***
После смерти своего отца Ланга перестал что-то чувствовать. С каждым днём горе и тоска разрастались и сжирали его внутри, оставляя лишь пустую оболочку. В Канаде всегда холодно. Но рядом с его отцом всегда было тепло. Он умел читать своего сына. Знал, когда он зол, расстроен, обижен, радостен… И он проживал эти эмоции с ним. Рядом с ним он чувствовал себя свободно. Он знал, что не одинок. Что у него всегда будет человек за спиной, человек, который всегда поддержит, всегда поможет. А после его смерти стало тепло пропало. В Канаде всегда холодно. И сейчас Ланга почувствовал это. В его душе был холод. Ужасные морозы, снежные бури и град. Прозрачные льдинки. Будто бы его замёрзшие на заснеженных вершинах слёзы. Он правда пытался кататься, получать удовольствие. Но без Оливера это… скучно. Без него так сложно. Холодно. Бессмысленно. Глаза Ланги потеряли былой блеск, и только солнечные лучи, отражающиеся от снега и льда заставляли его глаза сиять. Переезд на солнечную Окинаву был такой же неожиданностью и сильной переменой в жизни Хасэгавы. На Окинаве всегда солнечно. На Окинаве всегда жарко. Убийственная жара, воспламеняющая оболочку прежнего Ланги, но не достающая до самой души, где всё также убийственно холодно. Но солнечный свет таки проник в самое сердце Ланги, оставшись там навеки. Этот солнечный свет, который излучает некий рыжеволосый скейтбордист. «Эй! Останови её!» Роковая встреча, изменившая всё. Кян Рэки был воплощением света и тепла, посылая яркие улыбки и разбрасывая небрежные, нежные прикосновения, как конфеты. Рыжий был таким открытым и искренними, что было даже… неловко. Первый разговор правда был неловким для Ланги (чего не скажешь о Рэки). В Канаде обычно никто не просил поймать чужие вещи, или о какой-то услуге у незнакомца. И на Окинаве тоже было тихо и спокойно, но Кян… он был каким угодно, но не тихим. Парень так непринуждённо разговаривал с ним, и дело даже не в том, что они были одноклассниками. Рыжеволосый просто был другим. Открытый, добрый. Не такой закрытый и необщительный, как Хасэгава. Ланга всегда плохо понимал чужие чувства и эмоции, хоть со своими проблем и не было. Ланга просто не замечал эти мелкие детали, которые помогают определить чувства другого человека. Поэтому, да, сноубордист удивился. «Хочешь прокатиться?» «Нет… нет, спасибо» «Та ладно, ты же прям уставился на скейт!» Эта проницательность в янтарных с постоянно дрожащим от возбуждения зрачком глазах была непривычной. Но это было… приятно (хоть и пугающе), что кто-то, кроме его отца смог увидеть его. Этот огонь и интерес в давно потухших глазах. Хасэгава Ланга не умеет читать других людей. Однако Кян Рэки — исключение. Своего лучшего друга он знает наизусть: от привычек в еде до того, как он заставляет своих сестёр заснуть. И рыжеволосый скейтбордист отвечает взаимностью, отводя в сторону и заставляя снежинки в волосах и град в душе таять от тепла и солнечного света.***
Сакураяшики Каору ответственный взрослый, который умеет здраво оценивать свои и чужие возможности, и он, встряхнув розовыми локонами и нахмурив брови, думал, что этот ребёнок — просто сумасшедший. Стоя там, перед его — теперь уже бывшем — кумиром, этот рыжеволосый мальчик безрассудно бросился в самое пекло, не заботясь ни о себе, ни о последствиях. Чем-то парниша напоминал Черри самого себя, безрассудного, с пирсингом в губе, розовыми собранными в хвост волосами. С такой же сумасшедшей энергетикой и страстью, наполняющей его сердце, к скейту. Со своей сложной историей, неуверенностью, сковывающей движения и подставляющей подножки его доске, из-за чего он оказывался позади всех. Этого рыжеволосого мальчика с большими янтарными кошачьими глазами мужчина видел довольно часто — казалось, он никогда не пропускал S, и был одновременно в нескольких местах. Каждый раз, когда каллиграф видел этого ребёнка, тот, казалось, никогда не замалкивал и не сидел на месте смирно. Он всегда помогал новичкам в S, детям-подросткам, или просто начинающим скейтерам. С доброй и яркой, как солнце, улыбкой, парень быстро развеевал все страхи и сомнения людей, стоя на шухере и с аптечкой в руках. Черри Блоссом всегда гонялся за идеальными вещами и результатами. И его доска тоже должна была быть идеальной. Карла была таковой и всегда будет, но до того, как она появилась, Каору менял скейтборды, как перчатки, ппрепробовав все возможные варианты. Однако ту самую он не нашёл, пока не увидел какого-то парня, который гонялся с Джо — Аки? — но то, что привлекло его внимание, было доской. Это была осенняя цветовая бомба. Жёлтые, коричневые, красные листья падали, складывая его имя — Аки. Которое означает «осень». Конечно, было вполне возможно что доска была по эскизу заказчика, однако это не отменяло мастерство автора. И Сакураяшики в любом случае хотел попытать удачу. Придя в Dope Sketch по совету парня, каллиграфа встретил тот самый гиперактивный рыжеволосый. Бафф закрывал нижнюю часть лица, был жëлтого, переходящего градиентом в красный цвета. Фанаты Черри ещё долго вспоминали доску, чья нижняя часть была выкрашена в закатные цвета, длинные ветви вишни переплетались с хвостом изумрудно-голубого дракона, благодаря касанию которого бутоны распуспустились, опавшие лепестки плавно улетали туда, к закатном солнцу. И сейчас, стоя на Карле, но чувствуя под ногами ту самую доску, Каору не может отвести взгляд от него. Имя, названное синеволосым сноубордистом крутится в голове. «Рэки, Рэки, Рэки» Он помнит малиново-кровавые глаза Адама, что смотрят на Кяна так же, как смотрели на Каору в день ухода из жизни парня. Скучающе. — Он кажется славным парнем, да, Принцесса? — Кодзиро хлопнул по плечу друга, увидя, куда и на кого направлен взгляд рассеянных золотых глаз. — Да, но… — встряхнув головой, Каору зло уставился на мускулистого мужчину. — Горилла, ты своими грязными обезьяньими руками руку мне оторвёшь! «… Но это его в итоге и погубит.»***
Шэдоу был знаком с рыжеволосым экстравертом с его самого первого появления в S. Будучи кохаем Оки Секичи, Хироми, как любой уважающий себя ученик, интересовался личной жизнью своего сэнсэя. И нет, это касалось не только отношений: его планы на день, заказы, проблемы — всё это интересовало Хигу. Но из всего возможного он не думал, что увидит в S своего наставника с гиперактивным подростком, на вид лет двенадцати, с горящими языками пламени на голове, глазами цвета золотого янтаря и яркой, как солнце, улыбкой. — Ока? — окликает Шэдоу, переводя взгляд с подростка на наставника. — Хироми! — Тс-с! Здесь я «Шэдоу»! — флорист затыкает рот Секичи рукой, панически бегая глазами в разные стороны. — Конечно-конечно, Шэдоу, — шатен усмехается, мягко убирая руку юноши. — Кстати… — переводит взгляд на мальчика. — Я Рэки! — подросток, возбуждённо подпрыгивая, в мгновение ока оказался перед рыжеволосым здоровяком, протягивая худую руку, покрытую веснушками, с широкой улыбкой на лице. — Рэки, — Ока строго посмотрел на парня, однако тот, не теряя энтузиазма, ухмыляясь, быстро ответил: — Фактически, на нас никто не смотрит, так что ты не можешь кричать на меня! — Секичи нежно закатил глаза. — Извини, обычно он более… сдержанный. — Я… Эм, всё в порядке. Здарова, малой, — Шэдоу растерянно смотрел на мальчика. — Ока, ты уверен, что приносить мальца сюда было хорошей идеей? Ему на вид лет… Девять! — Мне одиннадцать! — Рэки гневно взмахнул руками. — Рэки, что я говорил тебе? — Не выделяться, не привлекать внимание, — рыжеволосый почесал затылок с неловкой, слегка виноватой улыбкой. — Ладно… Ну что ж, я пойду, пожалуй? — Хироми, неловко улыбнувшись, быстро ушёл, игнорируя растерянные взгляды, направленные ему в спину, и прощание наставника. Он услышал виноватый шёпот мальчика: «Я… Сделал что-то не так… Снова?» — Шэдоу может представить, как рука шатена мягко погладила непослушные рыжие локоны, удерживающиеся банданой: «Нет-нет, всë в порядке, не переживай так…» И вопреки всему, панк чувствуем себя виноватым из-за того, что лишил этого светлого, покрытого еле заметными веснушками лица улыбки. Он не скажет. Нет, он должен поддерживать свой статус «Плохого парня». Он должен быть крут. Крутые люди не нянчатся с детьми. Джо и Черри этого не делают. Однако спустя пару дней Ока находит возле кассы яркий и жёлтый, как солнце, подсолнух. Рэки ничего не говорит. Но когда он измывается над каким-то новичком-скейтбордистом, он не остаётся в стороне, вызывая его на гонку, и даже знание того, что он слабее Хиги и в случае проигрыша ему придётся признать, что он и его катание отстой, а также сжечь доску, его не останавливают. После этого Шэдоу ещё не раз видел, как рыжеволосый тренирует того парня и ещё каких-то новичков, которые только недавно встали на доску. И Рэки улыбается, когда они покидают его, найдя друзей и компанию. Он рад за них. Кян не пытается удержать рядом своих кохаев, однако те всегда ходят со странными досками, у которых есть одна общая деталь — небольшое жëлтое солнце с волнистыми лучами внутри шестерëнки. Шэдоу наблюдает за ним, а позже насмехается, крича о том, как это бессмысленно и глупо. Но Ока давно начал замечать, что все, кто хоть раз скажет плохое слово кареглазому подростку, вскоре оказывались оглушенными яркими петардами.