Trainers (don 't) play

      Гриффиндор лучший факультет. Кто бы сомневался. Это происходило уже четвёртый год подряд и многие студенты других факультетов уже всерьёз сомневались в том, что про них вообще кто-то помнил. Даже некоторые дружелюбные пуффендуйцы недоумевали и расстраивались из-за того, что Альбус Дамблдор не присуждал никому из студентов их факультета дополнительных очков во время торжественного пира по случаю окончания учебного года.       Что уж говорить о студентах слизерина, которые считали гриффиндорцев своими главными конкурентами и, не смотря на все приложенные усилия, всё равно не могли обойти их в школьном соревновании, потому что, даже когда слизерин набирал больше очков, по итогам года оказывалось, что у гриффиндора были дополнительные очки за самые разные достижения. И порой они казались очень надуманными и больше похожими на то, что Дамблдор прикладывал руку к тому, чтобы его любимый факультет одержал победу.       — Да, да, как похуй, очередной отсос Гарри Поттеру, — недовольно пробормотал Теодор, стараясь игнорировать радостные выкрики и бурные аплодисменты после объявления победителя четвёртого курса.       — Это просто какой-то бред, — покачала головой Пэнси. — Разве у нас за весь учебный год не нашлось ни одного поступка, за который можно было присудить дополнительные баллы? — её тон был возмущённым и досадливым.       — Очевидно, что львы Дамблдору нравятся больше, чем змеи, — с улыбкой отшутился Блейз.       — Заткнись, Забини, Джинни тебя не слышишь, так что, можешь перестать перед ней стелиться, — в насмешливой форме с явной поддёвкой указал ему Теодор. Нотт принялся цокать языком, имитируя стук каблуков. С тех самых пор, когда он узнал об их отношениях с Джинни, Теодор всегда указывал Блейзу на то, что он был подкаблучником.       — Сам заткнись, недоносок кудрявый, я не каблук, — зло возразил ему Забини.       Пэнси закатила глаза. Это продолжалось уже три месяца и ей было даже немного жаль Блейза, потому что он просто был хорошим парнем, которому сильно нравилась Джини Уизли. Даже не смотря на то, что она была в гриффиндоре и приходилась сестрой недоумку Рону, Джинни была классной девчонкой.       Только сейчас троица заметила, что Драко молчал и сидел неподвижно, замерев взглядом на красно-золотом флаге с символом льва. Это показалось им очень странным, потому что Малфой обычно принимал участие в таких разговорах, выражая свою нелюбовь к факультету гриффиндора.       — Кажется, его это сокрушило больше, чем всех остальных, — шепнул Теодор.       Драко перевёл взгляд на него и Теодор в ответ ему слабо улыбнулся.       — Вот так ты выглядишь, когда в тебе умер соревновательный дух? — уточнил Нотт, надеясь его тем самым разговорить.       Пэнси толкнула Теодора в плечо, указывая тем самым на то, что сейчас было не время для глупых шуток. Драко проигнорировал слова Теодора и сделал глубокий вдох.       — Эти ебучие флаги в следующем году должны стать зелёно-серебряными, — тон Малфоя был размеренным, но холодным до ужаса. Он жутко сердился на что так же указывали напряжённые желваки на его лице.       — Отличная идея, как мы раньше до этого не догадались, — с наигранным воодушевлением пробормотал Блейз.       — Драко, у тебя есть какие-то идеи на этот счёт или ты просто говоришь свою фирменную реплику уже четвёртый год? — с любопытством интересуется Пэнси.       — О, мне есть что сказать… — попытался было высказаться Теодор, но Блейз его перебил, потому что всё ещё был недоволен тем, что он его вновь окрестил каблуком.       — Ты дашь малышу Поттеру себя трахнуть, чтобы получить немного его удачи? — съязвил Забини с довольной ухмылкой на лице.       Теодор бросил на него возмущённый взгляд. Пэнси рассмеялась от услышанного, из-за чего тоже получила порцию недовольства Нотта.       — Какие же вы идиоты, — вмешался в разговор Драко. Недовольный тон вновь привлёк внимание троицы. Блондин опёрся руками на стол и наклонился к ним чуть ближе. — Никогда не задумывались о том, что этот факт — главная причина, по которой мы проёбываем который год подряд? — поинтересовался он с отчётливыми нотками раздражения в голосе.       Им стало ещё более очевидно то, насколько Малфой был зол, раз решил обвинить своих друзей во всех грехах. Они тут же поспешили указать на то, что делали всё, что было в их силах, вот только Дамблдор… Но Драко прервал их пояснения.       — Я не хочу слышать это дерьмо, я хочу, чтобы слизерин одержал победу в следующем году, — твёрдо напомнил он. — И вы мне с этим поможете.       Они полагали, что это лишь означало, что в следующем году они так же бросят все силы на то, чтобы заработать как можно больше очков в попытке обойти другие факультеты — в частности гриффиндор. Но уже летом они узнали о том, что немного ошиблись и сил придётся приложить не то, что много, а выкладываться придётся на износ, достигая предела своих возможностей. Об этом стало известно после того, как сова доставила для Драко значок старосты. Такой же получила и Пэнси, но, как оказалось — Малфой чересчур серьёзно отнёсся к своей новой роли в Хогвартсе.       Драко принял новый свод правил для студентов слизерина, его лидерские качества даже помогли ему добиться расположения студентов шестого и седьмого курсов, что уж говорить о тех, кто был курсом ниже их — несогласных просто насмерть запугивали, усмиряя факультетскую непокорность и стремление нарушать правила. Теперь у слизерин была общая задача — стать образцовыми учениками и лучшими из лучших во всём.       В маггловском мире таких людей обычно называли «диктаторами», а правление при них — «тоталитарным режимом». Но, как оказалось, план Драко оказался рабочим — со снижением нарушения правил в факультете — очков оставалось больше, с концентрацией преимущественно на учёбе и взаимной помощью студентов факультета друг другу по сложностям в предметах — успеваемость стала лучше и заветные очки наполняли волшебные часы изумрудами интенсивнее, увеличение тренировок по квиддичу — уже помогло факультету обойти по очкам на матче команду когтеврана.       За долгих полгода слизерин знатно удивил всех преподавателей и студентов других факультетов своим нравом, из-за которого теперь они усиленно придерживались репутации идеальных студентов. Слизеринцев начали ставить в пример студентам других факультетов, что стало огромным удивлением для всех, кроме них самих.       По количеству изумрудов в заколдованных часах они оказались в огромном отрыве от других факультетов, это очень напрягало всех студентов гриффиндора, они стали всерьёз беспокоиться о незавидном положении, в котором они оказались. Кроме того, для большинства оставалось загадкой то благодаря чему слизерин теперь оказались на таком высоком пьедестале — новый свод правил было решено держать в тайне особенно тем, у кого были друзья с других факультетов, иначе за обнародование этой тайны ждали серьёзные наказания.       — Тысяча двести! — воскликнула Гермиона. Она сильно беспокоилась о том, что гриффиндор так сильно отставал. — Уже середина года, а у нас такой большой отрыв по очкам.       — Но у них впереди ещё два матча с нами и с пуффендуем, думаю, ситуация ещё изменится, — с надеждой проговорил Рон.       — Может и изменится, — недовольно буркнул Гарри в ответ. — А, может, кому-то стоит лучше выполнять свои обязанности? — так он деликатно указал на то, что Рон на посту старосты потакал студентам слизерина. Это ужасно задевало Уизли — как будто ему было больше нечем заняться, кроме как поддерживать слизерин.       — Я искал до чего придраться и ты об этом знаешь, Гарри, — грубо напомнил Рон.       — Если бы ты был больше заинтересован в нарушениях, чем в набивании живота, ты бы нашёл причину, — возразила Гермиона. — Мы никогда не были в таком отрыве по очкам, наверняка они что-то сделали с волшебными часами из-за чего… — её голос звучал беспокойно, но высказывание так же задело Рона из-за чего он прервал подругу.       — Они больше не нарушают правил! — возмущённо произнёс Уизли.       — Да не могут они не нарушать правил, — вмешалась в разговор Парвати. — Они всегда их игнорировали, — напомнила она.       — А вы случайно вместо патрулирования коридоров не зажимаетесь с Лавандой по углам Хогвартса? — недоверчиво уточнила Джинни.       Рон сердито посмотрел на неё.       — Ты же у нас девушка Блейза, взяла бы и расспросила его о том, что происходит вместо того, чтобы действовать мне на нервы, — это было последнее, что он сказал прежде, чем пересесть на другое место.       Рону уже осточертели тычки в то, что он был плохим старостой. Он об этом не просил. И, кроме того, Рону от злобы уже хотелось, чтобы слизерин выиграли и все гриффиндорцы от него отвалили. Эти полгода были просто невыносимы для него — постоянный бубнёж об очках факультета уже просто действовал на нервы, как будто других тем для разговора не было и большинство гриффиндорцев были озабоченными именно этим.       — Я пыталась у него узнать и так и этак, он не признаётся, — расстроенно поделилась Джинни.       — И что же он, просто молчит, когда ты его спрашиваешь? — уточнил Гарри.       — Да, молчит и кивает, как дурацкая статуэтка в машинах у магглов, — съязвила Уизли. — Говорит, что ничего не изменилось, но мы же все понимаем, что это не так, — всё же пояснила она, но тон её по-прежнему был раздражённым.       — Я просто не понимаю, что нам делать, — с сожалением призналась Гермиона.       — Рон прав — в феврале у нас будет игра со слизерин и впереди ещё пол года, так что, я думаю, мы сможем их нагнать, — придавая своему голосу уверенности, рассудил Гарри. Ему казалось это вполне осуществим — у гриффиндора тоже должно было пройти ещё две игры, если они победят в квиддиче со слизерином и когтевраном, они с лёгкостью догонят слизерин по очкам.       Февральский матч со слизерином запомнился гриффиндорцам триумфальным позором. Львята думали, им показалось, что змеи стали играть более отчаянно и свирепо, но в то же время довольно обдуманно, но после совместной игры с ними сомнений в этом уже не было. На сей раз Малфой поймал золотой снитч, пока Гарри в это время отвлекали два других игрока и то и дело летящие в него бладжеры. Счёт к концу игры был 700/400 в пользу слизерина. Это значительно поубавило уверенности у храбрецов в том, что они по-прежнему так же заслуживают звания лучшего факультета.       После игры гриффиндорцы от злости и сожаления из-за проигрыша чуть не ввязались в драку со слизеринцами, обвиняя их в том, что те жульничали. Судья указал на то, что победа была честной.       — Проверьте их экипировку! — потребовала с трибун Грейнджер.       Её голос был достаточно различим в гурьбе других таких же кричащих студентов гриффиндора. Малфой поднял голову к трибунам и крикнул в толпу, где располагалось злое лицо Грейнджер.       — Научитесь принимать своё поражение! — он произнёс это достаточно громко, хоть и не был до конца уверен в том, что его могли услышать. — Студентам вроде Грейнджер же должно быть знакомо, что такое получать что-то без магии, у неё ведь родители магглы, — Драко удержался от того, чтобы назвать её «грязнокровкой», но всё равно не упустил возможность напомнить о её происхождении.       После этого драка чуть не началось было второй раз. Зачинщиками вновь стали гриффиндорцы, из-за чего они снова лишились очков за неподобающее поведение. Команда слизерина, чувствуя своё превосходство, просто светилась от счастья — хитрость была в том, что сами они с начала года всеми силами удерживались от того, чтобы становиться инициаторами конфликтов, по возможности избегали оскорблений в адрес других учеников, когда их за этим мог застать кто-то из преподавателей или старост других факультетов — всё для того, чтобы их образ лучших учеников даже не подвергли сомнению.       Не оскорблять других было достаточно легко, когда межличностное общение было смещено во второстепенные дела, в том числе и выходные — главным требованием была концентрация на учёбе и на достижениях факультета. В начале многим слизеринцам казалось, что так будет лучше, но со временем вся их жизнь в Хогвартсе напоминала больше каторгу — вечная зубрёжка и почти никаких развлечений, если ты попадался за нарушениями правил — меньшим наказанием была потеря баллов, настоящее наказание наступало тогда, когда об этом узнавал Драко, Крэбб, Гойл или кто-то ещё из тех, кто следует новым законам неукоснительно — ты занимал место в «зоне предателей» и с тех пор на тебе отрабатывались все заклинания и сваренные зелья без возможности отказаться и пожаловаться кому-то, потому что стало бы ещё хуже. В начале учебного года в больничном крыле постоянно были студенты слизерина из «зоны предателей» — очень часто организмы не выдерживал таких экспериментов над собой. Такие примеры послужили отличной мотивацией для всех, кто не хотел повторить их судьбу.       Всё уже зашло так далеко, что желание прекратить эту бешенную гонку в умах некоторых слизеринцах уже сильно окрепло. Студенты Салазара и так уже выложились по максимуму, чтобы дать понять, что они лучшие, теперь можно немного сбавить обороты, позволить себе кое-какие послабления в учёбе, отдыхать в выходные, в конце концов, выбираться в Хогсмид с другими ребятами, но у Драко было другое мнение на этот счёт, поэтому Пэнси и Теодору пришлось немного от него отстраниться для того, чтобы найти выход из их затруднительного положения — как вернуться к прежнему темпу обучения и при этом не потерять друга.       — Теперь я завидую даже пуффендуйцам, Пэнс, а я ведь их раньше я думал, что они просто пыль под ногтями, — простонал брюнет, отбрасывая в сторону учебник. Какая разница — он всё равно уже ничего не понимал, как только взял его в руки. В голове скопилось так много информации, что Нотту начинало казаться будто она увеличилась в размерах.       — Ох, Мерлин, Тео, — устало пробормотала Пэнси. — Мы оказались в таком положении, что могли бы даже позавидовать домашним эльфам. Кажется, даже у них теперь больше свободы.       — Нам определённо нужно с этим что-нибудь сделать, пока мы на пятом курсе случайно не прошли всю программу за седьмой год, — решительно напомнил Теодор.       — Этот поезд мчит на всех парах и пока мы найдём более или менее сносный вариант, который мог бы нам помочь, я уверена, что мы уже приступим к освоению профессий, — с сожалением проговорила Пэнси. Учёба занимала так много времени, что возможность подумать о чём-то другом была только после отбоя и то, если не было в этого дня дежурства в коридорах. Когда выдавались спокойные минуты, в которые твой мозг не был занят перевариванием новой информации — не хотелось думать вообще не о чём.       Дверь в общую гостиную, казалось, открылась с пинка. Пэнси тут же уткнулась в книгу, чтобы её не поймали на бездельничестве, Теодору пришлось резко придвинулся ближе к Паркинсон, делая вид, что они учатся вместе. Они робко подняли головы, делая вид, что их отвлекла от учёбы чья-то резвость при открывании дверей. К их счастью, это оказался Блейз и они смогли расслабиться.       — Напугал, полудурок, мы думали это наш каратель, — выругался Теодор.       — Меня заебала эта ебатория! — воскликнул Блейз, с тем же грохотом закрывая дверь за собой. От того, с какой силой он хлопнул дверь — она могла бы просто развалиться на части. Хлопок был очень мощный.       Этот жест и небольшая реплика Забини явно указывала на то, что он очень зол. Конечно, он был просто в не себя — они поссорились с Джинни сразу после игры. Лидирующая позиция слизерина очень не нравилась Уизли и тот факт, что Блейз был вынужден скрывать от неё реформы на их факультете, сыграло с ним злую шутку — он стал целью вымещения праведного гнева рыжей подруги. Гонка факультетов и без того уже стояла у него поперёк горла. Но с тем, что из-за этого они теперь ссорились с Джинни, Блейз был готов сделать всё, что угодно, чтобы гриффиндор оказался лучшим факультетом. Отношения с Уизли были для него гораздо ценнее, потому что очки будут иметь какую-то важность только три года, а с Джинни можно было продолжить отношения и после этого.       — Я на хуе вертел всё вот это! — с возмущённым криком продолжает Забини. — И Салазара Слизерина попрошу отсосать мне. Нет! Не мне! Годрику Гриффиндор! Сука! — Блейз от нервозности едва ли не рвал на себе спортивную форму, пытаясь избавиться от защиты.       — Блейз, прекращай психовать и без того тошно, — попросила Пэнси. — Мы абсолютно с тобой солидарны, — тут же добавила она.       Нотт хотел открыть рот и заговорить, но это заметил чертовски злой Забини.       — Если ты откроешь свой пиздак, чтобы сказать, что-то о Джинни, я, блять, тебе его разорву, — пригрозил Блейз, делая шаг в сторону Теодора. — Одну часть оставлю у себя, а вторая отправится твоему папаше в Азкабан.       — Пиздец тебе крышу рвёт, друг, — с искренним удивлением отозвался Нотт. — Сядь отдышись, мы как раз завели разговор о том, как можно всё это прекратить, — его тон звучал гораздо спокойнее и размереннее, чем злостные пыхтения и угрозы Блейза.       Забини его слова немного успокаивают, он падает на диван, неистово желая того, чтобы стать частью этого разговора, стать участником плана, благодаря которому выстроенная система Малфоя наконец перестанет работать.       За то короткое время, пока команда слизерина не вернулась, им так и не удалось придумать ничего путного. Но с тех пор к мысли о сокрушении режима стали относиться более серьёзно. Джинни всё ещё обижалась на Блейза — это его сильно беспокоило и подталкивало к тому, чтобы искать решение быстрее. На третий день их «необщения» он чувствовал себя совсем паршиво. И он стал одним из тех, кому удаётся творить только при интенсивных душевных терзаниях. Блейз разыскал Пэнси и Теодора, они собрались в укромном месте для того, чтобы обсудить возникшую у него идею.       — Нам надо сделать так, чтобы Драко влюбился, тогда он сам не сможет следовать своим дурацким правилам, — понизив голос, рассказал Блейз.       Теодор задумался над его словами, а Пэнси нахмурилась.       — Влюбился в кого-то типа, кроме своего отражения и мании величия? — с сомнением уточнила Паркинсон.       — Ахуенный план, а главное — надёжный, — саркастично отшутился Теодор.       — Блять, — выругался Блейз. У него на нервной почве совсем из головы вылетело то, что Малфой был не совсем обычным парнем. В том плане, что он теперь и впрямь был сильно сдвинут на теме учёбы и не тратил время на девчонок.       — Влюбился в манию величия, — задумчиво протянула Пэнси, оценивая свои слова в новом свете.       — Да я понял уже, что план хуйня, можешь не повторять, — раздражённо отозвался Блейз.       — Нет, план нормальный, просто мы должны учитывать особенности этого ебантяя, — пояснила Пэнси. — Если доработаем идею, то сможем как бы невзначай принести ему её на блюдечке, а когда Драко увидит в нём своё отражение, он поведётся, — на её лице появилась улыбка. Ей уже нравилась эта идея, потому что Пэнси показалось, что она могла сработать.       С этого места они двинулись с мёртвой точки. Они не планировали выбирать кого-то конкретного, хотели лишь подать идею, а там уже Драко должен был разбираться сам. Пэнси пообещала Блейзу помочь с Джинни. Она предложила подружиться с Гарри Поттером, чтобы подсказывать ему в чём-то во время учёбы, так у гриффиндора было бы больше нансов на реванш.       — Нихуя себе вы все обзаводитесь отношениями, а мне что прикажите делать? — с удивлением и горечью поинтересовался Нотт.       — Дрочить, ебантяй, тебе нельзя доверять настоящую женщину, — с раздражением ответил Блейз.       — Какими отношениями, Тео, ты выходил куда-то пока мы говорили о нашем плане? — нахмурившись, уточнила Пэнси.       — Ну как каким? Блейз подкатит свои шары к Джинни, ты свои… яичники к Поттеру, — в этот момент Пэнси закатила глаза. Забини лишь сделал глубокий вдох. Нотт был неисправим. — Я тоже хочу подкатить шары…       — Что за плюй-камни ты тут развёл? — в недоумении уточняет Пэнси сердитым тоном. — Определись как-нибудь сам, что тебе делать со своими шарами. — она повернулась к Блейзу. — Соболезную этой бедняжке, — с сожалением добавила она.       Теодору не нравилось, что ему досталась роль в плане «следить за Драко» — это было чертовски несправедливо, но пока он не нашёл ту, ради которой хотел бы пойти против правил, он решил сделать это ради себя и пока остался в этой роли. А когда дошло время до разговора с Малфоем, Теодор больше обрадовался своей роли, потому что очень хотел на это посмотреть.       — Просто представь — сталкивать лбами студентов в обмен на призрачную возможность заработать больше баллов для своего факультета, — с улыбкой проговорил Блейз. Тон его голоса был таким заманивающим, потому что ему было важно, чтобы Малфой согласился с их предложением.       — Это как начать играть со всеми в игру «правда или действие», где на выбор даётся только действия, — поддержала его Пэнси не менее завлекающим голосом.       — Бред, — отмахнулся Малфой. — Я не вижу смысла тратить на это время и, в добавок к этому, лишать наших студентов баллов, — расслабленно пояснил Драко, не отрываясь от конспектов.       Пэнси, Блейз и Теодор нервно переглянулись.       — Да брось, балов нашего факультета хватит на то, чтобы немного поразвлекаться таким способом, — предпринял ещё одну попытку Блейз.       — Мой ответ «нет», — Драко поднял на него глаза и тон его стал немного напряжённее. — Мне на лбу тебе его написать, чтобы до тебя дошло? — Он слегка откинулся назад, окидывая взглядом троицу. — Кстати, почему вы сейчас здесь, уже сделали доклад по трансфигурации? — полюбопытствовал он. Любой ответ его бы не устроил. «Нет» — так идите и делайте. «Да» — а что насчёт других предметов? Уже сварили зелье? Как проект по травологии? Одним словом: дело — дрянь.       — А что, если ты будешь задавать задания только девчонкам? Например, покажи мне сиськи, а в замен я сниму десять баллов со слизерина? — подал голос Теодор. Предложение с девчонками показалось ему более привлекательным, чем с другими абстрактными «студентами», поэтому ему пришлось взять инициативу на себя.       Когда Малфой посмотрел на Нотта, его лицо было расслабленным и казалось даже немного строгим. В голове у Пэнси и Блейза была только одна мысль: «Теодор, чёртов, Нотт, закрой свой рот!». Но когда Драко вдруг задумчиво отвёл взгляд немного в сторону, а затем слегка улыбнулся, их отношение к сказанному изменилось.       — Запятнать репутацию каких-нибудь невзрачных недотрог — это кажется уже интересным, — задумчиво протянул Малфой. — Кого-нибудь вроде Грейнджер, — улыбка его стала шире. — Поганая грязнокровка буквально превратится в грязную потаскуху, — довольным тоном добавил он.       Все трое улыбались, но Пэнси и Блейз мысленно бились в истерике из-за того, кого представил Драко. «Гермиона, блять, Грейнджер, которая с большим энтузиазмом пошлёт Малфоя нахуй и план по освобождению летит прямиком с горы ХУЙ ВАМ».       Попытки выбрать для него другую девушку провалились. Казалось, его даже другие грязнокровки не интересовали, конечно, они же не отличились тем, что сломали ему на третьем курсе нос, Малфоя интересовала только Грейнджер.       Им вновь пришлось находить укромное место для разговора. Разговора, который начинался со слов: «Это пиздец, товарищи».       — Гермиона никогда на эту хуйню не согласится, — расстроенно проговорила Пэнси. — Блять, а я только начала разговаривать с Гарри, сука…       — Вы же можете подтолкнуть её к тому, чтобы она согласилась, — подсказал Нотт. — Блейз поговорит с Джинни, а Пэнси с Гарри…       — Ты еблан?! — одновременно воскликнули Паркинсон и Забини.       — Вы заебали, — возмущённо отозвался Нотт. — В план не включили, а я тут рви жопу — идеи предлагай, а они ещё и обзываются, — расстроенно поделился Теодор.       — Отлично, может сам ещё разъебёшься с тем, чтобы намазать на это Гермиону? — раздражённо спросил Блейз.       Нотт посмотрел на руку, на которой ничего не было, но этот жест означал: «Что сейчас у меня в планах».       — А вот, в восемь вечера у меня по планам натянуть Джинни Уизли, лучшую подругу Гермионы, сразу после нашего бешенного и дикого секса в восемь ноль пять я с ней заведу разговор о Грейнджер, — съязвил Нотт. Блейз старался не обращать внимания на то, что его помело снова сказало о Джинни, но из-за этого он не уловил то, что до него пытался донести Теодор своим небольшим представлением.       — Нам надо хотя бы попробовать, Блейз, — привлекла его внимание Пэнси. — Я больше не выдержу в таком режиме.       Забини покачал головой.       — Давай, блять, юбочник хуев, мы все подставляемся, — голос Пэнси за мгновение стал сердитым. Паркинсон и впрямь больше не могла терпеть новых стандартов обучения и то, что ради этого Блейз не мог собрать остатки своего мужества для разговора с Джинни её сильно разозлило. — Я вообще пойду эту хуйню из-под коня Поттеру предлагать, — не менее злобно добавила Пэнси.       — Да нихуя, я не буду этого делать, ебитесь как хотите сами, — наотрез отказался Забини и спешно ушёл, чтобы больше не участвовать в этом бредовом разговоре.       Они после этого больше не говорили. Блейз наконец сыскал у Джинни прощения и окончательно позабыл об их плане. Без Забини Пэнси не решилась на то, чтобы объявить Поттеру о таком странном наборе очков для факультета, но они уже начали нормально общаться, поэтому ей удалось сделать вид, что всё это было затеяно лишь для того, чтобы с ним подружиться, а никак не потому что она хотела его для чего-то использовать.       С горем пополам они закончили пятый курс. К концу года все слизеринцы без исключения были ужасно выжаты, но результаты их были достойны восхищения и зависти. В этом году они были лучшими и никакие дополнительные балы другим факультетам не помогли. Большой зал на торжественном пиру украсили зелёно-серебряные флаги со змеёй — студенты слизерина ликовали. Восторженные крики были отчасти радостью от выигрыша в школьном соревновании, но в основном это были возгласы измученных студентов, которые были очень рады тому, что учебный год подошёл к концу и теперь они могли два месяца ничего не делать.       В тот момент большинство надеялось на то, что Малфой достаточно самоутвердился и на шестом курсе всё вернётся в прежнее русло. В том числе на это надеялись Блейз, Пэнси и Теодор. Забини на радостях даже поделился с Джинни тем, почему этот год был таким странным, но он на всякий случай взял с неё обещание, что она никому об этом не расскажет. Уизли была удивлена налаженной работе Малфоя и пообещала никому про это не говорить. Но все они очень сильно ошиблись, о чём стало известно уже в сентябре следующего года. На пятом курсе Драко только вошёл во вкус и теперь он был намерен до самого выпуска удерживать лидирующую позицию слизерина. К удивлению, на его стороне было много студентов, даже тех, кто жаловались в прошлом году и пытались возражать. Сейчас они поддерживали настрой Малфоя.       — Я застрелюсь нахуй, — Пэнси выдохнула облако сигаретного дыма. От нервов она даже решила попробовать покурить. Нравилось ей это не очень, но Теодор говорил, что это помогает успокоиться.       — Нам не хватает постоянного построения и марша строем для того, чтобы у нас были стандарты Дурмстранга, — поделился наблюдениями Теодор. — И вот хуй знает, может, там будет даже лучше, — задумчиво добавил он, затягиваясь сигаретой.       — Мне кажется или ты хочешь сменить школу? — уточняет Пэнси, выбрасывая сигарету и поворачиваясь к нему. От чего-то ей показалось, что Теодор имел это ввиду, просто пока не сказал в слух.       — Пока ещё думаю, — ответил он.       Это заставило Пэнси задуматься о том, стоило ли ей самой сменить школу. Казалось, это было единственным нормальным вариантом, при котором можно было спокойно закончить обучение.       — Как думаешь, мне пойдёт светло-голубой? — с улыбкой поинтересовалась Пэнси.       — Да похуй вообще, это не то на что тебе нужно обратить своё внимание, — ответил Нотт. Его голос отражал уровень усталости и отчаяния, на котором он уже оказался.       — И то верно, — тоскливо протянула Пэнси.       Но пока они были студентами Хогвартса в стальных тисках поехавшего Драко Малфоя, им пришлось возвращаться в замок, чтобы сделать вид, что они прилежные студенты. Именно сделать вид, потому что на второй неделе учёбы они уже были до того уставшими, что для настоящей учёбы сил не было.       Пока они тупо пялились в книги, не замечая очевидных отличай между учебником по рунам и нумерологии, к ним подошёл Блейз, с которым они так и не помирились.       — Съеби в туман, ты мешаешь нам учиться, — огрызнулся Нотт, стоило Забини привлечь их внимание.       — У тебя книга кверх ногами, тупица, — указал Блейз, на что Теодор недовольно цокнул языком и перевернул книгу, чтобы не так сильно палиться. — Слушайте, я немного вспылил, был не прав за что прошу меня извинить…       Теодор не мог унять своего шила в заднице и дать человеку спокойно договорить.       — Куда мне деть твоё «прости»? — наигрынным с сожалением в голосе поинтересовался он.       — Ну, можешь заплести его себе в кудри или дать мне договорить, — с напускным спокойствием ответил Блейз. — Итак, — он широко улыбнулся, переводя взгляд на Пэнси. — Я поговорил с Джинни и теперь она с нами заодно, — торжественно заключил он.       Блейз, конечно, утаил часть о том, что «Гермиона станет грязной потаскухой», рассказав Джинни только о том, что Малфой хотел ей загадывать разного рода желания и в пример он привёл «сделай за меня домашку». Эта небольшая ложь была далека от того, что на самом деле хотел сделать с ней Драко, но рассказывать правду было просто опасно для здоровья. К тому же, Забини надеялся на то, что Малфой просто так выражается. На самом деле он бы не смог испортить Грейнджер, она слишком умная для этого. Так что, теперь это стало значимым событием — им пришлось достать старый план, сдуть с него пыль, чтобы запустить наконец его в действие.       Джинни тоже пришлось приврать Гермионе о том, что так делают многие студентки, поэтому в прошлом году когтевран оказался по очкам впереди гриффиндора. Грейнджер это сильно возмутило, она считала это занятие жульничеством и Джинни с ней согласилась, но всё же постепенно начала подталкивать её к тому, что таким образом они могли бы в этом году вернуться в гонку, потому что, очевидно, Малфой был вновь настроен на то, чтобы вывести слизерин в лидеры.       Грейнджер потребовалось несколько дней на раздумия. И окончательное решение пришлось принять, когда она увидела Гарри вместе с Пэнси. Паркинсон что-то ему сказала, после чего Гарри достал палочку и использовал заклинание, чтобы толкнуть им Крэбба так, чтобы тот упал в озеро. Гермиона решила, что и её друг принимал участи в том, чтобы вернуть гриффиндору былое величие. Она нашла Драко в библиотеке. В прошлом году Малфой часто проводил там время, но они особо не контактировали друг с другом в тот год.       «Хорошо, что он один. Хотя Драко потом может рассказать об этом своим дружкам. Ладно, Гермиона, что с того, что он им расскажет, ты всегда сможешь отказаться, если задание тебе не понравится. И, к тому же, Гарри уже старается очаровать Пэнси для того, чтобы помочь факультету. Ты не должна оставаться в стороне».       Её сердце увеличивало темп с каждым шагом. Такая затея Гермиону не привлекала, но она не могла допустить того, чтобы они и в этом году так провалились.       — Привет, Драко, — Гермиона привлекла его внимание, вынуждая себя хоть сколько-нибудь улыбнуться.       Блондин оторвал взгляд от своих записей и без особого интереса посмотрел на неё.       — Разорвём ли мы гриффиндор так же, как сделали это в прошлом году? — с усмешкой озвучил предполагаемый вопрос Драко. — Да, можешь идти и поплакать об этом вместе с Миртл, — расслабленным тоном съязвил он, возвращаясь к своим заметкам.       Гермиона уже сделала глубокий вдох, чтобы ему возразить и поумерить его гордыню, но быстро одёрнула себя от этого. Этим она сделала бы хуже только себе.       — Я пришла… попросить у тебя… задание, — с трудом выговорила Гермиона.       Перо Драко зависло над бумагой. Так же, как и он сам. Он благополучно забыл об предложении Теодора, но сейчас к нему возвращались смутные воспоминания об этом. Блондин вновь поднял на Гермиону голову.       — Задание? — более заинтересованно переспросил он.       — Да… — Гермиона от нервов теребила края мантии. — Может, у тебя есть какие-то задания для меня? — спросила она делая голос как можно более увереннее. — В рамках разумного, конечно же… — быстро добавила она слегка дрогнувшим голосом.       Драко не мог сдержать улыбку. Его взгляд на мгновение опускается обратно на стол, затем вновь поднимается на гриффиндорку.       «В рамках разумного, конечно же — конечно же, нет».       — Тогда присаживайся и расскажи мне немного о себе, — намеренно смягчая свой тон, просит Малфой.       Гермиона замирает от нерешительности. Узел страха в её животе был таким тугим всё это время, но теперь он ощущался не так сильно.       «Рассказать о себе? Просто рассказать о себе? Он шутит?».       Гермиона всё же села на стул рядом с Драко под внимательным взглядом серых глаз.       — Тебя что-то конкретное интересует? — осторожно уточнила Грейнджер.       «Как далеко ты готова зайти» — пронеслось у белокурого в голове.       — Нет, просто любая информация о тебе, что угодно, — так же мягко ответил он.       Гермиона всё ещё не особо в это верила.       — И сколько баллов ты за это снимешь со своего факультета? — уточнила гриффиндорка.       Малфой задумчиво отвёл взгляд в сторону.       — Пять баллов, — после непродолжительных раздумий ответил он, возвращая взгляд на Гермиону.       Расценки Грейнджер были неизвестны, поэтому она не могла знать, не пытается ли он её надурить в этом.       «Пять балов — кажется, что это какая-то мелочь, но я и не делаю ничего особенного, мне просто нужно рассказать о себе. В любом случае, отрыв даже пять балов не будет для нас лишними».       Гермиона принялась рассказывать о своей жизни. Она предусмотрительно делилась только той информацией, что не была секретом — она ходила в самую обычную начальную школу, её родители дантисты, в одиннадцать лет она узнала о том, что была волшебницей. Но тем не менее, Малфой с внимательным выражением лица слушал всё, что она говорила, но это всё равно не помогло Гермионе расслабиться. Когда она закончила свой рассказ, Драко сказал ей, что если это всё, то теперь она может идти.       — А как же обещанная оплата? — немного нервно уточнила Грейнджер.       Губы Малфоя растянулись в привычной для него усмешке.       — Ты выполнила задание, хотя не доверяешь мне, как велико твоё отчаяние, — в демонстративно спокойном тоне были отчётливо заметны следы его самодовольства и язвительности. Сказанное не понравилось Гермионе, но она не успела возразить, потому что Малфой быстро продолжил, слегка наклонившись к Грейнджер. — Думаю, что тебе не составит особого труда спуститься в школьный вестибюль, чтобы убедиться в том, что слизерин сегодня потеряли пять очков, — его ухмылка стала ещё более выраженной.       — Я проверю, — отозвалась Гермиона и тут же встала из-за стола, чтобы выполнить это действие.       «Я проверю и, если окажется, что ты меня обманул, Малфой, я нашлю на тебя проклятие», — мысленно проговорила Гермиона.       И к её большому удивлению — Драко её не обманул. К тому времени, как она спустилась в вестибюль, в этот момент часть зеленого изумрула поднималась вверх по часам из-за того, что слизерин потерял свои балы. Грейнджер заворожённо пронаблюдала за его перемещением, раздумывая о том, что она могла бы время от времени выполнять такие задания. Они оказались достаточно безобидными, но может, так только в первый раз.       «Интересно, после какого раза Гарри получил задание толкнуть Крэбба в озеро? Мы хорошо общаемся, но я не знаю, стоит ли об этом говорить. Думаю, что для Гарри это занятие такое же постыдное, как и для меня. Нет, вряд ли я решусь когда-нибудь об этом заговорить с ним».       Так началась большая игра — итоги которой способны были удивить всех — тех, кто играл, тех, кто просто об этом знал и наблюдал со стороны, а так же тех, кто вообще не догадывался об игре. Но пока об итогах никто вообще не задумывался — игра, ведь, только началась.