***
Квакити сжимает документы в руках, а в его голове снова и снова всплывает избитое лицо Уилбура. В грязи, перепачкано кровью. Как тяжело тот дышит, приоткрывая рот и из него вырывается стон, громкий, переходящий в шипение. Квакити не замечает, как краснеет и бьет себя по лбу, пытаясь отогнать странные мысли. Уилбур всегда делал это с ним — заставлял из разу в раз о себе думать, не находясь рядом. Вспомнишь солнышко — вот и лучик. Уилбур входит без стука, как всегда, настежь распахивая двери и орет протяжное «Квакити-и-и». Тот, в свою очередь, жмурится. Комната практически полностью и моментально заполняется привычным зловонием — Уилбур только что выкурил сигарету. — Я наконец-то понадобился мистеру Кью для решения его важных-важных дел, да? — он мерно подплывает к столу. Квакити откладывает бумаги в сторону и сдерживается, чтобы не чихнуть. — От тебя несёт за три километра. — с места в карьер начинает Квакити, со всей серьезностью сверля Уилбура взглядом. — Это такая уж большая проблема? — Уилбур тянет ухмылку, пожимая плечами. — Позвал, чтобы мне об этом сказать наедине? — Да, с тобой невозможно находиться рядом. А мне приходится иметь с тобой дело слишком часто, чтобы такое терпеть. — Окей, и что ты сделаешь? — улыбка Уилбур сползает с лица и он закусывает щеку, — Типа, помоешь меня? — Да. — Квакити выдыхает и складывает руки замком. Даже для Уилбура, наверняка, это звучит странно. Квакити и сам не понимает, от чего проявляет такую заботу, возможно, дело в том, что ему интересно какого это — прижиматься к Уилбуру и не хотеть блевать. Возможно, в его израненном предательствами сердце тлеет жалость, направленная на не менее покалеченную душу. Возможно, странные чувства, раздражение и чешущееся в груди тепло, когда он прижимает Уилбура к стене, дают о себе позорно знать. Квакити точно не знает. Но что он знает точно — он хочет и может позволить себе такую слабость, именно сейчас. И знает, что Уилбур не откажется. — Ты серьезно? — кажется, Квакити впервые видит Уилбура настолько удивленным происходящим. Маска самоуверенности и флирта на секунду спала и он выглядит совершенно растеряно. Благо, секунда — он вновь собирает мысли в кучу, выдаёт смешок. — Да, я абсолютно серьезно. От тебя воняет, как от мокрой псины. Мертвой. А хозяин всегда должен следить за состоянием своих животин, не думаешь? — Квакити говорит это с ухмылкой, явно пытаясь скрыть странно накатившее смущение. Разве это не нормально желать искупать своего давнего врага, чтобы бить его лицо было приятнее? — Я не твоя собака, Квакити. — Зато ведёшь себя как одна из. — Справедливо, — кивает Уилбур, на секунду задумавшись. Его выражение лица резко теплеет, — Мистер Кью такой заботливый. С нашей последней встречи ты изменился. Наши отношения наконец-то вышли на новый уровень? — Я делаю это только потому, что для меня адище буквально видеть вонь, исходящую от тебя. А самостоятельно помыться, видимо, мозгов мало. — Квакити кашляет и делает вид, что перебирает документы с особой тщательностью, по факту просто тасуя их между собой, — К тому же, к чистому тебе у входа в казино внимания будет поменьше. — Ты прав, у меня мозгов вообще нет. — Это заметно. Ночь проведёшь в отеле. Квакити встаёт со своего места. Уилбур послушно следует за ним, как всегда плетётся хвостиком. Пока они идут по коридору на выход из казино, Уилбур молчит. Квакити буквально слышит, как тот думает. — Ты хочешь меня убить? — наконец выдаёт он. Квакити отвечает спустя долгих пять секунд: — Нет. Но я скажу да, чтобы ты не творил хуйни. — Ладно, — Уилбур растягивается в улыбке. Такой привычной и солнечной. Жаль Квакити не может повернутся и увидеть хотя бы её уголок.***
В отель они снова ныряют через чёрный вход и даже пользуются аварийной лестницей, чтобы подняться на нужный этаж. Квакити пропускает Уилбура в среднего размера номер, белый, минималистичный и убранный. Внутри пахнет сладко и знакомо, словно каждый отель в мире пользуется одинаковыми освежителем воздуха. Ничего шикарного, но это выглядит намного лучше, чем спать на голой земле или даже картонке. — Уютненько. — Ага, выбрал самый дешманский для тебя. — вторит Квакити, разуваясь. Он ведёт Уилбура к ванной, а та оказывается такой же просторной, как и номер — тут тебе и душ с полупрозрачной стеклянной перегородкой, и керамическая ванна изогнутой формы. — Ого. — Уилбур свистит. В холодном и белом пространстве ванной он выглядит ещё более грязным, чем является. — Раздевайся. — командует Квакити. Уилбур поворачивается к нему лицо, в удивлении склоняя голову набок. Всю дорогу он молчал, даже едких комментариев насчёт номера, отеля, да и в целом затеи, не выдала (и правильно, целее будет, думает Квакити), а тут… Кажется, Квакити окончательно выбил его из колеи. — В смысле? — он стоит, словно болванчик и потирает руки. Нервоз. — В прямом, идиот. Давай-давай. — Квакити машет рукой и начинает набирать в ванную воду, добавляя из различных стоящих пузырьков шампунь для пены. Он закатывает рукава, пробует температуру воды, пока слышит, как шуршит одежда сзади. — Я знаю, что ты сам не сможешь помыться нормально, — бурчит Квакити. Он слышит звук расстёгивающееся ширинки и еле заметно сглатывает. — И пизди поменьше. Пока Уилбур неловко возится со своей одеждой, Квакити довольно легко снимает все с себя, оборачиваясь большим полотенцем. Он не успевает позвать Уилбура, как тот практически с разбегу залетает в ванную, окатывая Кью водой. — Какого х… Ты вообще умеешь передвигаться последовательно и без резких движений? — Квакити ежится, кожа резко покрывается мурашками. Он смотрит с легким раздражением, но, похоже, он напустил его для виду. — Тут, вообще-то, слив в полу. Я могу все разбрызгивать, имею полное право. — Господи, тебе что, пять лет? — Квакити хихикает и осторожно набирает в руки воду с пеной, окатывая чужую спину. Осторожно и слишком нежно, эти движения настолько вводят Уилбура в ступор, что издевательская улыбка пропадает с лица. — Почему… Почему ты сейчас это делаешь для меня? — Уилбур звучит столь жалобно, что Квакити захотелось его ударить. Снова. Он жмёт плечами, не глядя на Уилбура. Себе дороже. — Просто заткнись и наслаждайся. — Квакити не жалеет пахучий шампунь, льет на мочалку и пенит её что есть сил. Уилбуру только и остаётся, что замолчать и терпеть все манипуляции со своим телом. Мочалка больно царапает грязную кожу. Квакити просит и Уилбур выпрямляет руки. Уилбур по его команде их и опускает. — Подвинься вот сюда, вот так, — Квакити не грубый, но и не осторожный. Отдаёт приказы обычным тоном, но даже от этого Уилбур чувствует себя странно. Квакити тщательно трёт его грудь, пальцы, предплечья, запястья. Снова переходит на спину. Все жжется, но приятно пахнет, а горячая вода сильнее обжигает кожу. Уилбур прячет красное лицо в пене, пока Квакити довольно грубо моет его волосы. Ниже пояса он окатывает его горячей водой из душа под сильным напором. Уилбур старательно терпит, хоть и жалуется. Квакити отворачивается дабы не смотрят куда явно не стоит. После Уилбура вода похожа на грязь. Квакити просит Уилбура подождать немного, спускает грязную воду, набирает чистую. Ещё раз перебирает пузырьки и выливает много шампуня, чтобы было много-много пены. Ему же пять лет, пусть порадуется. — Я сам схожу помоюсь. И уже будем выходить. — Окей. — тихо говорит Уилбур, обнимая колени и ожидая в пустой ванной, пока вода наберется снова. Он остается наедине с красными разводами, с кипятком и своими мыслями. Квакити уходит за перегородку, снимает полотенце уже там и быстро принимает душ — это не занимает и пяти минут. Он всегда моется довольно быстро и не любить подолгу купаться. Когда он заканчивает, все помещение наполняется паром. Он еле разбирает дорогу до двери. Уилбур послушно сидел все это время в воде и откисал, в пару и мыльных пузырях. Вода вновь стала серой. — Такое впечатление, что здесь мылся кусок угля. Квакити вновь окатывает Уилбура водой с ног до головы и только тогда позволяет тому выйти. Уилбур недовольно морщится, но молчит. Он облачается в белый халат, любезно предоставленный Квакити и плюхается на холодную кровать. Двуспальную и одну. Как интересно. Квакити выходит погодя, без галстука и штаны сидят на нем слишком развязно. Он отдаёт грязную одежду горничной, не отвыкшим приказным тоном прося принести все сухим в номер утром. Та ёжится под серьёзным взглядом мистера Кью и стремится удалится как можно скорее. Квакити не замечает как себя ведёт, зато замечает Уилбур, наблюдая за ним. Он издаёт смешок — Квакити выглядит мило, отдавая приказы. Или сексуально, он ещё не решил. Квакити присаживается рядом с Уилбуром, принюхиваясь. Сладковатый запах шампуня для волос и цветочный гель для душа. — Теперь от меня не несёт. Но курить возле входа я все ещё собираюсь. — Уилбур зализывает влажные волосы назад, оголяя лоб. — Ты не перестаёшь бесить. — Это легко можно решить. Поцелуем, — как только Уилбур это произносит, ехидно улыбаясь прямо в чужое лицо, Квакити мгновенно краснеет. Что-то в том, чтобы поцеловать Уилбура было запретного. Даже в шутках — все они на грани. И их чувства на грани. Даже ненависть Квакити. Что-то в этой связи, в происходящем сейчас было ужасно странное. То, чего они оба ждали, но никак не могли признаться. И конечно же, первый шаг делает Уилбур. — Боже, ты так заводишься, стоит мне только произнести нечто подобное. — он переходит на шёпот, наклоняясь ещё ближе к лицу Квакити, обдавая разгоряченную кожу своим дыханием. — Мистер Кью может пережить войну, но не может пережить просьбу о простом поцелуе. Квакити автоматически замахивается кулаком. Он слишком поздно понимает, что не хочет пачкать белые простыни кровью. Но Уилбур впервые перехватывает чужую руку, больно сжимая запястье. Тянет Квакити на себя и тот действительно благодарен Уилбуру за то, что он его остановил. — Хорошо, вот твой блядский поцелуй, — шипит Квакити и подаётся вперёд. Уилбур отпускает запястье, а Квакити молниеносно перехватывает инициативу — давит, льнет что есть сил. В конце-концов забирается на чужие колени. Они целуются страстно, но осторожно — никто будто не переходит черту, пробуя границы друг-друга. Квакити пробует, насколько сильно он может сжимать чужие плечи; насколько сильно он может укусить и оттянуть нижнюю губу; насколько глубоко он может просунуть язык в чужой рот, жадно вылизывая, будто дорвался до желаемого спустя годы. Уилбур нежно оглаживает чужую спину. Насколько часто он может отстранятся и зацеловывать уголок губ Квакити? Насколько сильно он может засасывать кожу на шее, вырывая из чужих лёгких громкие вздохи и оставляя следы своей любви в виде кровавых засосов? Насколько сильно. Насколько сильно. Квакити заваливает Уилбура на кровать и отстраняется. Он тяжело дышит, у него в голове дым и пар. Грудная клетка набекрень, и он подумает об ужасающих чувствах позже, а пока он полностью погружается в Уилбура. Его щеки действительно такие же на ощуп, как Кью и представлял. Квакити их сжимает и тянет в разные стороны, пока Уилбур покорно лежит и снова терпит всё, что Квакити с ним сделает. Он задумчиво ведёт пальцем от крыла носа до ранки на губе, застывшей, но мокрой от поцелуев. Когда он на неё давит, Уилбур издаёт жалобный всхлип. До того беззащитный и открытый. У Квакити перехватывает дыхание. От Уилбура пахнет водой, свежим шампунем. И сигаретами, все ещё. Они целуются ещё какое-то время, пока Уилбур не подминает Квакити под себя. Уилбур полночи слышит громкие стоны, окутанный запахом Квакити, что-то похожее на зелёный чай и порошок. Так пахнет дом. И впервые за долгое время ему не хочется растворится в реальности, исчезнув навсегда — он рад, что живой и чувствует. Тепло чужого тела, своё возбуждение, взрывающейся внизу живота. Он слышит, как Квакити томно шепчет его имя вперемежку с проклятиями, когда Уилбур грубо толкается в него, прижимая к кровати. Квакити умеет быть отзывчивым, если захочет. Квакити царапается и кусается, оставляя на спине и шее следы. Уилбур отвечает нежностью на грубость, и так они меняются — пока Квакити оставляет следы своих рук на чужом лице, Уилбур грубо прижимает его к себе, вздрагивая от непривычных прикосновений. Оставляет неприлично огромные засосы, пока Квакити хнычет и извивается. Уилбур отлипает от Квакити под самое утро. Квакити ускользает из номера прежде, чем ему станет стыдно и прежде, чем Уилбур проснётся — да и все равно на работу нужно.***
Они никогда не заговаривали об этой встрече вслух, но что-то определённо поменялось. Спустя время вещи Уилбура снова стали невыносимо грязными, как и его рот — вечно не затыкался, обязываясь лаковыми словами в сторону Квакити. Квакити бил его чаще и, кажется, особенно резко, когда они были на виду. Будто пытался скрыть, что теперь ему Уилбура жаль чуть больше, чем обычно (не дай бог это заметят другие). Наедине они обменивались неловкими взглядами. И лишь однажды, в темной подворотне Лас Невадас, поймав Уилбура за шкирку и затащив в узкое пространство между домами, Квакити прижался к его губам своими. Он словил чужое лицо руками, греясь о тёплые щёки. Уилбур пожелал углубить поцелуй, но Квакити резко отстранился. Сплюнул на пол и вытер рот рукавом. — От тебя снова несёт. — Помоешь меня? — Закрой рот. Не смей со мной так разговаривать, — в ребро Уилбура уперлась рукоятка ножа. Уилбур со смехом выдыхает и откидывает голову на холодную стену. Что ж, кто бы сомневался, что Квакити будет страшно думать о таких чувствах. Но… все же плюсы были. Больше Уилбур у входа в казино никогда не курил.