Окно в пустыню

Одраде смотрела на подступающее золото пустыни из окна. "Да... После сложных решений мне нужны передышки все дольше и дольше." Недоверие. Сомнение. Расшатывающаяся дисциплина в общине сестер. "Должно быть, это то, к чему мы всегда стремились, но чего себе никогда не позволяли... За исключением Джессики... И меня" Впрочем, Одраде понимала, что нетипичных Преподобных Матерей становилось все больше. Своевольная Шиана, а теперь вот Мурбелла - да, они самоосознались в определенном контексте, но их внутренней сути это потрясение не затронуло, и они не торопились лезть в проторенную колею. То, что Шиана общалась с Айдахо на шифрованном языке жестов. То, что в Мурбелле не угасли рефлексы из старой жизни, и внутренний разлад не был окончательно разрешен. Противовесом им выступала толпа конформисток, возглавляемая Беллондой. А Тамалейн... Что же, она всегда была выше конфликтов. Возможно, в силу возраста, хотя этот эффект обычно сглаживается из-за Другой памяти. Пустыня наступала. В ней уже копошились черви - мини-заводы редчайшего ресурса во Вселенной, чья ценность была утрачена. Конкурентные технологии позволяли путешествовать по космосу и без нее, бесконечная война за логистику завершилось. Суммируя все произошедшее, должно быть, это и было одной из целей Тирана в контексте Золотого Пути - прочерченной предзнанием тропки, которая стараниями Бога-Императора превратилась в шоссе. Дорога выживания человечества. Романтический флер религии, главного инструментария Бене Гессерит, терял свое волшебное влияние. Надежда торговалась уже не так хорошо, а великой цели, вроде глобальной евгенической программы, больше не существовало, хотя сестры продолжали исправно вести селекционные журналы и заводить детей. К любви по-прежнему относились двулично: хоть для индивида она и считалась "крайне нежелательной", предполагалось, что вся деятельность ордена базируется на гуманистических и альтруистичных позывах. Просто методы у них специфичные. У ведьм-гессериток. "Держать глаза открытыми, даже когда это причиняет боль. И уметь остановить разрушительное действие" И вот во что они преобразились там, в Рассеянии. В тех, кем руководят сиюминутные желания и культ силы. В тех, кто запросто сожжет планету, если посчитает, что там враг. В тех, кто скармливает полуразумным животным послов, просящих о мире. "Нельзя впадать в уныние. Еще немного разведданных, и мы придумаем, что им противопоставить. Им надо преподать урок" Верховная заметила, что небо над пустыней бледнее обычного. "Еще немного, и оно приобретет этот сизый оттенок, как на Дюне," - усмехнулась Одраде. Дюна... Дюна пережила много трансформаций, на какое-то время даже превратившись из сырьевого придатка в столицу Вселенной. На долгие три с половиной тысячи лет правления Тирана - мальчика, сделавшего себя чудовищем и объявившего себя богом. Картинка потускнела - Одраде решила из интереса поблуждать в другой памяти, воскресив те времена. Да, она была потомком Ганимы - сестры Тирана, с которой они имели тесную эмоциональную связь до ее кончины в районе 300 лет. Он не отдал ее тлейлаксианцам для воскрешения, и никто не знал, почему. Он был официально на ней женат, и лишь три тысячелетия спустя обвенчался с послом Икса Хви Нори. Так и осталось у него в жизни два романа - на заре превращения в Шаи-Хулуда и на закате. Между этими двумя точками Дюна успела превратиться в цветущий сад, исполняя тем самым мечту давно вымерших Свободных. А затем, распавшись на миллионы песчаных форелей, он повернул экологию вспять, снова сделав Дюну пустынной. Круг замкнулся. Одраде отвлеклась от проносящейся перед глазами киноленты. Да... Сейчас нужно было думать о делах. Прагматизм - прекрасное лекарство, пусть и горькое. Мысли начинают блуждать, когда над тобой нависает угроза, и очередные - тщетные - попытки все переосмыслить, извлечь уроки, продолжая находиться в опасности - явно не та роскошь, которую мог бы себе позволить редеющий орден. Страх убивает разум. Одраде ощутила скрежет песка на зубах и закрыла окно.