***
Маринетт и не заметила, как сильно вошёл в её жизнь Лука: утренний кофе, сопровождающийся ленивым разговором; переглядки в коридорах и широкие улыбки не пойми от чего, совместный обед с Альей и Нино, прогулка до дома Маринетт и взаимная мысль «Вот бы это длилось вечно», которую никто не решался озвучить. Её щёки предательски краснели от подколов Нино и Альи в духе «Да когда вы уже поженитесь?», но Лука просто вежливо улыбался, иногда ограничиваясь лукавым взглядом. И в такие моменты Маринетт хотелось ударить друга по голове чем-то тяжёлым, только под рукой ничего не бывало обычно, поэтому, закатив глаза, она переводила тему на отношения Альи и Нино. Те, мигом сконфузившись, говорили о каких-то делах и уходили. Лука это называл «стратегическим отступлением».***
Хихикнув, Маринетт широко улыбнулась. Алья точно будет подкалывать её в понедельник из-за этой дружеской посиделки (?) с Лукой у него дома, но сейчас это не имело значения. Копошившийся на кухне Лука вернулся с двумя чашками горячего шоколада и сразу заметил весёлое расположение духа Мари. — Над чем смеёшься? ‐ поинтересовался он, протягивая напиток Маринетт, — осторожно, он очень горячий. — Спасибо, ‐ Маринетт благодарно приняла чашку и, подув, сделала один глоток, — да ничего особенного, анекдот смешной вспомнила. Кстати, вкусно, почти как у моего папы. — Я скоро возьму урок по приготовлению горячего шоколада у месье Дюпэна, а то он избаловал свою дочь самой вкусной едой, — Лука насмешливо прищурил глаза, — я хочу соответствовать ему. Маринетт закатила глаза, не скрывая улыбку, и, поправив одеяло, выпила немного остывшего напитка. Дожевав маршмеллоу, заботливо положенное Лукой, она достала из рюкзака, валявшегося рядом, пакет с шоколадным печеньем, услужливо положенный вышеупомянутым месье Дюпэном. Открыв его, Маринетт поставила между ними. — Не хочешь попробовать? — Безумно хочу, но мне не нужны крошки на кровати. — Оу, точно. — Не переживай, сейчас попкорн приготовится и я принесу поднос, ‐ неожиданно раздался писк микроволновки. Лука, погладив Мари по голове, пошёл на кухню. Решив не терять время, Маринетт, держа чашку с горячим шоколадом одной рукой, достала ноутбук и, включив его, начала листать каталог с фильмами. Над этим занятием её застал Лука с подносом, на котором была миска с попкорном, открытая пачка чипсов и небольшое свободное пространство для чашек и печенья. Сгрузив всё это, он сел поближе к Маринетт, положил пресловутый поднос на свои колени и начал внимательно следить за мелькавшими на экране постерами фильмов. — Может, посмотрим «Презрение» с Бриджит Бардо? — предложил Лука, устав смотреть на обилие низкосортных комедий. — Может, лучше «Моя прекрасная леди» с Одри Хепбёрн? — неуверенно начала Маринетт, — этот фильм был номинирован на Оскар за лучшие костюмы. Лука тепло улыбнулся, — в тебе это говорит дизайнер. Давай лучше найдём компромисс. Вспомним самые культовые картины и тогда решим. Маринетт кивнула, чувствуя облегчение от того, что им не придётся спорить, — Великий Гэтсби 1974? — М-м-м, может Титаник? — Джентльмены предпочитают блондинок? — Не думаю, — сказал Лука, нежно смотря на Мари, — мне нравятся брюнетки. — Я про фильм… — смущённо пояснила Маринетт, не сильно ударив Луку по плечу. Поднос чуть наклонился, грозясь упасть, но Лука успел его поймать, — ой, прости! Из-за меня мы чуть не остались без закусок. — Ничего, я сам виноват. Да и я не жалею о своих словах, — Лука на секунду посмотрел на Маринетт так, что та совсем зарделась. — Я… — Продолжим поиск фильма? Маринетт, ощутив себя полнейшей дурой, кивнула и перевела взгляд на ноутбук. — Влюблённый Шекспир? Маринетт поймала себя на мысли, что все предложенные Лукой фильмы были номинированы на Оскар за лучшие костюмы. Осознание этого факта заставило в душе Мари что-то расцвести. Улыбнувшись, она приняла эту игру. Припоминая какие картины были номинированы на Оскар за лучшую песню, Маринетт начала, — завтрак у Тиффани? Глаза Луки странно загорелись, — Мария Антуанетта? — Жизнь прекрасна? — Мемуары гейши? Азарт начал просыпаться в Маринетт и та, хитро улыбнувшись, судорожно вспоминала нужные фильмы, — Ла-Ла Ленд? — Давай. Маринетт моргнула, — что? — Давай посмотрим Ла-Ла Ленд, — Лука еле сдерживал желание рассмеяться, а забавное выражение лица Мари в этом не помогало. Расстроившись, что игра так резко закончилась, Маринетт демонстративно надула губы и начала искать Ла-Ла Ленд. Фыркнув, Лука приобнял Мари, — ладно, прости меня. Мне просто захотелось тебя подразнить. Что хочешь посмотреть? Маринетт смягчилась, уловив искренние ноты раскаяние в голосе Луки. Поцеловав его в щёку, она начала искать Великого Гэтсби с Ди Каприо. Занятая этим, Мари не заметила очаровательный румянец на щеках Луки, растерянность на его лице и осторожное касание кончиками пальцев того места, которое соприкасалось с губами девушки. Вернув себе самообладание, он влюблённо взглянул на Маринетт.***
Лука относился ко всем с уважением и миролюбием, но Маринетт почему-то вызывала у него такие сильные чувства, что даже музыка не могла их всех выразить. С первого дня их знакомства Луку, словно кошку на валерьянку, тянуло к Маринетт. В начале это желание подкреплялось желанием узнать такую необычную девушку поближе и стать ближе, но постепенно она заняла все его мысли. Душа музыканта, подметившая звонкий и мелодичный голос Маринетт, начала замечать её иссиня-чёрные волосы, большие васильковые глаза; маленький нос, что забавно морщился, когда та злилась; пухлые розовые губы, которые хотелось поцеловать, чтобы узнать какие они на вкус: сладкие, как выпечка из пекарни её родителей, или со вкусом её вишнёвой гигиенички, которой она пользуется, когда наступают холода? Умница, красавица и просто потрясающая Маринетт как-то незаметно прокралась в его сердце, да засела там так, что теперь без боли не вытащить. Да и Лука не хотел. Иногда ему казалось, что теперь его пульс будто повторял как мантру: «Ма-ри, Ма-ри, Ма-ри…». Это пугало, поскольку Лука никогда не любил кого-то так сильно в жизни, кроме своей семьи, но то другая любовь, а чувства к Маринетт охватывают его всего. В книгах и стихах писатели с поэтами говорят о том, что любовь заставляет их пылать, оставляя после себя лишь пепел. Лука же не горел. Эти чувства будто давала ему силы и вдохновение писать песни, но ниоткуда взявшийся перфекционизм говорил, что ни одна из этих песен не достойна Маринетт. За положительной стороной любви скрывался страх невзаимности. Алья, девушка иногда с длинным языком, рассказала ему про одну ситуацию, что случилась до перевода Луки в их класс: Маринетт влюбилась в Адриана — их одноклассника — и была отвергнута, да так совпали события, что Хлоя это услышала и весь год дразнила её из-за этого, говоря что-то в духе «дочь булочника не ровня сыну известного дизайнера, а вот я — да!». Лука, будучи чутким человеком, понимал влияние этого события на отношение Маринетт к любви. Луке хотелось защитить Мари от всех бед, но она не нуждалась в опеке, поэтому он решил быть рядом как можно чаще и ненавязчиво заботиться. Взаимность со стороны Маринетт сделала бы его самым счастливым человеком, но меньше всего на свете Лука хотел бы давить на любимую из-за своих эгоистичных желаний. Пока счастлива его дорогая Мари — счастлив и он.***
Зевнув, Лука осторожно, чтобы не разбудить Маринетт, закрыл ноутбук и отложил его подальше, чтобы никто не уронил его ненароком во сне на пол. Медленно и аккуратно, Лука убрал голову Мари со своего плеча на подушку и, встав с кровати, отнёс поднос на кухню. Вернувшись, он лёг возле Маринетт и начал рассматривать её спящее лицо, подмечая для себя всё новые детали. Улыбка сама собой появилась на его лице. Наклонившись, Лука нежно, почти невесомо, прикоснулся губами ко лбу спящей девушки. Он тихо прошептал: Mon cœur, Je vous aime