Молодая тархина

Тихо льется песок в часах, провожая дни и недели. Дорогое вино и свежая дичь давно потеряли вкус и золото цвета солнца, усыпанное гранеными алмазами, что как звезды мерцают в полумраке чертогов молодой тархины, уж не приносят услады черным глазам. И кажется, что даже всемогущая и великая Таш с остальными богами отвернулась от юной дочери Кидраш-тархана. О Боги! Вы уж забрали к себе молодого тархана Рашида, что служил усладой очей его пожилого отца, отошел он к вам, храбро сражаясь за земли семьи. Отлетела к вам и золотая душа нежной Зульшат, верной супруги и заботливой матери, что как кошка лелеяла троих своих детей. Что ж вам мешает точно также принять в свои руки и молодую тархину, что всю жизнь честно исполняла все заповеди великой богини Таш. Даже всемогущий Тисрок, да живет он вечно, не сможет своими указами и деяниями утолить всей тоски и всего того горя утраты юной тархины, не сможет пресечь вражду и ненависть между ней и прекрасной, но чертсвой внутри ее мачехой Салимой. И лишь на вас, боги с великой многорукой Таш во главе вся надежда, но те все молчат, поблескивая из-за алтарей своими рубиновыми глазами. Но боги молчат, молчит небо и нету ни слова от великой богини Таш. Едва слышно перетекает песок по стеклу часов, тихо шуршат одежды лживой продажной служанки, что подливает снотворное в вино. Многие полумесяцы отправились в ее кошель на поясе с руки змееподобной Салимы и сколько же плетей ей грозит коли та ослушается прихотей хозяйки. Боги молчат и лишь блестит на стене холодная сталь и, как тысячи крохотных колокольчиков, чуть слышно звенит кольчуга старшего брата. Уже не одну тысячу вдохов назад потухла последняя свеча и догорело последнее благовоние. В покоях тархины темно, только одинокий луч заходящего на западе солнца проникает в темную тихую комнату, отражаясь в соленой мокроте на смуглой щеке. Боги молчат, да и людей тоже здесь не слышно. Давно умолк звонкий смех. Исчезли нежные ноты лютни и приятные напевы о любви, исчезли задорный звон ятагана и свит танцующей стали цзяня. Нет больше тренировок с братом, не бывает боле пышной охоты на золотых, как солнце, львов и огненно-рыжих лисиц. Не будет трубить пронзительный тархистанский рог, не будут лаять гончие псы, некому из дома Кидраш-тархана будет гнаться на лошадях за диким зверем. Не будет закалываться роскошных жертв великой Таш и прочим богам в честь удачной охоты и здравия услады очей тархана. Боги молчат, да и зачем им что-либо говорит жалким смертным? Богам все равно, богам абсолютно нет дела, что творится там, внизу, на земле. Боги принимают щедрые жертвы и делают вид, что слышат молитвы, а истинного внимания удосуживаются лишь избранные Небом. Впрочем, много ли их было? А может быть они существуют лишь в сказках на ночь старых рабов? Кто знает… Тихо льется песок в стеклянных часах, только уже некому их будет перевернуть. Еще до рассвета молодая тархина оседлала верного коня своего брата и поскакала в вольную степь. Исчез со стены острый ятаган. Юную невесту первого визиря будут искать многие дни и недели, но лишь из степи прискачет вороной жеребец с седлом и без наездницы.