Because it's you

Джун тихо идёт по тёмным коридорам, потрепанные кеды слегка скрипят по блестящему паркету. Большие часы у дальней стены мерно тикают, готовясь вот-вот пробить два часа после полуночи. Он слышит, как за окном колышутся деревья, ветками царапая старинные окна. Бледный диск луны выглядывает из-под редких облаков, юноша задней мыслью подмечает грядущее полнолуние. В поместье царит почти гробовая тишина, кроме едва слышных шагов невозможно различить ни одного звука. Обычно, когда Джун приходит в чей-то дом, пускай даже ночью, он слышит сонное дыхание или скрип половиц в разных частях здания. Благо слух позволяет уловить даже такие мелочи. Но в этом месте он всегда будто выпадает из реальности, погружается в пространство настолько неподвижное и непоколебимое, словно всё застыло в куске янтаря. Тиканье огромных часов и собственные шаги помогают ему хоть как-то отслеживать проведённое в поместье время. Пускай он не чувствует и не слышит ничего и никого, хозяин дома наверняка давно его заметил. И как показала практика, его терпение оставляет желать лучшего. Поэтому Джун чуть ускоряется, попутно задевая пальцами рельефные полки и выступы на стенах. Ему нравится звук, который издают крошащиеся под острыми когтями узоры. К тому же, местный обиталец очень забавно реагирует на подобные выходки. Он доходит до конца коридора, рука почти мгновенно тянется к крайней слева двери. Внушительных размеров створки тяжеловаты на подъем, но каким позором для него, как для потомственного оборотня, будет признаться кому-либо, что он не смог зайти в комнату, просто потому что ему не хватило сил. Особенно, если взять в расчёт, что какой-то вампиришка посещает эти покои ежедневно без всякого труда. Двери открываются с мерзким скрипом несмазанных петель и Джун морщится, слегка дергая головой. Ну он же просил исправить. С его последнего визита ничего не изменилось, разве что шторы наконец-то были раздвинуты. Возможно всё потому что раньше он приходил исключительно днём. Впервые за долгое время он мог осмотреть комнату как следует. Большой, даже слишком, шкаф недалеко от окна, высокая ширма с замысловатым узором в углу, широкая кровать у стены и длинный, крепкий, чёрный гроб в самом центре комнаты, купались в бледном свете луны. Юноша неторопливо подошёл к саркофагу, разглядывая его. Пальцы выстукивали незамысловатую мелодию по лакированному покрытию. Недолго думая, он откинул тяжёлую крышку, с легкой ухмылкой заглядывая внутрь. Там, на мягких подушках, лежал хозяин поместья, молодой аристократ Хиёри Томоэ. Джун около минуты разглядывал бездыханное тело, бледные черты лица и тонкие руки, сложенные крестом на неподвижной груди. — Охии-сан, смотрю, ты надел новую рубашку. Неужели готовился к нашей встрече? — оборотень смеётся, слегка щелкая юношу по носу. «Покойник» хмурится, почти сразу же выпрямляясь. — Джун-кун! Сколько раз тебе говорить, не трогай моё лицо грязными руками! Ты вообще знаешь, сколько денег уходит на то, чтобы поддерживать эту кожу молодой и красивой? — Хиёри дует губы, бросая на парня недовольный взгляд. В ответ на это он слышит лишь тихое цыканье, после которого его гость уходит в уже знакомую маленькую ванную. — И я рад тебя видеть, — доносится через шум воды. Когда оборотень возвращается, хозяин поместья всё также сидит в гробу, не выказывая ни малейшего желания вылезать, — к тому же, в этом вообще есть смысл? Ты же типа вампир, Охии-сан. Тебе не нужно ухаживать за тем, что уже давно умерло. — Во-первых, я не «типа вампир», а наследник вампирского клана Томоэ в тридцать четвёртом поколении, большое спасибо. А во-вторых, как ты смеешь говорить мне такие грубые вещи?! — Хиёри изображает крайнюю степень обиды, хватаясь за рубашку там, где должно биться сердце и вытирая непролитые слёзы кружевным рукавом. — Прости-прости, виноват. Не хочешь, кстати, вылезти уже и пойти на прогулку? Или заняться чем-то? Вампир строит задумчивое выражение лица, после мотая головой и демонстративно укладываясь обратно. Оборотень на это лишь удивлённо вскидывает брови, подходя ближе. Хиёри удобно лежит на мягких подушках, подложив руку под голову. Свободная ладонь хлопает по его бёдрам, намекая гостю присаживаться и чувствовать себя как дома. — Ты сейчас серьёзно? — Ну же, душа моя, располагайся, — тянет юноша почти нараспев, слегка ухмыляясь. Джун вздыхает, но всё равно залезает в гроб, седлая чужие бедра, — не бойся, он очень прочный~ В следующую секунду вампир утягивает его на себя, крепко обхватывая руками за плечи. Юноша чувствует, как его притягивают к груди и абсолютно не сопротивляется, обнимая в ответ. Хиёри довольно мычит, меняя их местами и укладываясь сверху. Тонкие пальцы поглаживают чужие пушистые уши и он хихикает, когда оборотень заливается розоватой краской. — Ты специально для меня частично обратился? Мило~ Парень продолжает играться с чужими ушами, попутно оставляя медленные поцелуи по всему лицу и шеи. Он останавливается на сонной артерии, появившиеся клыки слегка царапают тонкую кожу. — Я отсюда чувствую твою кровь, Джун-кун. Была бы моя воля, я бы давно выпил всё до последней капли, — будто в доказательство своих слов, он слегка прокалывает место между чужими плечом и шеей, тут же зализывая кровоточащие ранки. Юноша под ним тихо скулит, пытаясь одновременно притянуть его ближе и зажать собственный рот рукой. — Охии-сан, хватит, — вопреки собственным словам он лишь зарывается пальцами в чужие волосы, не отпуская. Вампир тихо смеётся, напоследок ещё раз целуя место укуса. — Мы так давно не виделись, разве ты не скучал по любви всей своей жизни, Джун-кун? — Ха? Во-первых, кто дал тебе этот титул? А во-вторых, не в этом дело. Я просто не хочу, чтобы ты пил мою кровь, — оборотень закатывает глаза, смахивая чёлку с чужого лица. Парень сверху хмурится, во взгляде застыл немой вопрос. Это ещё что за новости. — Опустим первый пункт, к этому мы ещё вернёмся, но второй? С каких это пор? Ты мой донор уже чёрт знает сколько и я впервые слышу от тебя что-то подобное, — аристократ приподнимается на вытянутых руках, тонкие пальцы крепко берут чужой подбородок, заставляя смотреть на себя, — выкладывай. Юноша под ним неуютно ерзает, пытаясь сжаться посильнее. Возможно, он надеется затеряться в подушках или провалиться в какую-нибудь щель между лакированной древесины. Они были знакомы уже очень, очень давно. Ещё его отец заключал с Хиёри договор о ненападении и сотрудничестве, чтобы поддержать хоть какой-то мир на подвластной ему территории. Хотя конечно, если он попытается даже в шутку поднять тему чужого возраста, его скорее всего сожрут и не в самом приятном смысле. И, как и сказал старший, за всё время, что они состоят в отношениях, он никогда не противился против того, чтобы быть донором. На самом деле, он всегда был даже за, потому что это приятно физически и, по непонятным лично ему причинам, тешит эго. — Да ладно тебе, Охии-сан, я знаю, что она мерзкая не вкус, — Хиёри на это хмурится ещё сильнее, угрожающе щуря глаза, — Один парень из моей стаи недавно рассказывал, как смог победить вампира, потому что тот по дурости хлебнул его крови и потом минут десять откашливал её. Джун отчётливо помнит, как совсем хилый пацан хвастался всем, кому не лень, об этом. История, на первый взгляд, показалась ему абсолютным бредом. Но к его собственному удивлению рассказ был подтверждён одним из старейшин стаи, лично столкнувшимся с похожей ситуацией лет двадцать назад. С виду абсолютно не впечатленный аристократ наклонил голову к плечу, всем видом приказывая продолжать говорить. — Ну и я решил, что это типа, ну знаешь, распространенная штука? Что для тебе подобных наша кровь на вкус так себе. — И ты подумал, что лучше всего будет не дать мне пить её, да? — оборотень в ответ кивает, прижимая уши к голове. Серьёзный Хиёри пугал его не на шутку. Вампир неожиданно смеётся, щипая его за щёку, — Джун-кун, ну что за глупости? Я не говорю, что ты не прав, нет. После крови твоих собратьев действительно отвратительное послевкусие, отрицать не буду. Но это к тебе не относится, душа моя. Хиёри укладывается обратно, ухом прижимаясь к чужой груди. Живое сердце быстро бьётся, ударяясь о рёбра и заставляя улыбку появляться на лице. Многих его сородичей угнетало нахождение рядом с живыми, потому что это напоминало о том, чего у них больше нет и не будет. Но он никогда не был на другой стороне. Он всегда был мёртв и не было дня, чтобы по его сосудам циркулировала кровь. Поэтому, ощущение чужого тепла, звук пульса и жизнь в теле существа под боком вызывали в нём исключительно восторг. — Хочешь сказать, моя чем-то отличается? — О, вовсе нет, она такая же ужасная, — вампир прикрывает глаза, тонкие пальцы играются с завязками на чужой одежде, — но она твоя, а к вкусу я уже привык. Даже если бы это убило меня, я бы всё равно её пил. — Просто потому что она из моих вен? Как-то это глупо, Охии-сан, — Джун недоумевающе смотрит на чужую макушку, пытаясь разгадать, что же творится в этой красивой голове. Ещё ни разу ему не удалось понять его. — И тут мы возвращаемся к первому пункту. Может ты не считаешь меня любовью своей жизни, но в моём случае ты именно ей и являешься. Оборотень удивлённо моргает, пытаясь приподняться. Сделать этого ему, разумеется, не дают. Вампир снова выпрямляется, чтобы нависнуть сверху. — Но это всё лирика, Джун-кун. И если ты больше не думаешь о всякой ерунде, я бы с удовольствием пустил язык в более интересное русло, — парень снизу снова заливается краской, тяжело вздыхая. Он кладёт ладонь на чужие губы, получая в ответ заинтересованный взгляд. — Давай проясним. То, что ты пьёшь мою кровь, пускай тебе и не нравится вкус, это тупо. Но, так как я, к своему огромному сожалению, люблю тебя, я хочу потакать даже таким глупым желаниям, — Хиёри после этих слов выглядит веселее раз в десять, лавандовые глаза будто загораются от счастья. Оборотень может поклясться, что чувствует его улыбку под своими пальцами. Он чуть наклоняет голову, предоставляя больший простор, — Это чтобы ты потом не говорил, что я тебя не люблю и никогда не балую. Вампир резко поднимает его за плечи, крепко прижимая к груди. Джуну кажется, что у него вот-вот затрещат рёбра от того, как сильно чужие руки обнимают его. Иногда он поражается, откуда столько силы в существе, которое покидает своё поместье только ради походов по магазинам. Холодные губы быстро касаются всех участков, до которых могут дотянуться: розоватых скул, жестковатых волос, широких плеч и дрожащих ресниц. Хиёри осыпает его поцелуями, игнорируя единственное место, которое может на них ответить. Он отстраняется также резко, как начал свою атаку, ладонями сжимает чужие щёки и смотрит в глаза так счастливо, что Джун задумывается, как кто-то, кто не переносит солнца, может им являться. — После всего, что ты сказал, ты от меня никуда не денешься, душа моя. — Не то чтобы я собирался, Охии-сан, — оборотень перехватывает чужие руки, закидывая их себе на плечи и прижимаясь ближе, чтобы наконец-то поцеловать вампира в ответ.