Hot N Cold

Солнце медленно плыло по небу, опускаясь все ниже и ниже. Теплая вода заплывала на берег и уплывала обратно. Слабый ветерок изредка ласково путал пряди волос, играясь с ними. Красивый пейзаж притягивал взгляды редких прохожих, заставляя на секунду остановиться. Но все они были так далеко от настоящего погружения в это зрелище по сравнению с одним парнем... Дазай сидел на берегу, в паре метров от воды, и смотрел на небо. В свободные вечера он часто приходил сюда. Это место было его самым любимым. Оно успокаивало, а атмосфера расслабляла, и Осаму как будто бы мог увидеть настоящего себя, пока занавеса, закрывающая его, становилась чуточку приоткрытой.  Наверное, Дазай мог сделать это только наедине, когда никого не было рядом, когда было не страшно перед кем-то раскрыться. Хотя, Осаму и сам иногда ощущал легкий страх от неизвестности того, что он мог в себе раскрыть. Вдруг он окажется слабым, беспомощным, ужасным? Вдруг произойдет что-то страшное и вся его жизнь перевернется?  Раньше, примерно 7 месяцев назад, Дазай вовсе не видел смысла искать себя. Перспектива заниматься самокопанием ему не особо нравилась, как минимум потому, что это было муторно и сложно. Кроме того, это значило, что ему придется залезть в свое прошлое. А вспоминать многие вещи Осаму желанием не горел. Иной раз он и вовсе избегал подобные мысли. Зачем думать о том, что было, когда перед носом настоящее и будущее? Но еще недавно Дазай понял, что все это время только придумывал отговорки, лишь бы не смотреть в свое настоящее отражение. Он не знал, что в нем увидит, он не знал, как отреагирует, он не знал, сможет ли в случае чего снова начать жить среди тысячи масок — и все это безусловно пугало и вынуждало сопротивляться любым попыткам найти себя. Вообще, Осаму ненавидел, когда им управлял страх и выстраивал перед носом стену. Он предпочитал такие стены сразу же ломать. Но в страхе искать себя Дазай видел защиту, предупреждения о реальной опасности, которая действительно могла привести его в пагубную ситуацию. Поэтому обходил стороной.  Только сейчас, сидя на берегу и смотря на закат, он не впервые за последние пару месяцев начал понимать, что жить так, как жил он до этого, нельзя.  Для Осаму жизнь была бессмысленной, и он почти полностью осознал почему. Дазай жил среди выдуманных личностей, проживал чужие жизни, которые никогда по-настоящему его не затрагивали. Проходил через те испытания и смеялся от тех ситуаций, которые принадлежали не ему, а другим. Именно поэтому внутри Осаму всегда была пустота, ее было нечем заполнить, нечем заменить. Потому что жизнь была вовсе не его. Но совсем недавно Дазаю начало казаться, что его эмоции были искренними, что когда он смеялся, то ему действительно было весело, что пустота начинала куда-то пропадать, оставляя слабое, приятное тепло... То, которое непременно должно однажды разжечь пламя.  И Осаму неожиданно понял в чем всегда нуждался... Кто-то внезапно накинулся на него сзади и сверху прозвучал знакомый, ставший совсем родной голос: — Опять о смерти думаешь? Руки легли на плечи, а подбородок коснулся кофейных прядей. Дазай недовольно и тихо прорычал, чуточку разозлившись, прямо как раздраженный хищный зверь, и его брови сдвинулись к переносице. Коснувшись запястий пришедшего, он тут же злобно бросил: — Сними! И не дожидаясь чужих действий, Осаму сам стянул перчатки и положил их на песок. Смягчившись, он чуть улыбнулся и оставил несколько поцелуев на теплых руках. Дазай любил прикасаться именно к коже, а не к тканевым перчаткам, потому что руки Чуи были настоящие и живые, потому что именно ими Накахара создавал и делал многие вещи, потому что каждая полосочка могла рассказать о своем хозяине то, что, возможно, Чуя сам не знал. Поэтому его руки Осаму горячо любил. Накахара по-доброму хихикнул и обнял Дазай за шею. — Ты почти угадал, я думал о том, как было бы прекрасно умереть в этот день, — это действительно пришло ему в голову, когда он только пришел сюда, только у Осаму имелись причины этого не делать. — Но... — Что но? — внезапно вырвалось из Чуи. — Я не хочу умирать, — негромко ответил Дазай. Накахара опешил. — Разве не этого ты хотел больше всего? Осаму недолго молчал, потом честно ответил: — Я не знаю, чего хочу, но точно не этого. Чуя вновь аккуратно опустился на его голову, боясь спугнуть такие мысли резким движением, а после зарылся носом в растрепанные волосы и оставил невесомое прикосновение губ. Когда-то Дазай действительно хотел умереть: не искать настоящего себя, не верить, что в этом мире есть ему место, а просто покончить со всем разом. Но маленькая, совсем хрупкая надежда на небессмысленную жизнь появилась и через время разрослась деревом.  Осаму старался меньше думать о смерти и говорить о ней, чтобы не ранить Накахару. Дазай не хотел делать ему больно, даже не из-за того, что Чуя для него сделал, а потому что Накахара был для него важен. И его боль становилось болью Осаму.  К тому же, Дазай почти не сомневался, что если бы не Чуя, он так бы и не начал чувствовать, не смог хотя бы немного заполнить пустоту в себе, не ощутил, что тоже может быть не лишним среди этого огромного мира.  Искать себя было трудно, и Осаму все еще мало к чему пришел. Но ему нравилось то ощущение, что возникало в груди, когда он сидел на берегу моря и смотрел на закат, когда Накахара был рядом, и Дазай мог почувствовать его присутствие.  Становилось спокойно, хорошо, Осаму знал, что в безопасности, в месте, где нет опасностей, где его всегда примет либо приятная тишина, либо любимый человек...  Они-то и подарили ему надежду. — Если что, я рядом, — также негромко сказал Чуя, все еще не совсем понимающий такую перемену и не знающий, что с этим делать.. Он часто говорил эти слова, когда хотел показать Дазаю, что тот не один и всегда может на него рассчитывать. Осаму ему верил. — Все хорошо, Чуя, — искреннее ответил он. Накахара улыбнулся. — Я люблю тебя, — сказал он, вновь зарывшись в непослушные волосы и оставляя короткие поцелуи. Дазай тоже улыбнулся и поднял голову. Чуя поцеловал его в губы и недалеко отстранился, начав гладить. Они смотрели друг другу в глаза, и все действительно было хорошо. Они были вместе, они были рядом. И это было самое главное. Накахара снова его поцеловал. — Тебе ведь никуда больше не нужно? — с надеждой спросил Осаму, когда тот отстранился.  — Неа, — ответил Чуя с улыбкой. Дазай улыбнулся и ласково провел рукой по его щеке. Накахара прикрыл ненадолго глаза, ластясь под теплую ладошку, и через несколько секунд спросил: — Пойдем домой? — Да, — тихо ответил Осаму, чувствуя как его изнутри заполняет счастье. Солнце зашло за горизонт. Волны продолжали заплывать на берег. На Йокогаму опустилась нежная ночь.