Одуванчик

Слёзы тихо капали на туалетную плитку. Здесь эхом отдавался каждый вздох, выдох, вслип или стон. Нельзя показывать себя такой. Никто не должен знать, что я испытываю жалость к его смерти. Слышаться шаги, стук в кабинку рядом. Следом грустный голос одной из Хезер. -Вероника, ты здесь? Она с надеждой складывает руки на груди. Сойер чувствует, как в ней бушует гнев, но всё в ней меняет нежный и тёплый тембр жёлтой Хезер. Рука сама поневоле дёргает за ручку, позволяя девушке вывалиться наружу. Макнамара мягко обхватывает её содрогающиеся плечи, словно скидывая с них тяжёлую ношу бремени и притупляя боль. Тепло её ладошек распространяется по телу, заставляя каждую клетку снова жить, а не выживать. Ви нервно усмехается. Но красного, опухшего лица не скрыть от любопытных ореховых глаз. Она сползает по стенке на пол, сжимая грусть в кулаках. Хезер садиться рядом, проводит рукой по мокрому лицу, убирает волосы за ухо. Она боится нарушить молчание, не желая сделать только хуже. А хуже состояния Вероники некуда. Но жёлтая набирает воздух в лёгкие, произносит: -пожалуйста, говори о своих проблемах. Ты не можешь до самого выпускного выплакивать всё в школьном туалете. Иногда полезно сделать это и на плече близкого друга. Поделиться, не держать в себе всю обиду, боль, разочарование. Ты исчезаешь, Ронни. Растворяешься. Я не хочу потерять тебя. На последних словах её голос содрогается и ломается. В горле встали слёзы. Она обнимает свои колени, ощущая вину. В ответ лишь усталый вздох. -я не хочу нагружать тебя. Я как нибудь переживу, справлюсь. Когда нибудь, но справлюсь. Я не хочу больше раскрывать свою душу. Я не хочу создавать опасность для окружающих. Девушка меланхолично смотрит в пол. -просто знай, что я всегда готова помочь. Хезер пытается сделать радостную улыбку, но она искажается, заливая солнечное лицо девушки слезами. Размазанная тушь скатывается каплями по щекам, яркие веснушки тускнеют. Вероника чувствует, как её сердце колит иголеп сочувствия. Пусть поддержка нужна больше ей. Плевать. Она прижимает к себе подругу, гладя её спутанные кудряшки на макушке. Сойер молча берёт волю в кулак, чувствуя, что ей необходимо сейчас в первую очередь успокоить Макнамару, разгоняя тучи на небе и возвращая яркое солнце над златоволосой головой подруги. -я постараюсь, Хез.. Вероника проснулась звуков, исходящих с первого этажа. Она потянулась, раскрыла занавески на окне. Она босыми ногами топчется по бардаку в комнате, едва не спотыкаясь. Её взгляд бросается на записку на краю стола. По телу пробегает волна негодования, а в голове не самые лучшие мысли и воспоминания. Девушка медленно раскрывает запечатанный и безымянный конверт, раскрывает листок, стараясь думать только о хорошем. Она быстро пробегает глазами по идеальным строкам, округлому почерку. И сердце само таит при виде милых зарисовок на полях листка. "Веронике Сойер. Привет, Ронни! Если честно, мне было так стыдно было назначать встречу с тобой или звонить. Я всю ночь плохо спала из-за мысли, что ты страдаешь. Поэтому я решила написать письмо и попросить твою маму оставить его на краю твоего столика, ну, точнее, если ты нашла его и читаешь, ты должна знать об этом. Это прозвучит глупо, но я очень хочу встретиться и поговорить. Если ты ответишь согласием, я жду звонка. До встречи, твоя подруга Хезер Макнамара." К концу письма строчки стали коситься, словно она торопилась. Но эти тёплые слова вызвали в сердце Вероники самые трепетные чувства. Детская наивность и доброта Хезер всегда приводила в восторг и заставляла испытывать искренние эмоции почти всех, пусть то была дерзкая сучка Чендлер, или самый умный парень-защитник в футбольной команде Курт, его ещё более придурковатый друг Рэм, чудаковая мисс Флеминг. Но её всегда словно отодвигали на второй план. То ли по её глуповатости, доверчивости, простоты и мягкости, то ли от более "сильных" подружек: Дьюк и Чендлер. Но это никогда не меняло того, что Вероника всегда стремилась к общению с ней, пусть и этому мешали остальные. О её плохих отношениях с Дьюк она давно знала: это случилось ещё в младших классах, когда зелёная чем-то сильно обидела жёлтую. Они всегда умалчивали это, предпочитая просто так показывать свою неприязнь друг к другу. Когда старшая Хезер ещё была жива, она как-то поддерживала их, затыкала и старалась сократить их разногласия. После её смерти конечно всё пошло под скос, и в конечном итоге всё чуть не превратилось в суицид Макнамары. Дьюк совершенно не изменилась, когда на её глазах жёлтая всунула в рот таблетки, захлёбываясь слезами. Она считала это правильным. "Выживают сильнейшие". Она и Чендлер никогда не любила. Боялась, ненавидела, завидовала. Потому что когда её не стало, к власти пришла Дьюк. Её мысли прервал тихий стук в комнату и мамин голос из-за двери: -милая, ты проснулась? Завтрак на столе. Мы уезжаем. Вероника отодвинула письмо. Наверно, самое время позвонить Хезер. -Вероника! -да, я проснулась, мам. Удачи. -только попробуй оставить еду нетронутой. -я поняла. Спасибо. Ви закатила глаза. За дверью настало молчание и шаги. Когда в доме всё затихло, она подошла к телефону, набрав номер. Долгие и мучительные гудки сменились на громкий голос Макнамары. -Вероника! Ты позвонила.. -да. Встала, увидела письмо и позвонила. -ты ещё даже не завтракала? Голос девушки прозвучал обеспокоенно. Тут же раздался грохот, треск и крик. -Хезер, всё в порядке? Вероника прислонила телефонную трубку ближе, судорожно сжимая в руке одеяло. По ту сторону линии послышался смешок, вдох и выдох. -да, всё нормально. Просто кружку уронила. Макнамара сжала руки на груди. -я сейчас. Говори, я слушаю. -ах.. Ну, вообщем, нет. Но ты же знаешь, от моей мамы не отвертеться. Она заставит меня позавтракать, даже если я буду на другом конце света. -полностью поддерживаю твою мать, Вероника. Твой рацион состоит из воды с таблетками. Не повторяй историю Дьюк, пожалуйста. Эти слова прозвучали эхом в голове Сойер. Где то далеко, волнительным криком. Мир стал мигать перед глазами, словно она часто вырубалась и вновь возвращалась в сознание, слыша только громкий стук своего сердца и прерывистое дыхание. Оглядевшись, она слабыми руками помассировала вески, закрыв глаза и выронив телефонный аппарат. В ушах противно зазвенело, до тошноты и желания покончить всё прямо сейчас. Словно не в своём теле. Вероника упала на спину, жадно вдыхая воздух и стаскивая покрывало. Затем ватными ногами встала, унимая блядскую дрожь и сопутствующие вещи. Её рука потянулась к телефону, желая услышать лишь гудки, оповествляющие о сбросе звонка. Что она ничего не слышала. По ту сторону связи раздались всхлипы. Даже через неумолимую головную боль и звуковые галлюцинации. Почему именно сейчас?.. Ви не могла сказать ни слова. Но из её рта вышли тихие слова. Единственное, что предприняла девушка. Пусть чувство пустоты и стыда сжирало её. Пусть ей хотелось прямо сейчас умереть, провалиться под землю, начать жизнь с чистого листа. Но эти листы вновь и вновь пятнались прошлым. Тёмной, алой краской, превращая ясное небо снова в подобие котельной из кошмаров Сойер. -ты всё слышала?.. -я сейчас приеду. Раздался сопливый голос Хезер. -стой! Вероника хотела остановить её, но девушка замолчала, бросив трубку. Тёмноволосая досадливо вздохнула, достала из тумбочки завялявшиеся таблетки. -я не могу подвергать её тем ужасам, что испытываю я. Лучше бы я исчезла. Или была бы заклёвана на 1 сентября. Любой бы вариант был бы лучше, чем то, что мы имеем. Она устало сворачивается клубком, пряча лицо в коленях. Тишина, лишь ветер шелестит занавески через открытое окно и листья, наполняя комнату запахом тоскливой осени. Раздался стук. Ещё. Сойер пришлось поднять голову, выбираясь из своей череды безумных размышлений. Готовая к нравоучениям, сочувствиям и волне заботы Макнамары, она произносит: -открыто, Хез.. На пороге появляется девушка. Её кудрявые волосы сбиты на макушке, растрёпаны и непричёсанны. Рубашка мятая, словно она после разговора тут же вскочила и со всех ног побежала через пол города. Глаза грустные, задумчивые, но пристальный взгляд их доводит до мурашек. Прямо как Чендлер.. Изящные, пухлые губы изогнуты в нервной полуулыбке, будто в такой ситуации можно смеяться и хохотать. Но след сияющих на свету настольной лампы слёз по её румяным щекам не скрыть даже за каменной маской жизнерадостности. -Хезер, прости я.. Веронику заткнул порыв девушки. Она вскочила, и тут же оказалась на шее удивлённой Сойер. -Ронни, пожалуйста, я думала, ты пообещала.. Макнамара сжала волосы на своей голове. Затем изящные руки переместились к шее подруги. Новые ручьи слез застелили её глаза. Вероника почувствовала, как её сердце сжалось в жалости к этому комку счастья и радости, готовому всегда прийти на помощь. Не найдя больше слов, она смирилась и положила свою голову на плечо Хезер, расслабившись и закрыв глаза, пока её тело покрывалось приятными мурашками от тёплых прикосновений и сбитого дыхания Макнамары, утопая в чувствах, заполнивших её разум и сердце. Она уже не слышала ничего, кроме тихого щёпота жёлтой: -я верю.. Всё будет хорошо. И сон нагрянул неожиданно, сковав веки. Неуверенный и смущённый стук в дверь. Ещё. Если ей сейчас же не откроют, она клянётся, что не успеет написать предсмертную записку, прежде чем замёрзнет или будет закопана в кучах багряных листьев. Потоптавшись на месте, Вероника уже отсчитывает секунды, сколько она уже стоит. Но рано или поздно дверь открывается, и на пороге её встречает распростёртыми объятиями Хезер. Она хватает подругу за плечи и встаскивает внутрь, закрывая входную дверь. -извини, думала к родителям.. Кхм, располагайся. -о, хорошо. Разогретая тёплым домашним уютом, Сойер входит в гостиную, осматриваясь. Конечно, она представляла себе полностью жёлтый дом. Жёлтые портьеры, стены, ковры, мебель. Но комнаты были вполне обычными, конечно, богато обставленные. Десятки статуэток, дорогих часов, книг, зеркал. Мягкий большой диван, телевизор напротив, пушистый ковёр под ногами. Глаза разбегались по окружению, всякий раз находя новые и новые предметы для внимания. На столике рядом стояли закуски и игристое шампанское, разлитое по бокалам. Вот в комнату пришёл пушистый, белый кот. Не поведя ухом, он грациозно прошёлся, практически сливаясь с ковром, и уселся в углу, вылизываясь. Хезер усмехнулась, садясь рядом. -это Саймон. Этот кот со мной практически со дня моего пятилетия. Поэтому, считай, он тоже участвовал в моём воспитании. Он всех в доме держит на узде. Привередливый и наглый. Отец привёз его из Англии. Я всегда мечтала о любимце, и он выполнил мою мечту. Но это кот выбрал его. Даже будучи котёнком, он был смышлённым. В приюте вцепился в штаны моего папы, едва не содрав их с него. Я была безмерно счастлива, когда увидела это прекрасное животное. Макнамара говорила о нём с безмерной любовью и гордость. Словно она представляла не кота, а шедевр искусства. И словно услышав комплименты, Саймон обернулся, закончив на секунду свои гигиенические процедуры. -оу, он милый. Никогда не встречала таких котов, хоть и провела всё детство с ними. Пока у отца не обнаружилась сильнейшая аллергия. До сих пор обижена, хоть и понимаю, что так надо. Вероника вздохнула. -жаль. Мои тоже по началу были против. Мама обожает собак, папе было всё равно. Но Саймон стал важной частью нашей семьи. -когда отучусь, превращу свой дом в кошачий переполох. Ви сложила руки на груди, нахмурившись. Но затем рассмеялась. -хах, ладно, я наверно щучу. -ну, всякое может быть. Почему бы и нет? Макнамара пожала плечами, её глаза заискрились, а на лице заиграла радостная улыбка. Она смело схватила бокал шампанского, делая пару глотков. -ты как хочешь, а я в этом не участвую. Сойер скривилась, наблюдая за действиями подруги. -даже после пары бокалов мне сносит крышу и утром я просыпаюсь словно после бурной ночи. По коже проходит холодок, вспоминая события после вечеринки с Чендлер. В мыслях пробегает чувство стыда. Жёлтая насупилась, откинувшись на спинку дивана. -как хочешь. Просто не хочу быть той самой сумасшедшей пьяной подружкой, которую тащит домой трезвая из другого штата. Но её любопытный взгляд скользнул по Веронике и тут же неловко упёрлся в угол. Сойер саркастично хихикнула. -ладно, немного. Будем две неадекватные пьяные подружки, потерявшиеся в Сиэтле. Она берёт в руку бокал и одним глотком опустошает половину. Макнамара раскрывает рот, удивлённо наблюдая за Вероникой. -ты серьёзно? Хезер с отвиснутой челюстью переводит взгляд на полупустой бокал. Хитро прищуривается. -ты не проглотила! Она тыкает пальцем в Веронику, хихикая. Та давиться, начинает кашлять. -пф.. Не правда. С чего ты взя.. ~ Её прерывает удар подушкой. Начинается подушечная бойня. В конце концов Сойер хватает Хезер за руку, прижимая к себе и давая ей щелчок в области лба. Не выдерживая такой наглости, Макнамара садиться на неё сверху, давая шутливую пощёчину. От девушки снизу исходит злобное хихикание и восклицание. Чирлидерша тут же застывает, понимая ситуацию. Она смущённо хлопает глазами, чувствуя, как её щёки наливаются румянцем. Ви усмехается, но сдаваться не собирается. Она обхватывает предплечье девушки, притягивая её к себе и случайно глупо тыкаясь губами в её нос. Хезер тут же отстраняется, отползает и закрывает лицо руками. -Ронни! Вероника привстаёт на локтях, вздыхая. Только сейчас смущение настигает её, желая вернуться в прошлое и прекратить эту глупую игру. Она переводит взгляд на не менее растерянную и красную подругу. В её голове проносится тысяча мыслей. Девушка медленно подвигается ближе, кладя руку ей на плечо. Слышится хныкание. Макнамара поднимает сияющие живые глаза на Ви, полные надежды, какого-то неизвестного счастья и робкости. -прости.. -прости. Они снова заливаются смехом. -одуванчик, не злись. Сойер проглаживает растрёпанные пушистые волосы жёлтой, произнося слова рассеяно и заботливо. Затем она берёт её за плечи и легонько теребит. -ээй.. Ответа всё ещё не поступает. Но неожиданно Макнамара ловит руками лицо Вероники, шокированной этими действиями. Она хихикает, игриво подмигивает и приближается ближе, лицом к лицу. -а теперь буду извиняться я. Хезер смущённо отводит взгляд, легко и быстро краснея. Но она не робеет и медленно притягивает Сойер в осторожный поцелуй, щекотя своими кудряшками. Вероника ощущает резкое покалывание по всему телу и прилив теплоты, приятное чувство в животе и груди. Не в силах отстраниться, нарушить эту нежность, она зарывается руками в волосы жёлтой, расслабляясь под её чуткими и мягкими губами. Вечер заканчивается, солнце медленно шло за горизонт низкого и сизого неба. Тишина, нарушаемая только громким стуком двух сердец.