Милости.

Раньше у него было другое имя, другая внешность и характер. Бывает страшно, когда твой партнер сродни хладнокровной рептилии, и может в порыве страсти откусить кусочек от тебя или вообще капнуть кислотой на кожу. Смоук, когда увидел его, скорее не обратил внимания, просто посчитал, что парень на вид симпатичный и тихий, но когда Сайзот полакомился стрекозой - это уже другое впечатление. Конечно, парниша с тату на лице извинился за моральный ущерб, но это была травма на всю жизнь. — Сайзот, прошу, ешь нормальную еду, — чуть ли не слёзно просил Томаш, в очередной раз смотря на то, как бойфренд спешно прикрывает рот пальцами, пихая в себя всё ещё живое насекомое, — иначе я не знаю как с тобой... Эм.. Рептилия проглотил «лакомство» и стыдливо отвел взгляд, шаркнув тяжелым на вид хвостом по земле. Вместе со своим парнем он позволял своим нюансам смело показываться, не стеснялся своих изъянов(!), ну, конечно же, помимо таких пристрастий к разным живностям. — Не расстраивайся ты так. Я не запрещаю тебе есть такое, просто, ну.. Ешь их хотя бы жаренными, хорошо? Лови, а я буду готовить, — обхватив личико возлюбленного и ласково проведя подушечками пальцев по щечкам, с теплой улыбкой предложил Томаш, забавляясь такому стыду нашкодившего ребенка. — Как тебе такое? Сайзот взглянул в серые глаза и закивал, сам начиная улыбаться в ответ. Словно радостный щенок он завилял чешуйчатым хвостом. — Мне нравится. Пепельный хотел было коснуться губами губ своего партнера, как присмотрелся и увидел стрекозью лапку, застрявшую между зубов. — Боже, Сайзот.. — засмеялся Смоук, отворачиваясь от возлюбленного, который в свою очередь непонимающе облизывал свои зубы в поисках того, что заставило его так смеялся. Недовольно нахмурившись, рептилоид заставил Томаша повернуться обратно, прерывая его смех и заставляя заткнуться поцелуем, заставляя молодого человека покраснеть от такой внезапности. Сайзоту нравилась излишняя скромность и невинность партнера, хоть в бою тот был непреклонен и беспощаден. Специально раздвоенный язычок обвил человечий, и рептилия не без удовольствия расположил свои ладони на бедрах Смоука. Отстранившись с довольной мордашкой, Сайзот удовлетворенно и радостно стал вилять хвостом, ожидая положительной реакции Дымчатого. Как он и ожидал, «облачко» крайне смутилось и недовольно толкнуло его кулаком по предплечью, фыркая и смущенно натягивая маску на лицо. Рептилия в своей манере «шепеляво» и как-то суховато посмеивался. — Боже, просто пошли домой.. — Я с радостью. *** Дома они любили заниматься всем, чем придется. Но у Сайзота любимым делом были почесушки, когда он лежал на коленках Смоука и чуть ли не высовывал язык от удовольствия. Вот, они наконец поели, и расположились на мягком ковре, испытывая наслаждение от сытого желудка. Была уже, плюс ко всему, ранняя ночь. Звезды только начали появляться на темном небе, будто бы полотно неба начали протыкать, чтобы маленькие струи света в виде звезд озаряли его. — Сайзот. Ты спишь? Томаш расслабленно гладил своего мальчика по голове, расположив его на своих коленях. Рептилия открыл глаза и шумно выдохнул от приятных ощущений поглаживания. — Нет. — Спать хочешь? — Не-а, — как будто с трудом поднимаясь с чужих колен, зевнул пресмыкающееся, выразительными, зелеными глазами глядя на Серого. — А что? — Нет, просто спросил. Чего поднялся? Ложись обратно, — играючи нахмурился и похлопал себя по коленям. Ящер запротестовал и помотал головой, аккуратно кладя ладони на плечи возлюбленного и касаясь своими губами его, вновь одаривая легким, ненавязчивым поцелуем. Он то отстранялся, то вновь припадал, прижимался и наконец максимально близко прижал того к себе. Честно говоря, раньше, когда те начали только встречатся, Сайзот не видел потребности целовать Томаша, потому что эти движения языками, челюстью и инстинктивное облапывание - ассоциировались у него с трапезой, поглощением еды. Но ведь Смоук - не еда? Но когда рептилия зацикливался на этом, ему всё больше казалось, что на бойфренда у него какая-то "хищная" реакция. Даже сейчас Заурианец нависал над дымчатым, настойчиво глядя в серые глаза, доминируя. Томашу не доставляло это никакого дискофморта, скорее, ему казалось, что это было обязательной «традицией» одомашненной ящерки. Первое укрощение было не самым приятным: рептилоид оказывал сопротивление нежностям и пассивно-агрессивно оставлял следы от зубов на смугловатой коже. Где-то Смоук вычитал, что ящерицы так делают в брачный период, и когда-то прижался к земле, чтобы, как бы, сымитировать самку, подобную Рептилии, но тот только испугался и недоумевал. — Что такое? — Я люблю тебя, Томаш. — Я тебя тоже, Сайзот, — приглушенно, смущенно залепетал юноша, тычась лицом в шею бф. — Ты так странно это сказал.. Скажи мое имя еще раз, — оживился Зауриянец, отстраняясь и хватая партнера за плечи, чтобы не терять зрительного контакта, — скажи еще раз, пожалуйста! — Боже. Сайзот..