Every night with my darling

По маленькой квартире-студии разнеслось несколько звонких щелчков, легко отразившихся от холодных бетонных стен. После почти не слышного скрипа входной двери, на пороге появляется низкорослый парень, судя по внешнему виду, изрядно уставший после очередной рабочей смены. Закрывая за собой дверь, он непроизвольно, буквально таки устало припадает, прижимаясь спиной к белесой стене, а с губ невольно срывается томный выдох. В квартире, обставленной растениями с пола до потолка, как обычно душно, хотя Рен уже давно привык к такой обстановке в своём новом доме, и для него это стало признаком чего-то родного и, можно сказать, близкого сердцу. Не то, что в доме человека, которого больше нет в его жизни, где воздух был, словно перманентно морозный и царапающий чувствительные лёгкие каждый раз при попытке вздохнуть, сковывающий, будто в холодных металлических тисках... Не давая упасть в полное забвение, из дальней части коридора слышится приглушённый толстым слоем стекла гром, и лишь на мгновение кромешная тьма сменяется яркой белой вспышкой, заставляя парня вспомнить о погоде на улице с которой тот только что пришёл. Он пытается сконцентрироваться на каплях дождя, что с громким стуком, безостановочно продолжают стучать по панораме, от чего лисье ушко бесконтрольно дёргается в сторону раздражающего его звука. Рен быстро поправляет промокшие под дождём волосы, убирая одну рыжую прядь, что так и норовила залезть в глаза, в сторону, и утомившись трёт переносицу. Работа бариста оказалась не такой простой, как ему казалось на первый взгляд. Вечные задержки допоздна (прямо, как сегодня), конфликты с грубыми клиентами, что постоянно задирают нос, считая себя самыми главными и компетентными, ломающиеся кофемашины и всегда опаздывающие механики, а в этот день, парень ещё и забыл свой зонт дома, из-за чего он, пускай и не по такой уж длинной, дороге домой, промок до нитки. Вспомнив об этом, Рен снова почувствовал, как неприятно его серая толстовка сейчас прилипает к телу, а также каплю, что стремительно скатывается по его переносице, останавливаясь у самого кончика носа. Парень тихо всхлипнул, прижав уши к голове и вытирая нос влажным рукавом мешковатого худи. Рука, словно на репите, блуждает по стене, периодически натыкаясь на один из замков на двери, случайно звеня металлической цепью, или на очередные высокие горшки с цветами, чудом не уронив их, лишь спустя время успешно найдя выключатель. Свет озаряет совсем скромный по размерам коридор, но даже при этом не освещает его полностью. Тусклое освещение несколько раз быстро мигает (Рен всегда насчитывал около трёх раз) при своём появлении, будто лампочка готова вот-вот перегореть. Тёплое сияние, с трудом справляющиеся со своей работой, даже не бьёт по не привыкшим к свету глазам, а в ближайших углах всё ещё клубятся незначительные остатки тьмы. На ходу Рен поочерёдно скидывает с себя мокрую одежду и обувь, ретируясь прямиком в ванную комнату. Парень даже не оглядывается на то, что его кеды неаккуратно упали где-то рядом с подставкой для обуви, он слишком устал, чтобы сейчас обращать на это своё внимание и клянётся самому себе, что поправит их утром. Он быстро заходит в ванную и кидает мокрые вещи в пластиковую тару молочного цвета, что орнаментом пытается походить на плетённую из соломы корзинку, стоящую рядом со стиральной машиной, после чего облокачивается на холодную, керамическую раковину локтями, задумчиво разглядывая себя в отражении зеркала. Парень остался в одних спортивных штанах и белой, потрёпанной жизнью майке. Что-то внутри него кричит о том, что его сердце должно обливаться кровью, смотря на себя с таким внешним видом, в конкретно этой одежде. Но по какой-то причине, он уже ничего не чувствует – это всего лишь старая одежда, она ничего не значит. По крайней мере, он очень хочет верить в это. Даже когда парень проходится взглядом по всем своим старым шрамам, что настолько явственно выбиваются на карамельной коже, он больше ничего не испытывает. Удивительно, но раны действительно затягиваются со стечением времени, какими бы глубокими они не были. Конечно, не без помощи со стороны, но тем не менее, это больше не кажется чем-то недосягаемым. Прошлое остаётся в прошлом и больше не властвует над настоящим. Что-то почти неощутимо касается худощавого предплечья, заставляя янтарные глаза отвлечься и удивлённо посмотреть на "нарушителя". Но повернув голову, лисий взгляд натыкается лишь на один из многочисленных листьев, побег которого, словно растёт прямо из холодной кафельной плитки, придавая обычной ванной комнате слегка сказочный вид. Тёплая улыбка касается губ парня, а в сердце разливается что-то приятно терпкое и приторно сладкое, словно свежая патока, когда тот заботливо поправляет нависший листик в сторону. Он безумно любит это растение, ведь оно одно из первых, что он смог вырастить самостоятельно. Рену раньше не позволялось брать ответственность за что-либо, даже если это был обычный цветок. Но как только парень смог избавиться от удушающих оков и металлического кольца на шее, хороший друг научил его заботиться о растениях. Не то что бы он когда-либо сильно интересовался садоводством, но это оказалось действительно интересным занятием, или, возможно, всё дело было в этом тихом и нежном, даже слегка сиплом голосе, что с безмерно огромным трепетом рассказывал о всех нюансах ботаники и садоводства с искренней любовью. В те времена, Рен мог только мечтать, что когда-нибудь он сможет услышать, как этот же голос будет с таким же теплом и жаром произносить его имя. Парень тихо усмехнулся про себя. От непроизвольно растянувшейся улыбки, на округлых щеках появились милые ямочки, а скулы покрылись мягким пунцом. Рен и сам не мог до конца поверить, что все эти эмоции он мог испытать просто от того, что держит в когтистой лапе обычный, до безумия нежный, зелёный листочек, невольно слегка поглаживая его большим пальцем. Пожалуй, с переезда в новый дом, растения и для него стали значить нечто особенное, но, по-своему особенное. Рен сонно зевнул, вспомнив о своём уставшем состоянии, из-за чего ему пришлось быстро метнуться обратно к раковине. Лапа быстро, но без энтузиазма переместилась с любимого растения на кран и включила холодную воду, она поможет ему продержаться ещё пару минут, прежде чем он сможет отправиться спать. Сплеснув лицо водой, парень вновь поднимает голову, снова натыкаясь на себя в отражении зеркала, но так и не может найти в себе ничего вычурного. Рыжая макушка, пускай и промокла, выглядит игриво и немного лохмато, похоже на шерсть бодрого лисёнка из глубин леса; медные глаза устало прикрыты, но несмотря на это, радужка ярко и весело, словно висящие в небе звёзды кристалльно сияет. Он чувствует, что всё так, как должно быть. Рен устало трёт глаза, одной рукой блуждая по комнате в поисках полотенца, вскоре срывая одно из них с верхнего металлического карниза. Мягкий ворс приятно касается лица, собирая лишнюю влагу. После чего, парень кладёт полотенце на голову, быстро обтирая мокрые рыжие волосы, но достаточно аккуратно, чтобы не задеть чувствительные ушки. Он мог бы воспользоваться феном, чтобы высушить их, но от него слишком много шума, а Рен не хочет будить своего возлюбленного, который наверняка уже сладко спит, видя седьмой сон. Последний раз быстро проведя полотенцем по своим волосам, парень заканчивает сушку, вешая ткань с мелким ворсом обратно на карниз, от чего тот неприятно лязгает. Хана последний раз проходит по маленькой комнатушке беглым взглядом, прежде чем, в сопровождении скрипа деревянной двери, удалиться. Проходя по маленькому, даже можно сказать куцому коридору в зал, было трудно разглядеть хотя бы что-то, пускай дом и не был погружён в кромешную темноту, но даже в сумерках уставшему парню трудно ориентироваться, из-за чего оный постоянно спотыкался об очередные горшки с цветами или выступающие углы, каждый раз тихо ругаясь сквозь зубы. По прибытию в зал, к своему удивлению, Рен обнаружил, что постель, вопреки ожиданиям, оказалась абсолютно пуста. Мимо окна с агрессивным визгом мотора пронёсся автомобиль с включёнными фарами, от чего по белым простыням гремучей змеёй молниеносно проскользнул тонкий луч яркого света, проходя по каждой складочке, словно намеренно подчёркивая невинное одиночество, царящее там. В сердце мимолётно кольнула паника, что вскоре сменилась облегчением, когда парень, повернув голову, нашёл блондина за столом, который, уткнувшись носом в локти, мило сопел, окружённый лишь растениями и уже наполовину пустой мятной лейкой. Парень не смог сдержать очарованной улыбки, смотря на эту обаятельную картину. Скрестив руки на груди, он почувствовал, как его щёки приобретают вишнёвый оттенок, от осознания того, что его ждали, пусть так и не смогли дождаться, но он не винит его за это, всё-таки дождливая погода действительно по какой-то причине влияет на сонливость, да и вряд-ли так уж легко быстро приспособиться к дневной рабочей смене, на которую сам лис принудил его (в мягкой форме, конечно), после нескольких лет работы лишь ночью. Белоснежный кончик рыжего хвоста бесконтрольно начинает игриво вилять, словно у щенка, чей хозяин только что вернулся домой. В обычно беспорядочных мыслях Рена пронеслось лишь заботливое «дурашка», и он словил себя на том, что абсолютно не способен оторвать взгляд, словно его глаза прикованы к милому долговязому парню самыми дорогими золотыми цепями, а сам он врос корнями в пол, как укоренившийся старый дуб. Полюбовавшись милым сопением своего возлюбленного ещё некоторое количество времени, Рен всё же решается подойти к нему поближе, украдкой крадясь на носочках, подобно хищнику, подкрадывающемуся к своей, ничего не подозревающей, добыче, как можно тише, чтобы не разбудить свою "спящую красавицу". Парень с любопытством заглядывает Лоуренсу через плечо, заметив лежащий рядом с ним телефон, повёрнутый сенсором вверх. На уже практически потухшем экране была открыта недавняя переписка с Реном, в которой тот писал, что постарается закончить, как можно раньше. Парень был готов поклясться, что его сердце вот-вот выпрыгнет из груди от переизбытка смешанных эмоций, он впервые ощутил, что и впрямь нужен кому-то, и не как объект для отдушины, что его и впрямь ждут. Но при этом, он может быть уверен в том, что Лоуренс никогда не станет поднимать на него руку за "непослушание", ведь он уважает его личные границы. От этого осознания, Рен почувствовал, как его грудь чуть ли не разрывается от бешеного сердцебиения. Руки невольно потянулись к чужой талии, чтобы нежно обвить её, а нос мгновенно уткнулся в изгиб шеи парня, вдыхая уже родной запах мокрой земли, свежей росы и чего-то приторно сладкого. Лисий хвостик, до этого бесцельно лежащий на полу, поднялся, начав легонько щекотать нос блондина своим светлым кончиком, в попытке разбудить его. Из-за чего, вскоре длинные ресницы парня затрепетали, а после тот и вовсе не сдержавшись сонно чихнул, не без трудностей, всё-таки проснувшись. Рен по доброму усмехнулся, наблюдая за слегка растерянным блондином, что после пробуждения стал протирать заспанные глаза. – Будь здоров! – весело и с широкой улыбкой на лице процедил лис, не выпуская Лоуренса из крепких объятий. Олеандр устало повернул голову в сторону знакомого голоса. Из-за полумрака, царившего в студии, было трудно с точностью утверждать, но Рен готов был поклясться, что в голубых глазах промелькнул радостный огонёк, когда их взгляды на мгновение встретились. Блондин, не вставая со стула, медленно обернулся, так, чтобы обнять возлюбленного в ответ. – С возвращением. – голос парня был ломкий и стылый, разве что льдинками не разлетелся, несмотря на сонливость, в его тоне чувствовалась тоска и нежность. Рыжий хвостик вновь весело забегал, когда блондин, словно изголодавшись, без всяких сомнений легко прижался к чужой груди, зарывшись в неё носом. – Прости, что так поздно. Почти все на работе взяли больничный и мне пришлось всю работу делать самому, – с разочарованным вздохом вымолвил Рен, устало расслабив плечи синхронно с ушами, от чего оные вновь прижались к рыжей макушке. – Ещё и одна кофе машина сегодня опять сломалась. Сколько бы я ни говорил начальству, что нам стоит купить новое оборудование, они всегда отнекиваются, мол: «бюджет не позволяет; мы вычтем это из вашей зарплаты»! Я так устал от этого... – лис резко замолк, когда в его голове промелькнула мысль о том, что он слишком много болтает. Судорожно опустив глаза, парень боялся увидеть раздражение в лице напротив. Но Лоуренс наоборот, внимательно слушал и понимающе кивал, заставляя бабочек в животе запорхать с двойной силой. – А как твой день прошёл? – смущённо усмехнулся Рен, проскользнув одной рукой по крепкой спине вверх, аккуратно и неспешно, словно пересчитывая каждый позвонок, вызывая тем самым приятную волну мурашек, и останавливаясь на блестящих волосах, зарываясь в светлую копну кончиками пальцев. Сначало ответом послужило невнятное мычание со стороны Лоуренса, словно он вовсе не горел желанием рассказывать об этом. Пару мгновений парни были практически в абсолютной тишине, если бы не глухие стуки капель дождя о стекло и редкие раскаты грома, которые перебил блондин только спустя какое-то время: – Ничего нового... Только Винс сегодня без устали звонил, жалуясь на то, что я его "бросил"... – Лоуренс тяжело выдохнул, ещё больше зарывшись в чужую грудь, сам того не осознавая, обжигая дыханием замёрзшую кожу. Рен задорно захихикал, даже сам не понимая от чего, то ли от абсурдности рассказанного, то ли от щекочущего, по ощущениям сейчас, подобно магме горячего, дыхания на своих ключицах. – Но, он ведь всегда такой, верно? Позлится и успокоится, я уверен в этом! – парень навострил ушки и активно замахал хвостом в разные стороны, стараясь выглядеть беззаботно. Лоуренс вновь тяжко вздохнул, промямлив под нос что-то нечленораздельное. Он ценил Винсента, как хорошего друга, но именно сейчас ему не хотелось говорить и даже думать об этом. Рядом с Реном Лоуренс всегда чувствовал себя, как околдованный, словно за тонкой туманной плёнкой и просто физически не мог думать о чём-то или о ком-то кроме проворного рыжего лиса. Может всё дело было в его едкой, но такой очаровательной эпотажности, а может у зверолюдей действительно были способности, подобные гипнозу сирен... Кто знает? Но Лоуренс даже не сопротивлялся, ему нравилось ощущать это на себе, что можно сравнить с тяжёлой зависимостью. Олеандр потянулся руками вверх к голым предплечьям, обнимающих его. Шершавая ладонь медленно проскользила вдоль руки до самого локтя, нежно и с некой осторожностью оглаживая многочисленные шрамы. Это казалось настолько интимным со стороны, что Рену на мгновение показалось, что его прошибли током, и он почувствовал, как его лицо, плечи и шея заметно теплеют. (Хвала небесам, что в темноте этого не было заметно) – Ты холодный. – внезапно выпалил тихий, почти шепчущий голос, когда Рен (по собственным же ощущениям) начал буквально рассыпаться в чужих руках. Ушко резко дёрнулось от звука чужого голоса, чего хватило для того, чтобы вывести лиса из своей приятной неги. И он сам даже не понимал, что чувствует больше: разочарование или облегчение. Хана растерянно фыркнул, пытаясь привести себя в чувства и ощущал как тяжёлые стуки сердца отдавались в ушах, долгое время не давая осознать смысл сказанных слов. – Ой, да просто под дождь попал... Лоуренс издал звук похожий на жалобное скуление и состроил сочувствующую мордочку, подобно маленькому щенку, от чего сердце Рена опять болезненно защемило. Лис некомфортно поёжился, прежде чем абсолютно нехотя отстраниться, почувствовав, как кожу обдувает уже непривычный холод. – Знаешь...– Рен показательно зевнул, демонстрируя ряд острых зубов, – Пошли-ка спать, я так устал за сегодня... – он постарался хорошенько вытянуться, выгибая спину и хрустя костями. Лоуренс мог лишь наблюдать со стороны, рассеяно уперевшись руками в спинку стула, как затем, Хана старался аккуратно пятиться назад, неприлично громко скрипя половицами при каждом шаге, но кажется, самого лиса это нисколечки не волновало, до того момента, пока тот не упёрся ногами в края матраса кровати, после чего неуклюже развалился на ней, запрокинув ноги к верху, хитрым взглядом янтарных глаз побуждая блондина последовать его примеру. Но Олеандр и не собирался спорить, смиренно вставая со скрипящего деревянного стула и спокойно следуя по горячим следам. Приближаясь к кровати, Лоуренса стал настораживать этот пристальный лисий взгляд, словно тот что-то задумал и лишь выжидал подходящего момента, хотя и очень старался скрыть возбуждённое подёргивание рыжего хвостика, пытаясь сделать непринуждённый вид. Парень не успел даже немного поразмыслить над этим, ведь как только он подошёл достаточно близко, уже поставив одно колено на матрас, единственное что он успел разглядеть это ритмично виляющий хвостик, прямо как у кошек перед нападением на свою жертву, и яркий животный блеск в медных глазах, прежде чем на него внезапно молниеносно напрыгнули, сковав все движения в крепкой хватке, будто удав, закрутив в воздухе и опрокинув вместе с собой прямо на кровать. Из-за чего та болезненно проскрипела под весом двух тел. Лоуренс только и успел, что вскрикнуть от неожиданности, когда перед глазами всё поплыло, под знакомый звонкий смех и вброшенный «поймал-поймал!». В ушах звенело и пару мгновений всё вокруг было, как неразборчивая каша. Лоуренс понял своё положение только когда почувствовал как его укрывают, но не пушистым пледом, а пышным хвостом. Длинные ресницы несколько раз недоумённо похлопали, быстро метнувшись взглядом вверх. Лоуренс почувствовал, как рыжие кудряшки немного щекочут ему макушку и лоб, а хрупкие, на вид, руки крепко стискивают его шею, подобно металлическим тискам, почти намереваясь задушить. – Ты же не против? – трепетно скорее утвердил чем спросил Рен, просияв лукавой улыбкой, демонстрируя свои миловидные клычки и ямочки на щеках, от чего даже красные узоры на его острых скулах невинно дрогнули. Лоуренс небрежно заёрзал в чужих руках. Ну как он может отказать? Блондин смущённо кивнул, старясь устроиться поудобнее, с чем ему решили немного помочь. Пускай Лоуренс и выглядит большим и неповоротливым, Рен является одним из немногих, кто знает, что это далеко не так. На деле блондин очень мягкотелый и податливый, порой даже слишком, будто мягкий воздушный пластилин или растаявшее на солнцепёке мороженое. Посему рыжему парню не составляет каких-либо усилий легко подхватить нежное тельце для пущего удобства. Лис ловко перехватил мертвенно бледные, осиплые руки, обвивая их вокруг своей шеи, и быстро сплёл ноги обоих между собой, подобно своеобразной косе. Рен всё ещё крепко прижимал обмякшее тело к груди, прямо как дети, когда им покупают давно желаемую мягкую игрушку, запуская когтистую лапу в мягкие волосы, игриво перебирая между пальцев тонкие нити, и легонько трётся щекой о светлую макушку в похожем на убаюкиваение ритме. В таком положении Лоуренс полностью размяк и был готов поклясться, что ещё чуть-чуть, и он просто превратится в бесформенную жижу, целиком и полностью принадлежащею ему – Рену. Хотя трудно сказать, что парень боялся этого, даже наоборот, он без оглядки окунался в бесподобные лисьи чары, готовый задохнуться в них и остаться там навечно. Он всё ещё помнит, как в начале их отношений, когда Лоуренс лежал у того на коленях (на которые сам же Рен его и положил, в тот момент, когда блондин умудрился ненароком потерять свою бдительность), рыжий парень горячим речитативом обещал, что будет хорошо о нём заботиться, и у Лоуренса нет никаких причин ему не верить. Легко окутанный приятной чарующей дымкой, похожей на ту, что парит над той самой великолепной рекой, такая же манящая, такая же загадочная, такая же родная и умиротворяющая, но намного лучше, он даже не замечает, как опускается в дрёму и всё напряжение, что ещё могло в нём остаться, магическим образом уходит из всего тела. Блондин засыпает под тихий напев, постепенно начинающий походить на журчание воды... Но для Рена же, расслабление, всегда приходящее в такие моменты, сегодня медлило. Несмотря на то, что всего пару минут назад он был готов вырубиться прямо в коридоре, оказавшись в кровати, на удивление, не смог провалиться в царство Морфея так быстро, как хотелось бы. Мысли путались в голове, словно тонкие нити для вязания, обрывки которых неровно склеили скотчем. Почти всегда в подобных ситуациях, лис чувствовал что-то очень близкое к скрежетанию изнутри черепа, в буквальном смысле понимая значение выражения «тараканы в голове». Обычно он бы без конца ворочался в кровати или бесцельно наворачивал круги по комнате, до тех пор, пока у него просто не закружилась бы голова, а ноги не начали ныть от тянущей, будто жёсткую резину, боли. Но сейчас, он не мог это сделать по очевидным причинам – прямо в его руках сопело маленькое (хоть многие и могут поспорить с этим), очаровательное солнышко, по своей боязливости и характеру напоминающий ему оленёнка, на что также наталкивали лёгкие веснушки на плечах и спине, похожие на белые пятна в окраске шерсти этих не менее милых животных. Заворожённо разглядывая мягкое тело в своих руках, Рен пытался уйти от чересчур навязчивых мыслей, которые ему словно насильно кто-то с жаром в голосе и блеском в глазах нашёптывал, больно давя на плечи, от чего парень даже вполне реально почувствовал, как они напряглись. Лис нервно и даже слегка судорожно наматывал одну из толстых, золотистых прядей на указательный палец, затем одним быстрым движением вновь выпуская его и снова наматывая... Действие скорее походило на работу отлаженного механизма, чем на попытку успокоиться, слишком уж парень напряжён. Глаза боязливо скользнули чуть ниже – к предплечьям, вокруг которых красовались татуировки, представляя собой чёрные кольца вокруг рук. Очень напоминают те, что были у него. В голове резко что-то звонко затрещало, словно Рена окатили ледяной водой, и он почувствовал, как внутри него, будто разрывается туго натянутый трос или, как разрывает старую, давно шаткую плотину под огромным напором воды – всё скрываемое за, казалось бы, крепкой стеной выплывает наружу. «он будет таким же» – гремит низкий, бархатный голос, доносящийся откуда-то извне, проходя по всему периметру мозга, подобно огромной сколопендре, в подкорке сознания – до боли знакомый. Хрупкое тельце бросает в крупную, мерзкую дрожь, которую он желал больше никогда не вспоминать. «он не тот кем кажется» – голос гремит синхронно с яркими раскатами снаружи, и кажется, будто даже крохотные капли дождя стали стучать по стеклу куда более агрессивно, превращаясь в непроглядный ливень. Дыхание становится рваным и прерывистым, с громким треском рвущимся на множество маленьких лоскутов. «он ведь до скрежета в зубах похож на него, разве не так?» – учащённый ритм сердца отдаётся в ушах, и словно металлические тиски давит пульсирующей болью на виски. Слова становятся всё более неразборчивыми и начинают больше походить на сатанинский речитатив, а тот самый бархатный голос теперь похож на скрежетание, словно алюминиевой вилкой с напором проходят по стеклянной тарелке. Кровь отныне ощущается как магма, что кипит находясь прямо внутри вен. Сердце стучит с таким разгоном, как будто норовит вот-вот выпрыгнуть прямиком из грудины. Становится... страшно. Перед глазами мельтешат отрывки трёхлетних воспоминаний, словно кто-то насильно заставляет прокручивать их у себя в голове, как заевшую кассету, постоянно отматывая события назад и вновь нажимая «воспроизвести» – раз за разом, раз за разом... И так по накатанной. Но сквозь какофонию происходящую вокруг лиса, он начинает чувствовать, как что-то тёплое прижимается к его плечу, мягко укутываясь в него, словно в пушистый плед. В один момент весь сумасшедший шабаш вокруг затихает, даже как-то слишком резко, подобно тому, как затухает перегоревшая лампочка. Рен неуверенно, будто боясь увидеть всё ранее привидившееся наяву, размыкает зажмуренные веки, уже отвыкшие от темноты, из-за чего сперва не видно ничего дальше вытянутой руки. Парень пару раз моргает и трёт глаза, чтобы убедиться, что всё вокруг не является плодом его сумасшедшей фантазии. Но всё его окружение абсолютно нормально, какое и должно быть: капли дождя всё также ритмично постукивают в окна, разбиваясь о толстый слой стекла, электро приборы спокойно, негромко гудят, разрезая своим звучанием тишину, а лепестки растений тихонько шуршат, напевая милую, еле слышимую колыбельную. Лис продолжает какое-то время недоверчиво осматриваться, но так ничего и не находит. Ему правда просто привиделось? Янтарный взгляд падает вниз, желая увидеть своего «спасителя», который смог остановить проливной шторм его беспорядочных мыслей. В собственных когтистых лапах до сих пор лежит Лоуренс, что, как и до этого, спокойно сопит, невольно сильнее прижавшись к телу Рена. Неужели он так сильно дрожал, что блондин почувствовал это даже сквозь сон? В очередной раз за этот вечер по лицу Хана расплылась приторно-сладкая улыбка от уха до уха. «нет» – в голове вновь проносится голос, но уже голос самого Рена. – «нет, он совсем не такой» – отвечая самому себе, он не колеблется ни секунды. Выбрасывая из головы все сомнения, Хана прижимает Лоуренса ближе к себе, еле удерживаясь от того, чтобы, как удав не задушить бедного парня. «Лоуренс совсем не как Стрейд, он добрый, застенчивый, покладистый, отходчивый, милый и очаровательный... Просто полная противоположность!» – чем больше лис погружался в собственные мысли, тем более явно он чувствовал, как к его щекам приливает кровь. Лоуренс был единственным человеком, который всем своим сердцем желал помочь Рену, когда тот буквально находился в яме собственного отчаяния, отгородившись от всех кирпичной стеной, полной трещин. Он помог ему выкарабкаться и не даёт упасть снова по сей день. Для Хана не имеет абсолютно никакого смысла сомневаться в нём, ему просто стоит перестать цепляться за прошлое, особенно, когда его настоящее такое счастливое и безмятежное, словно пушистые облака. Рен глубоко вздыхает, наконец очищая свой разум от уже не нужных волнений и забот, после чего свободно падает на мягкие подушки. Наконец-то начиная чувствовать, как его постепенно клонит в сон. Парня убаюкивает спокойное гудение электроприборов, размеренный пляс грозовых туч за окном и мягкое сопение под самым ухом. Мимолётно за окном проезжают машины, низко рыча и оставляя за собой яркий луч света от фар, что быстро проплывает по стенам и потолку, вскоре растворяясь в сумерках. Рыжие волосы растекаются по подушке, как и сам лис уже медленно, но уверенно тает прямо на белоснежных перинах, словно лёд под палящим солнцем. Он охвачен странной, но тем не менее приятной эйфорией. Янтарные глаза в конечном счёте всё же опускаются, и Рен без задней мысли падает прямиком в беспамятство. «я рад проводить с тобой каждый свой вечер»