Упорыши

Хогвартс готовился ко сну. Портреты мирно сопели и похрапывали в рамках, домовики смазывали петли скрипящим дверям, а привидения, разлетевшиеся по темным мрачным уголкам замка, отдыхали от криков первокурсников. Факелы, висящие на стенах, рождали причудливые тени на стенах и полу коридоров, освещая путь Гарри. Разумеется, в такое время Гарри ещё не спит. Какой идиот будет спать ночами, когда карман буквально жжет карта мародёров, подаренная отцом, а в чемодане призывно переливается мантия-невидимка? Как любой уважающий себя подросток, Гарри любознателен, не в меру самонадеян и напрочь лишён чувства меры. К чему себя ограничивать, если держишь в руках инструменты для безнаказанности? Вот и сейчас, шагая по тускло освещённым коридорам, Гарри играл в догонялки с Госпожой Удачей. Интересно, что сегодня удастся узнать? Может, снова получится увидеть, как Филч, древний завхоз, вспоминает молодость? Однажды Гарри стал свидетелем этого. Потом удалось дорого продать это воспоминание сокурсникам, деньги на карманные расходы не закончатся в ближайшие несколько лет. Ещё бы! Не каждый день можно увидеть, как старик с сальными волосами, пускаясь в присядку, поёт:

Когда мы были молодыми — Наивными такими были и простыми. Уже стемнело, ты в летнем платье, А я хочу скорей попасть в твои обьятия. И пусть годы летят, их уже не вернешь. И пусть уже других кумиров любит молодежь. За окном идет дождь, мы с тобою не спим. И ты мне снова шепчешь: «Ты мой номер один!»

Гарри так часто сливал это воспоминание, что даже сам выучил слова и теперь часто тихонько напевал их, получая вдогонку странные взгляды от Филча. Впрочем, это не так важно. Все равно он никогда не узнает, откуда Гарри известна эта песня. Воспоминание снова развеселило, рождая на губах мечтательную улыбку. Может, стоит открыть свой небольшой бизнес? Брать заказы и собирать компромат на сокурсников и профессоров? Тогда нужно продумать, как сохранить свою анонимность, ведь сращивать сломанные кости — весьма болезненная процедура. Ладно, нужно обдумать это на досуге, а пока стоит изучить карту, чтобы убедиться в безопасности пути. — Торжественно клянусь, что замышляю шалость, и только шалость, — коснувшись кончиком палочки пергамента, Гарри произнес заветные слова. Карта стала заполняться линиями, которые складывались в схему Хогвартса. Вот кухня с домовиками, снующими по помещению, вот профессор Дамблдор ходит по своему кабинету, а в Зале Славы профессор Снейп стоит за спиной профессора Реддла. Стоп! Что? Внимательнее присмотревшись к карте, Гарри понял, что не ошибся. Интересно, что они там делают? Любопытство подталкивало в спину, заставляя ускорить шаг. Нельзя упустить свой шанс на получение материала для шантажа! Наконец-то можно будет отдохнуть от бесконечных эссе по ЗОТИ и зельеварения! Предвкушение того, как вытянутся лица этих токсичных стариканов, когда Гарри выложит им компромат, который нарыл, грело душу. Сладость победы уже ощущалась на языке, рисуя заманчивые перспективы того, как суровые профессора будут унижаться перед ним, Гарри, чтобы он ничего не рассказал директору. А Гарри, конечно, смилостивится, взамен требуя освободить его от домашних заданий. Дверь Зала выросла перед глазами внезапно. Надо же, даже не заметил, как добрался до него, настолько сильно поглотило его предвкушение. Немного отдышавшись, Гарри взялся за резную ручку, потянув её не себя, тихонько проскальзывая в образовавшуюся щель. Темнота ласково приняла его в свои объятия. После освещённого факелами коридора, Зал Славы был слишком тёмен. Постояв несколько минут у входа, Гарри дождался, пока глаза привыкнут к темноте, и двинулся в сторону дальней стены. Именно там в последний раз он видел профессоров. Осторожно продвигаясь вперёд, Гарри чутко прислушивался к звукам в комнате. Приглушённые голоса раздавались из-за дальней от входа колонны. Максимально приблизившись к ней, Гарри замер, обратившись в слух. — Блять, ты можешь побыстрее? У меня уже колени болят, — голос профессора Снейпа был странно хриплым, будто он накануне сорвал голос криками. — Заткнись и работай! Весь настрой сбиваешь своим карканьем, — а голос профессора Реддла звучал так, будто он только что убегал от соплохвостов Хагрида и пытается отдышаться. Что они делают? Решили украсть Кубок школы и сдать в ломбард? До дрожи в коленях хотелось увидеть, чем занимаются оба профессора, чтобы иметь на руках как можно больше аргументов в пользу отмены домашних заданий. Гарри сделал несколько тихих, осторожных шагов вперёд, чтобы выйти из своего укрытия. Мания это хорошо, но шум точно привлечет ненужное ему внимание, так что осторожность превыше всего. Покинув свое укрытие, Гарри подавился воздухом от картины, которая открылась. Он сам, стоя на коленях перед профессором Реддлом, активно заглатывал его член, помогая себе рукой. Из груди вырывались клокочущее звуки, очки сбились на бок, волосы были ещё больше похожи на гнездо, чем обычно. — Глаза, блять, закрой! Я не смогу кончить, пока на меня смотрит эта сука, — загнанный голос профессора ЗОТИ заставил Гарри вздрогнуть. — Отвернись, идиот, и представь своего дорогого Джеймса, — вытащив член изо рта прохрипел Гарри-Снейп. Реальность происходящего никак не хотела добираться до мозга. Как Гарри может отсасывать профессору, если он стоит сейчас здесь, под мантией? Оборотное зелье? Зачем? Мысли беспорядочно скакали в голове, пока глаза наблюдали за развратом, творящимся перед ними. На особенно глубоком толчке нос Гарри-Снейпа упёрся в пах профессора Реддла, и Гарри не смог сдержать удивленный выкрик. — Ну нихуя себе! Я даже не знал, что я так умею!