***
Спустя шесть часов Голованов и Шапошников уже приземлились в аэропорту Челябинска. Их встречал высокий мужчина, одетый в классическую белую водолазку и темные джинсы. Голованов пару раз видел его на фотографиях, которые Кузя когда-то показывал. Это был отец Вовы — Максим Викторович. — Ну что, есть новости о Вовке? — спросил Голованов, как только мужчина оказался возле них. — Пока нет. К нему нас не пустили: сказали, что состояние тяжелое, но обещали, что с нами свяжется заведующий реанимации и вызовет на разговор. И к нам сегодня приходила полиция, так как, со слов дежурного врача, травмы явно имеют криминальный характер. — Получается, что версия суицида отпадает? — Да, — коротко ответил Кузьмин-старший. — Сказали, что он не сам прыгал с моста, а его толкнули. Но Вовка несколько часов пролежал без помощи, потом какой-то дворовый мальчишка искал в овраге металлолом и нашел Вовку. Вызвал скорую и спасателей с его телефона и убежал. Максим внешне выглядел спокойным, но дрожащие руки выдавали его истинное состояние. Пока он говорил, они дошли до машины и расселись по местам. Максим Викторович сел за руль, но Шапошников заметил, что его руки трясутся настолько, что он даже не в силах был повернуть руль зажигания. — Максим Викторович, позвольте, я поведу, — сказал Шапошников. Он из компании был единственным, кто еще не до конца растерял остатки спокойствия. Сев за руль, Паша все-таки завел мотор. — Я не могу, — сказал Максим, когда машина тронулась. — Мне надо в больницу… Вы можете поехать со мной? — Вы сейчас нужны жене, — ответил Голованов. — Давайте дождемся звонка от заведующего, а потом все вместе поедем в больницу. — Нет, — возразил Максим. — Я должен сейчас… Он же там совсем один, ему наверняка страшно. — Максим, — Голованов повернулся к мужчине, — я понимаю ваши чувства: я сам отец. Это нормальное желание — быть рядом со своим ребенком всегда, но конкретно сейчас вы ничего не сможете сделать. Володе не станет лучше, если вы будете спать на коврике возле реанимации. Там врачи, они знают, что делают. Как только его состояние стабилизируется, вас обязательно к нему пустят, а сейчас топтать пол больницы смысла нет. — Я понимаю, — сказал Максим Викторович. — Но я не могу ждать… — Я знаю, ждать всегда сложно. Но пока это все, что мы можем предпринять. Сейчас вы нужны Капитолине. Вы для нее единственная опора. Максим неохотно согласился с Головановым, и дальше они ехали в полной тишине. Спустя два часа автомобиль затормозил возле большого дома в частном секторе. Максим открыл ворота, и автомобиль въехал на территорию. Участок был был довольно большим и ухоженным. Неподалеку от дома была расположена беседка, окруженная кустами сирени, но строительный мусор немного портил вид участка. Дом был приобретен совсем недавно, и его территорию только начали облагораживать. — Что это за дом? — спросил Паша. Ему стало интересно, откуда такие хоромы у семьи обычных учителей. — Вовка на годовщину свадьбы подарил. Супруга как-то давно обмолвилась, что мечтает о большом доме и собаке, так Вова взял и на эту годовщину подарил. А вот собаку пока не купили. Знаете, с тех пор, как этот дом у нас появился, на работе как с цепи сорвались. Видимо, они считают, что наш сын — вор, раз смог накопить деньги. Сейчас наверняка они злорадствуют по поводу нашей беды. — Вовчик у нас честный человек. Чтобы накопить на этот дом, работал за троих, причем не только в отделе, — ответил Павел. — Мужики, вы пока проходите, я в гостевой комнате вас размещу, — распорядился Максим Викторович. — Располагайтесь. Голованов и Шапошников прошли в комнату, на которую указал Кузьмин-старший, оставили вещи в ней и пошли на кухню, где сейчас расположилась Капитолина Сергеевна. Она сидела за столом, склонившись над чашкой уже давно остывшего кофе. — Лина, я же просил тебя поспать, — сказал Максим, выйдя из ванной. — Я пыталась, Максим… я не смогла уснуть. Сразу Володя перед глазами… — Женщина расплакалась. — Ну, успокойся… — Максим обнял ее за плечи и поцеловал в висок. — Пойдем, тебе нужно отдохнуть. Ты поспишь, а я пока введу Володиных коллег в курс дела. Они обещали помочь найти тех уродов, что покалечили нашего сына. — Вы не против, если мы пока Вовкину комнату осмотрим? — спросил Голованов. — Может, что-то найдем? Максим кивнул и указал на вторую дверь коридора. — У него еще на чердаке что-то вроде рабочего кабинета, — крикнул вслед Максим, прежде чем Голованов и Шапошников скрылись в дверях спальни. Комната была обычная, ничем не примечательная. Диван был разобран — видимо, утром Вова уходил впопыхах. Рядом с диваном была книжная полка, уставленная книгами разной степени старости, а на самом верху Павел обнаружил коробку. Но она была закрыта на кодовый замок. Очевидно, там хранилось что-то очень важное, что не предназначалось для посторонних глаз. — Борисыч, как ты думаешь, что там может быть? Голованов пожал плечами. На самом деле это могло быть что угодно: начиная обычными памятными вещами и заканчивая тем, что было связано с произошедшим. Пока вопросов было больше, чем ответов.***
Заведующий отделением реанимации связался с Максимом только вечером, а утром следующего дня семья Кузьминых вместе с Шапошниковым и Головановым приехала в больницу. Конечно же, врач пока не обнадежил их оптимистичными прогнозами: Володя слишком много времени провел на холоде с тяжелыми травмами и без медицинской помощи. Впрочем, у врача так же нашлись и хорошие новости: память Володи, несмотря на тяжелую травму головы, практически не пострадала. Кузя не помнил только события, произошедшие перед самой травмой. А вот с ногами дела обстояли намного хуже. Обе ноги были сломаны. Правую пришлось в прямом смысле собирать по частям, но это было временным решением. Врач сообщил, что для спасения ноги нужно провести минимум две операции, но в условиях этой больницы сделать их было невозможно. — Мне жаль, — сказал доктор, закончив рассказ о состоянии Кузьмина. — Мне бы хотелось озвучить вам более утешительные новости, но увы, в условиях нашей больницы провести такую операцию просто невозможно. Единственное место в России, где ее способны провести, — это Институт травматологии имени Вредена. Я все рекомендации напишу и выпишу направление. Как только Владимир станет транспортабельным, мы начнем решать этот вопрос. — Не волнуйтесь, Капитолина Сергеевна. — Голованов обнял ее за плечи. — У меня есть там связи. Финансовый вопрос тоже решим. А вы пока идите к Володе. Вы ему сейчас очень нужны. Мы с Пашей пока поедем в полицию и узнаем детали дела. Вечером, если что, я вас сменю. — Спасибо, — тихо сказала женщина. Доктор увел ее в отделение, а Голованов и Шапошников направились к выходу из больницы.***
Кузя еще никогда не чувствовал себя настолько плохо: казалось, что каждая клеточка была пропитана чем-то едким, а все тело было пронизано болью. Периодически он проваливался в беспамятство, и тогда его охватывала странная эйфория. Ему казалось, что он взмывает ввысь, и он видел себя со стороны. Жалкое зрелище было на самом деле, зато в эти моменты ничего не болело. Но стоило только вернуться на поверхность сознания, боль возвращалась. Кузя застонал, и прохладная рука тут же коснулась его лба. Открыв глаза, Кузьмин увидел перед собой свою мать. — Мама? — Одно-единственное слово далось ему с трудом. Кузя снова закрыл глаза и на две минуты провалился обратно в забытье, в этот раз — без снов. Мама ласково улыбнулась, потрепала его по голове и отошла в сторону. Она не хотела, чтобы сын видел ее слезы. Совладав с собой, она вернулась к койке. — Не говори ничего, сынок, тебе пока нельзя. Береги силы. — Капитолина поправила одеяло на груди Кузи и поцеловала того в лоб. Врач дал ей всего полчаса на то, чтобы побыть с Володей. — Ключ… — простонал тот. — Ключ… Собака… — Какой ключ? Какая собака? — спросила Капитолина, хотя и не была уверена, что Вова не бредит. Кузя ничего больше не ответил. Он снова провалился в забытье, а потом уже пришел врач и выпроводил ее из палаты, пообещав, что завтра он позволит побыть с Вовой подольше. Спорить женщина не стала. Поцеловав сына на прощание, она покинула палату. Она понимала, что борьба только начинается, и ее семье предстоит пережить многое. Но мама с детства учила ее находить светлое даже в темные времена, и Капитолина нашла. Она осознала, что у ее сына есть замечательные друзья.