Ты тот, кто забрал моё сердце

~~~ Сегодня один из редких дней, когда первокурсникам старшей школы дзюдзюцу префектуры Токио разрешается поспать, вместо того чтобы вставать в рань. Сэнсэй, о котором идет речь, Годжо Сатору, в настоящее время находится в четырехдневной командировке (отпуске?) в другой стране, и прошел всего день с тех пор, как он уехал, так что никому из них не нужно беспокоиться о том, что их внезапно разбудит незнакомый седовласый мужчина в маске. Его поездка за пределы школы обещала по крайней мере три дня тишины и дополнительные часы сна по утрам. Этой ночью они решили лечь вместе, точнее Инумаки вежливо пригласил Оккоцу в свою комнату. Прошло совсем немного времени с тех пор, как они официально начали встречаться, всего каких-то четыре месяца с тех пор, как произошел инцидент с Гето. Но Оккоцу знает, что его чувства к другому парню существовали задолго до этого, возможно, даже до их первой совместной миссии, где ему было поручено поддерживать Инумаки. Это была кульминация всех мелочей — высоких оценок, косых взглядов, доброго характера другого мальчика, таинственной атмосферы, окружающей его, едва уловимых изменений в выражении лица, которые Оккоцу медленно, но верно удавалось расшифровать, того, как его сердце начинало биться быстрее всякий раз, когда ему улыбались — это заставило его осознать, что чувства, которые он испытывал к светловолосому мальчику, перешли грань платонических и вошли в его жизнь. К счастью для себя, Инумаки был не только безумно храбрым, добрым и самоотверженным, он также был исключительно проницательным, настолько, что уловил моменты смущения Юты , которые он сам едва замечал, и самостоятельно соединил все точки. Держаться за руки стало обычным и приятным делом между ними, как и засыпать на плечах друг у друга, и хотя головокружительное чувство близости к Тоге на самом деле никогда не проходило, оно превратилось из чувства паники и нервозности в приятное тепло, которое поселялось прямо над его сердцем. И это именно то чувство, в котором Оккоцу оказывается почти скрытым, когда он моргает, просыпаясь, чтобы увидеть бледные лучи света, пробивающиеся сквозь наполовину задернутые шторы, освещающие частички пыли, которые танцуют в воздухе. Вскоре он понимает, что то, что окутывает его, - это не ощущение тепла, а тонкая ткань его одеяла, хотя на него накатывает волна нежности в тот момент, когда он смотрит на открывшееся перед ним зрелище. Всего в нескольких дюймах от его собственного лица находится Инумаки с закрытыми глазами, указывающими на то, что он все еще спит, и умиротворенным выражением лица. Одна вещь, которая даже более необычна, чем возможность проснуться поздно в будний день- это возможность мельком увидеть Инумаки, пока он спал, поскольку тот вставал раньше Оккоцу. Не желая упускать этот шанс, Юта начинает контролировать своё дыхание, убеждаясь, что его вдохи и выдохи почти полностью неслышны даже в повисшей в комнате тишине, прежде чем уделить время тому, чтобы рассмотреть все мелкие детали лежащего перед ним сокровища. Он начинает сверху. Пряди светло-каштановых волос, которые едва прикрывают брови Инумаки, напоминают Оккоцу о разговоре, который у них состоялся пару месяцев назад. Он небрежно упомянул о желании отрастить волосы, попробовать новый стиль.Он подтвердил, что это означало, что Инумаки тоже хотел отрастить волосы подлиннее, и хотя Оккоцу до сих пор не уверен, было ли это мгновенным решением сравняться с ним или это было то, о чем Инумаки думал некоторое время, нельзя отрицать, что возможность поделиться опытом с кем-то, кого он любит, сделала это намного более захватывающим. Даже не попадая непосредственно под успокаивающие лучи солнечного света, льющиеся через окно веранды, ресницы Инумаки все равно отбрасывают легкие тени на его кожу, подчеркивая красоту его черт и заставляя сердце Оккоцу учащенно биться. Ему повезло, что эти глаза закрыты, потому что бог знает, сколько времени он мог бы провести, просто глядя в нежные глаза своей возлюбленной и теряясь в каждом вихре эмоций, которые они несут. Большую часть времени Тоге прятал лицо за длинным воротником,закрывающем рот, и ему пришлось не только научиться расшифровывать значения, которые несет в себе ограниченный словарный запас, состоящий из начинок онигири, но и научиться определять эмоции исключительно по выражению верхней части своего лица. Хотя утверждения о том, что выражение его лица меняется только тогда, когда он счастлив или удивлен из-за Панды и Маки, несомненно, верны, Оккоцу начал замечать микроскопические различия в выражении лица Инумаки, когда дело касалось эмоций, отличных от этих двух. Возможно, его умение распознавать эти эмоции также появилось из-за того, что он проводил больше времени с мальчиком наедине, где его движения и реакции, казалось, становились больше и полнее жизни. То, как глаза Инумаки прищуривались от восторга всякий раз, когда Оккоцу выражал свои чувства, неизменно заставляло его сердце сделать несколько мёртвых петель и влюбиться в Тоге ещё больше. Ах, предпочтительный объект физической привязанности Оккоцу - нос Инумаки. Его губы прижимались к этому месту бесчисленное количество раз, вместо того, где, по их мнению, это должно быть, но Юта никогда не может набраться смелости, чтобы поцеловать парня как следует, даже после всех этих месяцев совместной жизни. (Однако он знает, что в один прекрасный день терпению Инумаки придет конец, и он сделает это сам.) Вышеупомянутая особенность, на которой Оккоцу должен был сосредоточиться, - это совсем чуть-чуть приоткрытый рот, неслышные вдохи и выдохи в ритме, который можно определить только по равномерному подъему и опусканию груди Инумаки. Он позволяет своему взгляду задержаться на единственном знаке проклятия, который виден, потому что Инумаки лежит на боку, прослеживая глазами дорожку черных штрихов, идущих от уголка его губ в виде перевернутой буквы V, прежде чем закончиться кольцом, опоясывающим другой заполненный круг. В голову приходит праздная мимолетная мысль о том, что интересно, что было бы, если бы я поцеловал его , и Оккоцу тут же отгоняет ее, легкая розовая пыльца на его щеках - единственный признак того, что такая мысль когда-либо была. Он сосредотачивает свое внимание на чем-то другом, его взгляд останавливается на руке Инумаки, которая покоится между ними, и ему требуется весь его самоконтроль, чтобы не протянуть свою руку и не накрыть ее. Другой его руки не видно, но Оккоцу догадывается, что она в своем обычном положении - вытянута под головой и подушкой. Его взгляд возвращается к пальцам, которые лежат растопыренными, к тем, которые он так привык держать, к тем, которые пробегали по поверхности его собственной кожи и прослеживали линии на его ладонях слишком много раз, чтобы сосчитать. Оккоцу помнит ощущение, когда его оттолкнула от опасного пути та же самая рука, то, как указательный палец Инумаки попал под взрыв проклятия, как беспечно мальчик отмахнулся от своей озабоченности и встал, чтобы пойти в бой в одиночку, и все это ради защиты Оккоцу. Он помнит скрученное, сжимающее чувство в животе, когда он понял, что в очередной раз кто-то пострадал из-за него, что это была его вина в том, что кожа на пальце Инумаки стала такой обугленной и деформированной. Но с момента той первой совместной миссии прошли месяцы, и он стал сильнее — они оба стали сильнее — избавив Оккоцу от необходимости защищаться силами своих друзей. Он уже не тот неуверенный в себе мальчик, каким был все эти месяцы назад. После того, как Рика наконец освободили, Оккоцу часами тренировался, чтобы быть достаточно сильным, чтобы защитить себя и своих друзей, раскаиваясь во всех тех случаях, когда он был слишком слаб, чтобы предотвратить нанесение увечий людям, о которых он заботился. Внезапное движение в изножье кровати возвращает его внимание к реальности. Он чувствует, как что-то толкает его ноги, затем проскальзывает между ними и обвивается вокруг икр. Ощущение холода от ног, прижимающихся к его лодыжкам, но Оккоцу не возражает. Он снова поднимает взгляд и его встречает приятное зрелище Инумаки, смаргивающего сон с глаз. “Доброе утро”, - шепчет он, наконец сдаваясь и позволяя своим пальцам переплестись с ее рукой между ними. “Конбу”, - раздается невнятный ответ, уголки губ Инумаки приподнимаются в легкой улыбке, а светло-карие глаза превращаются в улыбающиеся полумесяцы. Оккоцу чувствует, как его сердце наполняется такой нежностью к мальчику перед ним, что он боится, как бы оно не разорвалось. Их переплетенные руки подняты после того, как они легли на тонкую полоску кровати между ними. Нежного прикосновения губ Инумаки к тыльной стороне его ладони достаточно, чтобы сердце Оккоцу учащенно забилось, а щеки покрылись ярко-красным румянцем. Он ухмыляется. “Я тоже тебя люблю”. Инумаки целует Оккоцу в губы.