Разрушение и покой

      Вряд ли кто-нибудь смог бы ответить на вопрос, какая это была по счету смерть. Растерзанное тело снова сваливается в рыхлый снег; горячая кровь течет тонкими струйками по промерзлой земле к прохладному ключу, бьющему неподалеку, и растворяется в его кристально чистой воде, окрашивая ее в красный.       Словно в новом рождении, первый вздох самый болезненный. Кислород обжигает легкие безымянного мужчины, и физические ощущения накрывают с головой, вырывают из сладкого забытья и заставляют нырнуть в бездонный омут страданий. Вопреки желанию обоих, после короткой остановки восстановившееся сердце начинает биться снова, и жизнь продолжается.       – Не устал? – скрипучий голос звучит прямо над ухом. Мужчина не может ответить, ведь он не способен говорить. Раны на шее не позволяют ему этого делать.       Женщина в коротком синем платье сидит рядом с ним на снегу. Ее лицо с черной повязкой на глазах не выражает никаких эмоций. Голубые пряди спадают на ее белые плечи, а поджатые обнаженные ноги касаются снега, но ей не холодно. Одной рукой она держит меч, а другую протягивает к иссиня-черным локонам, растрепавшимся во время боя, и убирает их с лица мужчины.       – Хватит с тебя на сегодня… – произносит она скучающим голосом, а после собирается подняться. Мужчина резко хватает ее за тонкое запястье, вынуждая ее остановиться. – Что не так?.. – она слегка склоняет голову, и голубой локон падает на грудь.       – Е… – первый звук срывается с губ, и он поднимает голову, чтобы взглянуть на женщину. По сдвинутым бровям и сжатым зубам женщине становится понятно, что ему ужасно больно, но он не сдается. – Еще…       Она шумно выдыхает и коротко обдумывает его просьбу. В ее сознании мысли двигаются, словно луна и звезды по небосводу, медленно и плавно; пока она находится в раздумьях, раны, нанесенные мечом, затягиваются. Мужчина, крупно дрожа, садится и расправляет широкие исполосованные порезами плечи. Его лицо кривится от боли, но он не перестает превозмогать самого себя и бороться с навязчивым желанием снова лечь.       – Цзинлю.       Рассекая воцарившуюся тишину, он зовет женщину по имени и, добившись ее внимания, строго смотрит прямо в рассредоточенное лицо напротив себя. Он хмурится и скалится, обнажая верхний ряд желтых зубов. Цзинлю медленно вздыхает и опускает взгляд на покрытую старыми запачканными бинтами руку, грязные длинные ногти которой впились в холодную плоть женщины, даже не почувствовавшей этого.       Затем ее взгляд устремляется на золотой полумесяц, покрытый тонкой шалью облаков. Сквозь темную ткань она видит лишь размытое светлое пятно, не имеющее четких границ. Она несколько раз медленно моргает, а после кивает, соглашаясь на еще одну смерть. Делает она это без особого желания, ведь небольшой отдых пошел бы им обоим на пользу. Ей хотелось испить водицы, пройтись по скалистым склонам и привести мысли в порядок. Находиться в спокойствии рядом с этим мужчиной было невозможно, он требовал слишком много внимания.       Цзинлю медленно поднимается со снега и, не отряхиваясь, принимает боевую стойку. Кончики пальцев на ее свободной руке начинают покрываться инеем, а меч, который она продолжает держать за спиной, загорается и начинает источать золотистый свет в местах редких трещин. Она терпеливо дожидается момента, когда мужчина возьмет свое оружие и в очередной раз нападет на нее, вынудив подарить ему очередное поражение.       Он проводит первую атаку, которую Цзинлю успешно отбивает, из-за чего ему приходится пошатнуться и отступить на несколько шагов. Истерзанное ранами, бесчисленными смертями и нечеловеческими тренировками тело не успело восстановиться полностью; он взял в руки меч, встав на ноги, и даже не задумался о том, что бессмертной физической оболочке требовался полноценный отдых.       Черные брови сдвигаются, когда он видит, что Цзинлю делает несколько медленных элегантных шагов, чтобы сократить между ними дистанцию. Глубокого вздоха ему оказывается достаточно, чтобы вернуться в сражение и совершить короткую серию весьма удачных силовых выпадов, заставляя женщину защищаться и отступать. Ее это, впрочем, нисколько не задевает; тонкие бледные губы сжимаются, и она призывает ледяной ветер, чтобы уменьшить шансы соперника на победу. Бордовые кончики его волос треплются и покрываются снежной коркой, а исчерченная шрамами кожа замерзает, но он продолжает свою борьбу. На пышных черных ресницах скапливается снег, и слезы застилают глаза, мешая видеть соперницу; тело коченеет и перестает двигаться так же плавно, как и раньше.       Цзинлю делает крутое сальто в воздухе и посылает на землю твердый крупный град. Крупные комья льда терзают физическую оболочку еще сильнее, острые твердые грани оставляют порезы. Женщина совершает всего один рывок и своим мечом пронзает грудь мужчины насквозь, пробивая легкие и разрывая сердце. Испуганное выражение застывает на его лице, когда она резко вытаскивает оружие, покрытое кровью, а бездыханное тело снова падает к ее ногам.       Несколько секунд она не двигается и не издает ни звука. Все ее внимание занимает воцарившаяся тишина. Начинается снегопад, невесомые снежинки кружатся и падают прямо на нее, засыпая волосы, одежду и плечи, но она, словно самая настоящая статуя, не шевелится и даже не дышит.       Когда чувствительный слух улавливает, как мужчина начинает жадно хватать ртом воздух, уголки рта Цзинлю опускаются, и она снова хмурится. Она перешагивает через него и ступает к ручью, чтобы наконец-то попить. Ей приходится пройти вдоль ключа, чтобы добраться до чистой, не смешанной с кровью воды.       Оставляя меч рядом с собой, она садится, запускает свои ладони в воду и зачерпывает ее, а после делает несколько медленных глотков. Капли стекают по губам и подбородку на шею и грудь, но она этого даже не замечает, продолжая наслаждаться моментом. Ей хорошо наедине с собой; плечи ее не скованы, губы не поджаты, лицо расслабленно.       Однако скрип снега и низкий хриплый голос прерывают ее отдых. «Еще», – вновь произносит мужчина, стоящий прямо над ней и заслоняющий пробивающийся сквозь облака лунный свет. «Цзинлю», – обращается он, складывая руки на груди.       – Зачем? – спрашивает она, поднимая голову. – Тебе недостаточно?       – Нет, – резко отвечает он. – Я хочу еще.       Цзинлю вздыхает, когда он снова настаивает на своем. Черты человека, которым он больше не является, все еще угадываются в нем. Инсин был таким же упрямым.       После короткого кивка она берет свой меч, встает и выпрямляется, чтобы снова дать мужчине то, чего он так хочет. Это ничего ей не стоит; она тратит свои силы и время, но у нее всего этого и так в избытке, ведь она могущественна и бессмертна.       Сражение заканчивается таким же образом; она втыкает меч в грудную клетку, дробит кости, разрывает ткани. Уничтоженное сердце вновь прекращает биться, глаза закрываются, оружие выпадает из рук, кровь течет по порванной одежде. Цзинлю резко выдергивает меч и, когда тело падает на землю, вновь замирает.       Мужчина какое-то время лежит, а после вновь делает шумный и очень болезненный вдох. Ему хочется кричать от боли, но он просто молчит, ведь его шея вскрыта и забита льдом. Он желает встать, не чувствует конечностей, словно у него их нет; в этот момент он испытывает ужасный страх и мечтает лишь о том, чтобы этот кошмар закончился. Но он не заканчивается.       Нежное прикосновение заставляет его вздрогнуть и зажмурится. Цзинлю играет с его мокрыми волосами, попавшими в ручей. Память не сразу возвращается к нему, и он сначала не вспоминает ее.       – В этот раз я немного жестче была, но это лишь для того, чтобы ты хотя бы ненадолго угомонился, – говорит она и поджимает губы. – Теперь тебе придется немного передохнуть.       Его руки и ноги истерзаны и переломаны, а череп пробит в нескольких местах. Осколки костей впиваются в поврежденные ткани, вызывая еще больше страданий. Мозг серьезно поврежден, а поэтому он совершенно ничего не понимает и испытывает только самые примитивные эмоции.       Женщина с повязкой на глазах садится рядом и, приподнимая его кровоточащую голову, укладывает ее к себе на грудь, позволяя почувствовать мягкость ее тела. Воспоминания и способность мыслить медленно возвращаются, и его дрожащие губы начинают отчаянно повторять ее имя.       Цзинлю ложится на землю и расслабляется, продолжая руками перебирать его тяжелые мокрые волосы. Снег кажется ей таким мягким.       – Какая прекрасная ночь… – ее глаза под повязкой закрываются.       Мужчина внимательно слушает ее скрипучий голос. Суть слов медленно доходит до него, и он, шумно вздыхая, решает подчиниться. Он уступает, но не потому, что боится боли, которую она может причинить ему, если он продолжит упрямиться.       – Цзинлю… – произносит медленно он, устремляя взгляд на небосвод. – Ты осуждаешь меня?.. – интересуется он неожиданно для самого себя.       – Конечно.       – Так почему ты… Почему ты делаешь все это?.. Почему помогаешь?..       Какое-то время женщина молчит, и он уже не надеется на ответ. Ему хочется знать, но он не имеет права расспрашивать.       – Она ушла в мир иной… – Цзинлю шумно выдыхает, и ее гладкий ровный лоб покрывается морщинками. Эти слова даются ей с трудом. – А ты, я и Пожиратель Луны обретем покой только тогда, когда заплатим по счетам. Это случится нескоро, но я хочу, чтобы ты был готов… Я хочу, чтобы у тебя был шанс искупить свой грех.       Мужчина хмурится, стискивает зубы и выдыхает. Он в очередной раз задается вопросом, почему они совершили это преступление.       – Если бы я могла, я бы тебя убила… – добавляет она глухо. – Но я не могу.       – Я знаю.       Какое-то время они лежат в тишине. К мужчине возвращается возможность двигаться, но он не шевелится, боясь нарушить покой Цзинлю. Он лишь думает о прошлом, цепляется за обрывки воспоминаний, визуализирует образы Пожирателя Луны, Цзин Юаня, Байхэн…       Снег продолжает падать и засыпать их. Кружась, хлопья ложатся на неподвижные тела слой за слоем.       – Вообще-то… есть еще кое-что, – внезапно произносит она, приподнимаясь. – Кое-что, что я не успела сказать ему при жизни.       – Хм? И ты хочешь сказать это мне? – чувствуя ее движение, он тоже садится и смотрит на нее.       – Да… – медленно протягивает она, поднимая голову и обращая свое внимание на полумесяц. Ее голос слегка дрожит, а пряди рассыпаются. – Луна такая красивая сегодня…       Мужчина вслед за ней тоже смотрит на усыпанный звездами небосвод, и смысл сказанного внезапно доходит до него. Он замирает, не веря своим ушам.       В его сознании вспыхивает воспоминание, принадлежавшее Инсину. Он отчетливо видит перед своими глазами то, что видел он много лет назад.       Тогда Цзинлю лежала на его груди так же, как еще недавно лежал он сам, и пальцем показывала на огромный лунный диск. Подобное зрелище нередко можно было увидеть на Лофу, неустанно странствующем между тысячами подобных звезд и лун. Инсин, густо краснея, смотрел на небо и думал, как ему сказать о своих чувствах, а Цзинлю звонко смеялась, любуясь россыпью звезд и полнолунием.       Инсин так и не решился признаться ей в своих чувствах; она выглядела обворожительно, а он на тот момент уже растерял всю свою красоту под гнетом человеческих лет. Он мечтал провести остаток своей короткой жизни рядом с ней, но не посмел ей об этом рассказать, ни на что особо не надеясь. А потом случилось то, что погубило его.       – Если ты хочешь знать… то он бы ответил… Такая красивая, что хочется умереть, – говорит мужчина, чувствуя разлившуюся во рту горечь. Отголоски чувств человека, которому они принадлежали, вонзились в его сердце.       – Ах… – она смущается и отводит взгляд. – Неужели…       Цзинлю долго и протяжно смеется. В этот момент мужчина ощущает легкий дискомфорт, смешанный с тревогой; успокоиться ему помогают медленные ритмичные раскачивания из стороны в сторону и заламывание рук. Неопределенность и неестественность пугают его.       – Значит, этот самоуверенный кузнец был в меня влюблен, – говорит она веселым голосом, успокаиваясь. – И ведь он постоянно обсуждал со мной других женщин…       Она опускает голову и опечаленно вздыхает. Ее мысли полны скорби о событиях, которым не суждено было случиться, об упущенных годах, когда они спали с другими, но думали друг о друге, и об ошибке, которую она не сумела предотвратить.       – Какой же глупец, – она вновь обессиленно плюхается на землю.       Чувствуя ее настроение, мужчина вновь послушно, словно щенок, ложится к ней на живот и закрывает глаза. Тогда она снова берет в свои руки его волосы и начинает медленно их накручивать на свои длинные аккуратные пальцы.       – После того, как мара овладела мной, я перестала спокойно спать, – говорит она еле слышно. Мужчина внимает каждому звуку. – Незаконченные дела, обрывки мыслей, остатки чувств продолжали меня преследовать… Я так рада, что смогла признаться… И пусть нам с ним не быть вместе, я сделаю то, что должна… – она медленно выдыхает. – Я обучу тебя всему, что знаю, и подарю тебе столько смертей, сколько понадобится, чтобы ты больше никогда не забывал о своем долге и не вспоминал о прошлой жизни… Я не остановлюсь, пока не выполню свою миссию…       С холодных губ Цзинлю срывается невеселая усмешка. Мужчина нежно прижимается к ее телу и подставляется под прикосновения. Эти слова возвращают ему покой, которого он лишился из-за небрежного признания женщины.       Оставленные ее мечом раны по всему телу не мешают ему чувствовать умиротворение рядом с ней. Он знает, что будущее принесет ему только страдания, но у всего этого будет конец. И ему нестрашно.