Остров откровений

Они плыли уже не первый час. Даже не второй и не третий. По-началу все трое не ощущали хода времени, чувствуя лишь разливающуюся по телу радость, накатившую от одного простого осознания — всё закончилось. Садлер мёртв, а они прямо сейчас плывут на безопасную землю, чтобы там связаться с правительством и улететь в Штаты. Они шутили, разговаривали, смеялись. Старались не думать о том, что им пришлось пережить. Постепенно эйфория спала, каждый стал думать о своём. Они плотно прижимались друг к другу, но всё равно чувствовали, что находятся наедине со своими мыслями. — Эшли, — тишину, разбавленную лишь шумом воды и мотора, первым нарушил Леон, — постарайся поспать. Плыть ещё долго. Девушка недовольно нахмурилась. Её предусмотрительно посадили посередине, потому, в теории, она могла попробовать задремать, ведь Луис и Леон не позволят ей упасть в воду. Тем не менее, ей не очень нравилась эта затея. — Я попробую… — ответила она погодя и замолчала. *** Когда силы стали иссекать у каждого из их небольшой компании, вдалеке показался остров. Небольшой клочок земли, имеющий на себе лишь песок и немного зелени. — Амиго, нужно сделать привал, — сказал Луис, слегка взбодрившись. — Ещё немного и мы все трое утонем, уснув от недостатка сил. — Думаешь? — Леон был настроен скептически. Он не видел смысла отдыхать в подобном месте, ведь совсем скоро они должны выплыть на материк, где и смогут поесть и отоспаться. — Уверен. О себе не думаешь, подумай хоть об Эшли. Ей тяжелее всех даётся наше «приключение». Эшли молчала, но вот её живот отозвался голодным урчанием, охотно подтвержая слова Серры. Нахмурившись, Леон всё-таки свернул в сторону берега. К сожалению на этом острове не было сокровищ и даже деревьев и пальм, но было немного сухих, непонятно откуда взявшихся кустов. Их и решили пустить на костёр, ведь все уже успели промёрзнуть до самых костей. — Воу, Санчо, когда ты успел раздобыть провиант? — в дипломате у Леона оказался окунь и несколько куриных яиц, которые даже в сыром виде сейчас вызывали аппетит. — Заметил и собрал. Думал, вдруг пригодится, — пожимает Леон плечами, доставая нож, которым он собирался чистить рыбу. Эшли, которой Луис заботливо постелил на песок свою куртку, чуть ближе подсела к костру: — Жалко, что у нас нет посуды, — говорит она, потирая холодные руки друг об друга. — Ничего, окуня можно насадить на ветку и обжарить, а яйца съесть сырыми, — Луис поправляет свои волосы, которые успели сильно запутаться. — Получится отличный перекус. — Прости, что не можем предложить чего-то более вкусного, чем пресная рыба, — говорит Леон с ноткой вины в голосе. Он понимал, что правильно было взять с собой на задание хотя бы консервы, но в тот момент ему стало жалко драгоценного места в кейсе. — Ничего страшного, — заверяет Эшли. Она была так голодна сейчас, что вся привередливость осталась где-то на дальнем плане, почти не давая о себе знать. Ужин прошёл почти в тишине. Вся рыба досталась Эшли, а мужчины довольствовались сырыми яйцами. Но и этого хватило, чтобы все трое, поев и пригревшись у костра, наконец-то расслабились и почувствовали накатившую на них слабость. — Нужно поспать, — хрипло говорит Леон и все с ним соглашаются. Сначала они думали лечь поразнь, но быстро поняли, что затея не самая удачная — костёр потухнет и все они замёрзнут. Потому, как бы это не смущало, решили спать вместе. — Я буду спать позади тебя, — говорит Леон Эшли, снимая с себя амуницию, — потому что Луиса со спины подпускать нельзя… — Эй! — возмущается Луис, но шутка произвела желаемый эффект на Эшли и та засмеялась. Все заснули легко и быстро. Хоть тревожных мыслей хватало у каждого, усталость всё-таки взяла верх, а объятия, затеянные для сохранения тепла, как оказалось по-своему успокаивали. Леон проснулся посреди ночи. Высоко в небе светила луна и сверкали звёзды, а от костра (до сих по не потухшего?..) шло тепло и мягкий свет. Приоткрыв глаза, Леон убедился в том, что Луиса рядом с ними нет. Хоть причина его отсутствия могла быть самой безобидной, такой как желание сходить в туалет, от чего-то внутри скопился ком беспокойства. Логичнее всего сейчас было закрыть глаза и уснуть обратно, но Леон осторожно поднялся с места, чтобы разобраться в том, куда подевался его товарищ. В дальней, от их базы, части острова слышались приглушённые удары каблуков о землю. Закрыв глаза, Луис полностью отдал себя танцу. Он плавно двигался в тишине, ведь музыка и ритм были лишь в его памяти. Голова его была лёгкой, а лицо спокойным. Во время очередного поворота Луис впечатался во что-то и, широко открыв глаза, сбился с ритма и отшатнулся. Сердце бешенно забилось от испуга, но почти сразу успокоилось, стоило увидеть, во что, а точнее в кого он врезался. — Леон! Не подкрадывайся больше, — всё ещё учащённо дыша, Луис отвёл взгляд, зачёсывая пятернёй волосы. Было неловко, что его застали за этим делом сейчас, когда он абсолютно на это не расчитывал. — Извини, — говорит Леон спокойно, но искренне. — Ты танцевал. Почему? — Ну, а почему люди танцуют? Нравится мне это, — он взглянул на собеседника, спрятав смущение за смешком. — Ночью? — Леон вскидывает бровь. — Да. — Без музыки? — Именно. — Ты не хочешь об этом говорить, верно? Луис поджимает губы, думает. Он не часто делится с другими чем-то личным, предпочитая всё держать внутри. Но не так давно он обещал себе начать новую жизнь, измениться, может, именно разговор с Леоном станет небольшим шагом к новой счастливой жизни? Тем более, тот уже сумел заслужить его доверие за столь небольшой срок. — Меня это успокаивает, — наконец-то признаётся он и неторопливо присаживается на траву. Леон, чуть помедлив, садится напротив. Холодная земля не смущала их обоих. — Отдаюсь полностью танцу и голова пустеет. Никаких мыслей, страхов, тревог… Понимаешь? — Луис заискивающе смотрит в голубые глаза, будто желая узнать ответ только по ним. — Да. Да, я понимаю, — Леон всё также краток, но честен. Он думал о том, что, возможно, ему не хватает именно такой детали, как танец Луиса. Детали, благодаря которой он перестанет испытывать тот ужас, что преследует его не первый год. — А ты? Почему проснулся? — было холодно, но Луис даже не подрагивал, полностью сосредочившись на чужом голосе, тоне, слабых жестах. Последнее его больше всего удивляло в Американцах и в Леоне в том числе; в его горячей стране было принято активно жестикулировать. — Ракун сити, — отвечает Леон и замолкает. Будто этот ответ что-то даёт Луису и никаких пояснений больше не требуется. Луис же, поджав губы, ждал продолжения, но не давил. Он сразу же понял, что это что-то личное, болезненное. То, о чём не принято говорить. — Я до сих пор… Там… Знаешь, не важно, — в последний момент Леон закрывается, а его спокойный голос будто становится холоднее. — Всё в порядке, Луис. Идём спать, — он сразу же собирается подняться, ожидая, что Серра промолчит и молча пойдёт за ним, но тот неожиданно заявляет: — Хочешь ещё немного поговорить, Леон? — его голос звучит необычно. Спокойно и… Просяще? Или же так просто кажется, но Леон всё равно останавливается и выдаёт глупое: — Что? — Поговорить. Наедине, без Эшли. Хочешь? Леон хотел. За то недолгое время, что они знакомы, Луис успел вызвать у него самые разные эмоции. По-началу, конечно, в основном только негативные: раздражение, злость, недоверие. Но постепенно тот открывался для него совсем с другой стороны, заставляя чувствовать радость, волнение, а также… Симпатию? Леон медленно сел назад и посмотрел на звёзды. Потом на освящённого холодным светом луны Луиса и спросил: — Почему хочешь поговорить без Эшли? — он знал ответ или по крайней мере догадывался, но всё равно хотел услышать его. — Я не могу быть с ней полностью откровенен, Леон, — между строк отчётливо читалось «но могу с тобой». — Девочка и так пережила много всего. Я не хочу заставлять её волноваться лишний раз. А ещё, что хуже, не хочу, чтобы она чувствовала, что обязана помогать мне после нашего возвращения в Штаты. Моя помощь, как бы это героически не звучало, была бескорыстна. Леон молчит. Луис уже говорил о том, что помогает им из личных мотивов, но, убеждаясь в этом вновь, внутри что-то сжимается. Он редко встречал людей, которые искренне хотели измениться и искупить свою вину перед этим миром. — О чём думаешь, Леон? — спрашивает Луис, когда молчание затягивается. — О том, что будет дальше. — Дальше?.. — Луис слегка напряжённо сводит брови. — Да. С нами, когда наши пути разойдутся, — он как всегда спокоен. — Эшли, скорее всего, будет лечиться, но в конечном итоге продолжит свою обычную жизнь. Я продолжу свою карьеру, — это заявление звучало с небольшим отторжением. Нежеланием это признавать. — А ты? Что будет с тобой, Луис? Луис открыл было рот, но сразу закрыл его, сжимая губы. Он посмотрел вниз, на траву, на свою грязную обувь, а потом вновь поднял взгляд, чтобы еле слышно сказать: — Не знаю. Этот ответ удивил Леона, что отобразилось у него на лице. Он думал, что будет что-то более… Конкретное. — Думаешь, меня посадят? — Луис грустно улыбнулся. — Нет, — голос Леона звучит уверенно. Он констатировал факт, а не просто утешал. — Наврятли происходящее там, — он указывает в сторону, откуда они приплыли, — будет хоть как-то освещаться. К тому же, ты помог спасти Эшли. — Да… — Луис кивает. — Значит, быть мне ещё вольной птицей. Но разве это лучший исход, если некуда податься? — печальная улыбка так и не покинула его лицо. Эта тема была одной из тех, что заполняла его голову, когда он не занимался танцами. Снова воцарилось молчание. Леон раньше не задумывался о том, что Луис остался один, абсолютно без ничего и никого: все его родственники были поражены плагой, а документы в лучшем случае были утеряны, если и вовсе не уничтожены. Получается, бывший учёный, чудом сумевший сбежать из ада, окажется просто-напросто на улице? И Леон, его товарищ по оружию, его друг, позволит этому случиться? — А если будет? — говорит Леон, рассеивая тишину. — Что? — отвлёкшийся на собственные мысли Луис несколько раз растерянно моргнул. — Если будет куда податься. Это будет лучший исход? Луис не сразу понял, на что ему намекают, потому лишь ответил: — Да. Да, это был бы лучший исход. Леон был доволен ответом. Зародившаяся минуту назад мысль от услышанных слов окрепла, и Леон слабо улыбнулся. — Идём спать, — он уверенно поднимается на ноги, но не убегает, как хотел в прошлый раз, а ждёт, пока Луис встанет следом. Тот же, смущённый резкой сменой настроения, непроизвольно сводит брови домиком: — Леон? — неуверенно говорит он, становясь рядом. — Когда мы вернёмся в Америку, ты не будешь один. Обещаю, — Леон дружески сжимает товарищеское плечо, а после отпускает его и неторопливо направляется в сторону костра, у которого до сих пор мирно посапывала Эшли. Грудь Луиса вдруг наполнилась теплом и он, глупо улыбнувшись в спину Кеннеди, вдруг осознал — теперь всё будет хорошо.