Однажды, лет в пять, в обители знаний Мальчишка заснул среди горок из книг. И снился ему мир волшебных созданий, Где каждый из них что-то делать велит. Первый — работать, второй — присмотреться, А третий с четвёртым кричали. Шестой и седьмой попросили уйти. А пятый — поникший, в печали. «Случилось ли что?» — вопрос задал мальчишка. Пятый же в близь подошёл, Прищурился, вздрогнул, склонившись над книжкой, И несколько строчек прочёл: «Всех слушать не надо, — они ведь не знают, Что для твоей одинокой души Сойдёт за свободу, а что в наказанье Покажется адом и в тихой глуши». Тот образ размытый печальной ухмылки Казалось, останется с ним навсегда. Но вдруг на мгновенье взыграла улыбка, Не позабывшись уже никогда.
Сидеть возле окна после того, как в очередной раз подскочил среди ночи (или скорее раннего утра) из-за сна, уже стало некоей традицией Евгения. Уперевшись лбом в стекло, отчего чёрные и так уже взлохмаченные волосы собирались в странную забавную кучку, он смотрел на улицу: то ли на уже почти светлое небо, которое постепенно начинало озарять солнце, то ли куда-то сквозь него, будто его волновало не оно, а что-то, находящееся дальше, за ним. Тот самый сон, который преследует его на протяжении без одного дня вот уже почти шестнадцати лет, пришёл вновь. И, как всегда, закончился на той же ноте, не привнеся ничего нового, ни на секунду не приблизив его к разгадке того, почему он так упорно продолжает ему сниться. Впрочем, этот вопрос перестал волновать его примерно лет в семнадцать, ведь появились переживания поважнее каких-то там детских страшилок. Проблемы в семье, постоянный поиск подработок, надвигающиеся экзамены… Да и в целом, думать о таких вещах как странные сны к тому моменту уже просто-напросто осточертело. Услышав звук открывающейся входной двери, он устало вздохнул и поднялся с пола, оставив там плед, теперь выглядящий каким-то одиноким, словно брошенным. Подумав о том, что иногда чувствует себя этим пледом, Евгений усмехнулся и вышел из комнаты, чтобы встретить в коридоре мать, вернувшуюся с очередной дополнительной ночной смены. Парень подозревал, что берёт она их не только из-за того, что им не хватает денег, но и для того, чтобы как можно больше не появляться дома… Но это лишь догадки. — Мам, давай помогу, — сказал он, протянув руки к пакетам, которые та ещё держала, отчего женщина, испугавшись, подскочила и схватилась за сердце, не сдержав тихого ругательства. — Зачем так пугать… Не успела она сказать ещё что-либо, как сын уже скрылся на кухне. Когда мать оказалась с ним в одной комнате, половина пакета уже была разобрана и убрана в холодильник. — Ты чего не спишь? Пять, — женщина осеклась и, бросив взгляд на часы, исправилась, — почти шесть утра уже. — Бессонница. — Опять? — Опять. Повисла тишина, прерывающаяся лишь размеренным тиканьем часов и лёгким шумом ветра из приоткрытого окна. В этой тишине был до конца разобран пакет, убраны в холодильник продукты. Выпито два стакана воды. Или три… Он не считал. Да и не важно это. В итоге мама поднялась со стула, на котором уже успела разместиться, подошла к одному из подвесных шкафчиков, открывая его. — Отец не буянил сегодня? — Ты имеешь в виду, не пил ли? — Жень, — протянула она с явными укором и усталостью в голосе. — Ну… Немного. — Немного — это в чьём понимании? — Не в понимании адекватного человека, думаю, — мать в ответ на это никак не отреагировала, поставив перед сыном небольшую баночку и очередной полупустой стакан воды. — Выпей таблетки и иди спать. Я тоже пойду, слишком устала. Тот кивнул, пробормотав пожелание спокойной ночи. Мать скрылась в дверном проёме. Парень уставился на лекарство пустым взглядом, осознавая одно — никакие таблетки он пить не будет. Завтра на работу. Вернее, уже сегодня…***
Ничего особо нового не случилось ни в тот день, ни в следующий, и даже через неделю. За прошедшие семь дней тот самый сон пришёл к нему три раза. Или четыре? Эти ночи в памяти привычно слились в неразделимое. Однако ощущение того, что это начало происходить чаще, не оставляло его. Мысли путались, возможно, от недосыпа или от обычной человеческой усталости. Жизнь продолжала идти своим чередом, не меняя ничего. Сегодня мать попросила Евгения сходить к бабушке с дедушкой. К тем самым, что по отцовской линии. Тем самым, к кому ходить он не хотел и не любил. Однако мать воспользовалась запрещённым приёмом, выражающимся в укорительном взгляде, который заставлял чувствовать неловкость и стыд из-за неуважения к родне. Поэтому Евгений в свой единственный выходной день стоял перед входной дверью, которая, как он знал, вероятнее всего даже заперта не была, и не мог найти в себе силы нажать на дверную ручку и войти в помещение. Не мог. Не хотел. Единственное, чего он желал — это развернуться и уйти, наплевав на все нравоучения матери и общества, которое твердило, как же важно сохранять отношения с родственниками, даже если общение с ними тебя убивает. Вы же родня. Друг друга не выбирали. Можно… Нужно понять и простить. Закрывать глаза на пренебрежение, обиды, и в целом на всё то, что как раз и заставляло желать не ощущать присутствие этих людей в твоей жизни. Вздохнув, парень открыл дверь. Сразу же послышался знакомый звук бурчания телевизора, по которому передавали новости об очередной войне, случившейся в мире, очередных экологических проблемах и о всём том, что характеризует бесчеловечность человечества. Вот же парадокс… Человечество бесчеловечно. Когда начинаешь вслушиваться и вдумываться в эти новости, они вызывают улыбку — то ли усмешливую, то ли истерическую. Грустные мысли прервало мяуканье кота, который побежал ко входу и начал тереться о ноги вошедшего, прося ласки и заботы. — Совсем тебя тут не любят, да? — Евгений едва касаясь потрепал кота по голове, чего хватило для того, чтобы тот довольно замурлыкал. — Кто там пришёл? — скрипучий голос деда заставил вздрогнуть от неожиданности и отвлечься от кота. — Это я. — Женька, ты что ли? — в этот момент парень прошёл в небольшую комнату, подтвердив догадки говорившего. — Так давно к нам не заходил, я уже забыл, как ты выглядишь. — Да, извините… Дел много было. — Дел? Неужто работу наконец нашёл? Евгений выдавил неловкую улыбку, замявшись. Тему работы его дед очень любил. А вот сам он терпеть не мог. — Да… В библиотеку устроился. В полутора часах езды от дома, но это уже лучше, чем ничего. — Библиотека, — старик цокнул, скривив губы, и отвернулся от внука, на минуту сконцентрировавшись на телевизоре. Решив, что ничего интересного не пропускает, он вернулся к разговору. — Что проку тебе от этой библиотеки. Вот в чём прелесть этой работы? — Там тихо. — Тихо, а как же. Не ходит же никто, вот и тихо, — дед заулыбался, но совсем не по-доброму. — А раз никто не ходит, значит и не платит тебе никто. — Да платят же… — Гроши, — попытку Евгения оправдаться перебили, и он съёжился, вжавшись в спинку кресла, на которое успел присесть в ходе разговора. Неприятно. Нужно перетерпеть. — Я же говорил тебе, что «гуманитарный склад ума», как у вас сейчас модно говорить, никому не нужен. На дворе две тысячи двадцать второй год, а миром по-прежнему правят технари, а не псевдо-ценители, разбирающие буквы в букваре, будто в жизни их не видели. Вот на кой тебе оно было надо, а? Тишина. — Молчишь, — Евгений боялся издать малейший звук. — Ну и молчи. Не послушал меня, старика, теперь будешь со своим образованием корки хлебные собирать с мусорок, да милостыню на улицах просить. Не захотел на заводе нашем местном, как я тебе говорил, работать, вот и помяни моё слово, так и будет. Дед, видимо, довольный своей тирадой, которая каждый раз из его уст звучала совершенно одинаково, вновь отвлёкся на телевизор, словно решив, что разговор с внуком исчерпал себя. Возможно, это нехорошо, но в этот момент парень почти облегчённо вздохнул, вовремя сдержав себя. Ему уже не было обидно от слов деда о том, что гуманитарий — это не профессия, и что он никому не нужен. Ведь за несколько последних лет он уже столько раз слышал эти фразы, что стал воспринимать их не как факт, но как данное — точно. Минуты тишины, которые тянулись далее, были одними из самых спокойных и напряжённых одновременно. Очередное противоречие самоощущения человека в этом мире. Но ему не суждено было продлиться долго. В комнату неторопливо вошла бабушка, низенькая, где-то метр-сорок ростом, с седыми волосами и почти беззубой улыбкой, перманентно находившейся на её лице. Привычка, привитая работой в общепите на протяжении всей жизни. Увидев внука, она, словно обрадовавшись, улыбнулась сильнее. — Женечка, какой большой вымахал, а, — она прошла ко второму креслу, медленно приземлившись на него. — Слышала, на работу устроился, молодец. Как там, в библиотеке, женский коллектив, наверное, да? — Да нет, — Евгений неловко отвёл взгляд, — вроде всех поровну. — И как же, нашёл кого? — Нет, — коротко ответил он на вопрос, который уже успел надоесть. Если у деда его была фиксация на теме работы и того, насколько неверную специальность в колледже выбрал Евгений, то у бабушки — на том, что у него до сих пор нет собственной семьи. Ну, хотя бы невесты. Эта тема точно так же, как и тема работы, повторялась из раза в раз, не принося в жизнь ничего нового, кроме раздражения одного и огорчённости другой. — Как это нет, — бабушка охнула, разведя руки в стороны. — А когда? Сколько тебе уже, напомни? — Двадцать два, — терпеливо ответил парень. — Двадцать два! Твоя мать в этом возрасте уже за отцом замужем вот как два года была! Ты когда собираешься семью то строить? Всё не как у людей у вас, у молодёжи современной. — Когда получится, тогда и буду, — не сдержался Евгений и тут же пожалел. — Когда получится, — женщина прищурилась, ткнув его пальцем в бок. — Оно само не случается, знаешь ли. Вот взял бы и присмотрелся к кому-нибудь, сложно что ли, а. Ты же парень! В самом расцвете сил! В твои года только и бегать за девочками, а ты… Знаешь, что? У моей подружки школьной, Зинаиды Степан-ны, внучка есть твоего возраста. Настенька, такая девочка хорошая! Музыкальное училище закончила, в оркестре на скрипке играет, книги читает, на курсы различные ходит: и кулинарные, и по воспитанию детей… Золотце, а не человек! Присмотрись к ней, а? У меня и номерок её есть, сейчас, подожди. Загоревшись идеей, бабушка очень резво для своих лет подскочила с кресла и убежала, шаркая тапочками, в соседнюю комнату, вернувшись оттуда с кнопочным телефоном и широкой улыбкой. Когда-то давно, в детстве, эта улыбка вызывала такую же ответную на лице Евгения. Сейчас же он испытывал лишь фантомное чувство удушения, больше ничего. Номер так называемой Настеньки в итоге всё же оказался в списке его контактов, ведь когда бабушка что-то решает сделать, её уже не переспоришь. Сначала будешь пытаться, доказывать свою точку зрения, а после нескольких таких споров перестанешь сопротивляться, потому что устанешь. Вот и Евгений устал. В течение следующих минут, когда все стандартные вопросы о жизни, типичные для всех родственников, закончились, они сидели в тишине, не зная, что друг другу сказать. Новости в телевизоре наконец-то закончились, и теперь на экране шла какая-то передача про природу, которая не была интересна никому из присутствующих в комнате. В итоге Евгений засобирался домой. Бабушка тут же подскочила с места, начав упрашивать его остаться ещё ненадолго, попить чай с пирожками, которые она так долго и старательно готовила, горбатясь перед плитой. Возможно, пирожки и стали бы предлогом для того, чтобы он остался… Лет так семь назад. Сейчас даже этот трюк уже не работал. Поэтому, пожелав здоровья и всевозможных благ, он, скорее всего, и огорчил старушку, но не стал долго об этом думать. Деду же на уход внука словно бы было всё равно — он на прощание не сказал ни слова. Оказавшись на улице, парень удивился тому, что просидел там, оказывается, всего два часа. А казалось — вечность. Так всегда, когда тебе не особо интересно то, что происходит вокруг. Время замедляется, будто издеваясь над тобой и твоим ожиданием того, когда оно поскорее пройдёт. Снаружи было не тепло, но и не холодно. Вероятно, прохладно — самое подходящее слово. Несмотря на то, что был самый разгар лета, температура воздуха как обычно не была стабильной вещью. Это типично для региона, в котором Евгений проживал всю жизнь, однако за свои двадцать два года жизни он так до конца и не привык к этому климату. Ощущение, будто ты чувствуешь себя неродным даже на своей родине — вот, что он испытывал в моменты, когда погода вновь удивляла его своей изменчивостью. Поёжившись, он убрал руки в карманы чёрной толстовки. На небе ни облачка, а солнце будто всё равно не видно. Удивительно. Или не очень. Заняться было нечем, а домой возвращаться не хотелось, поэтому он побрёл в сторону района, в котором они с семьёй жили несколько лет назад. Он любил там гулять, ведь воспоминания из тех окрестностей ассоциировались со временем, когда, когда всё ещё было хорошо. Маленький мальчик, лет семи отроду, здесь всегда бегал по двору с друзьями и смеялся. Они всегда играли на детской площадке, облазив все горки вдоль и поперёк, но не уходили с неё, ведь эта площадка стала их неоспоримо-личным местом. Друзей у него было с самого раннего детства двое — мальчик, Матвей, старше него на два года, и девочка, Катерина, младше на один. Познакомились они ещё в детском саду, ведь родители всех троих были знакомы между собой и вместе отдыхали по всем праздникам, имевшимся в году. Сейчас кажется, будто у них банально выбора не было тогда, чтобы не подружиться друг с другом. Но тогда это воспринималось так, будто сама судьба свела их вместе — лучшие друзья, неразлучные, те самые, которые посреди ночи вскочат с кровати, загоревшись идеей сделать браслеты дружбы друг другу, а на следующий день будут хихикать над девятью браслетами, ведь идея пришла всем троим одновременно. Где-то здесь, возле качелей, была глубоко зарыта их шкатулка дружбы, в которую они положили свои «сокровища» и которую пообещали откопать, когда всем им будет по тридцать на чей-нибудь день рождения. Евгений, остановившись перед этими самыми качелями, пару минут подумал и сел на одну из них, слегка оттолкнувшись ногами от земли. Съехала его семья из этого места ровно в момент, когда всё начало скатываться. Отца тогда уволили с работы из-за того, что в отделе сменился начальник, которому он сразу не понравился. Мать на зарплату медсестры не могла прокормить всю семью, и ей пришлось брать больше смен, оставляя сына наедине с отцом сутками. Отец, сначала активно пытавшийся найти новую работу, в какой-то момент начал опускать руки. Время, когда тебя могли взять на работу, на которой были бы какие-либо перспективы развития, если ты не имел высшего образования, к тому моменту уже прошло, а устраиваться на «неблагодарную работу грузчика за 12 тысяч» он не хотел — его гордость была выше этого. Вероятно, это ему привил дед. По крайней мере, Евгений так считал. В какой-то момент отец начал пить. Сначала это были один-два стакана пива по вечерам для расслабления и отдыха для нервов. Затем стаканов стало больше, немного позже они превратились в бутылки. Стеклянные, пластиковые… Магазинные и из разливных ларьков. Тогда всё стало совсем плохо. Находиться без матери наедине с пьяным отцом маленькому Жене было страшно. А когда мать была дома, было страшно вдвойне — они постоянно кричали. Ругань, раздававшаяся из соседней комнаты, сначала была тихой и редкой, такой, будто её сдерживали в попытках не разбудить ребёнка. Но вскоре всем стало всё равно — градус напряжения (как и напитков, принимаемых отцом) вырос. Единственным, что, казалось, сдерживало мальчика от пролитых слёз, было то, что он не слышал звука ударов. Были ли они, он не знал, но то, что он не слышал ничего похожего на них, заставляло его меньше волноваться за маму. Когда ему было лет семнадцать, он просто привык. Мать тогда, как он позже услышал во время одной из особо громких ссор, догадалась, что может брать на работе больше смен — тогда и денег будет больше, и она не будет вынуждена видеть мужа в неадекватном состоянии. — Ты хоть понимаешь, как я устала? — Устала? А я, по-твоему, не устал? Устали все. И Женя в том числе. Это был период, который обычно наполнен у молодых людей его возраста прочими волнениями — экзамены, сложности в отношениях, боязнь выбора перед поступлением. У него же была другая причина для волнений, благодаря чему всё остальное прошло стороной. В тот момент он хоть и учился в колледже, но сессия никак его не пугала. Учёба тогда стала способом уйти от реальности, забыться и более упорно делать вид, будто он не слышит крики, раздающиеся по ночам. Однако тем, от чего его не спасло даже это, стало то, чего он не ожидал больше всего. Примерно за пару месяцев до этого его друзья — Катерина и Матвей — признались друг другу в любви и начали встречаться. Женя, погружённый в семейные проблемы, не замечал проблем в дружеском кругу — ему казалось, будто всё происходит так же, как и раньше. Да, друзья стали теперь иногда гулять вдвоём и проводить больше времени наедине друг с другом, но это же очевидно? Они имеют на это право, это вовсе не показатель. Ничего плохого он не замечал, пока его в открытую не ударили наотмашь по лицу. Матвей в тот вечер позвонил ему и попросил срочно выйти на улицу, потому что он уже стоял возле его подъезда и мёрз. Зима ведь была на улице. Раз дело было срочное, Женя тогда даже не подумал о том, чтобы одеться потеплее — наспех надел резиновые сланцы, накинул на плечи куртку (которая оказалась осенней, ведь он даже не смотрел на вешалку, когда делал это, схватив первое, что попалось под руку) и прямо в пижаме выбежал на улицу. Вот тогда-то он впервые вместо приветствия и получил от лучшего друга кулак в лицо. Когда Женя понял, что словами объяснять ему ничего не собираются, завязалась драка. Он лишь защищался. Кажется, у него после этого был сломан нос. В ходе драки он слышал лишь обрывки фраз, из которых понимал ещё меньше, чем слышал. Однако это не помешало ему понять главное — нос ему сломали из-за того, что вчера Катерина проговорила с ним по телефону два часа. После того, как драка завершилась благодаря двум соседским мужикам, разнявшим их, прошло ещё два дня, прежде чем ему удалось выяснить, почему это произошло. — Он ревнует. — Что? — Матвей… — Катерина понизила громкость голоса, заправив выбившуюся прядь рыжих волос за ухо. — Ему не нравится наше общение. Он думает, что если я влюбилась в него, когда мы были друзьями, то могу влюбиться и в тебя. Женя застыл, не в силах сказать и слова. Цепочки паззлов наконец-то сложились в его голове, шестерёнки заработали, но мозг всё равно отказывался понимать и принимать это. Причиной того, что их многолетняя дружба разрушена, стала ревность? — Но это же бред, — недоумённо пробормотал он, после чего встретился с грустным взглядом девушки, поднявшей голову. Её глаза выражали то, насколько ей жаль. — Извини, Жень, — глаза наполнились слезами, но она быстро вытерла их ладонью, из-за чего тушь с ресниц совсем немного размазалась. — Но, думаю, нам больше не нужно общаться. Так будет лучше. — Для кого лучше? — Для всех. После этих слов девушка резко развернулась на пятках и вылетела из кафе, в котором они находились. Женя не стал её останавливать. Он смотрел на стол, где лежал оплаченный ими счёт, стоя рядом с ним, и не знал, что ему теперь делать. А через месяц парень, так и не смирившийся с произошедшим, попытался позвонить Матвею в надежде поговорить с ним и вернуть былые отношения. Тогда тот, с кем он был знаком всю свою жизнь, произнёс фразу, определившую всё: «Уйди уже из нашей жизни. Ты теперь в ней никто». Качели давно остановились. Евгений очнулся от воспоминаний только тогда, когда почувствовал, как слеза скатилась по щеке и капнула на тыльную сторону его ладони, лежащей на колене. Он поморщился и, вытерев слёзы, поднялся с качелей, посмотрев на кусочек земли между качелями и фигуркой тигра, стоящей неподалёку от них. Даже если их шкатулка сокровищ ещё там, откопана она уже никем не будет никогда. Пора домой. Гладить одежду и готовить обед на завтрашний рабочий день.***
Спустя пару дней Евгений, сидя на работе, откровенно скучал. Библиотека, обычно пустующая, и в этот раз была таковой — гробовая тишина, стоящая в помещении, с одной стороны успокаивала, а с другой — жутко надоедала. Скуку парня не развевала даже его переписка с той самой девушкой, которой, под порывом грусти, он всё же написал, прислушавшись к бабушкиным словам. Сейчас он об этом жалел. «Настенька» на самом деле оказалась Анастасией, к которой обращаться нужно исключительно на «Вы» и с которой у них не оказалось ни одной общей темы для разговора, поэтому сейчас диалог был завершён на том, что они договорились когда-нибудь сходить прогуляться, ведь Анастасия предпочитает живое общение переписке. Стук. Евгений вздрогнул, едва не подпрыгнув на стуле. Что это за звук? В зале же никого. Или может он пропустил посетителя, пока витал в своих мыслях? — Здесь кто-нибудь есть? — неуверенно спросил парень, встав со стула. Когда ответа не последовало, он осторожно пошёл в ту сторону, из которой раздался стук, и в итоге вышел к стеллажу с русской классикой. Увидев лежащую на полу книгу, Евгений вздохнул — это всего лишь книжка упала, а не пробрались воры, желающие его убить. Хотя, в библиотеке и красть-то нечего. — «Сон смешного человека», — прочитал он название упавшей книги, поняв её. — Фёдор Михайлович, зачем вы так пугаете. Саркастически хмыкнув, он направился в обратную сторону, как тут же услышал за спиной ещё один стук. Обернувшись, он увидел, как уже другая книга лежит на полу раскрытая страницами вниз. Евгений недоумённо поднял бровь и подобрал книгу. С обложки на него смотрел «Обломов» Гончарова, открытый на главе «Сон Обломова». Пробормотав что-то неразличимое под нос, парень только успел поставить её на место, когда очередная книга упала с полки. В этот раз это была книга Чернышевского под названием «Что делать», и это стало последней каплей. — Да если б я знал… Какого чёрта вообще?! Евгений сам не понимал, почему разозлился. Три упавшие книги. Три книги, так или иначе связанные со снами. Книги, не стоящие рядом, а находящиеся на разных полках и даже в разных стеллажах, а это значит, что они не могли упасть друг из-за друга, потому что одна из них неустойчиво была поставлена на место. Если бы парень верил в домового, он был сказал, что это мифическое существо виновато, но разве живут домовые в библиотеках? Вернувшись на своё место, Евгений обнаружил, что на его столе появился новый элемент. Книга. Очередная. Раскрытая. С выделенной красным маркером строкой. — Чёрт, меня же уволят, — панически зашептал он, подбегая к ней и смотря на эту красную строку среди белоснежного листа. Кто мог нарисовать маркером в книге, пока его не было на месте всего около пяти минут? Выделена была реплика из диалога каких-то персонажей. «Не всегда то, что говорят нам окружающие, оказывается тем, что нам нужно». — Я не знаю, кто решил так подшутить, но, пожалуйста, прекратите и покиньте библиотеку! — Евгений повысил голос, разозлившись ещё больше. Появилось отчётливое чувство того, что кто-то изощрённо над ним издевается. В ответ — тишина. Ни слова, ни звука. Никто не вышел, не выбежал. Не засмеялся. Гробовое молчание, такое привычное для этой библиотеки, впервые в жизни не раздражало Евгения, а пугало. Он сел на стул, глубоко вдохнул и постарался успокоиться, выполнив одну из дыхательных гимнастик, которые выучил ещё в подростковом возрасте. Испорченную книгу он закрыл и положил в ящик стола, отметив, что автор всё равно какой-то малоизвестный и вряд ли кому-то понадобится в ближайшие дни. Так что он либо аккуратно поставит эту книгу обратно на полку, сделав вид, будто с ней всё прекрасно, либо совесть его всё-таки одолеет и он купит новую на свои деньги. Правда того, сколько она стоит, он найти не смог, потому что в приложениях книжных магазинов, которые были установлены в его телефоне, этой книги не было, что не особо удивительно, ведь про этого автора он действительно никогда ничего не слышал. Евгений просидел в тишине примерно час, занимаясь своими делами (вернее, от скуки листая ленту в социальных сетях), прежде чем услышал уже знакомый звук. Его передёрнуло, кожа покрылась мурашками. В этот раз книга упала где-то в другой стороне, противоположной той, где находилась русская классика. Но идти туда он не хотел — парню стало страшно. Не может же быть такого, чтобы книги одна за другой сами по себе падали в разных частях помещения. Видимо, его бездействие спровоцировало новое действие. В этот раз грохот от упавших книг был такой, будто упала не одна книга, а как минимум половина стеллажа. В этой ситуации Евгений уже не мог сидеть на месте. Он поднялся и двинулся в сторону источника звука. Повернув к стеллажу с книгами по психологии, он увидел следующее: огромная куча книг и правда валялась на полу, перевёрнутая, перемешанная, такая, будто произошёл настоящий погром. А поверх этой кучи… Поверх кучи лежал странный пушистый комочек, по размерам напоминавший свернувшегося в клубок взрослого пса породы шпиц, только вот… цвет «комочка» был нетипичный для окраса собаки — «комочек» был синий. И Евгений был готов поверить во всё: что это какой-то странный мяч, который закинули через окно дети с улицы, что это какая-то игрушка, чья-то шапка… Если бы то, что он только что в мыслях назвал шапкой, не начало шевелиться. В какой-то момент существо резко село и, оглядевшись, застыло, встретившись взглядом с парнем. Маленькие голубые глаза с опущенными вниз уголками, забегавшие в разные стороны, рот почти что чёрточкой, скривлённый в чём-то, что отдалённо напоминало грусть и страх одновременно. А главное — пушистые треугольные уши, задёргавшиеся от, видимо, паники, вызванной тем, что его обнаружили. Евгений точно так же застыл на месте, ведь мало того, что в его библиотеке откуда-то взялось непонятное существо, не имеющее названия и неизвестное человечеству. Пока синий ушастый «комочек» осматривался вокруг, его поразило мыслью — это то самое существо из его сна. Синее, пушистое, ушастое. Печальное. Дар речи потерялся. Зато существо соображало явно получше, чем библиотекарь. В один момент комочек подорвался с места и начал перебирать крохотными лапками, скрываясь где-то за стеллажами, явно пытаясь сбежать с места преступления. Евгений отмер, понимая, что это его шанс понять, что же происходит, и побежал за ним, вмиг забыв про ощущение сковывающего все конечности страха, которое до этого ввело его в ступор. Погоня оказалась недолгой — ноги у Евгения были явно длиннее, чем у существа, и шаг — шире. В какой-то момент он поймал комочек, поднял его за шкирку на уровень своих глаз и начал рассматривать его, не веря ни одному из своих органов чувств. — Ты… Ты кто? Существо молчало, замерев: похоже, оно решило притвориться либо игрушкой, либо умершим от страха. — Я знаю, что ты живой. Не притворяйся. Комочек вздохнул и замер, выпучив глаза настолько, насколько это было возможно при неизменно-грустном выражении мордочки. — Ты будешь со мной разговаривать? Существо помотало головой. — Не хочешь? Оно замотало головой ещё активнее, одновременно с этим хмурясь и складывая лапки в форме буквы «Х». — Эээ, — Евгений замялся, не понимая, что ему пытаются донести. — Ты… не можешь? Комочек кивнул, вскинув лапки в стороны, будто бы показывая, что ничего поделать с этим не может. Несколько минут они молча смотрели друг на друга, изучая облик каждого. В итоге парень решился спросить: — Ты не расскажешь, почему ты снишься мне? В этот же момент существо встрепенулось, из-за чего его шерсть взлохматилась, надуло щёки и исчезло. Испарилось в воздухе, будто его никогда и не было. Евгений смотрел на свои руки, в которых буквально только что сидело синее нечто, и думал только о том, как же он не хочет, чтобы это оказалось признаком наступающего сумасшествия. Он же не сходит с ума?***
В тот день, когда Евгений всё же встретился с Анастасией на общей прогулке, погода была неожиданно светла. Выдался очень тёплый день, который изначально задавал позитивный настрой. Парню даже казалось, будто это знак того, что он идёт по верному пути — пытается устроить свою жизнь, а не сидит на месте ровно, ожидая, пока всё произойдёт само. Однако прогулка в итоге получилась сухой и скомканной. Общих тем у них действительно не находилось. Как только они поговорили о том, кто где учился и у кого какие планы на будущее, когда обсудили любимую музыку (совпадений в которой не нашлось), фильмы и книги, повисла неловкая тишина. Евгений не понимал, какое впечатление он произвёл на Анастасию, понравился ли он ей хоть немного, но точно мог сказать одно: с его стороны симпатии не было никакой. Однако, может быть, ещё слишком рано для того, чтобы говорить про симпатию? Нужно же сначала узнать друг друга. Разошлись они на нейтральной ноте — быстро договорились о том, когда и где встретятся в следующий раз, решили позже снова списаться и пошли каждый своей дорогой: Анастасия — на репетицию оркестра, в котором она состоит, а Евгений — на работу, которой сегодня у него быть не должно было, но напарник, с которым они делили смены пополам, заболел и не смог выйти, слёзно умоляя заменить его как можно скорее. Придя в библиотеку, он застал нового пушистого друга на своём стуле. Тот сидел поникший и унылыми медленными движениями листал очередную книгу, которую хотел показать Евгению. За то время, что прошло с первой их встречи, они успели стать неплохими приятелями. Комочек, как парень в итоге его и назвал, не думая над какими-либо кличками (Это же не животное, всё-таки, вроде), не мог разговаривать с ним, поэтому общался с помощью строчек из книг. Евгений до сих пор не понимал, откуда тот знал, где какая книга в этой библиотеке заходится, что мог буквально исчезнуть и через секунду вернуться с уже открытым на нужной странице произведением. Обычно он тыкал маленькой лохматой лапкой на нужные строчки, заставляя читать их вслух, чтобы он точно понял, что его сигналы распознаны верно. Вот и сейчас, не ответив на приветствие от парня и даже не подняв головы, Комочек ткнул в целый абзац текста. Это, как заметил Евгений, снова была та книга, в которой существо в прошлый раз нарисовало маркером. — Сегодня ты грустнее, чем обычно, — он подошёл к существу и стал читать. — «Иногда людям свойственно ошибаться. Чаще всего это происходит, когда они прислушиваются к тем, к кому прислушиваться нельзя. Люди, которые пытаются строить за них их жизнь, в итоге портят эту самую жизнь, делая её мрачной и серой, принося проблемы, горечь и боль». Повисла тишина. Комочек медленно кивнул и устремил взгляд прямо в глаза Евгения, выражая, кажется, эмоцию разочарованности. — Я что-то сделал не так? Существо закивало более стремительно. Хоть оно и оставалось грустным, было заметно, что к этой эмоции добавилась ещё и злость. — Но что? Комочек недовольно засопел и исчез, через секунду появившись с книгой в лапах, которую кинул на стол перед парнем. Следом за этой книгой туда же полетели ещё две. — «Тысяча сияющих солнц», «Поющие в терновнике», «Унесённые ветром». Ты показываешь мне книги, в которых персонажи женятся не по любви? — Комочек кивает. — Зачем? К чему это? Существо отворачивается от него, складывая лапки на груди, а через несколько мгновений резко разворачивается, тыча в него одной лапой, будто устыжая. — А что я? — Евгений задумывается, слегка наклоняя голову набок. Внезапно он вспоминает сегодняшнюю прогулку с Анастасией. Его осеняет. — Оу. Ты злишься из-за девушки, с которой я общаюсь? Хмурый Комочек кивает. — Но почему? Я же не собираюсь на ней жениться. Существо вновь недовольно сопит, а затем вздрагивает и испаряется в воздухе. — Эй, мы не договорили! — громко говорит Евгений, но осекается, потому что слышит звук открывающейся двери библиотеки. Через несколько секунд в помещение заходит девушка. Небольшой рост, тёмные кудрявые волосы и выражение недоумения на лице. Как только вошедшая увидела Евгения, на её лице засветилась широкая улыбка, и она тут же двинулась к нему. Поздоровавшись, девушка рассказала о том, что она недавно переехала в этот район, а поэтому ещё не совсем знает, как тут всё устроено, но первым делом пошла искать именно библиотеку, которая нужна ей из-за её работы. Как оказалось, работала девушка учителем литературы в школе, и это заставило Евгения смутиться — давно он не видел молодых преподавателей, которые с таким восторгом рассказывают о своей работе. Пришла она в этот день не за какой-то конкретной книгой, а, как выразилась девушка, «на разведку». Евгений помог ей завести карту посетителя, из-за чего узнал, что зовут её Елизавета (однако, когда он назвал её по имени, та смутилась и попросила называть её просто Лиза), и что она младше его на год. — А вы окончили библиотечное дело, получается? — спросила Лиза, тут же спохватившись. — О, извините, если спрашиваю о личной информации. — Ничего страшного, — Евгений улыбнулся: ему показалось забавным такое внимание к деталям. — Нет, я по специальности журналист. — О, — девушка задумалась. — А почему вы работаете в библиотеке тогда? — Так получилось. Неловкая тишина продлилась недолго, ведь Лиза вновь улыбнулась и заговорила, стараясь исправить ситуацию: — Ну и ладно. Уверена, что библиотека — это хорошее место для работы. Евгений едва сдержался о того, чтобы округлить глаза в жесте удивления: эта девушка стала первым человеком, который похвалил место его работы вместо того, чтобы смеяться или негодовать. — Спасибо. Даже когда девушка ушла, с лица Евгения не пропадала улыбка. Они проговорили ещё где-то полчаса, болтая уже не о библиотеке, а обо всём подряд. Лиза показалась парню очень приятной. Бывают люди, похожие на солнце, несущие тепло одним своим существованием. Ему показалось, что она именно такая. Вспомнив о своём маленьком друге, Евгений позвал его: — Комочек? Но ответом ему была глухая тишина, от которой он уже успел отвыкнуть.***
Через пару недель Евгений мог уверенно сказать одно: появление Лизы в его мрачной библиотечной жизни вызывало у него восторг. Девушка приходила почти каждый день. Иногда для того, чтобы взять книгу, необходимую для подготовки к завтрашнему уроку, а иногда просто так, чтобы поболтать и развлечь скучающего на рабочем месте парня. Они могли болтать часами, говоря обо всём на свете: у них сошлись предпочтения в книжных жанрах, нашлось несколько исполнителей, музыка которых нравится им обоим. Да и даже просто говорить о жизни было интересно — казалось, девушка из любой темы для разговора может создать нечто интересное и увлекательное. Честно, Евгению иногда казалось, что он чувствует тех самых бабочек, о которых так упорно пишут в романах. Не сказать, что это ощущение его пугало, но он определённо был растерян. Комочек, на удивление, кажется, одобрял их общение. Несколько раз после того, как Лиза покидала библиотеку, он находил его лежащим на страницах какого-нибудь произведения со счастливым концом. И даже мордочка существа казалась уже не такой уж и грустной, какой была изначально. В один из вечеров, когда Лиза ушла уже вот как часа два назад, Евгению пришло очередное сообщение от Анастасии, которая звала его прогуляться по набережной. Парень устало вздохнул, оставив сообщение висеть в уведомлениях. Он не знал, что ему делать с девушкой, общение с которой так и не стало комфортным, однако та явно проявляла к нему интерес. Комочек, в этот момент расположившийся на краю стола, подполз ко всё ещё светящемуся экрану телефона и, видимо, прочитав сообщение, внезапно фыркнул и, выставив лапу вперёд, столкнул телефон на пол. Тот упал экраном вниз, а Евгений оторопело смотрел на это, не зная, как ему реагировать. — Ты что делаешь? Он поднял телефон с пола, увидел на экране трещину, раздосадовано вздохнул и кинул недовольный взгляд на Комочка. — Доволен? Тот развёл лапки в стороны. — Чего ты от меня хочешь, я понять не могу? Комочек растворился в воздухе. Уже привычным образом на стол упала раскрытая книга. — «Твоё сердце принадлежит не ей», — прочитал Евгений. — Тебе откуда знать-то? В следующей книге было написано «Я не знаю. Я вижу». — Ничего ты не видишь, — чисто из вредности пробурчал парень, отказываясь смотреть на новую книгу, появившуюся на столе. И на вторую. И на третью. И на несколько следующих. Комочку такой способ игнорирования не понравился. Внезапно он издал шипение, появившись прямо перед парнем. Евгений продолжал смотреть в пол, не обращая внимание на существо. Поэтому он был удивлён, когда, наконец подняв взгляд из-за того, что его грубо ткнули в плечо, увидел перед собой не маленький синий комочек размером с собаку, а большую лохматую кучу, выше его самого ростом. Комочек, который теперь и комочком-то назвать было нельзя, явно сильно разозлился, раз решил напугать парня, увеличившись в размерах в десять, а то и в пятнадцать раз. Морда его была вновь грустной, однако брови — нахмуренными. Он поднял одну из книг и грубо всунул её в руки парня, пытливым взглядом заставляя читать. — «Ты будешь несчастлив, если сделаешь неверный выбор. Если ты позволишь другим выбирать за себя, то сам будешь виноват в своих страданиях». Это звучит как угроза, ты в курсе? Евгений оторвал взгляд от книги, вернув его на Комочка, и увидел, что тот поник. Существо вновь уменьшилось, опустило голову и начало убирать книги, которые оно разбросало не только на столе, но и вокруг него. Несколько минут прошло в молчании, нарушаемом только шелестом страниц книг, когда Комочек их закрывал, чтобы убрать на нужные места. Когда существо закончило, оно село на край стола прямо перед парнем, свесив лапки вниз, и достало одну единственную книгу — ту книгу, которая так и оставалась лежать в ящике стола, ведь Евгений так и не смог найти её ни в одном из магазинов, которые знал. Почему-то черкать маркером Комочек позволял себе только в этой книге, не трогая остальные библиотечные. Парень не придавал этому особого внимания, пока не заметил эту странную закономерность. Но вопросы задавать он не стал, как и не спрашивал уже и про сон, ведь после подобных вопросов существо сразу сжималось, будто от страха, и исчезало. Комочек медленно пролистал книгу и, остановившись на одной странице, долго смотрел на неё, прежде чем всё же подчеркнуть одну из строк и сунуть в руки Евгения. — «Я лишь хочу тебе счастья. Решай сам». Парень открыл рот, чтобы прокомментировать прочитанное, но подняв голову увидел, что Комочка уже не было. Он вздохнул, убирая книгу в ящик стола. Посидел несколько минут в тишине с закрытыми глазами, а затем вновь взял свой телефон в руки, открыл диалог с Анастасией и, потратив несколько минут на набор текста, отправил сообщение.***
Тридцать первое декабря две тысячи двадцать четвёртого года выдалось действительно морозным. На улице было настолько холодно, что единственным, что хотелось делать, был просмотр новогодних фильмов, которые без устали крутили по телевидению, укрывшись пледом, и пить чай в ожидании курантов. Однако Евгений стоял на улице, закутавшийся в несколько слоёв одежды сразу, закрывший половину лица шарфом, чтобы было не так холодно. Он то и дело проверял время на телефоне, экран которого уже не был разбит, ведь он наконец-то поборол свою лень и отнёс его в мастерскую, чтобы экран заменили. Он явно ждал кого-то, кто опаздывал. Вдыхая морозный воздух, парень думал о том, как быстро прошло время. Два года назад он, находясь в очень шатком положении, как материальном, так и эмоциональном, не знал, что ему делать со своей жизнью. Тогда ему казалось, будто, пока у всех людей чёрная полоса чередовалась с белой, его белые полосы нагло сбежали, оставив лишь один цвет. Однако в один момент всё стало не так уж и плохо. Внезапно в его спину кто-то врезался, обхватив руками, зацепляя их на его животе. Первая реакция испуга прошла, как только Евгений услышал знакомый довольный смех. — Испугала и радуется, — шутливо проворчал он, проворачиваясь в объятиях и встречаясь с девушкой взглядом. — Не стыдно? Девушка широко улыбнулась и помотала головой из стороны в сторону, продолжая хихикать. — Ты почему без шапки? Простудишься, — парень бережно надел на голову девушки колпак, нахмурившись. — На мне три кофты, значит, а ты без шапки разгуливаешь. — Ну Жень. — Ну Лиз, — передразнил он девушку, а после засмеялся, увидев, как та надула щёки в притворном недовольстве. — Пойдём в машину, замёрзнешь. Пока они ехали до дома от места работы Лизы, Женя продолжал думать о том, чем его мысли были заняты раньше. В тот самый вечер он, набравшись смелости, написал Анастасии сообщение, в котором искренне извинился перед ней за то, что девушка тратила на него своё время, а он так ничего и не почувствовал к ней. Когда он это делал, он очень волновался, но в итоге в ответ получил нейтральный ответ, в котором говорилось, что она всё понимает и благодарит его за то, что он всё же сказал ей это. После того вечера случилось много чего. Общение с Лизой привело к тому, что у них завязались отношения. Счастливее, чем с ней, он себя до этого ни с кем не ощущал. В какой-то момент они даже начали шутить о том, что сама судьба свела их, ведь они идеально подходят друг другу. Позже получилось так, что Женя нашёл работу. Не в библиотеке, а в одном из местных издательств, которое заинтересовалось его объявлением на одном из сайтов для поиска работы. Когда он шёл на собеседование, он особо не ожидал ничего хорошего — он ведь даже окончил всего лишь колледж, а не университет, да и опыта работы никакого. Однако собеседование прошло настолько приятно, что, когда он оттуда уходил, думал о том, что ему даже будет грустно, если ему в итоге не перезвонят. И ему перезвонили. Зарплата в этом месте была в разы выше, чем в библиотеке, и вот, в этом году они с Лизой смогли себе позволить съехать на съёмную квартиру и начать жить вместе. Естественно, съёмная — это не своя, но уже намного лучше, чем то, что было. — Жень, — голос Лизы вывел его из мыслей. — М? — Твоя мама ведь придёт к нам сегодня, ничего не изменилось? — Нет, мы сегодня созванивались. Она спрашивала, что ей надеть, потому что, цитирую, «не хотела казаться старой» на нашем фоне, представляешь? Лиза в ответ на это засмеялась и покачала головой, сказав, что она бы в любом случае так не выглядела. Женя согласно кивнул. Его мама всё-таки развелась с отцом год назад. С того момента Женя своего отца не видел ни разу, как и бабушку с дедом. Но не сказать, что он был этим расстроен. Скорее, наоборот. Мама после этого расцвела — её было не узнать. Количество смен на работе уменьшилось в разы, ведь она перестала брать дополнительные. Они стали больше общаться, а когда мать познакомилась с Лизой, сказала, что если он обидит эту прекрасную девушку, то она больше не будет считать его своим сыном. Тогда они все вместе посмеялись с этой реплики и пошли кататься на коньках, чтобы приятно провести время своей небольшой, но дружной семьёй. Однако из жизни Жени также ушло и то, к чему он успел привыкнуть и по чему сейчас невероятно скучал. Сколько бы он ни появлялся в библиотеке (и когда работал там, и когда уже уволился), Комочка он там больше не видел. Синее странное существо пропало в тот самый вечер, когда было отправлено сообщение, и больше не появлялось ни наяву, ни во снах. Это было очень странно, ведь парень больше, чем половину своей жизни так сильно желал, чтобы этот сон перестал его преследовать, а теперь, когда это наконец-то случилось, испытывал грусть. Он действительно скучал по Комочку, который хоть и был странным и непонятно откуда взявшимся, но всё же стал, вероятно, его другом. Дома у Жени с Лизой уже всё было украшено к предстоящей новогодней ночи. Гирлянды из мишуры и разноцветных лампочек, перемешанных друг с другом, были включены Лизиной рукой сразу же, как только они зашли в дом. В углу стояла большая ёлка, украшенная множеством игрушек. Блестящая, она радовала глаз и приносило в дом то новогоднее настроение, которого Жене так сильно не хватало последние несколько лет. Когда они вместе с Лизой приготовили праздничный ужин, а подоспевшая мама Жени помогла им с этим, время максимально приблизилось к курантам. Сидя за столом с широкими улыбками, они ждали праздничного отсчёта с бокалами в руках, затаив дыхание, будто им по пять лет и Дед Мороз сейчас же ворвётся в дом и задарит их подарками. Но нет, он не пришёл бы, ведь подарки под ёлкой уже стояли. Вот, на часах двенадцать ноль-ноль, наконец наступил новый год и настало время открывать подарки. Заглянув под ёлку, Женя с удивлением обнаружил, что у него на один подарок больше, чем у остальных. — Ты сам себе подарок приготовил, что ли? — пошутила мама, засмеявшись с Лизой в один голос. Упаковка прямоугольного подарка была синего цвета, усыпанная белоснежными снежинками с серебристыми вкраплениями, которые красиво переливались в свете мигающих огней гирлянд. Сердце почему-то забилось чаще, а руки задрожали в приятном предвкушении. Женя не знал, что это за подарок и откуда он тут взялся, однако лёгкая догадка, в которую он почти не верил, заставила заволноваться. Пока он открывал подарок, ему на секунду показалось, будто он увидел в ветвях ёлки нечто синее, едва заметное. А когда упаковка была раскрыта, Женя не смог сдержать широкой искренней улыбки. В его руках лежала та самая книга, в которой пару лет назад его маленький загадочный пушистый друг подчёркивал то, что хотел ему сказать, и про которую сам Женя так и не смог найти никакой информации в интернете. Книга под названием «Счастье, сделанное тобой».