Сообразил

Вэй Ин… смущён? Цзян Чэн не может быть уверен. Он видит раздражение на лице напротив — как сжаты челюсти, нахмурены брови, подёргивается уголок губ, — и румянец. Щёки горят всё ярче с каждой секундой, краска перетекает на лоб, уши, шею, и в конце концов Вэй Ин отворачивается, от чего прическа становится ещё неряшливей — хотя казалось бы, куда? Это до того забавно и странно, что мозг никак не решит, что за эмоции должны последовать за осознанием — в груди пузырится смех, но вместе с этим хочется только вздохнуть так тяжело, чтобы земля разверзлась под ногами, потому что: — Ты что, флиртовал со мной? Вопрос до того глупый, что Цзян Чэн почти готов был ударить себя ладонью по губам, но вместо этого только мысленно отвесил подзатыльники им обоим. Слова изо рта вылетели и взять их назад было уже нельзя, хотя, видят боги, хотелось очень. Даже если флиртовал, почему это должно быть, ну, странно? Вэй Ин со всеми флиртует — со служанками, другими шиди, с незнакомками на рынке. Он так общается — всегда общался. Это не то, на что Цзян Чэн обращает внимание, просто потому что привык. И сам не до конца понял, почему вдруг спросил — рассеянно пробормотал, когда в очередной раз оказался окружён вниманием. И он не соврёт, если скажет, что не ожидал услышать в ответ: — Он ещё сомневается! Да последние года два, если хочешь знать! И вот где они теперь. Вэй Ин, сжимавший до этого его ладонь — «Просто так, ты против?» — изваянием стоит всё так же рядом, но обиженно отвернувшись — на самом деле, просто пряча алые щёки. Это так очаровательно неловко. Цзян Чэн чувствует, как начинает пощипывать кожу на лице и тяжелеет голова. Они знают друг друга чуть меньше, чем всю жизнь, поэтому когда Вэй Ин вознамерился сбежать — так очевидно — был пойман за пояс и развернут лицом возможно грубее, чем следовало. Но Цзян Чэн нервничает — немного — у него подрагивают руки и сердце готово проломить рёбра, и он закрывает на это глаза. Ситуация комичная до неприличия — теперь они стоят лицом к лицу, цепляясь за одежды друг друга негнущимися пальцами, оба красные до корней волос и хмурящиеся. Хорошей идеей было бы прямо сейчас кинуться в воду с пристани, охладиться и прийти немножко в себя, но Цзян Чэн понимает, что если Вэй Ина отпустит, то найдёт потом очень и очень не скоро — тот умеет быть незаметным, когда захочет, когда надо скрыться. Так что сообразить что-нибудь нужно прямо сейчас. Цзян Чэн соображает — коротко прижимается к щеке губами и боязливо отскакивает назад. А потом оказывается задушен крепкими объятиями — Вэй Ину потребовалось не дольше пяти секунд — удивительно — чтобы всё понять и принять. Это определённо были самые неловкие мгновения в жизни Цзян Чэна, за которыми последовала небывалая лёгкость где-то за рёбрами.