Зима. Тяжёлое время. Что для животных, что для людей. Темное время, в которое царствует нечисть и смерть.
Раньше, зима собирала обильную жатву с городов и деревень. Умирали от голода и холода. Становились пищей оголодавших хищников. Попадались в когти одуревшей от безнаказанности нечисти.
Сейчас иначе. Но все равно, нет да нет промелькнут статьи о людях замёрзших насмерть. О тех, кто встретил хищника невзирая на шумную трассу рядом или повстречал обозленную стаю бродячих псов у помойки. Хищника-людоеда найдут охотники, диких собак истребит ветеринарный контроль, но разорванному ими бедолаге будет уже все равно.
Нечисть же… Разумная адаптировалась, неразумная ушла глубже в лес. Но сейчас, когда люди перестали верить в неизведанное, ее нападения списывают на тех же хищников.
Только зима не вечна. А Темное время обязательно пойдет на спад.
Зимнее солнцестояние. Праздник перелома зимы. Йоль. Как не назови, суть одна. Самая темная, самая длинная ночь в году. Праздник для живущих во тьме. Но меж тем, это ночь, после которой начнет набирать силу свет. Ночь, знаменующая, что дальше будет лучше. Ночь надежды.
Через заснеженный лес пробирались двое. Высокий мужчина с военной выправкой и мальчик лет пяти. Паренёк почти тонул в глубоких сугробах и старшему мужчине регулярно приходилось выдергивать его, застрявшего по бедра, а то и по пояс и возвращать назад, к уже проторенной им цепочке следов.
Их цель, старое капище оставшееся ещё со времён первых поселенцев, было где-то впереди.
Мороз понемногу крепчал. Казалось, духи леса обнаружили вторженцев и решили взять с них плату за проход. Жизнями. Нечего людям делать в вотчине духов, зверей и тварей в их ночь. Разве что, послужить праздничным пиром.
Тишина ночного леса разбавлялась лишь шорохом падающего с ветвей снега, скрипом стволов, да завыванием ветра в верхушках сосен. Молчали птицы. Даже совы и те не издавали ни звука. Только хруст снега под ботинками людей выдавал наличие здесь жизни.
Абсолютно ясное небо было предвестником грядущего похолодания. Хотя, куда ещё сильнее? Но ясный блин слегка обгрызенной луны, да точки звёзд, в кажущемся прозрачным небосводе, обещали обратное.
Казалось, будто над головами навис бескрайний космос. Будто нет тоненькой защиты между землёй и безбрежной тьмой.
Мальчик понемногу замедлялся и отставал, выбиваясь из сил. Борьба с глубоким снегом изматывала даже взрослых, что уж говорить о ребенке, едва едва ростом по пояс собственному отцу. Ветер пробирался под тонкую одежду, вытягивая тепло. Тело била крупная дрожь. Хотелось сесть на месте и заплакать. Но гнев отца пугал куда сильнее, нежели усталость.
Благо, цель наконец показалась вдалеке. Если просвет за деревьями и был нужной поляной.
Мужчина ускорил шаг и мальчик тяжело дыша побежал следом, надеясь, что не запнется об укрытый снегом корень. Он так боялся отстать, что не заметил, когда его спутник затормозил и с размаху влетел в спину отцу. Но тот даже не повернулся.
Мужчина молча оглядывал поляну, все сильнее убеждаясь, что это именно то место, что им нужно.
Ровная, почти идеально круглая полянка и что самое главное, снега на ней было чуть по щиколотку. А ведь сделай шаг за круг деревьев и провалишься по колено.
Но самое главное, алтарь. Плоский, невысокий камень, на котором снега не было вовсе. Просто кусок серого гранита, ровный, будто великан разрезал его гигантским ножом.
— Мы пришли, — Наконец мужчина обратил внимание на дрожащего от холода мальчишку, — Ты все помнишь, Сэм?
— Да, сэр, — ребенок кивнул, во все глаза рассматривая поляну.
Подтолкнув сына к алтарю, мужчина двинулся за ним следом, попутно роясь в рюкзаке, где лежало все необходимое для ритуала.
Нужный ему бог являлся трикстером, а значит сладости в подношении лишними не будут.
На камень последовательно легли крупные яблоки, банка меда и коробка слегка помятых от транспортировки пирожных. Но главной жертвой были не они.
Подхватив ребенка под мышки, мужчина посадил его на удивительно теплый для зимы камень.
— Помни Сэм, ты делаешь это для Дина и мамы. А значит должен очень сильно этого хотеть, — достав из поясных ножен серебряный клинок, он резко выдохнул. Пути назад больше нет.
Пусть это его сын… Точнее, это было его сыном. А потом демон убивший его жену, обратил его младшего ребенка в монстра неизвестной породы. Уж лучше так, в жертву. Заплатить за смерть демона отродьем им же порожденным. Его Сэмми умер в шесть месяцев.
Вдохнув и выдохнув ещё раз, успокоения ради, мужчина обратился к понемногу согревавшемуся на камне ребенку:
— Протяни руку, Сэм, — В голосе не звучало ни капли от испытываемой им бури эмоций. Лишь спокойное дружелюбие.
Лезвие ножа легко рассекло кожу на доверчиво протянутой мальчиком ладони. Капли ярко-алой крови дробно застучали, разбиваясь о серый бок камня и окрашивая его.
— Давай!
Тихо всхлипывающий от боли ребенок сглотнул вставшую комом в горле слюну. Ему было очень страшно. И пусть папа говорил, что ничего плохого не произойдет, наоборот, всем станет лучше, но сейчас в это почему-то не верилось. Но папа же не обманет.
Первые слова древней молитвы Локи сорвались с губ всхлипывающего и вздрагивающего ребенка. Именно те, что он старательно учил с папой всю предыдущую неделю.
С каждым произнесенным словом камень под ним будто нагревался сильней. Но это было приятное тепло. Согревающее. Оно будто изгоняло поселившийся в самых костях холод зимнего леса. И успокаивало.
Слова кончились как-то внезапно. И Сэмми замер, не зная что сказать. Но кроме испытующего взгляда отца будто добавилось что-то ещё. Что-то древнее и сильное. Как будто кто-то смотрел на поляну из темноты.
— Пожалуйста, мистер Локи, помогите. Мне очень очень нужно защитить братика от Желтоглазого, — Мальчик всхлипнул, боясь, что сейчас все закончится и божество уйдет. А он так сильно хочет, чтобы Дин был в безопасности. Папа говорил, что нужно очень сильно хотеть, ведь Локи принимает только добровольные жертвы. Неужели, он желает этого недостаточно? — Пожалуйста, мистер Локи.
***
— Что именно вам не понятно в словах «добровольная жертва»? — Голос недовольного божества казалось прозвучал со всех сторон, — Добровольная, полностью осознающая на что идёт.
— Он действительно этого хочет. Правда Сэм? — Взгляд Джона впился в сидящего на алтаре сына и тот послушно кивнул, — Он отдает себя добровольно, в обмен на смерть Желтоглазого демона. Того, что убил его мать и сделал его самого монстром.
От столь неожиданно жестоких слов отца мальчик вздрогнул и втянул голову в плечи. Он не монстр. Монстры — это плохие существа из тьмы на которых нужно охотиться. На него не нужно охотиться. Он хороший. Он слушается и все делает правильно.
Сэм шмыгнул носом стараясь сдержать слезы.
— Ты меняешь родного сына на возможность отомстить?
Мальчик задрожал сильнее, испытывая желание спрятаться от испытывающего столь сильную ярость существа. И при этом, иррационально чувствовал, что все эти эмоции направлены не на него. Он в безопасности?
Камень казалось стал ещё более комфортной температуры, а воздух вокруг перестал обжигать холодом.
Мистер Локи не казался плохим.
Слова папы Сэм не услышал, сосредоточенный на незнакомце. Точнее, на мистере Локи.
Невысокий. Ниже отца. Русоволосый. И с большими золотыми крыльями за спиной. Интересно, а все боги имеют крылья? Красивые.
Только казалось, что папа не замечает крылья. Но как их можно не увидеть, они же такие большие?
— В таком случае, будет исполнено желание того, кто принес жертву, — Трикстер внезапно оказался совсем рядом с Сэмом и присев так, чтобы оказаться с ним вровень спросил, — Так чего ты хочешь, малыш?
Не в силах оторвать взгляд от крыльев, ребенок даже не сразу осознал, о чем его спрашивают.
— Чего хочу я? — Через силу оторвав взгляд от чудесного зрелища Сэм недоуменно посмотрел на самого обладателя крыльев.
Трикстер кивнул:
— Именно, малыш, чего хочешь ты?
— Я хочу быть с Дином, — Мальчик улыбнулся, — И чтобы дядю убившего маму наказали.
Он попытался найти взглядом папу, но крылья закрывали обзор.
— Но тогда тебе придется жить со мной. Ты готов? В обмен на желание.
Кивнул Сэм не раздумывая. Он часто жил с другими людьми. С дядей Бобби, в месте где много старых машин и где так интересно играть в прятки. С дядей Джимом, в большой церкви, где окна, как большие картинки. Дядя Джим всегда рассказывает интересные сказки про ангелов. С крыльями.
Он моргнул, вновь глядя за спину Локи.
— Мистер Локи, а вы ангел, да? Настоящий.
Ему показалось или тот издал какой-то странный звук?
— Я исполню твое желание, — В голосе трикстера звучало не замаскированное ошеломление, — Поспи пока.
Своей силой Локи коснулся ребенка. Уставшему мальчику многого не нужно, слишком тот вымотался за день.
Аккуратно взяв ребенка на руки, он встал и развернулся к замершему как статуя мужчине. Хотя, почему как? Сам же и парализовал, чтобы не мешал.
— Молись, чтобы мы никогда больше не встретились.
Порыв ветра и Джон остаётся на поляне один.
Взметнувшиеся на алтаре языки пламени испепелили все, что там лежало, оставив лишь оплавившийся ком стекла в который превратилась банка. Но и тот вскоре рассыпался прахом.
А, нет, не один. Рядом с алтарем лежит распростертая мужская фигура. Тот самый демон. С выжженными глазами.
Джон ещё не знает, что вскоре ему позвонит встревоженный Бобби, из рук которого буквально испарился Дин. Бобби, который не знал, куда Джон повез Сэма.
***
Дома Габриэль укладывает спящего мальчика на диван. Это не первый ребенок, которого пытаются принести ему в жертву. Справится.
Воспитывать детей он умеет.
А ведь необычный мальчик, раз сумел увидеть крылья, что спрятаны даже от богов. Явно одаренный.
Возможно, лет через десять, этот мир озарит своим присутствием молодой маг с замашками трикстера.
Главное только разобраться с тем, что сотворил демон. Нечего лишним жидкостям в крови ребенка плавать. К хорошему такое точно не приведет.
Да и на брата его стоит взглянуть повнимательнее. Вдруг там тоже что-то интересное.
Щелчок пальцами и потрёпанная одежда на мальчике сменяется теплой пижамкой в виде мишки.
— Спи, малыш.
Взяв с кресла плед, Габриэль накрыл им спящего ребенка. И вскоре тот заметно расслабился в тепле и уюте.
Пусть отдыхает. А сам трикстер пока поищет его брата. Желания принесших столь великую жертву стоит уважать.
Габриэля тоже вскоре ждёт сюрприз. Узнать в двух маленьких приемышах сосуды своих старших братьев он точно не ожидает.
Что ж… Посвященные богам никому другому служить не могут. Похоже, апокалипсис придется перенести. Или вовсе отменить.
