Наручи судьбы

(Важно! Смотрите примечание сверху!) В кабинете было пусто, разило немного хлорированным средством для дезинфекции пространства. Минамото не любил больницы и медпункты, а вот Аканэ было все равно, он спокойно перематывал ему ногу, изредка слыша как Минамото затаивает дыхание стараясь не простонать от сильно жгучей боли. Тогда-то в голове возникла мысль, что он довольно сильно держит все в себе. Что с ним будет, если он хоть раз скажет, что ему больно? — Только губы не кусай, а то бинт засуну между зубов. – Аканэ сильнее стянул повязку, чтобы зафиксировать её на ноге, а после перевел взгляд на скривившегося от боли Минамото. — Зачем ты делаешь это все для меня? Нога не отпадет, если сам перевяжу. — Честно говоря, я сам не знаю. Я думал это для того, чтобы отплатить тебе за тот раз, когда ты старался меня подлатать. Но кажется, это была просто моя хотелка? Ты видишь меня насквозь, и я не понимаю, почему ты задаешь мне такие странные вопросы. — Эмоции я ощущаю, но вот твои мысли остаются для меня загадкой. Хотя я уверен в том, что часто твои мысли разнятся с мыслями. Ты слишком импульсивен. – высказал Тэру, опуская штанину и после обернулся, чтобы посмотреть не заперты ли двери. — Да? Ну а в твоем случае, мне даже не надо надевать кусок артефакта, чтобы понять твои действия. Я вижу тебя насквозь, хотя бывают моменты, что я тебя не понимаю. Ты прост как ребенок, а потому часто ведёшься на эмоции, когда ситуация не требует от тебя режим терминатора. — Что? Какие глупые рассуждения у тебя. Я не так часто ведусь на эмоции. - Минамото повернулся и встретился с лицом Аоя, который вопреки приближался ещё ближе. Руками он обхватил запястья президента. Пусть он и ростом его ниже, но из-за того, что старший сидел на кровати, они слегка изменили позиции, и вот теперь он Минамото уже на голову выше. Растерянный взгляд не метался уже по комнате, а устремлен был чисто на Аканэ. Будто мир стал полностью пустым, словно кроме него больше никого не было. Странное чувство заполонило тело, разливая не то жаром, не то холодным страхом. Как будто простуда, где тебе и холодно, и жарко одновременно. Губы дрогнули в желании высказать свое недовольство, но их закрыли чужие. Тогда сердце дрогнуло в ужасе. Он бы скривился, он бы его ударил, однако, что ему мешает? Быть может, это всё лишь желание поскорей снять проклятие на их руках, или все это просто пустые отговорки, а на самом же деле желание чтобы чувства были взаимны. Запутанный шквал мыслей Тэру ввел в ужасающий ступор, в котором он просто застыл с одним выражением лица, не смея даже сопротивляться. В голове резко все опустело, только немой вопрос «Почему» откликался эхом. Это было слишком неожиданно. Руки Аканэ аккуратно прошлись по талии Тэру, переходя к плечам. Отстранившись, кареглазый лишь и мог смотреть на Тэру, ожидая неприятного ответа. Он знал, как поступил глупо. Светлые глаза дрогнули, затрепетали ресницы. Почему-то казалось, что если словами выразить ничего не получается, то может получится действиями? Руки схватили Аоя за рубашку и притянули поближе к лицу, на котором не было ни злости, ни отвращения. Засомневался, засмущался, но в ответ поцеловал его. Не отпуская, так будто он сейчас уйдет. Тогда же Аканэ сорвало крышу. Стянув с себя галстук, он обнял блондина впиваясь в его губы, Тэру же позволил углубить поцелуй зарывшись руками в его волосы. Они на ощупь были так приятны, словно бархат, который простилал к самому лицу. А вместо тысячи слов лишь обжигающе жаром дыхание и чужие руки, что прижимали к себе ближе. Внутри все будто сжало, словно бабочки в животе заметались во все стороны. Тревога или вожделение? В этот момент было плевать на правила и на чужие чувства, и на чёртовы оковы, что их связывали. Будто в них теперь был смысл? Когда Аканэ образумится и его губы отпрянул от чужих, тогда уже все, что было между ними сотрется в порошок, испепелится. Теперь они уже будут больше чем просто «знакомые», и даже больше, чем «друзья». Все что крутилось в его голове, это желание пойти дальше, поглотить и исследовать каждый сантиметр тела. Когда у Тэру все, что мелькало в голове, это отголоски разрушенных обетов и обещаний как отцу, так и самому себе… Желание съесть Аканэ живьём от переизбытка чувств и смущения никак не могло уняться здравым рассудком. Когда чужие губы отпрянули Тэру смущенно, но вполне спокойно спросил: — Ты доволен? — Да, ты получше помидоров будешь. — Будь добр слезь с меня, если кто-то сейчас зайдет, нам не поздоровится… Тогда они даже не поняли, как наручи на их руках начали трескаться