Рюмочная «Однажды в Осане…»

***

      Сегодня в рюмочной «Однажды в Осане…» вновь дымно и пьяно. Вот несколько мужчин играют за столом в карты — здесь это не возбраняется. Ещё в одной компании идут разборки — кто-то не может поделить счёт. За столиком у бара к уже готовенькому мужчине ластится дама с низкой социальной ответственностью, а её, видимо, подруга, сидит за стойкой, маняще покачивая ножкой, обтянутой в чёрную сетку.       Тэхён до сих пор не понимает, почему не замечал это место раньше. Каждый день ходил мимо, встречал людей, что выходили отсюда, а ещё, вероятно, был свидетелем уличных драк, ведь контингент здесь говорит сам за себя. Может быть, был загружен своими мыслями? Наверняка они всегда звучали громче шума и музыки из заведения. К слову о музыке: сегодня она вновь приятная. В прошлый раз была мелодичной, как в ресторанах, и совсем без слов, а сегодня играют известные миру песни о любви, и все, как специально подобраны, лиричные.       Усевшись за привычный самый дальний столик у стены, Тэхён продолжает рассматривать людей. Вот фифа в блестящем платье в стразах и на каблуках, длина которых сантиметров двадцать, вышагивает к одному из столов, да присаживается на колени мужчины средних лет. Тот выглядит по-бандитски — наверное, местный авторитет. А у бара уже происходят какие-то новые разборки: два полупьяных полуфабриката с фингалами под глазами не могут поделить барышню лёгкого поведения. К счастью, она соглашается за дополнительную сумму провести время с обоими — это Ким слышит краем уха. А вот… Вот и Чонгук.       На работнике сегодня чёрная футболка, обтягивающая все рельефы тела. На правой руке несколько браслетов-цепей. Он подходит к столику местного авторитета, ставит небольшой поднос с шотами, а Тэхён не может оторвать глаз от его татуировок, от каждого его движения, от всевозможных искорок в глазах бармена… Сам Ким сегодня тоже принарядился. Выбрал кожаные, чуть свободные чёрные штаны и шёлковую струящуюся рубашку цвета очищенного миндаля.       Уплыви со мной, детка.       Я отдаю тебе свое сердце.       Уплыви со мной, детка, сейчас, сейчас, сейчас.       Уплыви со мной,       И будь, что будет.       Я хочу обнимать тебя сейчас, сейчас, сейчас.       О, как подходит эта песня к тому, что творится внутри Тэхёна. Да, он видит работника рюмочной лишь второй раз в жизни. Да, тот женат — об этом кричит обручальное кольцо. Да, между ними ничего нет и быть не может, но… Киму просто нравится вот так мечтательно посматривать на Чонгука, и пусть тот даже не догадывается о том, что в его голове шквал мыслей, состоящих из золотых песчинок, перламутровых ракушек, лепестков розовых роз, серой пыли дорог и множества других деталей, что наслаиваются друг на друга.       Сам того не замечая, Тэхён начинает подпевать:       Надо мной безумное, шумное небо,       Зимний ветер дует мне в лицо.       И всё, что мне было дорого,       Исчезло без следа.       О, каждый раз, когда я любил,       Не понимал толком, что имею.       Детка, если ты слышишь меня сейчас:       Я никогда не нуждался в тебе настолько сильно.       Все мои мысли о тебе. — Добрый вечер! — как гром раздаётся откуда-то сверху. Тэхён поднимает глаза и тяжело сглатывает, стараясь не показывать своё смятение. — Вы всё же пришли. — Добрый, — кивком приветствует работника Ким, — да, не мог позабыть ваше фирменное блюдо. — Прекрасно! Значит, вам как в прошлый раз? — Именно. — Напитки? Тоже соджу?       Тэхён отмечает про себя, что Чонгук помнит его заказ. Удивительно, на самом деле, ведь здесь ежедневно проходят толпы людей — невозможно запомнить выбор каждого. — Нет… Давайте что-нибудь поинтереснее. — Поинтереснее? — Чон наклоняется чуть вперёд. — Начнёте с коктейля-аперетива? — Ммм… — У Тэхёна сердце стучит в ушах. Надо же… Давно с ним такого не было. Дышать становится буквально тяжело. — Да. Пожалуйста, приготовьте коктейль по вашему вкусу. — Будет сделано! — Чонгук выпрямляется. — Что-то ещё?       «Составьте мне компанию» — мысли, которым не судьба быть облачёнными в слова, улетучиваются в направлении криминального авторитета и растворяются в дыме заведения. — Пока нет, спасибо.       Дымящиеся вкусные пельмешки подают через двенадцать минут. Выносит их молоденькая девушка, что помогает на кухне. Напиток Чонгук приносит лично. — Здесь просекко, чёрносмородиновый ликёр и пара коктейльных вишен. — Работник ставит перед Кимом высокий охлаждённый бокал. — Приятного вечера! — Постойте! — Ким по инерции тормозит бармена, когда тот, очаровательно улыбнувшись, уже собирается уходить. — А у вас… — В голове в полную мощь начинают работать шестерёнки, чтобы задать хоть какой-то вопрос. — Кто у вас в заведении отвечает за музыку? — Оу… Я. За музыку, как и практически за всё, отвечаю я. — На лице Чона появляется заинтересованность. — Я и официант, и бармен и диджей. А что, хотите попросить включить своё? — Вы угадали, — наобум брякает Тэхён, хоть и не планировал обращаться с такой просьбой, но продолжить разговор хотелось. — Могу я это сделать за дополнительную плату? — Можете, почему бы и нет, — легко пожав плечами. — Но деньги не нужны. А посетителям в большинстве своём дела нет до фоновой музыки. Уже знаете, что хотите послушать?       Тэхён жуёт губу и бегает глазами по рюмочной, стараясь побыстрее зацепиться за что-то, что наведёт на нужную мысль и подкинет идею. Взгляд падает на бутылку красного, как кровь, вина, что потягивает из горла дама, сидящая рядом с бандитом. Гениально! — Ed Sheeran — «Bloodstream», please. — Прекрасный выбор!       И уже через пару минут в заведении звучит выбранная Кимом песня.       Я закружился во времени,       Рядом пара дам,       На уме неправедные мысли,       Потягиваю красное вино.       Я сижу здесь целую вечность,       Вырываю страницы.       Как же дошло до того, что я так выцвел?       Как же дошло до того, что я так выцвел?       Невесёлый какой-то «прекрасный выбор» получился. Но жизненный. Тэхён, поедая пельмешки и распивая коктейль, вновь раздумывает о своей жизни и выборе партнёров. Ему и так не очень-то везло в любви, так вот зачем сдался теперь этот женатый Чон Чонгук? Справедливости ради, Ким никогда не встречался с занятыми — это табу. Он искренне верит в карму, в бумеранг и прочее-прочее, да и просто не хочет брать на себя груз ответственности за распад чьей-то семьи. Зачем же пришёл вновь в рюмочную? Ноги сами привели…       Я искал любви,       Думал, что найду её в этой бутылке,       Боже, пошли мне ещё одну,       Эти ощущения останутся и завтра.       А какова жизнь всех этих людей, что находятся сейчас с Тэхёном в одном месте? Они тоже ищут любовь в бутылке? Возможно. А кому-то достаточно утех на одну ночь.       Взгляд невольно вновь цепляется за Чонгука. Тот относит очередную порцию шотов уже знакомому столику, и Ким замечает, что дама криминального авторитета флиртует с работником. Это не очень хороший знак… Зачем она нарывается? Хочет проблем от своего папика чужим посторонним людям? Да уж, местечко это то ещё…       О, багряные блики в глазах,       Один-два напитка освободят душу.       Такова концовка, я чувствую, как в моём кровотоке горят химические реакции.       Вновь угасая, я чувствую, как в моём кровотоке горят химические реакции.       И Тэхён тоже чувствует лёгкое, совсем ещё невесомое опьянение. Песня заканчивается, пельмешки тоже, и парень допивает последние пару глотков коктейля. — Повторить? — Чонгук возникает из ниоткуда. Снова мягко улыбается. Он со всеми такой милый и вежливый? Наверное, да. — Хотелось бы разнообразить, — отвечает Ким, — но не знаю чем… Хочется новое, необычное. — Как насчёт мамахуаны? — снова чуть наклонившись, будто вполголоса спрашивает Чон. — Ма… Что?! — Тэхён столбенеет. Нервно поправляет ворот миндальной рубашки. Работник рюмочной так завуалированно назвал травку?! И предложил ему?! — Мамахуана — национальная настойка родом из Доминиканы. Мы раздобыли рецепт, теперь сами её делаем в нашей рюмочной. Всё легально, чисто, качественно, можете быть спокойны! — Эм… Никогда не слышал. И что она из себя представляет? — Кусочки древесины, коры, листьев, мёд и некоторые травы… — Некоторые травы? — чуть истерично усмехается Ким, всё ещё не отойдя от мыслей о запрещёнке. — Да! — Чонгук вдруг осматривается, проверяя посетителей и свою надобность, а затем по-свойски садится на стул напротив Тэхёна. — Вы не против? — Нет. — Так вот, — начинает свой увлечённый рассказ бармен. И Ким понимает, что Чон по-настоящему захвачен своей работой. — В состав этой настойки входит, например, бехуко — растение, что напоминает лиану и имеет массу полезных свойств. Мы заморачиваемся с поставками, но зато какой результат!       Тэхён слушает завороженно, а Чонгук продолжает расписывать сей прекрасный настой: — Ещё туда добавляется мукура — трава с чесночным ароматом, но не волнуйтесь, в напитке всё сбалансированно. — С чесночным? — переспрашивает Ким. — А если я потом целоваться с кем-нибудь захочу? — А вы захотите?       В воздухе нависает неловкая пауза и смешивается с дымом дешёвых сигарет да парами разномастного алкоголя. Ким быстро облизывает губы и пытается утихомирить разбушевавшееся сердце. Глаза у этого Чон Чонгука такие… Такие, что из Тэхёна выветриваются все остатки здравого смысла, а в груди странно колет. — Ничего нельзя исключать, — наконец отвечает он, понимая, что голос безбожно охрип. А он ведь ещё даже не попробовал хвалёную мамахуану!       Чонгук несколько секунд глядит на него молча, чуть склонив голову набок, и Тэхён даже тушуется, заметив какие-то новые искры в глазах работника рюмочной… Он женат. Женат. Женат! Хватит сходить с ума… — Что ещё там в этой настойке? Мы немного отошли от темы… — Ункария. В простонародье — «кошачий коготь». — Чонгук замечает, как брови посетителя ползут вверх. — Не в прямом смысле, нет! — посмеиваясь. — Это тоже трава, она помогает при гриппе и простуде. — То есть, не пьём, а лечимся? — подхватывает весёлый настрой бармена Ким. — Если в разумных количествах — то да. — А откуда вообще берёт историю этот напиток? Вы же наверняка знаете. Я вижу, как увлечённо рассказываете. — Эй, холоп! — где-то на периферии раздаётся свист чёртового криминального авторитета, который всю атмосферу похерил. — Прошу меня простить, — откланивается Чонгук и спешит к нужному столику. — Не извиняйтесь! — выкрикивает ему вослед Тэхён.       За столом бандита начинается какая-то возня. Киму это совершенно не нравится… Он слышит, что мужичара обвиняет Чонгука в соблазнении и растлении его дамы, что обиженно жмётся к папику и тычет длинным коготком в сторону работника рюмочной. Наверное, для такого заведения это обычная практика… — Ты как смеешь на мою конфетку свой поганый глаз направлять, сын немытой собаки?! — рычит на Чона мужик. — Зачем же вы животных оскорбляете? — совершенно спокойно вопросом на вопрос отвечает тот. — Какое они вам зло сделали? — Ты сделал! — Бандит поднимается и теперь уже сам тычет в грудь бармена своим жирным пальцем, на котором поблёскивает золотая печатка весом около двадцати грамм. — Ходишь и слюни пускаешь на мою принцессу, на мою королеву, на мою… — Побойтесь Бога, уважаемый, — твёрдо перебивает его Чон. — Уж поверьте, у меня совершенно другие предпочтения, потому я ни на секунду не подумал о вашей королеве в каком-то похабном ключе. — Ах, милый, он меня оскорбил!.. — заводит истерику дамочка. — Он сказал, что я страшная!!! — и показательно пускает слёзы, размазывая их вместе с голубыми тенями. — Да как ты посмел?! — Бандит уже замахивается на Чонгука, как вдруг… — Простите, ради всего святого, я услышал ваш разговор — и намерен во всём разобраться! — К наметившейся драке подоспевает Тэхён, сам не ведая, что творит. Он просто решил импровизировать, а не ждать, пока работнику начистят лицо. — А ты кто такой?! — разгневанно сверкает глазами мужик и брызжет слюной от ярости. — Что за выскочка?! — Я… Я — менеджер! — Тэхён ведь даже не врёт, это его должность. Ну и что, что в другом месте? — Я всё слышал, и я непременно разберусь! Пойдёмте, Чонгук… — подхватив под локоть. — Можете быть спокойны, я во всём разберусь. — Уж разберись, щенок! — брякает в удаляющиеся спины криминальный авторитет. Он, должно быть, не привык к такому «сервису», всю жизнь решая любого рода вопросы кулаками. А тут вон чего! Менеджер…       Бандит вместе со своей зарёванной принцессой остаются позади, а Тэхён, решив действовать до конца, уверенно заводит Чонгука за барную стойку, которую они пересекают молча, а потом и в, так называемое, «закулисье» рюмочной. — Вы зачем это сделали? — Чон смотрит сердито. — Зачем влезли? Это могло быть чревато последствиями! Он же огромный. И дружки его тут неподалёку… Вам же могли нанести травмы! — А вам? — Тэхён заглядывает в глаза. Здесь полумрак, но они, глаза, блестят и манят по-прежнему. — Вас ведь тоже могли избить. — Но это не имеет никакого отношения к другим посетителям, — продолжает говорить строго работник рюмочной. — Пусть наше заведение не является образцовым, но я сам, лично я радею за безопасность каждого гостя. — Ну, а тут нашёлся гость, который подумал о вашей безопасности, — находит, что ответить Ким. — Всё же хорошо в итоге. Пусть он думает, что я — менеджер вашей рюмочно-пельменной. И что я со всем разберусь! Выпишу там штраф, всё такое… — Штраф, как же… Этот сын горгульи поди и не знает, что так бывает… У него всё силой решается. — Пусть сын горгульи думает так, как привык. Главное — не это! Вы целы, я тоже, переживать не о чем. Но эта мерзкая дамочка… — Она не первый раз отдыхает в нашем заведении, — делится Чонгук. — Постоянно цепляет вот таких уродов, а потом строит глазки мне. Сегодня, видимо, надоело, что я не реагирую, вот и решила отомстить. — Конечно, я её понимаю, но не от всего сердца… — Что вы имеете в виду? — Чонгук задаёт этот вопрос, а затем смотрит в сторону — по коридору идёт помощница с кухни. — Да, Ёна, я сейчас выйду в зал! — Но затем вновь возвращает свой взгляд Тэхёну. — Так о чём вы говорили? — Наверное, мне бы тоже было немного обидно, если бы на меня не обращал внимание кто-то, вроде вас… — Ким снова жуёт губу — это у него от нервов. — Но я бы никогда не стал делать вещи, подобные тому, что учинила эта мадам. Несправедливо как-то… Некрасиво.       И снова Тэхён ловит на себе задумчивый взгляд, что длится несколько секунд, но по ощущениям — целую вечность. Хочется вылезть из собственной шкуры, честное слово, потому что внутри всё зудит и пылает, а Киму ой, как знакомы эти ощущения. — К сожалению, мне нужно вернуться к работе, — завершает паузу Чонгук. — Вам принести мамахуану? — Да, пожалуйста.       Тэхён возвращается на своё место, бросив неодобрительный взгляд на криминального авторитета, который уже вовсю милуется со своей сегодняшней чумазой королевой Смурфеттой. Видимо, он даже не задумался о том, что Ким сидит в зале наравне с остальными, ест и выпивает, а уж никак не работает. Хотя, быть может, в его чугунную голову пришла мысль, что у «менеджера рюмочной» сегодня выходной, но непредвиденная «наглость» бармена заставила его вмешаться. Как бы там ни было, Киму хочется поскорее выбросить из головы эту историю. — Мыльник, базилик, агава, лайм, розмарин, анис, мелисса и ещё несколько ингредиентов содержатся в этом чудесном напитке. — Чонгук рассеивает все дурные мысли своим появлением. — А впервые такой настой начали делать индейцы острова Гаити в начале шестнадцатого столетия. Они наполняли сосуды травами и заливали портвейном, но теперь мамахуана делается на основе рома.       Чонгук ставит на стол небольшой тёмный бутылёк и стеклянную рюмку. Тэхён залипает на его татуированные руки… Нельзя влюбляться. Нельзя, Ким, нельзя! — В умеренных количествах настойка успокаивает нервную систему, укрепляет иммунитет, помогает, как я уже говорил, при простуде и, как говорят сами доминиканцы, усиливает половое влечение. — Чонгук не поднимает глаза на Тэхёна — и хорошо, ведь те у Кима стали круглыми на последней фразе в предложении. Бармен наливает тёмный настой в рюмку и подаёт посетителю. — Можно пить залпом, а можно и маленькими глоточками — как вам больше нравится.       Ким опрокидывает в себя алкоголь залпом. Шумно ставит рюмку на стол. Тянет воздух носом, немного жмурится. Напиток оказывается крепким, терпким, но приятным на вкус и точно не похожим на что-либо другое. Практически моментально ощущается расслабление, и на лице Тэхёна появляется улыбка. — Понравилось? — внимательно понаблюдав за реакцией гостя, задаёт вопрос Чонгук. — Весьма! Оставьте мне всю бутылку! — Уверены? Градус изрядно высок. — Уверен! Нужно же мне успокоить свою нервную систему…       И Тэхён опрокидывает в себя рюмку за рюмкой, закусывая второй порцией заказанных пельменей. Напивается достаточно быстро и даже подумывает пойти на разборки с тем самым криминальным авторитетом, но с трудом встаёт из-за стола… Что там говорил Чонгук? Настой усиливает половое влечение? В этом определённо что-то есть, потому что теперь Ким смотрит на бармена с ещё большим вожделением… К счастью, остатков памяти хватает для того, чтобы не наворотить глупостей и постоянно повторять себе: женат-женат-женат.       Всю бутылку, хоть та и небольшая, Тэхён не осиливает. Оставляет примерно половину, отправляется в уборную, которой не помешал бы ремонт, и стоит там у зеркала добрые минут десять, постоянно обтирая своё лицо прохладной водой. Интересно… Если бы на пальце Чона не было кольца — запал бы на него Ким? Прав лучший друг, стоит найти психолога, потому что всё дело в сучьем избегающем типе, из-за которого его сердце снова выбрало «не того», ведь с ним ничего не будет, а значит, нет никакой опасности. От этих мыслей становится горько, хочется плакать, а ещё подышать свежим воздухом, и Тэхён, вернувшись в зал, оставляет на столе бумажные купюры, после чего шагает, чуть пошатываясь, к выходу. — У вас всё в порядке? — Чонгук нагоняет его на этот раз за пределами рюмочной — выскакивает на улицу. — Могу я чем-то помочь? — Порядок, — обернувшись, отвечает Ким, — я живу в этом доме, потому спокойно доберусь.       Глаза на Чона поднимать не хочется. — Вы ещё придёте?       Эти слова болючим шилом пронзают сердце и ломают кости. И как так можно было нелепо и быстро запасть на кого-то? — Приду. — Нет смысла обманывать Чонгука. Нет смысла обманывать себя самого.       Тэхён всё же смотрит на бармена — и напарывается на улыбку. Они молчат несколько секунд, просто изучают друг на друга. — Скажете мне своё имя?       Ещё один удар острого шила — на этот раз всё крошится в щепки. — Тэхён. Меня зовут Ким Тэхён.