***
Джини плакала, пока подруга пыталась ее утешить. — Гарри уже знает? — это беспокоило ее больше всего. Друг будет шокирован, в этом не было сомнений, но он поступит правильно. Уизли провела рукавом свитера по красному, распухшему носу. — Я не смогла ему сказать. Ее нерешительность была понятна, Гермиона постаралась себя представить на месте девушки. Нет никакой уверенности в завтрашнем дне, ей всего семнадцать. Парень, который вот-вот приступит к своей собственной карьере в аврорате. — Тебе придется, Гарри заслужил узнать об этом одним из первых. Им так много придется пережить, никто не сможет развеять страхи Джини лучше любимого человека. — Я не уверена, — голос Джини стал грубым от продолжительного плача, она решительно опустилась на кровать перед подругой и взглянула в ее глаза. — Видишь ли, мне совсем не обязательно сохранять беременность, а если так, то и говорить никому не нужно. Гермиона в ужасе отшатнулась от нее, она представила все ужасы сопровождающие это решение. — Тогда зачем ты рассказала мне? — глядя на болезненный блеск в ее глазах, Гермиона приготовилась к следующим словам. — Для этого нужно одно специальное зелье, — Джини отвернулась, встала с постели и посмотрела в окно. — Я не могу его купить, потому что не надеюсь на анонимность, аптекарь может продать это знание в Пророк. Грейнджер задумчиво кивнула — они уже сталкивались с болезнью своей популярности.***
В первые недели после войны друзья не могли спокойно ходить по улицам, их повсюду сопровождали папарацци. Пороги Норы оббивали репортеры, мечтающие об интервью. Стоило золотому трио или членам семьи Уизли покинуть защищающие стены дома, как их тут же охватывал вихрь общественного безумия. Это нравилось только Рону, он окруженный долгожданной славой светился как начищенный галлеон. Был один конкретный случай, который и припомнила Джини — Гермиона отправилась в книжный магазин, это было сразу после суда над Малфоем. Немного ознакомившись с судебным процессом, девушку заинтересовала карьера адвоката. Не то чтобы она рассматривала ее для себя, но знания для общего развития никогда не были лишними. Прогуливаясь между стеллажами с книгами о праве, Гермиона взглядом наткнулась на проходящего мимо окна Драко, тот только недавно выпущенный из-под стражи направлялся, по всей видимости, в Гринготтс. Она увидела только его удаляющуюся спину, но по платиновым волосам безошибочно угадала слизеринца. — На что ты уставилась? — раздалось недовольное за спиной. Словно очнувшись от транса Гермиона отвела взгляд и повернулась к злому Уизли. — Что-то не так? — пыталась понять она. В последние дни, Рон вел себя отвратительно, в те дни, что Гермиона готовилась к защите Нарцисы и Драко, Уизли срывался на ней почти постоянно. Ему не хватало ее безоговорочного внимания и почитания. Это безумно бесило девушку, уже несколько дней она думала о том, что отношения с Уизли это тяжелое обременение для любой уважающей себя ведьмы. Ночами ей даже снилось, что она бросает его. — Зачем мы здесь Герм, ты победила Визенгамот, для чего тебе все эти книжки по юриспруденции? — он говорил, недовольно оглядывая стеллажи. — Не лучше ли пойти домой, Гарри и Джини допоздна уйдут на озеро, комната будет в нашем распоряжении. Лицо Рона стало к ней быстро приближаться. Гермиона не успела ничего понять, в какой момент он перешел от неприятных придирок к романтичному настрою? Губы Рона обрушились на ее и стали сжимать в грубом поцелуе. Его руки сминали ее хлопковую рубашку, пока язык насиловал рот. Она не могла вырваться из-под настойчивых объятий и просто замерла, ожидая пока ему надоест и он оставит ее в покое. Такое происходило не в первый раз, Рон хотел ее и любил об этом повторять, оставляя пошлые намеки и откровенные просьбы. Его не особенно беспокоило сопротивление девушки в руках и общественная книжная лавка. Он въедался в ее рот еще пару минут, пока не оторвался, то, что Гермиона так ему и не ответила, он даже не заметил. — Пойдем, — сказал он и схватил за локоть, резко вытягивая ее за собой из уединенной части магазина. Камин находился прямо в лавке, им могли пользоваться все желающие посетители, к ним-то он ее и повел. Когда Гермиона поняла, что Рон не станет обращать внимания на ее слабый протест, она вырвала свою руку из его хватки. Они уже ругались несколько раз из-за того что девушка не была готова к близости. Поначалу внимательный Рон ее уговаривал, убеждал и умолял. Но в последнее время его терпение и вся обходительность растворились, приоткрывая настоящее лицо. Рон стал грубым, настойчивым, Гермиона переживала, что вскоре он перестанет слышать ее «нет». Он становился почти опасным, когда не получал то что хотел. В последний раз он назвал ее фригидной и выставил ночью из Норы на улицу. — Я никуда не пойду, — решительно возразила девушка, она отвернулась от него и направилась к продавцу, передавая тому несколько книг. Лучше она сегодня переночует на Гриммо, чем вернется с ним в Нору, где, несомненно, снова подвергнется домогательствам. — Ты пойдешь со мной! — прошипел он в ее лицо. Волна злости, зародившаяся в глубинах ее неискушенной души подняла свою змеиную голову. Почему? Почему она позволяет всему этому продолжаться? Его красное лицо было в нескольких сантиметрах от ее, Рон смотрел на нее демонстрируя всю его злость и недовольство ею. Сама не зная как, Гермиона подняла свою ладонь и со всей силы хлопнула по его щеке. Звук был потрясающим, как и чувство счастья, накрывшее ее с головой. Не сдерживаясь, она, наконец, высказала все, что думает о нем и их отношениях. Слова лились бесконечным потоком, во всех книжках этого магазина не было столько текста. Гермиона припомнила ему все, что могла вспомнить и этого все равно казалось недостаточно для того чтобы в красках описать почему она его бросает. Через пару дней успокоившись, они поговорили спокойно, оба были разочарованны в потраченных ожиданиях, их решение расстаться освободило обоих от необходимости менять себя. Рону нужна была страстная девушка, готовая смотреть в его рот днями напролет. Гермиона не была такой, и не смогла бы стать. Она искала в отношениях поддержку, а не постоянные претензии и придирки. С этого дня Гермиона жила на Гриммо. Единственное о чем она жалела в произошедшем инциденте, это о свидетеле в лице старичка, который владел этим самым злополучным магазином. Не успели угли ссоры остыть, как неприметный продавец уже написал во все существующие газеты о том, что золотая пара рассталась. Общественный резонанс накрыл их с головой, Гермиона однажды выбралась в косой переулок, чтобы купить ингредиенты для зелья от простуды и попала в настоящий водоворот из папарацци. Все интересовались, почему Выдающаяся Ведьма Столетия отвергла героя Магической Британии, лезли в душу и раздавали советы.***
— Ты права, покупать такое зелье тебе нельзя, — Гермиона даже боялась представить, что произойдет если новость об аборте дойдет до массы. На следующее утро вся Магическая Британия будет совать свои носы ее личную жизнь. Тайны точно не выйдет. — Да, — согласилась Джини, и решительно повернулась в сторону своей подруги, — поэтому я подумала, что может быть, ты сваришь его для меня. Грейнджер догадалась к чему все идет уже некоторое время назад и, все же, до последнего не хотела в это верить. — Нет, Джини, я не возьму на себя такую ответственность. Ее прекрасные голубые глаза наполнились новой порцией слез. — Пожалуйста, Гермиона, — просипела она и упала на колени прямо посреди комнаты. — Мне больше не к кому обратиться. Она вскочила с кровати и бросилась к подруге. — Нет, не проси меня об этом! — слезы хлынули, будто кто-то открыл вентиль крана. — Я не смогу посмотреть в глаза Гарри больше никогда, если помогу тебе, — она обняла безвольное тело подруги, пытаясь привести ту в чувства. — Просто скажи ему об этом, уверенна вы сможете разобраться вместе. Он тебя любит, и если вы вместе решите, что эта беременность нежелательна — я вам помогу. — Нет, я не стану говорить ему об этом! Он решит, что во всем виноват или еще хуже, обвинит во всем меня! — хриплые рыдания вырывались из ее искривленных губ. — Я не стану той, кто разрушит все его планы об аврорате! Если он захочет сохранить ребенка, я не смогу ему отказать и все о чем мы мечтали вместе, станет невозможно. — Но почему же, многие маглы строят карьеру и воспитывают детей, — пыталась переубедить ее Гермиона. — Даже мои родители, открыли частную практику и стали успешными врачами, несмотря на то, что, как говорила моя мама, я родилась у них неприлично рано. Воспоминание о родителях обожгло душу. Она давно не интересовалась тем, как они живут в Австралии. — А еще мама! — внезапно воскликнула Уизли. — Она убьет сначала меня, а потом Гарри. С этим Гермиона не смогла поспорить, все лето Молли, словно цепной пес охраняла свою единственную дочь. Она даже навела на дверь комнаты девочек порчу с вполне ясным названием «нарушение морали». Проклятье должно было среагировать ровно в тот момент, когда девушка и юноша соберутся эту самую мораль нарушить и облить обоих ледяной водой, чтобы остудить пыл. После завоет громогласная сирена, чтобы возвестить всех о покушении на рамки приличий. Откуда Гермиона так подробно знает об этом проклятье? Так она чуть не оглохла, когда вой из их общей с Джини комнаты пробудил всю Нору. Мокрые и напуганные возлюбленные были отчитаны по всем правилам строгой миссис Уизли. Очевидно, Джини и Гарри это не остановило, они держали между собой дистанцию в присутствии строгого надзирателя, и совсем не держали себя в руках, когда оставались от нее вдали. Пол лета они провели на озере, прося Рона и Гермиону врать для их прикрытия. — Как тебя вообще угораздило забеременеть? — сокрушалась Грейнджер. Джини бросила на нее едкий взгляд. — Я знаю, что у тебя нет опыта в такого рода вещах, — прошипела она, — но уверенна об этом пишут в твоих бесконечных книжках. С возвращением в ее голос язвительности Гермиона почувствовала нарастающую волну раздражения. — Я точно знаю, что в книжках пишут о методах контрацепции, чтобы не допускать того, что вы допустили. На это ей нечего было сказать, запал прошел и ее плечи повержено опустились. — Ты права, — всхлипнула она и зашлась в новой порции слез. Гермиона поднялась с пола и потянула Джини за собой, сохранит она беременность или нет, незачем сидеть на каменном полу, даже толстый ворс ковра не защищал девушек от холода. Придерживая подругу, она усадила ее на постель и отошла к столу. Йормунганд беспокойно переводил свой желтый взгляд между девушками. — Почему ты сама не сваришь? — спросила Гермиона, подозревая, что рецепт был слишком сложным. — Я боюсь ошибиться. Если оно не будет сделано правильно, это может убить не только «плод». Джини воодушевившись тем, что подруга готова ее выслушать, метнулась к своей сумке и извлекла замызганный листок. — Я нашла его в библиотеке и вырвала из книги. — Вырвала?! — прорычала Грейнджер. — Из твоих уст, кажется, что надругательство на библиотечной литературой, худший поступок из возможных. И это несмотря на то, что я собираюсь сделать. — Прости, я на нервах, — выдохнула она. Возьми себя в руки. Джини протянула рецепт, как Гермиона и думала, он не был прост. Но информация на листке была исчерпывающей, примечания указывали, что зелье нужно сварить в строгой последовательности опираясь на фазы луны и выпить не позже двенадцатой недели беременности. Неуверенная в том, как поступить Гермиона отвернулась от изучающего взгляда подруги. Если она сварит зелье, то станет сообщницей. Джини облегчится от бремени и никто, никогда не узнает, но сама-то девушка будет знать. Она будет жить смотреть на своего друга и лгать ему каждым словом, каждым взглядом — это казалось слишком высокой ценой. С другой стороны, эта беременность была делом Джини. В мире маглов многие прогрессивные страны верят, что сохранять ребенка или нет — решать может только женщина. Сама Гермиона тоже придерживалась этого мнения, но ее беспокоило, что подруга хочет сохранить все в тайне. — Мне нужно хорошо все обдумать, — подвела вердикт Гермиона. Она не могла решить, как поступить в этой ситуации. Проплакав еще немного девушки уснули, сжимая друг друга в объятьях. Перед тем как закрыть глаза Гермионе стало ужасно тоскливо, и она вспомнила, о том, как мечтала, о поцелуях Малфоя, перед тем как на нее обрушился ураган проблем под именем Джини.***
У Полной Дамы как уже было заведено, ее ждал Малфой. Он окинул гриффиндорку взглядом и покосился на портрет. — Ты одна? Обычно девушки ходили на завтрак вместе, и сопровождавший их Драко уже привык к утренней дозе подколок Уизлетты. Около часа назад Джини открыв опухшие глаза, отправилась в свою комнату приводить себя в порядок. Очевидно, этот процесс затянулся, потому что когда Гермиона стучалась в последний раз, та сказала идти без нее. Гермиона отодвинула мысли о подруге на задний план и сосредоточила все свое внимание на парне стоящем перед ней. Малфой сегодня утром выглядел хорошо, его щеки покрывал здоровый румянец, губы изгибались в самой приветливой улыбке, какую она только видела, а глаза блестели от едва заметного металла. Этой ночью они стали ближе друг другу, чем были до этого, и Гермиона не знала с чего начать теперь разговор. Казалось, что все покровы были сняты, и она стояла перед ним с полностью обнаженными чувствами. Драко будто чувствуя ее дискомфорт, подошел ближе и запустил руку в распущенные волосы, приподнимая ее лицо. — Рад тебя видеть, — выдохнул он. Рассудок девушки помутился, стоило ей почувствовать его древесный аромат, с горьковатым оттенком грозы. Ее вейла — четко осознала она. — Я тоже, — выдавила она сильно, смущаясь. Аккуратно он отвел свою руку из ее пышных волос и обвел ладонь, переплетая пальцы. Пока они спускались на завтрак, так и не встретили на своем пути других студентов. У дверей большого зала Малфой отпустил ее руку и подтолкнул в сторону львиного стола. — Поешь хорошенько, — сказал он свое напутствие и пошел к своему месту. Панси уже сидела за столом и нарезала свой тост на маленькие ровные треугольники. Этот ритуал она проделывала каждый раз, когда хотела скрыть, что почти не ест, на самом деле. Обычно ее отказ от пищи сопровождался сильными переживаниями. Драко почувствовал себя ужасно виноватым из-за того что накричал на нее. — Доброе утро, Панси, — начал он, прощупывая почву. Девушка даже не обернулась в его сторону, когда он садился рядом. — Ты снизошел до разговора со своими друзьями? — прошипела она. Он обреченно опустил голову. — Я как всегда виноват, ты можешь в меня плюнуть, если тебе от этого станет легче. Панси ничего, не отвечая, не сводила взгляда с ровных треугольников в своей тарелке. — Знаешь, что хуже всего, — голос девушки потерял всю злость, вместо этого став обреченным, — ты обращаешься за помощью и все всегда должны быть готовы тебя выслушать. Забывая о своих собственных делах, я окунаюсь в мир твоих переживаний и даю столько помощи и поддержки сколько тебе нужно! Но если помощь нужна мне… — она стала судорожно всхлипывать. — Я пришла к тебе потому что наш друг в беде и я не знаю к кому еще мне обратиться, но вместо того чтобы выслушать, ты поменял меня на золотую девочку! А ведь она даже не наша подруга! Панси была права, Драко совершенно перестал интересоваться жизнями друзей, полностью погрузившись в свои зарождающиеся отношения. Но как объяснить друзьям, что золотая девочка для него не просто подруга, она женщина его мечты, его судьба, его пара. Ее безопасность и счастье для него были важнее причитаний Паркинсон, и уж точно важнее Нотта. Ее горестные слова привлекли к ним любопытные взгляды. Один из них принадлежал Гермионе. Она обеспокоено посмотрела на Панси и перевела свои карамельные глаза на него, спрашивая о том все ли в порядке. Драко медленно кивнул и сосредоточил все свое внимание на подруге, ее лицо было грустным, чтобы не случилось, она сильно переживала из-за этого. — Я весь в твоем распоряжении прямо сейчас, — если Нотт попал в передрягу, Драко как друг постарается ему помочь, как сможет, но если проблемы Тео связанны с его странным поведением в последнее время, то Драко умывает руки. Нотт обвинил Малфоя в том, что тот скрыл свои чувства к Гермионе, если его так сильно беспокоит, что она магглорожденная, то ему не нужен такой друг. — Ты можешь, наконец, рассказать, что случилось? — не вытерпел Драко. Панси огляделась по сторонам, и прошептал ему прямо на ухо. — Давай не здесь. В этот раз он не стал спорить. Поднимаясь, Драко бросил обеспокоенный взгляд на Гермиону. Девушка расправлялась со своей порцией овсянки. Ее волосы забавно торчали во все стороны. Он отойдет совсем ненадолго, пытался уговорить себя Малфой, она не успеет даже доесть, как он вернется и продолжит защищать ее. Зверь мятежно заворочался, но не хотел покидать своего охранного поста. Панси тряхнув своими черными волосами, оглянулась на него и пошла прочь из большого зала. Драко кинув последний взгляд на свою пару, двинулся следом. Они прошли до чулана для метел, который находился в ближайшем коридоре. Нырнув вовнутрь, Панси сделала несколько непонятных пасов палочкой. — Я не слишком сильна в заглушающих чарах, — виновато сказала она. Драко выхватил свою палочку и наложил на пыльную каморку несколько сильных барьерных чар, никто за пределами их не услышит и никто не сможет проникнуть внутрь пока они там. — Говори, — жестко сказал Малфой, он очень торопился вернуться в зал в возлюбленной. Паркинсон слишком долго молчала, собираясь с духом. Драко в нетерпении стал постукивать ногой. Между ними проплывали облака пыли, и чистоплотная Панси не старалась поторопиться. Он бы, несомненно, оценил иронию ситуации, если бы не волновался. Паркинсон в чулане для метел, в окружении уборочного инвентаря — рядом с ее лицом висело ржавое ведро. Один неуместный смешок все же прорвался на свободу, Драко постарался замаскировать его под кашель. Судя по злобному взгляду подруги, который она бросила на него из-под ресниц у него не слишком вышло. Глубоко вдохнув в последний раз, Паркинсон собралась с духом и выдала: — Я почти уверена, что Тео под Имперо. Небольшой шок, быстро отступил, ему на смену пришло неприятие. - С чего ты взяла? – лицо Драко было наполнено скептицизмом. Это было довольно серьезное подозрение. После войны Министерские, будто с цепи сорвались. Многие жертвы непростительного выжившие после захвата власти Темного Лорда, подняли бунт. Их воля подавлялась для политических, расистских или личных целей. Большинство жертв - магглорожденные женщины подвергались сексуальному насилию. В темные времена, была организованна целая работорговля – покорных наложниц продавали или дарили в качестве награды выслужившимся сторонникам. Сотни женщин, девушек и даже детей освобожденных из под гнета, хлынуло на улицы Магической Британии - они требовали крови. И их требование было удовлетворено. Начиная с июля, произошли серьезные изменения, за использование Империо больше не сажали в Азкабан. Виновным назначили смертную казнь. Драко был согласен с новым законом, одним из первых который принял Кингсли на посту министра. В подземельях мэнора содержали несколько десятков таких девушек – лишенные эмоций, мнения и права выбора, они были безвольными игрушками в грязных руках извращенных мужчин. Поэтому Малфой не мог поверить в подозрения Панси, зачем кому-то рисковать жизнью, чтобы подчинить Нотта? - Он приходил ко мне вчера вечером, Драко, - Панси схватила друга за руки, словно моля его о помощи. – Он был не в себе, говорил какую-то неразличимую чушь. Драко, задумался на мгновение. - С чего ты решила, что это именно империо? - Потому что я видела, как это происходит, когда жертва проклятия выходит из-под контроля. В одно мгновение он казался безумцем и в другое он смотрел на меня, так будто не понимал, что он тут делает. Драко откинулся на пыльную стену. Выходит друг в беде? .