coffee house

      Тэхён заебался. Нет, вот прям на самом деле заебался. Заебался просыпаться в шесть утра, заебался по полтора часа туда-обратно ездить на работу, а затем и обратно домой. Ему хочется чисто человеческого расслабления, которое он, кажется, и в помине не ощущал. На выходных парень спит целыми сутками, отсыпаясь перед очередной ненавистной рабочей неделей. В принципе, как и все, он не живёт, а выживает.       Он заебался стоять и выслушивать долбанный монолог работодателя о том, какой он никчёмный, что просто-напросто не может сделать один обыкновенный отчёт в конце месяца, раз за разом повышая голос всё больше и больше, чтобы точно достучаться до скучающего парня, который пропускает всё мимо ушей, напевая мысленно песенку, ведь знает, что директор не прав. Он просто хочет уволить сотрудника, который три года выручал его, так как на его место пришёл кто-то по знакомству, а Тэхён отказывается уступать, говоря, что напишет заявление. На незаконное лишение работы, на домогательство — вообще всё равно, главное, чтобы не увольняли, ведь рабочий коллектив, график и обязанности его более, чем устраивают.       Парень закатывает глаза, когда мужчина перед ним указывает рукой на дверь, пыша огнём прося выйти такого «безмозглого» сотрудника. Он падает на своё место недалеко от кабинета начальника и прячет лицо в ладонях, желая разрыдаться от несправедливости жизни. Тэхён был с этим человеком в тот момент, когда бизнес пошёл под откос, и работал за самую минимальную заработную плату, стараясь помочь всем, чем только сможет, чтобы восстановить прибыльную компанию.       Глянув на дверь в кабинет директора, он плюёт на сегодняшний рабочий день с высокой колокольни и, взяв свою сумку, направляется к лифтам, нажимая на кнопку вызова. Вот за прогул его действительно смогут уволить, но всё так заебало. Заебало выслушивать каждодневную ругань в свою сторону ни за что, он больше не выдержит этого, хоть и научился закрываться в своих мыслях ещё в студенческие годы.       Хочется напиться чем-нибудь высокоградусным и нажраться какой-нибудь вкусной едой, однако вопреки этому он сворачивает на немноголюдную улицу, считывая цветные вывески над небольшими ресторанчиками. Взгляд привлекает совсем серая снаружи кофейня, на которую он раньше никогда не обращал внимания. Может, её и не было здесь, ведь над входной дверью даже названия нет.       Парень тянется к ручке двери новой кофейни, которая открылась рядом с его офисом, но не смотрит никуда, кроме своего телефона, в переписке которого начальник вновь отчитывает за неправильно выполненный отчёт, даже не указывая на недостатки. Он закатывает глаза, агрессивно печатая гневный ответ, но, к превеликому сожалению, его приходится быстро стереть — квартира и еда сами за себя не заплатят.       — Капучино, пожалуйста, — произносит Тэхён, подходя к кассе и ни на секунду не отрываясь от телефона, заполучив наконец замечания по проделанной работе. Он открывает полученный файл и ищет указанные недочёты, фыркнув. В некоторых местах начальник указал только на то, что точка от следующего слова пробелом не отделена. Он выпилится такими темпами, ей Богу.       — С чем будете кофе? Сиропы, добавки? — интересуется бариста томным голосом, отчего у единственного посетителя мурашки по спине пробегают. Он поднимает глаза вверх, наконец отлепив их от телефона, и в шоке замирает, пялясь на, честное слово, Аполлона перед собой.       Темноволосый мужчина, «парнем» его назвать язык не поворачивается, кажется, с головы до ног забит татуировками. Как минимум одна рука полностью окрашена чернильными узорами настолько, насколько можно разглядеть из-под выглядывающего недлинного рукава чёрной футболки-поло. На широкой правой брови виднеется прокол пирсинга, а на губах два кольца, которые тотчас привлекают всё внимание Тэхёна.       Парень тяжело сглатывает, ощущая каждой фиброй души, как стремительно краснеют его щёки от долгого разглядывания сексуального мужчины и представления его, нависающего сверху в различных позах, и поднимает наконец взгляд, устремляя его в глаза напротив. Молодой человек явно ждёт ответа, чувствуя неловкость, и приоткрывает рот, чтобы повторить вопрос, как Тэхён выдыхает стремительное:       — С красным кляпом во рту, — он расширяет глаза, когда осознаёт, что именно он только что сморозил, и быстро старается придумать, как выкрутиться из этой ситуации. — Я хотел сказать, — парень начинает заикаться, а мозг его в край отказывает, когда бариста руками упирается в барную стойку и слегка приближается к нему. — Э-э… С красным сиропом, вон тем, клубничным, — Тэхён указывает пальцем за спину мужчины, чтобы отвлечь его внимание от себя, однако тот не ведётся, щурясь, и перевешивается ближе.       — Кляп только чёрный есть, подойдёт? — мужчина усмехается, замечая, как стремительно вытягивается лицо напротив от сильнейшего шока, когда до парня доходит смысл сказанной фразы. Щёки его молниеносно приобретают ещё более красноватый оттенок, а сам он оборачивается на дверь, ведущую на выход, чтобы поскорее сбежать от неловкой ситуации.       Бариста тянется к своей поясной сумке, находящейся под барной стойкой, и выуживает из неё самый настоящий кляп, укладывая на стол. Глаза посетителя расширяются при виде него, и сам он пятиться назад начинает, желая свалить из странного места куда подальше, врезаясь спиной в высокий стол, оборачиваясь и стараясь поймать его, чтобы не грохнулся.       — Так что? — интересуется бариста, плавно двигаясь в сторону входной двери. — Включать кляп в Ваш заказ? — он не дожидается ответа, переворачивая табличку надписью «Открыто» вовнутрь и несколько раз проворачивая замок. Тэхён смотрит на него округлёнными глазами точно по пять копеек и шагает медленно назад, отходя от надвигающейся на него потенциальной угрозы. Он вжимается спиной в стену, желая слиться с ней, и дышит через раз, когда мужчина подходит к нему вплотную, укладывая руки на стену по обе стороны от его головы и цепляя указательным пальцем прядь волос, накручивая её.       Вмиг всё становится неважным — Тэхён делает шумный вдох и закатывает глаза от великолепных ноток чужого парфюма. Он всегда был падок на хвойные ароматы на мужчинах, поэтому перестаёт прятать свой взгляд, смотря в глаза напротив. Парень жуёт губы, взвешивая все за и против — он раньше никогда, даже будучи пьяным в хлам после клуба, не спал ни с кем, представляя, что любой человек может оказаться маньяком, который посадит его потом на цепь и будет измываться до конца его дней.       Он сглатывает и расслабляет согнутую в локте руку, и единственная брендовая сумка в его гардеробе без сожаления летит на холодный пол. Кажется, в ней разбилось зеркальце, или, возможно, это был звон его разбивающегося на осколки самоконтроля, но ему сейчас настолько не до него, насколько до мужчины напротив. Бариста полностью в его вкусе, ещё и эти кольца на губах, которые ужасно хочется почувствовать в поцелуе, и впервые за долгое время он не отказывает себе ни в чём, подаваясь вперёд. Как говорилось ранее, ему хочется просто обычного человеческого расслабления, и этот вариант его более, чем устраивает.       Мужчина в шоке расширяет глаза, когда в его губы утыкаются чужие, вылизывая языком кольца пирсинга. Он во все глаза смотрит на своего посетителя, ведь всё то, о чём он говорил, было ничем иным, как самой обычной, безобидной шуткой. Он размыкает крепко сомкнутые губы, ведь парнишка напротив испугался бездействия, отстраняясь, и притягивает его к себе обратно, правую руку укладывая на талию и сжимая несильно через нетолстое осеннее пальто.       — Как зовут? — любопытствует бариста, подталкивая податливую тушку к барной стойке, с которой рукой смахивает всё, что может им помешать, благо на ней не было чего-либо ценного, не считая пластиковую коробочку с мелочью на чай, которая рассыпалась по всему полу, и вряд ли он потом найдёт в себе сил собрать её всю, находя с каждой уборкой по монетке.       — Тэхён, — выдыхает парень, приподнимаясь на носочки, когда чувствует, как татуированные пальцы сжимают его талию, поднимая, дабы усадить на несильно высокий стол. — Тебя? — он помогает мужчине избавить себя от мешающегося пальто, ни на секунду не желая разрывать вкусный поцелуй. У него ещё никогда не было настолько опытных в плане работы языком партнёров, да и целоваться он не любил, постоянно перешагивая через себя, когда об этом просили его парни, однако сейчас хочет чувствовать чужой язык в своём рту снова и снова.       — Чонгук, — отвечает бариста, оттягивая горло свитера и прикусывая нежную кожу шеи, что сразу покрывается красными пятнами, стоит только дотронуться. Он цепляет подол бежевой вязаной кофты и тянет её наверх, натыкаясь на ещё один слой одежды, который ой как мешается — белая футболка в обтяжку, чтобы не так сильно холодно было, когда не замечаешь, как стремительно меняется температура на улице.       Мужчина прикусывает сильно выделяющуюся косточку ключицы и тянет кожу на себя, всасывая и оставляя засос, про которые ему ничего не говорили, а молчание — знак согласия. Он кайфует от еле слышимых постанываний сверху и выправляет футболку из-под классических брюк, наконец оголив привлекательное тело под собой. На парне, на самом деле, не было ни единой мышцы, по чему можно понять, что спортом он брезгует, в отличие от самого бариста, вены на руках которого виднеются при каждом движении, обозначая сухость его тела.       Тэхён обвивает руками его шею, пальцами зарываясь в волосы на затылке, и тянет обратно к своим губам, желая как можно лучше прочувствовать кольца проколов. Он ведёт по сильным плечам вниз, стараясь нащупать завязки кожаного фартука, которые находятся сразу же и тянутся в разные стороны вслед за его руками. Парень стягивает фартук через голову, плюя на бантик на шее, и откидывает его на пол, чтобы не мешался. Его вынуждают оторвать взгляд от глаз напротив и вскинуть голову вверх, принимаясь выцеловывать шею с бóльшим доступом к пространству.       — Стой, — Тэхён расширяет глаза и руками упирается в грудь мужчины, отодвигая его от себя и смотря в окно, за которым тугим потоком пробегают люди. — Нас же увидят, — он спрыгивает с барной стойки и дрожащими от шока руками старается собрать раскиданную по полу одежду, в срочном порядке натягивая её на себя.       Чонгук закатывает глаза, не желая прекращать уже начатое, и подходит ближе, обвивая тонкую талию со спины. Он укладывает подбородок на хрупкое плечо и сжимает сильно, словно старается кости рёбер переломать, прижимая к паху, чтобы паренёк понял, насколько он не хочет останавливаться, потираясь.       — Там люди, — выдавливает из себя клиент, с опаской в глазах смотря в окно, за которым ни один человек ещё не повернулся в их сторону, игнорируя происходящую похабщину внутри кофейни. Они просто снуют по своим делам туда-сюда и не хотят тратить своё время на ненужное для них действие.       — Не волнуйся, им похуй, — мужчина усмехается и тянет обратно к столу, по пути стягивая свитер, который парень успел надеть, игнорируя белую футболку. Кофта летит на её законное место — на пол, становясь тряпкой, по которой топчутся, случайно запутавшись в ногах. Тэхён возвращается на стол, раздвигая ноги, однако расслабиться никак не может, смотря на проходящих мимо людей сквозь прозрачное стекло и плечами передёргивая при каждом появляющемся прохожем в поле его зрения.       — В смысле «похуй»? А если кто-то случайно взгляд кинет? — клиент возмущается, ёрзая на месте от неловкости ситуации, и стонет приглушённо, прикладывая ладонь к губам. Он смотрит вниз, замечая, как бариста прикусывает его вставший член через плотную ткань штанов и тянется к ширинке, расстегивая её за считанные доли секунды как самый настоящий профессионал.       — Не ссы, — Чонгук спускает его с барной стойки лишь для того, чтобы с концами освободить стройные ноги от мешающейся на них ткани, оставляя парнишку перед собой полностью нагим. Тэхён давит в себе начавшую зарождаться панику от того, что он здесь творить собрался, и усаживается обратно, приподнимаясь на носочки.       Бариста валится вперёд, вынуждая спиной лечь на холодное дерево, и тянется к своей стоящей совсем неподалёку под баром сумке, выуживая из неё то, без чего дальше пойти не получится — смазку, опуская её рядом с крышечками для стаканчиков кофе. Он отстраняется и, взяв длинные ноги под коленками, ведёт их вверх, укладывая на свои плечи. Тэхёну от этой позы хочется захныкать, ведь неловкость вокруг него так и витает непривычной для него атмосферой, туманя мозг. Глаза никак не могут оторваться от окна, где, он уверен, в один момент точно материализуется какой-нибудь зевака с телефоном, запечатлевая весь процесс на камеру, чтобы потом сдать их в полицию.       Чонгук, не отрывая губы от плоского живота, наощупь тянется к неподалёку стоящему стулу для посетителей, притягивая его к себе и усаживаясь сверху для своего же удобства. Он прикусывает внутреннюю сторону бедра и зализывает сразу же покрасневшее место, языком ведя выше, обводя им поджавшиеся от неожиданности яички, и одним широким мазком проводит от основания до головки, слыша шумные вдохи-выдохи сверху.       Тэхён выгибается в спине, чувствуя холод металла на своем члене, и глаза закатывает, когда головку берут в рот, втягивая щёки и делая совсем небольшие движения туда-обратно, пропуская чуть глубже. Бариста явно не особо умелый в этом, хоть и старается изо всех сил показать обратное, проталкивая член глубже и пытаясь заглушить рвотные рефлексы, которые обыденны для этого дела. И как-то вмиг становится всё равно на народ за окном, на дебильного начальника, который точно уже клепает заявление на увольнение за прогул, когда к дырочке притрагиваются склизкие пальцы, проталкиваясь внутрь на одну фалангу. Стенки распирает давно позабытое чувство, и парень выдыхает шумно, откидывая голову назад. Больше на людей смотреть не хочется, хочется только почувствовать нечто большее в себе.       Чонгук плавно проталкивает палец на всю длину, прокручивая его внутри, и совсем медленно добавляет второй, заслышав вскрик сверху. Он отстраняется от члена, оборачиваясь на окно, которого так боится его посетитель, и, прикинув все за и против, хватает кляп со стойки, засовывая в задний карман своих джинсов. Мужчина поднимается, отпихивая стул в сторону с противным скрежетом ножек по полу, и тянет младшего за руку, утягивая за собой. Он усаживает дезориентированного Тэхёна на диванчик подле окна на колени, надавливая на поясницу, чтобы выгнулся, выпятив задницу.       Парень расширяет глаза, вблизи смотря на проходящий мимо народ, и член его подпрыгивает заинтересованно, возбуждаясь лишь больше от возможности быть застуканным. Чонгук становится за ним, удобно стоя впечатываясь меж ягодиц, и протягивает руки вперёд с зажатым кляпом, перекидывая через голову младшего. Тэхён шумно выдыхает, в шоке смотря на шарик, который стремительно движется к его рту, и размыкает губы, надеясь, что не пожалеет об этом. Бариста фиксирует кожаный ремешок на затылке, проверяя несколько раз, чтобы точно не расстегнулся в ответственный момент.       Тэхён дрожать начинает от того, что они сейчас будут заниматься сексом, можно сказать, перед всем миром — часы стукнули полдень, и люди скоро посыпятся по кафешкам, желая провести свой обеденный перерыв где-либо, кроме офиса, которых в округе навалом. Он не понимает, насколько возможно то, что на него никто в ответ не глядит, когда он провожает мимо проходящих людей взглядом. Никто их словно не замечает, будто они сейчас где-то в параллельном мире находятся.       Парень вздрагивает, чувствуя, как в задницу упирается что-то побольше, чем пальцы. Он оборачивается через плечо и видит, как бариста, приспустив штаны, обмазывает смазкой всю длину своего члена, толкаясь в дырочку иногда несильно. Тэхён хныкать начинает и подаётся вперёд, желая высказать этому тупоголовому мужику всё, что он о нём думает, однако выполнить это мешает кляп меж губ. Он мотает головой, чтобы хотя бы намекнуть, что ещё не время.       — Растянуть побольше? — интересуется Чонгук, на пробу толкая два пальца внутрь и вытаскивая без каких-либо преград, чтобы показать, что внутри уже достаточно свободно. Тэхён кивает активно, надеясь, что его послушаются, и мужчина отстраняется, лицом опускаясь вниз. Он проводит языком по дырочке совсем мимолётно и выпрямляется, вставляя пальцы, разводя их на манер ножниц и толкая настолько глубоко, насколько может. — Не больно? — спрашивает на всякий случай, проталкивая третий палец. Парень мотает головой, безмолвно отвечает, что нет, и жмурится от покалывающей боли в заднем проходе, пытаясь её перетерпеть, будто это его первый раз.       Тэхён стонет громко, когда кончики пальцев касаются простаты и начинают массировать её круговыми движениями, жмуря глаза, ведь из них вот-вот слёзы польются из-за позабытого наслаждения. Он подаётся бёдрами назад, стараясь насадиться ещё глубже, однако с горечью понимает, что глубже некуда — длинные пальцы и так по самое основание находятся в нём. Парень оборачивается через плечо и во все глаза глядит на стоящий член мужчины. Он бы облизался, если бы не кляп, вставленный в рот. Он протягивает руку назад и обхватывает плоть, сжимая кулак на головке и проводя несколько раз вверх-вниз, после чего прямо за член тянет к себе, заставляя сделать пару шагов ближе.       Чонгук поддаётся, удобно устраиваясь позади стоящего раком парня, и вытаскивает пальцы, головкой упираясь в сжимающуюся неудовлетворённую дырочку. Он несильно давит, не входя, и шлёпает по ней членом, получая садистское удовольствие от пропускающего стоны кляпа. Тэхён укладывает голову на руку, согнутую в локте, что лежит на спинке коричневого дивана, и молится всем Богам, чтобы в него вошли как можно скорее — член адски болит, желая кончить, а Аполлон позади не спешит торопиться. Он ведёт бёдрами по кругу, зазывая к себе, и бариста не выдерживает своих же махинаций, проталкивая головку.       Парень от мимолётной боли спину выгибает в обратную сторону, отчего на поясницу сразу же падает сильная ладонь, надавливая для красоты. Чонгук подаётся бёдрами вперёд, пропуская половину длины члена внутрь, и смотрит на тёмную макушку, протягивая к ней руку. Он цепляет клиента за волосы и тянет вверх, вынуждая оторвать голову от спинки дивана и смотреть вперёд, сжимая щёки с двух сторон. Тэхён не сдерживает слёз, когда видит проходящих мимо людей, и сжимается весь от страха, что его могут увидеть в таком непристойном положении — он, между прочим, достаточно медийная личность — в популярной социальной сети за тысячу подписчиков недавно перевалило.       Солёные дорожки на подбородке смешиваются со слюнями от невозможности их сглотнуть от постоянных стонов — Чонгук, не дожидаясь, когда парень перед ним привыкнет, начинает плавно двигаться, ударяя головкой прямиком по простате, отчего при каждом толчке Тэхёна подбрасывает на месте. Он никогда не занимался сексом с кляпом и, видимо, ни в жизнь не повторит — он ничем не спасает окружение от его стонов. Для чего он тогда вообще сделан? Бариста замирает на мгновение, сильно надавливая бёдрами на комок мышц, медленно двигается назад и как по щелчку пальцев переключает скорость, вдалбливаясь в податливое тело. Парень под ним готов умереть, стараясь заглушить свои стоны, чтобы тонкие стены старых домов в этом районе не пропустили их, однако вскоре плюет на всё, когда его лицо наконец выпускают из хватки, позволяя не смотреть на народ. Он подпрыгивает, когда ручка кофейни дёргается в желании впустить одного зеваку внутрь, но быстро успокаивается — та не поддаётся.       Чонгук укладывает обе ладони на талию и замирает, двигая лишь руками — притягивает к себе и отстраняет, глаза закатывая от сжимающейся дырочки вокруг его члена. Он отстраняется практически до конца и, замахнувшись, шлёпает несильно по ягодице, поглаживая оставшийся красный след от ладони. Продолжив двигаться, бариста опускается вниз, прикусывая загривок, и ведёт языком по каждому позвонку, выцеловывая выступающие косточки. Тэхён жмурится от непрекращающейся ласки и вперёд подаётся, желая спрыгнуть с члена, однако руки на его боках не позволяют этого сделать, крепко удерживая на месте. Он стонет громко и сжимается весь, в тиски зажимая чужой член, отчего Чонгук как самый настоящий зверь рычит, вновь кусая около начала роста волос на шее, делая последние толчки. Парень подставляет руку, чтобы не запачкать диванчик, и проводит по плоти несколько раз, изливаясь в кулак. Он обмякает, ноги даже в таком положении отказываются его держать, и он падает вперёд, лбом упираясь в спинку кожаного дивана.       Тэхён чувствует, как его изнутри заполняет сперма, однако сделать с этим ничего не может — даже слова сказать не в силах, несмотря на кляп. Руки отпускают его, когда Чонгук отстраняется и в срочном порядке убегает за влажными салфетками, подтирая все следы преступления за собой, чтобы ни один из клиентов не узнал, чем и кто тут занимался. Он даже любезно протирает колечко мышц, дабы убрать остатки собственной спермы, и одеваться принимается, отходя к барной стойке. Бариста занимается своей работой, делая кофе, а парень всё ещё лежит на диванчике ни живой, ни мёртвый, стараясь всё осознать. Он поворачивает голову набок, рассматривая толпы людей на улице, и поднимается в страхе, дрожащими руками натягивая на себя одежду.       — Ваш кофе, — Чонгук улыбается, поставив на стол перед собой стаканчик капучино, и Тэхён, наконец запаковавшись во все свои слои одежды, с опаской подходит к нему, принимая напиток и кивая в знак благодарности. Денег от него не требуют, да и можно ли просить заплатить после того, что между ними произошло? Хочется что-то сказать, но он совершенно не знает, что именно, поэтому просто медленно пятится назад, продолжая коситься на прозрачное стекло. Он уверен, что, как только дверь откроется, все люди начнут показывать на него пальцем, так и говоря, что всё знают и что всё видели.       — Ну… пока? — тянет парень, проворачивая замок на двери два раза и приоткрывая её. Бариста кивает и машет ладонью, выдыхая, когда дверь за его особым посетителем закрывается. Тэхён вдыхает полной грудью по странному чистый воздух и шагать начинает в сторону метро, дабы поскорее поехать домой, но его взгляд падает на окна кофейни, в которой он только что был — за ними ни черта не видно, они покрыты специальной плёнкой, чтобы смотреть сквозь них можно было лишь с одной стороны. Ноги подкашиваются от радостного осознания, что ни одна живая душа не видела их маленькую шалость, и ведут обратно, заставляя руку схватиться за ручку двери, на которой надпись «Открыто» уже висит наружу. — Дашь номер? — выпаливает на одном дыхании, жмурясь, словно ему могут отказать.       — Эм… — Чонгук глядит для чего-то на часы над баром, явно задумываясь. Зря ты пришел во второй раз, Тэхён, зря, бариста сейчас обдумывает, как тебя отшить. — Если захочешь встретиться снова, приходи, я семь на ноль работаю, — проговаривает, и клиент кивает активно несколько раз, сразу же ретируясь. Ну вот, отшили сразу после секса. Кто так делает вообще?

***

      Тэхён идёт счастливый, размахивая своей брендовой сумкой по воздуху, внутри которой лежит то, чего он сам от себя не ожидал — заявление на увольнение по собственному желанию и трудовая книжка, которая на случай ухода работника всегда была под рукой у работодателя, что поскорее хотел его сбагрить. Он ступает вдоль небольших ресторанчиков и кофеен, в которые часто ходил обедать, когда времени на сборку ланча дома не бывало.       Парень глубоко вдыхает перед тем, как рукой потянуться к ручке и открыть дверь, и делает робкий шаг внутрь, замечая своего Аполлона со шваброй в руках — делает уборку перед началом рабочего дня. Тэхён лыбится во все тридцать два так, словно мужчина должен по одной лишь его улыбке понять всё, что он собрался сделать, однако бариста просто бровь выгибает, глянув на часы — явно не горит желанием с утра пораньше сексом заниматься.       — Слушай, вот ты говорил, что семь на ноль работаешь, — начинает клиент, не в силах спрятать улыбки — так и светится от счастья от того, что наконец уволился с работы, где начальник в последнее время так и крыл его матами, чтобы он поскорее свалил, освободив место его любовнице. — А тебе, случаем, работник не нужен? — задаёт интересующий его вопрос, перешагивая с ноги на ногу от нервов.       — Хочешь предложить свою кандидатуру? — Чонгук усмехается, обводя его взглядом с ног до головы. — А платить я тебе сексом буду?       — Нет, — Тэхён мотает головой и ещё шире улыбается. — Деньгами.