Не с мира сего

"Ой при лужку, при лужке, при широком поле! При знакомом табуне конь гулял на воле!"       Тонкая рука взметнулась к небесам, белые персты мягко плыли по воздуху точно по кристально чистой водице. Белокурые волосы ласково трепал ночной ветер, трава колыхалась, щекоча собою босые ноги молодца. Под завывания встречника, мчащего по небесам и крики жар-птицы скоморох пустился в пляс. Огонь разгорался всё пуще, сильнее возвышая яркие концы к небесам, будто девица, тянущая руки к заливным яблокам. Белёсая кожа Лиса покрылась лёгким румянцем, то ли от жара костра, то ли от клокочущих в груди чувств. Голос раздавался мягкой песней, лаская слух и потешаясь над чутким, влюблённым сердцем.       Его вид был красен и леп. Чёрные будто вороново крыло очи Милована горели любовью. Они глядели с горячим обожанием, не в силах отвлечься от тонкой пляшущей у костра фигуры Елисея. В очах молодца отражался лунный свет и огненные искры. Белая льняная рубаха скомороха трепалась на ветру, алая шёлковая лента во лбу извивалась в воздухе подобно змее, выделяясь ярким цветом среди белых волос. "Власы его как шёлк. Что ала лента, что те, одинаковы..." - раздумывал Мил, стараясь не давать воли смущению и не румяниться, точно свёклой измазанный, скомороху на забаву.       Стан его был великолепен, а глас столь нежен и люб сердцу, что Милован сам бы подхватил песнопение и принялся вторить, но страшился прервать воспевания скомороха. Ласковый голос Лиса завораживал, одолевая молодую нежную душеньку. Мил не мог ощутить боли, но в тот миг витязь чувствовал, будто сила нечистая сжала его сердце хладной своей рукой и пронзила острой иглой. Зазноба одолела беднягу богатыря, не иначе! "Ты гуляй, гуляй, мой конь, пока не споймаю, Как споймаю - зануздаю шелковой уздою!"       Раззадоривать Милована было до того любо Лису, что тот, заметив, как богатырь покраснел подобно зрелому наливному яблоку на солнце, не удержался от звонкого смеха. Богатырь ахнул, переживая, что Елисей вдруг закончит петь, но не тут то было. Скоморох согнулся пополам, не в силах унять громкий хохот, а после выпрямился, приблизился к черноволосому молодцу и, воззрившись на него озорными голубыми очами, ласково коснулся ланит. — Поднимайся, чернобровый. Со мной воспевать станешь! — Лис, не ведаю я песню эту! — Поднимайся с земли! Нечего тебе столько сиживать! Весь упрел!       Ловкая рука скомороха крепко сжала ладонь витязя и потянула наверх. Милован поднялся на ноги, с нежностью взглянул на лицо того, кто в тот самый миг был всего на белом свете ему дороже и затаил дыхание. Синие очи его, точно водная гладь, проказливо глядели на богатыря, ещё миг, и он бы припал к столь желанным, сладким устам витязя. Как бы ни было сие деяние нахально, но вкусить сладких уст столь хотелось, что Лис, не в силах боле глядеть на милый лик Милована, отвернулся от богатыря и продолжал воспевать. "Ты лети, лети, мой конь, лети, не споткнися, Возле милого двора ты остановися!"       Молодцы встали друг к другу спинами, прижались один к одному что есть мочи, переплели перста рук и принялись голосить в унисон, вглядываясь в усыпанное звёздами небо. Милован чувствовал, как громко бьётся его молодое, пылкое сердце. Ладонь Лиса была горячей точно огонь и тот миг ему больше всего хотелось покрыть эти нежные белые десницы своими поцелуями, каждый их вершок, но вместо этого лишь сожмурил очи, стараясь верно вторить песне своего скомороха. "Возле милого двора ты остановися! Возле милого двора топни копытами!"       Милован не ведал слов, а Елисей вдруг умолк, точно потерял милый, ласковый, столь любимый витязем голос. Белые и чёрные, переплетенные между собой волосы их трепал ночной ветер. Витязь и скоморох молчали, прижимаясь друг к другу спинами и переводя дыхание после громких песнопений. Босые ноги Лиса касались кожаных сапог Мила. Елисей сильнее прижимался к крепкой спине богатыря, не решаясь отстраняться ни на миг. Они чувствовали дыхание друг друга, но не произносили ни звука, боясь нарушить столь славную, приятную сердцу тишину. Спустя какое-то время Лис повернулся, притянул Милована к себе за белые ланиты и, взглянув в его тёмные, испуганные очи, плавно пропел последние строчки. "Чтобы вышел милый молодец с чёрными бровями..."