Парижское гостеприимство

Идея поехать на неделю в Париж казалась Цзинь Лину восхитительной ровно до этого момента. Парень морщится, стоя у очередной тротуарной лестницы, и воротит нос от кучи дерьма. - Дрянь какая, - тихо бормочет он и отворачивается, брезгливо вздернув подбородок. Воспоминания переносят Лина домой, где осталась его самая замечательная и послушная Феечка, которая уж точно не позволила бы себе такого вопиющего бесстыдства. Если, конечно, в осквернении центральных улиц Парижа были виноваты собаки, в чем он имел множество оснований сомневаться. Фыркнув, Цзинь Лин выправляет прядь волос, попавшую под лямку дорожного рюкзака, и делает шаг на ступеньку. Впереди была еще пара улиц до академии искусств, куда Цзинь Лин направлялся. В Париж он прибыл получить новый опыт и вдохновение - проникнуться духом истинных французских балов. По рассказам его преподавателя танцев, академия славилась достоверным изяществом костюмов времен Людовика XIV, музейными сценами для выступлений и почти безграничными перспективами. Однако… Париж разочаровал. Быть может, его ожидания, приправленные флером романтики, утончённых духов, алых беретов и круассанов по утрам были несколько завышены, но… Не спасало даже изысканное оформление бульваров и фасадов, утопающих в роскоши осенней листвы. Бесконечные горки и лестницы: будто идешь не по городской улице, а пересекаешь холмистые луга. Бездомные, явно считающие себя хозяевами этих мест. Кучи мусора у стен и битые бутылки в уличном фонтане… А еще люди. Очень много людей. - Сите Верон, - бормочет парень, в сотый раз устало поправляя лямку рюкзака. Скептически сверяет вывеску над узкой улочкой с навигатором в телефоне. Может, ему дали не тот адрес? Брови хмуро соединяются на переносице, явно демонстрируя недоверие: это местечко вовсе не похоже на королевское пристанище. Прямо рядом, у Мулен Руж, митингует толпа темнокожих мужчин с барабанами и громкоговорителем, взывающих к небу и к миру о своих правах, отвлекая Лина от изучения карты. Неуютно поежившись от холода (похоже, что его желтая косуха все же была не лучшим выбором для поездки), Цзинь Лин останавливается у небольшого затейливого постамента с металлическим яблоком, чтобы выпить воды и перевести дух. Ему уже хочется обратно, в его уютный классический номер отеля с видом на Эйфелеву башню. Уж там все точно соответствует его представлению о романтической столице мира: зеркала в позолоченных рамах, латунные вазы, кресла с высокими подлокотниками и старый пузатый комод. Трудами дяди Цзян роскошный номер за совершенно баснословные деньги был в распоряжении Лина на весь уикенд. Судя по навигатору, совсем рядом с пунктом назначения располагается Монмартр, площадь художников и Стена Любви, и Лин уже строит планы посетить достопримечательности в перерывах между занятиями, как вдруг – бззз! Экран гаснет и изучению карты мешает входящий вызов. - Цзинъи! Ты уже добрался до своего отеля? – цыкнув, Цзинь Лин закатывает глаза – без карты перед глазами ему не построить маршрута, и ради разговора приходится остановиться на краю тротуара. В поле его зрения попадает куча мусорных пакетов, все ниже опуская впечатления от поездки. - Это пиздец, а не город! – раздается на другом конце провода под осуждающее шиканье на фоне. Сычжуй, разумеется. Голос приятеля вновь раздирает динамик, звуча взволнованно и в сотни раз громче обычного: - Просто пиздец! Цзинь Лин, мы попали к какому-то умалишенному! - Погоди, - парень хмурит брови, скользнув взглядом по удаляющемуся темнокожему оркестру. – Что ты имеешь ввиду? - Тот мужик, у которого мы бесплатно договорились пожить! Он поехавший! Лину становится дискомфортно. Неужели все опасения дяди Цзян были не напрасны и каучсерфинг был плохой идеей? Друзья втроем с большим ажиотажем подбирали жилье, но в итоге дядя пообещал переломать Лину ноги, если тот поедет не в проверенный отель с хорошей репутацией, а в «облезлую халупу, где каждый день новый сброд и все они там точно наркоманы!» - Да он нудист, А-Лин! Он, блять, голый по дому ходит! И гости, приходя в его хренов дом, тоже должны снять не только обувь! - И вы?.. – даже спрашивать не хочется. Лин нервно крутится на месте, и его взгляд походя ложится на странного вида парня. Темные волосы на затылке собраны в хвост, потертая черная одежда с кислотными рисунками скелетов, серьга в ухе и совершенно похабный ошейник. Незнакомец хохочет, обсуждая что-то с такими же яркими друзьями, и демонстрирует длинные клыки. Наращённые, что ли? И впрямь не город, а рассадник фриков. Лин в отвращении отворачивается. - Свалили оттуда, разумеется, - приятель, кажется, возмущен тем, что кто-то может позволить себе даже мысль о том, что он бы согласился щеголять в чем мать родила перед каким-то извращенцем. - Фух, - расслабленно выдохнув, Цзинь Лин чешет лоб. – Езжайте в мой отель, я сброшу адрес. Там столько места, что на всех хватит. Не слушая радостных и чересчур громких восклицаний на другом конце провода, он уже жмет кнопку отбоя. Прямо мимо него, по бульвару де Клиши, проносится толпа людей… на скейтбордах. - Поддержим день без автомобилей! - Поможем природе вместе! В пёстрой толпе люди разного возраста, пола и цвета кожи, в пальто, в футболках и даже в костюмах супергероев и учеников Хогвартса. Они смеются, выкрикивают лозунги и катятся дальше по своим делам, не забывая отталкиваться от асфальта. Решив, что Париж слишком эксцентричен для него, Цзинь Лин уже разворачивается, чтобы продолжить свой путь, но врезается в чужое крепкое тело. - Прости заранее, Цыпленочек. Задание и ничего более, - звучит над самым ухом, опаляя дыханием. Цзинь Лин даже не сразу успевает понять, что происходит. Чьи-то пальцы жестко сжимают подбородок, и губы соприкасаются с чужими, мягкими, влажными, холодными, с привкусом молочного шоколада и карамели. Щеки опаляет краской, Цзинь Лин слабо дергается, пытаясь ударить незнакомца, но его запястье перехватывают и тянут на себя, прижимая крепче. Он ощущает, как по нижней губе почти нежно скользит горячий язык, легким нажимом вынуждая распахнуть их шире. Конечно, Лин знает, что такой французский поцелуй. Но, как уважающий себя воспитанник дяди Цзян, он всегда показательно закатывал глаза, когда видел сцены поцелуев в сериалах. Кому вообще может быть интересен этот идиотский обмен слюнями?! Но почему-то в теле совсем нет сил на сопротивление. Лин пытается закричать, однако крик звучит как сдавленный стон, и это лишь сильнее провоцирует… парня? Проклятье, Цзинь Лин совершенно точно уверен, что это парень! Его язык уже беззастенчиво сплетается с его собственным, легкими движениями заставляя голову кружиться, терять равновесие. Мозг тоже будто парализован: еще никогда Лин не был так беспомощен, хотя руки незнакомца держат его не так и сильно. Дядя Цзян был прав, тысячу раз прав, нельзя было сюда ехать! И все же… Чужие ласки умелы и игривы. Сквозь оглушительный стук крови в ушах глухо слышится чей-то одобрительный свист. Цзинь Лин ведется на каждое дразнящее и хитрое касание языка, отвечает своим, только так сейчас имея возможность дать сдачи, и вскоре поцелуй и впрямь превращается в битву, напряженную и жадную. Когда дыхания почти не остается, Лин наконец возвращает контроль за своим телом и мыслями. Он изо всех сил стискивает зубы на нижней губе парня, тут же ярко ощущая привкус крови во рту. Незнакомец глухо смеется и наконец отстраняется. Цзинь Лин делает пару сердитых вдохов и наконец отпихивает от себя... того самого клыкастого паренька со скелетами на одежде и чертиками во взгляде. - Ты сладкий, как Бертильон, - незнакомец облизывается, как сытый кот, и расплывается в бессовестном оскале, утирая с губы кровь тыльной стороной ладони. И похоже о своем сумасшедшем поступке не жалеет ни капли.

*** за несколько минут до ***

- Сюаньюй, да иди ты на хуй! Ему сколько, двенадцать? – Сюэ Ян сплевывает на землю остатки шоколадного мороженого - так сильно его возмущает выпавшее задание. - Нет, котеночек, игра есть игра! – улыбка юноши с алыми стрелками на глазах не дает надежды на отступление. – Надо поцеловать человека в желтом! Я выбираю именно этого Цыпленочка! Смотри, какой он миленький, как потерянный щеночек! - Давай-давай Ян, не ссы, - Яо хохочет, отпивая пару глотков арбузного лимонада, слишком холодного для этого осеннего утра. – Иначе наши гости решат, что художники на Монмартре не умеют развлекаться! Покажи ему парижское гостеприимство!