— Спасибо, что помог мне, Бинхэ. Дальше я сам, — с привычной пунктуальностью и легкой улыбкой, произнес Шэнь Цинцю, остановившись возле желтой машины с примечательной шашкой такси на крыше, категории средний класс — Бинхэ настаивал на комфорте и оплате, на что получил твердокаменный отказ.
Бледные кисти рук приняли большую стопку книг по древне-китайской литературе, которые до этого помогал донести лучший студент пекинского университета Цанцюн.
Не то, чтобы Шэнь Цинцю эксплуатировал Ло Бинхэ тяжелыми книгами — пять штук, и каждая объемом примерно с указательный палец самого Юаня в длину. Просто тот привязался к профессору с бесконечными просьбами помочь. Эдакий, мачо из клишированных романов для маленьких девочек. Ну, или, просто, как всегда, чертовски примерный студент.
Шэнь Цинцю принял этот благородный порыв. Чего свои руки ломить то?
— Не забудь о подготовке к завтрашнему тесту, — заботливо напомнил, как хороший преподаватель.
В последний раз кинув взгляд на, непонятно отчего, невероятно счастливое лицо своего студента, Шэнь Юань пожелал спокойной ночи и кинув в салон автомобиля связку книг, уселся на заднее сиденье.
Стоило машине отъехать от центрального входа в университет, улыбка с юношеского лица пропала в тот же миг, словно и не было ее вовсе. Одинокая фигура осталась грустно стоять в объятиях прохладного вечера, освященная лишь фонарями на территории.
Вот уже четыре года Ло Бинхэ влюблен в преподавателя литературы, китайского и истории Азии. Взаимности ждать не приходилось, как и хоть какого-то повышенного интереса к его персоне, кроме исключительно делового. А это был последний год обучения…
Шэнь Цинцю был тем Учителем, для которого каждый студент одинаково важен — ни больше, ни меньше. Именно за это его и любили, ставя в пример другим преподавателям.
Шэнь Цинцю был заботлив по отношению к ученикам; после каждой лекции спрашивал о непонятных моментах и объяснял, пока весь материал не будет усвоен каждым студентом; давал шансы на пересдачу тестов; никогда не ставил плохие отметки и не отмечал отсутствие. Казалось, что он был идеальным преподавателем.
Но Ло Бинхэ было мало. Ло Бинхэ это бесило.
Он хотел быть лучшим, быть везде первым. Именно из-за этого постоянно сидел за учебой до трех часов утра, узнавая об этом, только когда его мама приносила стакан теплого шоколадного молока в четко обозначенное время середины ночи, взволнованно спрашивая все ли в порядке.
И у Бинхэ получалось быть лучшим, получать высшие баллы по всем дисциплинам. Пусть ценой сна, свободного времени и болючего беспокойства в глубине черных глаз Су Сиянь, но он добился от возлюбленного преподавателя хоть толику повышенного внимания… Он получил, что хотел… Стал любимым студентом…
Нет мама, не в порядке… Больно. Вот тут, в груди…
Отвлекшись от скверных мыслей, Ло Бинхэ собрался набрать номер личного водителя, — его семья могла себе позволить, будучи богатой, — чтобы тот забрал его с университета и отвез домой. Краем уха он услышал шаги, которые не были сильно заметны, но отвлекали внимание на себя в полной тишине. Это явно была поступь на каблуках — значит женщина. Видимо, какой-то преподаватель задержался на работе до поздна и сейчас выходил за пределы территории университета, для дальнейшего похода домой.
Ло Бинхэ не обращал внимания и спокойно продолжал искать номер водителя в контактах телефона. Поэтому какое же было его удивление, когда шаги стихли ровно за его спиной, а на плечо опустилась легкая, тонкая рука, словно выточенная из нефрита. Однако весом давила она силой добротного мужчины.
Признаться, Ло Бинхэ даже немного вздрогнул, но все же сохранил привычное безмятежие поведения, медленно повернувшись.
Встретился он с отдаленно знакомым, симпатичным лицом девушки. Ее глаза феникса отдавали привычной зеленью бамбука, подведенные стрелкой вниз, а персиковые веки были совсем ненавязчивы; брови в разлет аккуратно накрашены, умело подобранным цветом к волосам, что даже и не скажешь, что там был макияж; прямой нос и пухлые губы в форме полу-улыбки, с легким градиентом красного тинта. Каштановые волосы собраны в небрежный пучок, а овальное личико обрамлено висковыми прядками, чуть длиннее косой редкой челки. Девушку можно было бы назвать милой, но если быть честным, то она была красива. И Ло Бинхэ было не по себе оттого, что она так похожа на его преподавателя…
— Что-то слу- …— хотел было уже поинтересоваться Ло Бинхэ, что же такого приключилось, что его потревожили, однако перебил чистый и мелодичный голос девушки:
— Ах как грустен он и печален, и в сердце его тоска. Безответная любовь нас так манит, в дребезги разбивая сердца… — губы таинственной незнакомки тронула улыбка. Вот опять, такая же, как у Шэнь Цинцю.
Ло Бинхэ нахмурился, желая спросить не сбежала ли она из
дурки психлечебницы, но девушка продолжила:
— К нему нужен подход, аккуратный и правильный. Наш Шэнь Юань тот еще тугодум. И если хочешь получить его, то просто быть идеальным студентом будет недостаточно.
Брови Ло Бинхэ более явно сошлись на переносице и он в непонятках смотрел в чужие глаза, искренне негодуя, как эта девчонка смела назвать преподавателя первым именем, — предположение, что та студентка было сделано ранее. И вообще, какое ей до этого дело?!
Девушка расплылась в еще более яркой улыбке, явно упиваясь чужим непониманием происходящего с толикой гнева, и изящно сложила руки на груди.
— Дальнейшие инструкции по поводу соблазнения моего старшего брата, будут стоить девятьсот юаней в день. Интересуют данные услуги?
Дальше Шэнь Мэйюэ посчастливилось понаблюдать за тем, как выражение лица главного красавчика университета и по совместительству ее ОТП с собственным братиком в одной из ролей, меняется на удивление, затем понимание, а потом и вовсе, в нем можно было явно прочесть тот мем с Фраем и прилегающую фразу «shut up and take my money».
— Брата?..— тупо переспросил Ло Бинхэ.
— Именно, — широко улыбаясь, почти пропела девушка. Ло Бинхэ отметил, что ее мимика хоть была более яркой, нежели у Шэнь Цинцю, но она была невероятно похожа.
Тем временем, пока, незнакомка, протянула руку для непосредственного знакомства:
— Шэнь Мэйюэ, младшая сестричка твоего возлюбленного… Учителя. Ты можешь звать меня сваха.
— Ло Бинхэ, — слегка недоуменно ответил он и пожал маленькую ладонь в ответ.
— Сваха…не думаешь, что это слегка глупо? Ничего ведь не выйдет.
— Ну, сваха потому, что я хочу на вашей свадьбе танцевать под монста экс, с бокальчиком джин тоника и орать всем, что это я вас свела. Но если тебе удобно, то можешь золовкой называть, так уж быть.
— Разве ты не слышала? Не выйдет ничего! — начинал закипать от злости Ло Бинхэ. Он мог стерпеть в свою сторону все, что угодно — насмешки, шепотки по поводу богатства его семьи, любые наречения кличками по типу «мажор», «зубрила».Но даже ему больно от ковыряния в свежих ранах на сердце.
— Не нужен Учителю такой, как я.
— Тьфу на тебя. А у кого глазки загорелись, когда я помочь предложила? — совершенно спокойно заметила девчушка, разглядывая на ногтях уровень отросшей кутикулы и мысленно выбирая дату следующей процедуры маникюра. Душевные метания юноши ее совершенно не заботили, чем она раздражала собеседника еще сильнее
— Секундная надежда. Не выйдет, — вновь почти яростно выплюнул Бинхэ.
— И почему ты в этом так уверен?
— А почему не должен? Хоть одну причину назови.
Мэйюэ закатила глаза, наконец оторвавшись от созерцания элегантных, мендальных ноготков, сложив руки на груди.
— Послушай, кому как не мне лучше всех знать любимого, старшего брата? Его вкусы и желания. Его предпочтения, например, в мужчинах, — тонкие брови нарочно игриво пару раз вздернулись вверх и вниз, отчего в тусклом свете фонарей мелькнули шарики пирсинга на левой из них.
Просто так она бы не стала говорить нечто подобное — закономерно решил Бинхэ.
Врученные в изящные руки купюры, общей суммой в девятьсот юаней, стали началом их взаимовыгодного соглашения.
***
Мелодично звякнула панель ввода пароля входной двери, и Ло Бинхэ аккуратно вошел в квартиру, предполагая, что родители уже отправились в кровать, действуя, чтобы не потревожить их сон. Однако встретил его включенный в коридоре свет. Впрочем, при внимательном рассмотрении, он горел и на кухне, и в гостиной, отчего можно сделать логичный вывод о том, что родители как минимум не спят.
— Бинхэ, — из комнаты, ему на встречу вышла Су Сиянь в нежном и легком платье до колена, спокойного цвета охры. Женщина явно была чем-то недовольна и расстроена, и в одной из причин данного состояния Ло Бинхэ уже был уверен — мать ненавидет обувать каблуки, однако ее ноги сейчас украшала высокая шпилька, что в свете квартирных ламп отливала самым настоящим серебром.
— Прости, мы с отцом сейчас уйдем, — слегка грустно произнесла она, предпочитая этот вечер в объятиях мужа и разговором с сыном, а не то, что ее дальше будет ожидать…
Ло Бинхэ покачал головой, мол не стоит извиняться.
— Снова день рождения у собачки любовницы кого-то из инвесторов компании, и вам с отцом обязательно там быть? — слегка насмешливо спросил Бинхэ, довольно отмечая мелодичный смешок из уст матери и легкий изгиб ее губ в улыбке.
— Хуже, — из проема кухни показался Тяньлан-цзюнь собственной персоной, в черном костюме. Изящно подойдя к Сиянь, он по-хозяйски приобнял ее за плечо, обжегшись о обняженную кожу, что не была покрыта тканью платья.
С мягкостью глядя на Бинхэ, он продолжил:
— День рождения у любовницы одного из инвесторов компании конкурента, желающий сотрудничать с нами.
— Не могу поверить, что мне весь вечер придется смотреть на силиконовых куриц, — Су Сиянь недовольно сложила руки на груди. Однако ее взгляд на Бинхэ, что был брошен секундой позже, был нежен и спокоен, словно воды ледяной реки, возле которой находилась клиника, где она рожала.
— Я подумала, что тебе там будет скучно, поэтому даже и не звонила. Лучше останься дома и займись своими делами. Но Бинхэ, это не значит, что нужно вновь сидеть за конспектами до трех утра.
Послышался тихий вздох Бинхэ, который вызвал взволнованный и слегка недовольный взгляд матери, поэтому пухлые губы тут же изогнулись в улыбке.
— Конечно мама, не буду долго сидеть, — и говоря это, Бинхэ отлично знал, что нарушит это обещание.
Недоверие на красивом женском лице он предпочел игнорировать. А Су Сиянь, похоже, решила притвориться, что поверила, поэтому лишь изящно кивнула.
— Водитель подъехал. Пойдем, дорогая, — раздался спокойный голос Тяньлан-цзюня, что говорил смотря в экран смартфона. А затем его взгляд перешел на сына:
— У тебя времени до четырех утра, можешь позвать кого-то, — Тяньлан мгновенно получил в плечо от жены и шутливо айкнул, напав на бока возлюбленной, где та боялась щекотки.
А у Бинхэ как всегда подпрыгнуло сердце от этой фразы отца.
Хоть в ней и не было ничего страшного, веяло чистым подколом «любя» и призрачной заботой и репродуктивной системе родного ребенка, который не живет отдельно только из-за паранойи и волнения матери, но все равно болючий укол куда-то в район дыхалки приходился. Ло Бинхэ ведь и в мыслях не мог допустить тронуть кого-то кроме Учителя. Да и сам Шэнь Цинцю был для него не более, чем не досягаемой мечтой; Небожителем, спустившимся в грешный мир, оскверняя его своей непорочностью. Бинхэ планировал умереть девственником, не способный полюбить больше никого.
Из мыслей вывел голос Су Сиянь, которая попутно держала за запястья, загребущие руки мужа:
— Ладно, сынок, мы тогда пошли. Ужин в холодильнике. Если хочешь, то приготовишь что-то другое.
— Ты его так опекаешь будто ему пять лет, — не мог не прокомментировать Тяньлан-цзюнь, заинтересованно смотря на свои обездвиженные руки и думая — всегда ли его возлюбленная была столь сильна, или это она при боязни щекотки за себя не ручается.
— Рот свой закрой, ему для меня всегда пять лет, пошли уже.
— Как сильно ты хочешь посмотреть на силиконовых куриц, — посмеялся мужчина.
— Пока, сынок, — попутно попрощался тот, бедром захлопывая дверь.
— Пока, — тихо, уже в пустоту отозвался Бинхэ, снимая с плеча кожаный рюкзак и направляясь к себе в комнату.
Его встретила привычная, слегка готическая обстановка спальни, чернотой стен заманивая в объятия тьмы. Которая, впрочем, сразу развеялась включением торшера возле кровати, на которую опустился Ло Бинхэ.
Достав из кармана телефон и лишь разблокировав его отпечатком пальца, на экране сразу всплыло диалоговое окно месенджера, чата с Мэйюэ.
Ее сообщение гласило:
«Первая слабость моего братца — это сладости. А если они еще и будут домашние, сделанные своими руками, то все, он полностью твой. Ну, не буквально конечно. Просто этот человек очень ценит ручной труд. Можешь купить что-то в частной кондитерке и выдать за свое. Какого-то определенного вкуса в сладостях у А-Юаня нет. Оно всеядное)».
Это показалось Бинхэ довольно милым и теплом заполнило сердце, разливаясь по всему телу вязкостью патоки.
Честно признаться, юноша часто замечал, как Учитель в перерыв пары, достает спрятанную в ящике стола конфетку, но никогда особо не задумывался о том, что тот любит сладкое на таком уровне. Сам Ло Бинхэ не питал любови к различным сладким лакомствам, а люди склонны игнорировать любовь других людей к продуктам, которые лично ему не по вкусу.
Что ж, теперь он знает один маленький пунктик, реализацию которого ему добродушно подкинула Мэйюэ.
И нет, он не собирается ничего покупать в кондитерских магазинах. Разве что ингредиенты для приготовления.
Глаза опустились ниже вместе с проворотом сенсора, на второе сообщение:
«Но не будь навязчив. Не неси сразу гору сладкого. Сделай для него возможность погадать, создай грань ожидания. Заполони его мысли. Намного интереснее, когда ты получаешь несколько конфеток, каждая с разным вкусом, нежели целую однотипную гору.»
Бинхэ задумчиво хмыкнул и звук отразился в комнате едва уловимым эхом, заглушенный звуком автомобильного двигателя где-то внизу.
Выходит, не один Учитель любит сладости. У них это, походу, семейное.
Закрыв диалоговое окно с номером Мэйюэ, который он получил буквально не целый час назад и оказавшись на списке последних чатов, Ло Бинхэ с грустью отметил, что пользователь ниже был в сети. Наверняка у такого человека, как Шэнь Цинцю было много друзей и знакомых. Его всегда окружали люди, делая его еще более недостигаемым. Ибо в сумбуре всех лиц разной степени знакомства и значимости, лик самого Ло Бинхэ наверняка оставался всего лишь заблюреным пятном на периферии зрения учителя. И видя этот несчастный зеленый кружок напротив фотографии любви его жизни, молодой Ло сожалел только о том, что общение этого человека на данный момент происходит не с ним. Последнее его сообщение гласило вежливое «Спасибо за файлы, Учитель», которое удостоилось лишь лайка. Текст будто возводил между ними каменную стену из отношений исключительно ученика и учителя, где второй, следуя просьбе глупого студента, который не смог из обилия информации в интернете отыскать нужную для его дипломной работы, скидывает собственные файлы, не то чтобы сильно отличающиеся от материала в сети
материал от учителя совершенно точно правильнее и корректнее!!!; а первый расплывается в благодарности. Ло Бинхэ не мог придумать, как нарушить эту вежливую отстраненность, каким текстом можно обратиться к учителю, чтобы он не был слишком контрастным с его последним сообщением. В конечном итоге за ненашедшего компромиса с самим собой Ло Бинхэ решение принял тот самый зелёный кружок, что просто исчез, оповестив о том, что человек по ту сторону экрана отложил телефон и, наверняка, занят куда более важными делами, нежели потенциальное общение с одним из многих сопляков из числа его учеников.
С тяжелым вздохом, Ло Бинхэ положил телефон на зарядку, и решил с того всего отправиться в душ; сделать себе прозванный отцом неисцелимым ядом четверной эспрессо без сахара и сесть за уроки. Времени-то у него до четырёх утра — лимит, до которого он может зазубрить весь материал до завтрашней контрольной и написать несколько страниц дипломки, лечь спать примерно за пять минут до назначенного времени, при этом не доведя вечно переживающую за него мать до очередного приступа мигрени, которыми она систематически и без него страдает.
***
— Пробуй, — бросил Ло Бинхэ, с безразличным выражением лица наблюдая, как глазки Мэйюэ, сегодня украшенные почти кукольными накладными ресничками, стрельнули в него одобрением.
— Не думала, что и мне что-то перепадет из чего-то предназначенного братцу, тем более из твого исполнения, — с искренним удивлением отметила девушка, шурша платиковым контейнером, на дне которого уютно прижалась друг другу четыре кексика разных цветов, в милых бумажных формочках с сердечками. Указательный пальчик с ноготоком украшенным огромным камушком, начал проводить счёт детской считалочкой, чтобы помочь хозяйке определиться с выбором вкуса лакомства, что будет съеден первым. В конце концов, из представленных на выбор клубничного, фисташкового, шоколадного и классического, счет определил второй, который девушка сразу взяла в руки.
— Не обольщайся, ты хоть и сказала, что Учителю нравится все, но мне нужно знать как оно вообще на вкус от кого-то, кто знаком с его предпочтениями, — ответил Ло Бинхэ, наблюдая как глаза Мэйюэ округлились от удивления и от элегантности, с которой она откусила верхушку фисташкового ганаша не осталось ни следа: девушка накинулись на угощение как на последнюю еду в мире, откусывая сразу половину чуть ли не с бумажной формочкой. Хоть рот рукой прикрыла, жуя.
— Ло Бинхэ, это самая вкусная вещь в моей жизни! Теперь мой братец точно должен за тебя выйти, чтобы я имела возможность наслаждаться подобным каждый день, — горячо выпалила, вытирая уголок губ от нежно зелёного крема большим пальцем. Ло Бинхэ такая реакция вполне удовлетворила. Оно должно быть вкусным, ведь на разработку рецепта, подачи и вкуса он потратил неделю, в ходе которой весь, по его мнению, брак, недостойный Учителя, с восторгом и
совершенно точно льстивой похвалой уничтожала мама вместе с домработницей — доброй тетушкой в возрасте, которая раньше была ему нянечкой, а как он вырос отец позволил ей сохранить работу, просто немного в другом русле.
— Кто сказал, что я буду готовить для тебя каждый день?
— Ну конечно, дуракам всегда везёт, — Мэйюэ насупилась, уничтожая другую половину кекса, едва ли успев снять бумажную обёртку.
— Кстати я вижу ты не мелочишься, — юная Шэнь демонстративно указала на обертку следующего, на этот раз шоколадного, кекса, — купил формочки сразу с намеком.
Ло Бинхэ поспешил объяснить:
— В магазине других просто не было.
— Ага.
Судя по безразличному тону девушки она ничуть не поверила, продолжая без зазрения совести уплетать угощения.
Столовую все больше заполняли студенты и учителя, что не удивительно — как раз обед. И если бы Ло Бинхэ знал, он бы отдал Мэйюэ его кексы на дегустацию в другом месте…
— Мэй-Мэй, Бинхэ, — послышался до боли знакомый голос за спиной, что заставил мгновенно обернуться и встретиться отчего-то со слишком ехидной, но при этом нежной улыбкой Шэнь Цинцю.
— Не знал, что вы дружите.
— Учитель, здравствуйте.
Это выражение лица ему как-то вообще не нравилось. А красноречивые взгляды учителя на чёртовы упаковки этих дурацких кексов, не нравились и подавно.
