Монохром

Макак притормаживает ногой по земле и колесо велосипеда утыкается в рыхлую от дождя землю. Время уже заполдень — он чудом не опоздал на работу и если бы не Айри — ах, его дорогая, милая Айри, спасибо, что выручила, целую, целую! — то точно бы уже подметал пол перед лицом мистера Лао. Как всегда недовольного. Макаку повезло, что он вообще устроился в этом магазинчик на перекрёстке. Потому что другие выгоняли его мётлами и пинками, как кошку дворовую. О деньгах хороших, конечно, приходится только мечтать или разглядывать в журналах, пока не получает за использование товаров. Будто те кто-то да покупает — хочется съязвить каждый раз, но Макак малодушно строит глупца и тратит свободное время на рисование. Чем ещё заняться в магазинчике канцтоваров. Иногда приходят покупатели — иногда так же уходят, ничего не купив. Чаще это подростки или начинающие художники. Когда-то Макак был таким же, но почему-то его рассказов ещё не один из студентов не оценил. Наверное, продавец в дешёвом магазине, пропахшем стариной и буклетами, не лучший пример для мотивации. Айри — Айрон Фан, если точнее, но Макак сразу невзлюбил её полное имя — ждала Макака у прилавка, чтобы отдать смену. Её волосы по обычаю собраны в высокий, длинный хвост, распускающийся лишь в торжества, а цвета платьев могут похвастаться всеми оттенками алого. Длинные ногти, которыми она листает экран телефон на объект новых сообщений от запоздавшего друга и всегда по королевски бледная кожа. Она элегантна, как сошедшая с картин эпохи возрождения. Макак бы сказал, что ей не помешает чаще выходить на улицу, а не продолжать изображать из себя романтизированную даму девятнадцатого века из бульварных романов о вампирах. Которые, она, кстати тоже любит. Макак ненавидит. — Прости, — он выскакивает перед ней весь жалобный, как побитый щенок, — знаю, знаю, опоздал! Буду тебе должен. Мистер Лао ещё не пришёл? Макак оглядывается между полок. Стеллажей в магазинчике много — все заполнены книгами, большинство из которых романы или подростковая литература, от которой расплакаться хочется только сильнее, но ещё на обложке. Множество ручек, брелков и прочего, что так любили подростки. Наверное, благодаря этому магазинчик ещё оставался на плаву. Хозяина нигде не виднеется. На всякий случай Макак бросает взгляд на закрытую дверь комнаты для персонала, в которой обычно тот высиживал, иногда попивая зелёный чай без сахара или кофе. И если мысль, что сахар портит чай Макак всегда с ним разделяет — выехав на этом на первом собеседовании — то кофе ненавидит страшной ненавистью. Он и мистера Лао не сказать, что обожает. Дряхлый, тощий старик под шестьдесят. Который постоянно ворчит и искоса глядит за работой через свои огромные, круглые очки. Взгляд у них с Айри был одинаково высокомерен. Неудивительно, что эти двое быстро нашли общий язык. — Тебе повезло, — Айри щёлкает кнопкой телефона, направившись в сторону комнаты для персонала, где петлял секунду назад взгляд Макака. — Он ещё не пришёл. Если вечером не будет — закроешь сам. Держи! В сторону Макака прилетают ключи, которые тот ловит у самой головы. Отсутствие хозяина значит полная свобода действий, о чём Макак ещё может мечтать? — Только не разгроми магазин, ради бога, — прикрикивает уже за дверью Айри, словно прочитав его мысли. Макак салютует ей двумя пальцами у виска с ключами на них. — Не обещаю. Мегаполис огромен, но сер и пастелен, словно выращенный в отражении луж. Макак считает, что всё от дождя, что тучами возводят разводы, но чувство сырое уже давно елозит внутри, словно проросшее на подкорке. Айри покидает магазин, на прощание попросив не умереть. Макак язвит ей тем же, пронаблюдав, как та достаёт зонт и исчезает алым мазком блика среди дождя. Так, если честно, проходят многие его дни. В серости, полной блеклых оттенков, среди которых выделяются редкие цвета. Айри была одним из них, иногда Макак от нечего делать рисовал её или даже мистера Лао — скетчами на разворотах блокнотов. Других знакомых у Макака попросту не имелось. Ему некого водить в одинокую, дешёвую однушку с раскиданными вещами и разрисованными им же стенами. Не с кем закурить на балконе в пять утра хоть по звонку. Макак не любил сигареты, но теперь то является единственной радостью. Пеплом забавно штриховать зарисовки. С другой стороны из мистера Лао так себе друг, а у Айри есть её парень. Так снова Макак рисует в одиночестве без фантазии и вдохновения. Работа ощущение, что идёт долгими часами. Макак успевает пару раз сбегать в кофейню через дорогу и, когда возвращается во второй раз, то успевает выпасть на нового посетителя. Девочка лет десяти. В кремовом платьице и сиреневом кардигане, как куколка. Она забавно кружилась в своих ботиночках с котами и сразу рванула к отделам с мелкими канцтоварами. Макак не успел и слова сказать. Он любит детей, пока те не слишком надоедают и рушат всё вокруг. За ними можно понаблюдать — слабое, но развлечение. Иногда Макак предпочитает изучать так людей: запоминать их движения, эмоции, действия — можно нарисовать их в голове, чтобы затем воссоздать на бумаге. Вот девчонка подходит к стеллажу с книгами, остановившись, чтобы рассмотреть цветные обложки. И оборачивается на носочках и уже изучает ручки с тетрадками. Каждый её шаг — как причудливый танец. Макак опирается щекой об ладонь, посмеиваясь из-за прилавка. Затем девочка тянется выше, к брелкам. Макак почти замирает, боясь, что та упадёт, но всё обходится — на мгновение мир замедляется и затем снова взрывается, собираясь в её мягкой улыбке. Розовой. Она подбегает к нему и протягивает брелок с серым котёнком. Макаку приходится отложить стаканчик, чтобы освободить руки. — Десять юаней. Произносит он до того, как девочка успевает раскрыть рот. Она забавно моргает большими голубыми глазами и, кивнув, залезает в карманы, чтобы достать милый кошелёк с изображением аниме девочки. Тоже розовый — очаровательно. — Вот, — она тянет деньги, кротко ему улыбаясь. Макак не сдерживает ответной улыбки, пока убирает монеты в кассу. Каждое движение запоминается — рисуется землянично-малиновым. — Спасибо! — благодарит девочка прежде, чем убежать, оставляя за собой шлейф оттенков, как музыка. Макак, что редкость, отвечает на её жизнерадостность. — Удачного дня! Эта девочка запоминается по-особенному. Вряд ли она придёт снова, но Макак провожает её розовый цвет до соседней улицы через отражение окна. А затем как-то забывает про кофе. Девочка рисуется, как лилия — нежным по бумаге и штрихами чуть небрежными, мягкими. Он так и выводит по памяти, как та держит брелок убегая и ветер гладит её волосы, щёки и шарф. Макак хотел бы увидеть её радостный розовый снова. Но такие, как она — уходят и приходят, но не более. Макак не наполняет себя пустыми мечтаниями. Девчонка не возвращается с первыми цветами черничного по небесам, в Макак закрывает магазинчик и закуривает напоследок скучающе. Клиентов было не много, но достаточно — мистер Лао будет доволен. Улица чёрная. Небо давно потемнело, разбухнув первыми звёздами. Зимой погода не радует, скорее скребёт удручающим по душе. А у Макака с собой только лишь несколько юаней монет и долгая дорога до дома. Велосипед валяется пристёгнутым к кривому столбу у магазина. Он весь мокрый от дождя и грязи, которую Макак вытирает прежде, чем сесть. И отталкивается ногой, выезжая на потемневший от дождя тротуар. Людей вечерами не много. Домой тоже спешить совсем мало хочется, поэтому Макак сверяется с временем. Почти все здания закрываются, но он вспоминает, что можно было бы заглянуть в круглосуточный магазин — чтобы повторить цикличность скучных будних дней и не более. В потемневших дворах, бледно-золотых ламп, его внимание привлекает розовый цвет — снова. Она кружится возле одного магазина и врывается кошкой внутрь. Макаку кажется, что показалось, но он приглядывается, различая отчётливо её силуэт через стекло. Макак поднимает глаза на вывеску сверху, где выведено голубым название кондитерской. Через пару мгновений он уже пристёгивает велосипед и отворяет дверь под забавную трель колокольчика над головой. Внутри всё бордовое и шоколадно-медовое. Запах выпечки, жаркий и пылкий, чешет нос. Он похож на цвет только испечённого хлеба и присыпку пирожных. Макак не бывал тут раньше — никогда не видя смысла заглядывать в подобные заведения. Дорога домой всегда казалась отточено-выученной, а здания вокруг — декорациями, что кончались на доме, магазинах и на работе. Сейчас он попал в новое место, что нарисовалось само, как из ниоткуда. — Я могу вам что-нибудь подсказать? Голос бархатный и глухой. Макак оборачивается — перед лицом вырастает мужчина на десяток лет старше него. У него ещё едва видимы морщины от возраста и редкая седина в волосах. И на теле костюм из закатных на пепельно-голубой рубашке рукавов с розовым фартуком. Его улыбка настолько же манящая и пугающая, насколько привлекает внимание. Он чуть ниже. И синий, как расцвётшее под луной небо снаружи, как, Макак бы сказал, глубина. Девочка стоит возле его ноги и, судя по взгляду, узнаёт в Макаке продавца, поэтому заинтересованно вьётся, почти как зверёк. Макак на миг понимает, что понятия не имеет, что вовсе тут делает и зачем. Он просто оказался в этом месте — в окружении множества расписных, блистающих сладостей, которые прежде видел только на фото. Мужчина протягивает ему ладонь — на его бейджике чёрным выведено имя «Ши Чжун». Макак, кажется, абсолютно попал, когда сердце дрожит и захлёстывает; когда всё льётся красками и переливается, искря, как его фиолетово-золотые глаза в тот момент. — Пожалуй, я не откажусь, — он кивает, как болванка, и мужчина призабавлено хмыкает. У Макака уходит земля из под ног. Он сидит через пару минут за небольшим столиком. Посетителей кроме него ещё только двое, а девочка усаживается неожиданно рядом. Макак не против, словно так и должно быть. Она ему нравится и, опустив рюкзак, он осматривает заведение снова. Руки дрожат. Макак решается достать блокнот, полный рисунков, когда замечает, что девочка всё ещё тут. — Как тебя зовут? — он интересуется осторожно, словно подбирается к дикой кошке. Девочка моргает глазами, мягко ему, как тогда, улыбаясь. — Бай Хэ. Лилия. Ох, ей так это подходит. Макак перелистывает страницу. Бай Хэ тянется, чтобы увидеть, и в её глазах отражаются рисунки — небрежные, как неровные по краям кадры, которые сменяются один за другим с восхищением на детском лице. — Это я! — будто не веря она тыкает на брелок, пока Макак расплывается в ответной усмешке, кивая. — Это ты, — он подтверждает, получая розовую яркую вспышку и смех. На столик падает чашка, от которой веет сладким. Макак поднимает взгляд вверх и встречается глазами с Ши Чжуном, что неизвестно, как долго стоял. Тот наклоняется через него, чтобы положить чашку для дочери и успевает взглянуть на рисунки прежде, чем убрать руку. Макак снова по очереди смотрит на него, то на чашку, не понимая. — Я ничего не заказывал. — За счёт заведения, — пытается успокоить Ши Чжун, жестом показывая, что всё хорошо. Макак снова смотрит на принесённый напиток и обхватывает двумя ладонями, согревая продрогшие от улицы пальцы. Он пригубляет сладкий до приторности вкус шоколада, тающий на кончике языка. — Осторожно, не обожгись, — не успевает выдать Ши Чжун, как Макак ему улыбается. — Вкусно. Бай Хэ наконец отвлекается, когда ей вставляют трубочку в чашку. Макаку очаровательно наблюдать, как та пьёт через ту, мотая ногами, будто никак не может успокоить эмоции. Он её сейчас по-особенному понимает. Макак поднимает глаза, наблюдая, как Ши Чжун обслуживает других клиентов и иногда работает у кассы. Макаку хочется узнать о нём больше — о привычках, увлечениях, ну, или просто о нём. Это так странно. Наверное, как и сама ситуация, в которой он оказался. Но Макак растягивает свой шоколад, пока время неумолимо тянет к закрытию, а посетителей уже нет. На дне чашки почти не осталось ни капли, но Макак не обращает внимания. Он заканчивает набросок голубым карандашом. Там небо, только-только заснувшее после заката, среди которого млечный из молока путь; там присыпка, как у пирожных с конфетами. И там Ши Чжун, который вытирает прилавок после работы. — Спасибо за шоколад, — Макак скрипит стулом, когда отодвигается из-за стола. Становится немного стыдно, что он так засиделся. Он ставит пустую чашку на прилавок, а вместе с ней оставляет рисунок прежде, чем выйти. Вслед слышится прощание, но от Бай Хэ, пока Макак отвязывает велосипед от стоянки, чтобы сесть. Ночной воздух чистый и сладкий. Макак дёргает ухом и поднимает взгляд на просветлевшее небо, а затем отпускает — на расцветший ночными красками город. Макак уезжает прежде, чем Ши Чжун успевает выйти наружу. На следующий день перед работой он успевает заехать в кондитерскую. Айри и мистер Лао будут ругаться, но Макак подходит к прилавку, чтобы сделать заказ, а на лицо по-глупому тянет улыбка. — Одну чашку горячего шоколада. И пирожное по вашему вкусу. Он думает, надо попросить номер Ши Чжуна.