Нитиноловая бабочка

      Однажды сердце Хомуры поддалось термической обработке и больше никогда не было прежним. Она осталась одна — потому что была за границей существующего мира, она больше не являлась его частью. Одновременно с этим находясь в своем теле, которое не вмещало одно-единственное желание, Хомура вызывала коллапс.       Хомура всеми своими действиями вызывала коллапсы — и вредила какой-нибудь другой Хомуре, какой-нибудь другой Мадоке.       Хомура не могла превратиться в красивый большой мыльный пузырик и предложить себя в качестве прочного дома. Даже если коллапс такого характера и случился в одном из миров, — Мадока отказалась.       И Хомура лопнула.       Чтобы избежать смерти того, кто уже ушел, нужно заплатить огромную цену. Недостаточно просто начать сначала и попробовать еще раз.       Этого недостаточно.       Хомура делала недостаточно, а сердце тем временем продолжало остывать.       Когда Хомура отматывала время назад в первый раз, она также думала, что он будет единственным. Но как может быть единственным то, что идет по второму кругу? Таким образом, круг, не имея конца и начала… Хомура закрывает глаза: перед ней никаких кругов, — только прямая, ведущая к светлому силуэту.       Каждый раз она знакомилась с Мадокой. И каждый раз Мадока была к ней добра. И каждый раз умирала. Хомура никогда не задумывалась, что что-то может пойти по-другому, — так как другим мог бы стать конец?       Хаос превращается в порядок. Порядок — это смерть Мадоки.       Мадока жаждет спасения?       И, в конце концов, это твоя Мадока?       Продолжай жить в мире, где ты должна всем кроме себя, Хомура, не способная отпустить.       Есть несколько абсолютов — абсолютное ничто, абсолютная любовь и другие, которые не следует упоминать, точнее не стоило бы ставить в ряд с первыми двумя.       Хомура не могла найти в себе любовь: думала, что это Мадока, поэтому все гналась, гналась, гналась…       Если присмотреться, то на кончиках ее ресниц можно заметить иней, вечный холод, — наверное, чтобы никогда не закрыть глаз. На всех картинах у ангелов было Ее лицо, веками ждали Ее прихода. Таков взгляд Хомуры. В ее молебном саду не растет даже травинки, там айсберг-сердце на дне ледяного океана-сожаления.       В этом суть проблемы: рукодельный бог, понятный только себе, сотворенный только для себя. И этим богом была не любовь, а поэтому бог был не абсолютен и умирал.       Хомура предана Мадоке как чатака предана дождю с небес; ничего не дается легко, горло пересыхает и слезы встают в нем поперек игольным комом, но ничего не будет зря, если есть цель.       Сам мир Хомуры обращается в мыльный пузырь, летящий в бесконечное, но не абсолютное ничто. Ни этот мир, ни Хомура никогда не найдут забвения, потому что Хомура не собирается отказываться от желания.       Однажды, допустив мысль об усталости, Хомура посмотрела на ослепительные хрустальные бусы своей богини и, увидев лишь одно свое отражение, осознала, что никаких параллельных вселенных не существует, время никогда не обращалось вспять и, что самое главное, ее Мадока умерла в ту Вальпургиеву ночь и после — всегда была мертва.       Мыльный пузырь мог бы легко исчезнуть от столкновения с такой откровенностью. Но что такое земные желания? Хомура никогда не собиралась быть трансцендентально понятой вечностью. Она в этом не нуждается — да, все так просто.       Хоумра уже не может жить по-другому. Ее цель — не играться с энтропией, а всего лишь… вновь обнять Мадоку Канаме. Это единственная правда, переливающаяся неразборчивыми цветами преломленного света Мадоки.       Некоторая возможная черная дыра перед пожиранием ближайшей потухшей звезды может заставить ее засиять в последний раз.

конец.