Свет мой, зеркальце

Вылезать из-под теплого одеяла Артем не планировал еще примерно ближайшие пару дней. Как и расставаться с жаропонижающим, носовыми платками и всеми прочими атрибутами болезни. Осень в этом году выдалась какая-то особенно мерзкая, и ливень, случившийся отвратительно не вовремя, без последствий не прошел. Но, в общем-то, этот вечер был не так уж и плох. В комнате было тепло, под одеялом уютно, за окном светилась цветными огнями никогда не спящая Москва, а собирающийся на сольник Зудиной Женя делал это как-то удивительно сосредоточенно и уютно. Артем лениво наблюдал, как он влезает в свои художественно потертые черные джинсы, натягивает тонкую черную водолазку без горла, совершенно обыденным и одновременно на редкость изящным жестом вытаскивая из-под ворота волосы и отбрасывая их за спину. Все еще слишком короткие для такого фокуса кудри тут же упали обратно на лицо, заставив хозяина смешно фыркнуть и сморщить нос. Женя звякнул пряжкой ремня, деловито пристегнул неизбежный карабин с цепями и полез в шкаф, а Артему в сто десятый раз подумалось, как Женьке идет эта водолазка. И какое преступление выпускать его в ней на люди. В принципе, почти такое же, как и без нее. Тонкая ткань совершенно не скрывала ни широких плеч, ни узкой талии, ни красиво очерченных мышц рук. Ужасно захотелось подобраться сзади, обнять поперек груди, оглаживая прямо сквозь водолазку. Потянуть тонкую ткань из-под ремня, коснуться теплой гладкой кожи. Артем устроился поудобнее, приминая подушку и давя сокрушенный вздох. Заражать Женьку, и так хлебавшего горстями противовирусное, не хотелось. Портить ему ритуал сборов – тем более. Так что оставалось только любоваться. Тем более, что он все-таки решил пощадить зрителей и вытащил из шкафа кожаную рубашку с коротким рукавом. Надел поверх водолазки, тщательно застегнулся, покосился на себя зеркало, поправляя сбившийся воротник, и кивнул каким-то своим мыслям. Нагнулся, ища на нижней полке чистые носки. Артем добросовестно изучил, как интересно джинсы обтягивают задницу, тихонько фыркнул от смеха и натянул одеяло повыше. Знал бы он Женьку чуть меньше, решил бы, что он это специально. Но Женю Артем знал достаточно и отлично понимал, что он не всегда осознает, как выглядит и какое впечатление производит на окружающих. Хотя, обычно, все же осознает и самую капельку этим упивается. −Чего не хватает? – задумчиво проговорил Женя, разглядывая себя в ростовом зеркале. −Цепи все нацепил? – весело поинтересовался Артем. – Или не все? Смотри, ремень уедет. Со штанами вместе. −Не уедет. – отмахнулся Женя. – Точно, цепи. Он молнией метнулся к заваленному всяким общим добром столу, порылся в кожаной шкатулке – подарке этой своей кафешки – и вытащил оттуда цепочку-браслет. Смешно закружился по комнате, пытаясь обернуть его вокруг запястья. Обернуть получилось. Застегнуть – нет. Артем уже откровенно ржал, наблюдая, как Женя цаплей встал на одну ногу, прижал браслет к поднятому бедру другой, так и не сумел застегнуть, зашипел и устало сдул с лица волосы. −Хватит ржать. – строго заявил Женя. – Помоги лучше. Артем придирчиво изучил протянутую руку, скорчил рожицу, но браслет все-таки застегнул. Женя уже без посторонней помощи намотал на правую руку нарочито грубую полосу кожи с металлическими клепками. Выпрямился и улыбнулся, глядя на Артема: −Свет мой, Темочка, скажи, да всю правду доложи… − пропел Женя, поправляя тщательно залитые гелем кудри. −Ты-ты. – заржал в ответ Артем. – И милее, и румяней, и белее. Особенно, когда Ворона изображаешь. −Ничего в этом доме спросить нельзя. – закатил глаза Женя, все равно улыбаясь до ушей. – Обязательно нахамят и даже не поморщатся. −Я болею, мне можно. – парировал Артем и даже покашлял в качестве доказательства. – А если серьезно, тебе бы очень пошли серьги. Ну хоть бутафорские. −Да ну тебя. – отмахнулся Женя, отворачиваясь к полке, отведенной под парфюмерию. – Обсуждали уже сто раз. Не хочу и не буду. −Зато как меня за сережку зубами дернуть, так тут мы первые. – пробурчал Артем. – Долг платежом красен. −Если мы продолжим обсуждать, кто кого, чем и за что дергает, я точно никуда не успею. – преувеличенно грозно предупредил Женя, вновь возвращаясь к разворошенной и окончательно превратившейся в гнездо кровати. – Не скучай тут, ладно? −Да уж не пропаду. – фыркнул Артем. – Большой уже мальчик. −Не поспоришь. – по губам Женьки скользнула двусмысленная улыбочка, и эти губы тут же прижались ко лбу Артема. – Горишь. −Не без этого. – согласно отозвался Артем. – Сейчас еще таблетку выпью и спать завалюсь. Женя нахмурился. Между четко очерченными бровями пролегла беспокойная складка. −Звони, если что. −Ага. – уже в подушку буркнул Артем, перехватывая погладившую его по голове руку и коротко сжимая теплые пальцы. −Может, купить чего-нибудь по дороге? −Гематогенку с ежиком. – усмехнулся Артем. Женя рассмеялся в ответ. Так легко и звонко, словно невесть какую шутку услышал. Накинул Артему на ноги плед, выключил верхний свет, оставив одну настольную лампу, и вышел. Артем слышал, как он шуршал в прихожей. Потом хлопнула дверь, и загремели ключи. Женя улетел. Температура явно ползла вверх. Начала бить дрожь. Потому таблетку Артем в себя все же запихнул. Запил теплым морсом из заботливо оставленной Женей термокружки. Лениво покосился в сторону ноута, но решил, что сон важнее. Жалко только, про запас нельзя выспаться. На столе тускло горела лампа. На дальней стене переплетениями розового и синего горел неоновый рожок мороженого. В комнате едва уловимо пахло гелем для волос, парфюмом, выделанной кожей. Женей. А глаза сами собой закрывались. Женино возвращение Артем услышал сквозь дрему. Шелестела обертка цветов. Звякали цепочки. С едва слышным шорохом упала на пол куртка. Женька чертыхнулся сквозь зубы. Артем сонно подумал – опять сокрушается, что у него не шесть рук. А цветов, наверно, натащили едва ли не больше, чем самой Вере. Рядом с кроватью мягко прошелестели шаги. Губы уже привычно коснулись лба. Что-то опять зашуршало. Подмерзшие плечи укрыло теплом одеяла. И Артем окончательно провалился в сон без сновидений. Глаза он открыл уже утром, морщась от пробившегося в комнату солнечного луча. Зевнул, отрешенно замечая, что температура, кажется, спала, и перевел глаза на тумбочку у кровати. Поверх коробки бумажных платков гордо лежала желтая упаковка гематогена. С ежиком.