Истинное имя владыки вод

Куда бы не упал взгляд — кругом вода, корабли и верфи. За горизонтом, если хорошо приглядеться, можно заметить очертания другого острова их огромного архипелага. Где-то там, далеко от их небольшого королевства, величественно стоит школа для юных колдунов. Как уже выяснилось, зачастую полных лентяев и бездельников. В укромном месте, под землей, скрываются гробницы Атуана. В них, если верить слухам от портовых завсегдатаев и просоленных пьянчуг, есть еще секта поклонников тьме. И все, до единой, из них прекрасные женщины, носящий черные одежды. Поговаривают, они даже приносят своих в жертву. . Где-то там, за сотней других отрезков суши и буйных вод есть то, что манит, зовет к себе. Лежащий на зеленой траве мужчина понял это, когда был еще совсем юным. Выросший среди сырых стен каменных чертогов, воспитанный грязной улицей и тюремщиком дядюшкой не мог налюбоваться на мерно отдаляющиеся с верфи корабли, баржи. Не мог вдоволь надышаться прохладным морским воздухом. Насмотреться рябящей, как мелкая россыпь драгоценных камней, глади воды. Хотелось бросить это пропахшее сталью и приторно-сладкими конфетными духами королевство, собрать скромные пожитки и оставить свой пост надзирателя кому угодно. Твердо ступить на борт корабля и, не оборачиваясь, отправиться на поиски того самого. Он и сам толком не понимал, что хотел найти. Казалось, что оно совсем рядом. Протяни руку — получишь в тот же миг. Но как только взгляд мутно-серых глаз скользит по глади воды. Становится ясно. Его душа просит того, что попросту не существует. Безмятежности, постоянства, любви… К тому же, оставить свой пост вот так вот просто он не мог. Каждый заключенный — уже давно как член несуществующей семьи. Сотни сломленных жизней, поломанных судеб. Кого-то приходит навестить жена и дочь, другой доживает свои последние годы в сырых стенах. Ризли иногда кажется, что тьма порой заглядывает ему в душу, отражаясь в каждом, кому был подписан приговор. Было ли их жаль? Нет. Ведь в стране фонтанов не могло быть продажного суда. В этом он, будучи еще мальчишкой, смог убедиться сам. — Ризли, все хорошо? — Тихий шепот рябью проходит по мрачным мыслям, смывая их в пару мгновений. — Немного устал. — Усталый выдох срывается с обкусанных губ. Тяжелые веки медленно опускаются, стоит почувствовать на грубой коже щеки мягкое, едва ли ощутимое касание. Ветер, кажется становится чуть влажнее, более яро трепет его спутанные, местами чуть поседевшие волосы. — Если ты переживаешь о слухах, касаемо взбесившейся тени, которую призвал нерадивый маг, зовущий себя Ястребом, то это напрасно. Ей нет дела до захудалого королевства. — Только если он не заявится сюда в поисках защиты. Я не могу не думать об этом, Невеллет. — Ризли перебивает, резко распахивая глаза. Опустив голову ниже, он внимательно рассматривает светло-голубые, переливающиеся белоснежным перламутром глаза человека, устроившегося на его коленях. Они совсем такие же, как и зацепившее его море. Безмятежные и манящие своей неизвестностью. — Даже если и придет. То ничего с нами не будет. — Надзирателю кажется, или на тонких бледных губах промелькнула ухмылка. — Иногда бесстрашие нашего судьи легко можно принять за безрассудство. Тварь, сводящая с ума человека в жажде знания его имени, не может не пугать. Скольких она погубит в своей погоне? — По сравнению с ним — Невеллет кажется идеальной куклой. Длинные шелковистые светлые волосы, которые всегда хотелось заплести, провести лишний раз по светло-голубой пряди. Каждый раз боясь запачкать или провести расческой слишком грубо. Мягкие губы, оторваться от которых было просто невозможно. Твердый, кажущийся другим надменный взгляд. Но он такой только на заседаниях. Ризли знает, что за этой громоздкой робой и холодной маской верховного судьи, правой руки их королевы, скрывается обычный человек со своими переживаниями и проблемами. И главная из которых — одиночество. Раньше он забирался на этот холм один, подолгу смотрел на море, а после исчезал. На день -два. Последние, кто видел его, обычно были рыбаки, замечающие сквозь плотный туман или рябь воды в сумерках мужской силуэт, пропадающий под водой. Загадочный, справедливый, сострадательный и одинокий. Ризли до сих пор не мог понять, почему королевой стала ветреная Фурина, смотрящая на свой народ сквозь дымку пара над кружкой с чаем. Но озвучить свои мысли не мог. О вспыльчивости своей госпожи знал каждый из знати. И что бы она делала, не будь рядом Невеллета? Может, их королевства давно уже и не было бы. — Пожалуйста, зови меня по имени. — Обиженный голос неприятно режет слух. Наблюдая за тем, как Ризли накручивает его локон на пальце, судья приподнимается на локтях, позволяя собрать густую копну из-под спины. — Которого я даже не знаю… — Теперь его очередь обижаться. Он достает из откинутой чуть далее судейской мантии небольшой гребень, аккуратно перекладывает серебристые волосы с плеч назад. Сколько лет они уже знают друг друга, но ни одного седого волоска или морщинки на спокойном лице. Словно и в самом деле он — нестареющая кукла. На это Невеллет ничего не говорит, только вздыхает. Сев к нему спиной, он переводит взгляд на гаснущий в сумерках горизонт. Мало кто в их мире назовет свое настоящие имя кому-либо. Если даже крошечный маг недоучка, вызубривший в башне все имена северных ветров, может управлять ими так, как ему заблагорассудиться… Что будет, если кто-то получит власть над непредсказуемыми рокочущими глубинами, способными смывать целые острова из памяти этого бренного мира. Он знал. А потому молчал. — Тебе знакома сказка о драконе, который раскрыл свое имя человеку? — Некогда спокойный и ровный тон наполняется печалью и тоской. Словно забитая собака скулит у дверей своего хозяина, выбросившего ее на произвол судьбы. — В ней владыка вод поведал имя возлюбленной принцессе? Красивая история. Ведь тогда она смогла сделать его человеком, а он пройти с ней ее ничтожно малую жизнь. Если уж древние глубины смогли открыться перед маленькой девочкой, то я не вижу ничего страшного в том, чтобы ты сказал мне свое имя. — Мозолистые руки бережно подхватывают несколько прядей, осторожно проводят отполированным деревом в начале по кончикам, а после выше, затем медленно проводя от самых корней ниже. Стоит коснуться причудливых голубых прядей, как чуткий слух улавливает подавленный стон. Отчего-то в паре мест он был особенно чувствительным. Хотелось провести по ним еще раз, надавить чуть сильнее. Совсем осмелеть и зарыться в мягкие пряди, потянуть, развернуть к себе лицом и мягко коснуться его губ своими, не позволяя отстраниться. Целовать в висок, за чувствительными к горячему дыханию ушами, осторожно прикусывать бледную шею, плавно опускаясь поцелуями к чуть выпирающим острым ключицам, оставить на одной след, провести по рельефному прессу выше по груди, легонько ущипнуть и услышать недовольный стон в ответ, тихое шипение или укус в губы. У Невелетта острые клыки, от чего их поцелуй частенько имели слабосоленый привкус морской воды, пьянящей похлеще бормотухи с таверны и вина с личного погреба их королевы. Хочется любить. Любить всю ночь до ломоты в спине, дрожи в ногах и голосе, просящем о большем. Иногда у Ризли возникает желание просто вдавить верховного судью в стол в его же кабинете, заломить руку и прорычать в покрасневшее ушко, что никто более не смеет прикасаться к нему, даже думать об этом. Но стоит в очередной раз поймать томный, полные любви и нежности взгляд жемчужно-голубых глаз, как Ризли забывает, о чем думал последние пару мгновений. Обнять. Прижать к себе до треска в костях и не отпускать. В моменты, когда он чувствовал крепкие объятия на своих плечах, чуть впивающиеся в кожу коготочки, Ризли чувствовал себя дворняжкой, которая наконец нашла себе доброго человека, что никогда не бросит ее и не предаст. И он был готов платить тем же. — Красиво звучит, но это лишь часть истории. — Руки мелко подрагивают, зарываясь в мягкую зелень под собой. Он вздрагивает, чувствуя над ней крупную горячую ладонь. — Отец той девочки, когда узнал о запретной связи его дочери и морского дракона, пришел в ярость. Он заставил ее сказать имя дракона, после используя его разрушительную силу в собственных нуждах. — Перед глазами рябят воспоминания о сотнях перетертых в труху кораблей, укрытом грозами черном небе и сотен проклятий взахлеб. — Они прожили вместе, но так больше и не смогли встретиться друг с другом. Грустная история любви, спасшая целую страну, но погубившая два любящих сердца. — Едкий смешок тонет в подавленном всхлипе. Невеллет и сам не замечает, как по коже скользит слезинка, разбиваясь о землю вместе с первыми упавшими на землю капельками дождя. — Дождь? — Ризли морщится, чувствуя, как мелкие капельки с поразительной скоростью перерастали в настоящий ливень. Так и простудиться было недолго. — Прости. — Слетает с губ. Вода приятно скользит за ворот темно-синей рубашки, проходит по позвоночнику, снимая накопившуюся усталость. Стоит распереживаться, как их остров накрывает одеяло из грозовых туч, а в королевстве, в котором и без этого хватало воды, днями льет как из ведра чистая вода. — Даже если и так, то не думаю, что дракон жалел о своем выборе. — Не обращая внимания на дождь, он аккуратно накрывает его плечи своей накидкой из грубой кожи. Хотя бы не так сильно промокнет. — Что? — Перламутровые глаза широко распахиваются, непонимающе смотря на развернувшего его за плечи к себе мужчину. — Ведь любовь - самое теплое и ценное, что мы имеем. Оно согревает многих, кто уже, как им казалось, потерял всякую надежду. Стоит одному моему подопечному встретиться с дочерью, как я наблюдаю удивительную картину из раза в раз. Потухший взгляд снова загорается, а казалось, потерянный для всех человек снова находит себе силы вставать по утрам и работать. Над собой, осознавать свои ошибки прошлого. Ведь у него есть те, кого он любит и кто любит его. Не это ли величайшая ценность, ради которой не жалко и своей жизни. — Ведомо ли тебе настоящее имя любви? — Невеллет не верит своим ушам. Казалось, что дракон должен ненавидеть людей, королевскую семью за то, что те отобрали у него свободу выбора, возможность чувствовать потоки воды своей чешуей и понимать, что он волен делать все, чего только его сердце пожелает. Но чувства к человеку, чья жизнь так скоротечна оказались сильнее всего этого. Он был готов разделить одну смертную жизнь на двоих, но вместо этого сейчас желает, чтобы этот миг длился вечно. Бесцветные, но такие живые глаза с неведомой ранее теплотой и нежностью смотрят на него. Большой палец нежно оглаживает щеку, смахивая так и не переставшие смешиваться с дождевой водой слезы. — Есть то, что неведомо никому. Но могу назвать тебе свое. И если ты желаешь сохранить себя в секрете от всего мира, то я приму твое решение. Ведь мне гораздо важнее, чтобы ты чувствовал себя в безопасности рядом со мной. — Ризли приближается к его лицу, мягко касается губами кончика носа, щеки, виска. Плавно опускаясь поцелуями к его уху, он произносит то, что до этого дня не ведала ни одна живая душа, за исключением его. — Ты… Не должен был. — Казалось, подобный жест доверия должен обрадовать. Но все иначе. Его плечи мелко дрожат, а горячие слезы так и не прекращают раз за разом срываться со светлых пушистых ресниц. Прильнув к родному человеку вплотную, Невеллет зарывается носом в плечо, прячет покрасневшее от рыданий лицо в пропахший едким парфюмом и чаем ворот темной рубашки. Но постепенно успокаивается, чувствуя, как его заботливо поглаживают по спине, чуть раскачивая из стороны в сторону. Поздний вечер плавно уступал свои права ночи. Казалось, что человек в его объятиях начинал дремать. С виду хрупкие плечи уже перестали мелко дергаться, а дыхание стало столь же ровным, как утренний бриз. А вместе с тем утихало и небо, бросая свои последний измотанные жизнью капли на землю, смывая соленые полоски с умиротворенного лица. И все же. Как зовут владыку вод Земноморья?