирал от удовольствия, которое будто наркотик скользило по его венам, выплёскивая в организм букет из эндорфинов и адреналина. Второй оргазм не заставил себя долго ждать, Юнги вжал его в стену, проталкивая как можно глубже своё семя, а сам Чимин излился на деревянную лакированную стену исповедальни. Он опустился на колени, царапая коричневое дерево, и упёрся в него лбом. Его дыхание сбилось, он чувствовал, как член все ещё пульсирует от приятного послевкусия, а по ягодице скользит капля чужого семени, слегка раздражая нежную кожу щекоткой. — Такой сладкий малыш, — прошептал Мин, он поправил на себе одеяние и слегка наклонился, впиваясь в пухлые губы чувственным поцелуем, — Тебе понравилось, Чимин-и? — П…понравилось, — голос осип, в уголках глаз скопились небольшие слезинки. Чимин смежил веки, сведя брови к переносице, он снова предался греху, только теперь уже осознанно и в храме. Непонятное чувство кошкой скребло его плоть изнутри, он выдохнул раздражение и поднял глаза на Юнги, который улыбался, наглаживая его волосы. Эта улыбка вселяла надежду, что всё, что они делают, незначительно для Бога. — Чимин, — Юнги присел перед ним на корточки, — я нашёл способ избавиться от инкуба. Сегодня мы это сделаем, и ты будешь только мой. Пак несмело кивнул и слегка потянул уголок губ, сжимая в руках чужую ладонь. Удивляясь своему порыву, он сам чуть подался вперёд и поцеловал Юнги, мягко очерчивая губы влажным языком. Юнги улыбнулся в ответ, провел ладонью по взъерошенным волосам и вышел из маленькой жаркой комнаты.***
Чимин сидел на своей кровати, подогнув ноги под себя, и внимательно следил, как Юнги старательно выводит странные символы на каменном полу его кельи. Мин что-то тихо нашептывал, мел то и дело норовил выскользнуть из его рук, но он упорно продолжал, изредка заглядывая в огромную старую книгу в кожаном переплёте. — Готово! — Юнги, наконец, разогнулся и сдул непослушную прядку волос, что лезла в глаза, — Теперь тебе нужно только заснуть, малыш. Он подошёл к кровати, уложил свою ладонь на щёку Чимина и коснулся губами сначала лба, а потом губ. Пак ухватился за его плечи, слегка притягивая к себе. Юнги чувствовал, как дрожат руки Чимина, и, желая его успокоить, он ласково оглаживал напряженную спину. — Спи, Чимин-и, я буду рядом, — Юнги помог парню улечься, поправил на его плечах одеяло, а сам ушёл в тёмный угол кельи и уселся на невысокий стул. Пак долго ворочался с боку на бок, он чувствовал на себе прожигающий взгляд отца Юнги, дурные мысли снова лезли к нему в голову и он не заметил, как задремал. Сладкая нега накрывала его плотным теплым одеялом, воображение рисовало причудливые картины в его голове. И постепенно Чимин провалился в сон. Пак слегка поморщился и прикрыл сонные глаза. Перед ним стоял демон: его кошмар, его страшный сон и в тоже время: его самая высшая точка наслаждения. Намджун хищно улыбнулся, он сделал шаг навстречу, но какой-то невидимый барьер вытягивал его из головы мальчишки. Он попытался снова дёрнуться к желанному телу, но неведомая сила все-таки заставила явить свой облик в реальном мире. Намджун огляделся, он стоял посреди тёмной кельи у изножья кровати, на которой сладко посапывал Чимин. Инкуб попытался сделать шаг навстречу, но странные символы обожгли его кожу. — Так вот ты какой, — донеслось из тёмного угла комнаты, Намджун прищурился, — Я думал, ты будешь выглядеть устрашающе, а ты оказывается милашка. Юнги зажёг лампаду, стоящую на небольшом столике, и улыбнулся, сложив руки у себя на животе. — Ты думаешь это заклинание сможет меня надолго удержать? — ухмыльнулся Намджун, — это кустарная магия ведьм, она всегда была слабой, — его улыбка стала шире, когда он разглядел молодое лицо второго священника, — Твоё начальство тебя покарает за это, — он ткнул пальцами в символы на полу, — и за это, — показал он на Чимина, — И не стыдно, Святой отец? Мужеложство страшный грех. — Со своим начальством я потом разберусь, — Юнги поднялся со стула и шагнул навстречу, — но для начала я избавлюсь от тебя. Я… Его монолог прервал тихий стон Чимина, который слегка приоткрыл глаза и тянул руки к Намджуну. — Видишь? — инкуб улыбнулся, — всё его тело жаждет меня, ему нравится то, что я с ним делаю, и ты не сможешь помешать. Избавишься от меня сегодня, я приду сюда завтра, — Намджун зачесал пятерней свои длинные волосы назад, — каждый день ты не сможешь рисовать эти символы, у тебя не хватит сил. — Зато у меня хватит сил не давать Чимину спать, — Юнги подошёл к кровати и опустил руки Пака, который всё так же извивался, протягивая их к демону, — Видишь ли, его тело так же остро реагирует и на меня. — Хорошо, — Намджун развел руками, — у меня сегодня прекрасное настроение. Я отстану от мальчишки и больше никогда к нему не приду, — он улыбнулся, слыша протестующие всхлипы Чимина, — но у меня есть условие, падре. — Какое? — Юнги удивлённо вскинул брови. — Возьми его прямо передо мной. Трахни его так, как он этого желает. — Слишком лёгкое условие, — Юнги усмехнулся, — Разве тебе – демону – этого достаточно? — Я не демон, падре. Я инкуб. И мне достаточно видеть соитие, чтобы напитаться энергией, — Он оголил клыки, — А с двух священников я нехило поимею. Так что? Юнги прикусил губу и несмело кивнул, он понимал, что возможно этот инкуб его обманет, но не смог отказать себе вкусить сладость Чимина, прикрывая это всё изгнанием нечисти. Он присел на край кровати, повернул к себе лицом извивающегося парня и соединил их губы в поцелуе. Чимин гортанно простонал, тут же целуя в ответ, его руки ловко притянули к себе Юнги. Он срывал с себя и Мина одежду, царапая нежную кожу ногтями. Юнги привстал, развернул Чимина лицом к Намджуну и подтянул к себе ягодицы, заставляя Пака встать на колени. Тонкие пальцы ловко скользнули в пульсирующее нутро, он ласково оглаживал стенки подушечками пальцев, целуя влажную спину, и изредка кидал взгляд на застывший силуэт у изножья кровати. Юнги провел ладонью по своему члену и медленно вошёл в растянутый анус Чимина, притягивая его за бёдра ближе. Пак сладко простонал, изогнувшись в спине, он вцепился пальцами в одеяло и слегка приоткрыл глаза. Он чувствовал на себе властные руки Юнги, чувствовал его член в себе, но ему было мало, он вскинул взгляд на застывшего с безумной улыбкой на лице Намджуна. — Е… его… — проскулил Чимин со слезами на глазах, Юнги замер, прислушиваясь к мольбе, — Я… хочу… и его т…тоже. — Ты хочешь, чтобы мы поласкали тебя вдвоём? — хищно оскалился Намджун и вскинул взгляд на замершего позади парня священника. У Юнги в груди горел пожар. От фантазий, что он сию секунду нарисовал в голове, кровь пульсом пробивалась через кожу. Он притянул к себе Чимина за шею, жадно кусая её, и прошептал: — Ты точно этого хочешь, малыш? Чимин слегка кивнул и простонал, когда член Юнги резко вышел из него, оставляя после себя неприятную пустоту. Мин подошел к символам, что так старательно вырисовывал пол вечера, босой ногой стёр один, и тут же вернулся на кровать, притягивая к себе разомлевшее тело. Намджун присел на край постели, внимательно следя за тем, как Юнги вбивается в хрупкое тело, кусая его за спину. Чимин, будто на инстинктах, подался вперёд и скользнул руками по крепким бёдрам инкуба. Он скулил, несвязно молил о поцелуе, требовал чужие руки на своей шее, ему хотелось снова ощутить те болезненные укусы, которыми каждую ночь награждал его Намджун. И Намджун не смел отказывать. Он ухватил Пака за подбородок, скользнул языком по острой вспотевшей скуле, спустился вниз и вонзил острые зубы в тонкую кожу на шее, тут же слизывая кровь языком. Чимин закатил глаза от удовольствия, он выгнулся в спине и кончил на одеяло, глубже насадившись на член Юнги. Мин простонал от ощущения сжавшихся стенок на его члене, но выходить не торопился, он продолжал вбиваться в хрупкое тело, сильно сминая ягодицы длинными пальцами. Чимин дрожащими руками срывал штаны с Намджуна, оголив его возбуждение, он тут же вобрал его в рот, сильнее оттопыривая истерзанную задницу, подставляя её для Юнги. Намджун простонал: с энергией, что дарили ему эти двое, можно было прожить до скончания веков без подпитки, но ему безумно хотелось так каждый день. — Хочу вас… вместе, — Чимин выпустил изо рта член и поднялся, упираясь ладонью в плечо Намджуна, он умоляюще смотрел на него, хватаясь за руку Юнги, что лежала у него на талии. — Ох, малыш, что же ты со мной делаешь, — прошептал Мин и вышел из пульсирующего сфинктера, — Давай, котёнок, делай что хочется, — Юнги слегка хлопнул по оголенной ягодице. Чимин ловко оседлал бёдра Намджуна, направляя его член в свое нутро, он застонал от удовольствия, когда большой член болезненно наполнил его. Медленно двинув бёдрами, Чимин содрогнулся в очередном оргазме. Намджун, совершенно не щадя парня, схватил его за талию, слегка приподнял и начал вбиваться в податливое тело, собирая со сладких уст хриплые стоны. — Тебе нужно особое приглашение, падре? — спросил инкуб, жадно впиваясь зубами в шею, смотря на Юнги, что замер, разглядывая чудесное зрелище, — Наш малыш желает нас двоих. Юнги не мешкая придвинулся ближе, слегка ухватил бедро Чимина, чтобы тот замер, и приставил свой член к уже до предела заполненному анусу. Он медленно протолкнул его внутрь, стараясь не сделать больно, и все трое удовлетворенно простонали. Член Юнги медленно проникал, постепенно растягивая Чимина ещё больше. Из глаз Пака брызнули слезы, он впился ногтями в широкие плечи Намджуна и выгнулся, опуская бедра ниже. Ему хотелось этих двух мужчин, он жаждал ощутить их горячие поцелуи на своём теле, он безумно желал, чтобы они терзали его настолько, насколько это возможно. Чужие губы мазали по его шее с двух сторон, в кожу нещадно впивались зубами, а два возбужденных начала разрывали его изнутри, но Чимину это нравилось. Ему безумно нравилась болезненная наполненность, он закатывал глаза в удовольствии от ощущения горячих вздохов на своей раскрасневшейся коже. Когда Юнги вошёл до упора, он мазнул по шее Чимина губами: — Можешь двигаться, малыш. Чимин двинул бёдрами, сорвано выдохнув в шею Намджуна, ему не хватало сил, его распирало изнутри возбуждением и удовольствием. Намджун ухватил его за талию и направлял крепкими руками , заставляя хрупкое тело содрогаться мелкой дрожью. — Вот так, Чимин-и, молодец, — шептал он в раскрасневшееся ухо. Чимин простонал, начав двигать бёдрами самостоятельно, он развернул голову, ухватился рукой за волосы Юнги в поисках губ. Они соединились в рваном поцелуе, Мин наращивал темп, чувствуя скорую разрядку, он скользил руками по шелковистой коже, натыкаясь на руки Намджуна, неосознанно сжимая их. Инкуб оторвался от спинки кровати, теперь они с двух сторон терзали хрупкую шею поцелуями, Чимин между ними извивался в предоргазменном танце. Дыхания сбились, руки несдержанно щипали кожу, стоны озаряли небольшую келью. Оргазм электричеством прошёлся по спинам всех троих, и они замерли, не смея спугнуть этот момент наслаждения.***
Чимин брел по небольшой каменной тропинке, по краям которой пылал пожар. Он с опаской оглядывался по сторонам, сжимая в руке подол своего белого одеяния. Когда Пак добрёл до огромных ворот, то замер, вглядываясь в кромешную тьму. — Малыш, — услышал он и растянул губы в широкой улыбке, увидев перед собой Намджуна. — А мы тебя заждались, — из ворот вышел Юнги и встал подле Намджуна. Их охватил адский огонь, лаская кожу языками пламени. Но только они знали, что нет ничего жарче поцелуев , которых они так желали, пройдя все пытки, что им уготовил Сатана.