Моя вина // Елизавета Макарова

– Что, черт возьми, ты туда налил? – спросила я у этого идиота, которого держал за рубашку. Парень смотрел на меня в полном ужасе. – Отвечай! – заорала я на него, проклиная тот день, когда встретила свою сводную сестру, а также проклиная этого негодяя Сашу Роджерса за то, что он привел ее сюда. – Блин, слушай... – сказал он, глядя на меня вытаращенными, как тарелки, глазами. – Бурунданга, – признался он, когда я прижала его к стене. Черт... это был наркотик, который этот негодяй использовал, чтобы насиловать девушек. Его легко было добавить в напиток, чтобы никто ничего не заметил: он был бесцветным и безвкусным. Я с ужасом представила, что могло бы произойти, и я уже не могла себя контролировать. Какой придурок мог так поступить с девушкой? Когда я закончу с этим парнем, его не узнают даже по удостоверению личности. Я молотила его столько, что сбилась со счета. – Лиза, остановись! – закричал кто-то у меня за спиной. Я остановила свой кулак, прежде чем снова вмазать этому сукиному сыну. – Еще раз принесешь это дерьмо на мою вечеринку, и то, что я сделала с тобой сегодня, покажется тебе нежными ласками, – произнесла я, убедившись, что он слышит каждое мое слово. – Ты меня слышал? Этот засранец, залитый кровью, отошел как можно дальше от меня. Я обернулась и увидела совершенно перепуганную Женю. Что-то шевельнулось во мне, когда я увидела выражение ее лица. Черт возьми, хотя я не могла ее терпеть, но она не заслуживала быть накачанной наркотиками таким образом. Я подошла, внимательно наблюдая за ней и пытаясь обуздать свою злость. Она, напуганная и дрожащая, сделала несколько шагов назад и уставилась на меня, открыв рот. – Елки, Женя! Я не причиню тебе вреда, ясно? – сказала я ей, чувствуя себя преступником, хотя ничего ей не сделала. Когда я оставила ее на дороге, то думала, что она позвонит маме и поедет домой с нашими родителями. Мне не пришло в голову, что она сядет в машину первого встречного придурка и явится на вечеринку, совсем не подходящую для такой девушки, как она. – Что мне дали? – спросила она, проглотив слюну и посмотрев на меня так, как будто перед ней стоял сам дьявол. Я вздохнула и отвела глаза, пытаясь привести мысли в порядок. Мой отец только что позвонил и спросил, где Женя. Ее мать волновалась, поэтому я сказала, что перезвоню ей как можно скорее. Я солгала, что Женя поехала со мной домой к Эрику и что сейчас она смотрит фильм с его сестрой. Моему отцу не нужно знать, что случилось этой ночью и где мы были сейчас. Он уже достаточно вытаскивал меня из сложных ситуаций. Мне было непросто держать свою личную жизнь в тени. И я не могла позволить Жене портить мне жизнь. Менее чем за день ей удалось вывести меня из себя больше, чем любой другой женщине, которую я когда-либо имела удовольствие знать. – Ты в порядке? – спросила я, игнорируя ее вопрос. – Я хочу убить тебя, – ответила она, и я увидела, что ее глаза наполняются слезами. Черт, мне надо скорее дозвониться до ее матери. – Ну... не надо, лучше в другой раз, – сказала я, взяв ее за руку. – С тобой все будет в порядке, – я пыталась упокоить ее. Мы подошли к машине, я открыла дверцу и подождала, пока она сядет. Потом достала свой мобильник. – Ты должна сказать матери, что с тобой все в порядке и чтобы она ложилась спать, – попросила я, пока искала в списке телефон отца. – Скажи ей, что мы смотрим фильм у моих друзей. – Да пошла ты, – сказала Женя, откинув голову назад и закрыв глаза. Я подошла к ней и схватила ее рукой за лицо. Она открыла глаза и посмотрела на меня с такой ненавистью, что мне захотелось врезать ей так, чтобы она разлетелась на тысячу кусочков. – Звони, а не то будет плохо, – потребовала я, думая о том, какова будет реакция моего отца, если он узнает, что случилось этой ночью. Не говоря уже о матери Жени. – Что ты собираешься со мной сделать? – сказала она, глядя на меня расширенными зрачками. – Бросишь меня здесь, чтобы кто-нибудь меня изнасиловал? Хотя это ты уже сегодня проделала, – иронично добавила она. Ладно, я заслужила это, но у нас не было времени. – Я набираю номер, и будет лучше, если ты ей скажешь то, о чем я тебя попросила, – предупредила я, приложив телефон к уху. Через несколько секунд на другом конце линии раздался голос Эвлии: – Женя, ты в порядке? Она посмотрела на меня, прежде чем ответить. – Да, – ответила она к моему огромному облегчению, – мы смотрим фильм... мы немного задержимся, – продолжила она, блуждая взглядом по потолку машины. – Я рада, что ты поехала, дорогая, вот увидишь, тебе понравятся друзья Лизы. Я отвернулась, когда услышала это. – Уверена, – сказала Женя, не глядя на меня. – Увидимся завтра, милая, я люблю тебя. – И я тебя, пока, – сказала она, после чего я забрала у нее телефон и положила его в карман. Я обошла машину и села на водительское сиденье. Нам нужно было подождать, чтобы посмотреть, насколько Женя устойчива к действию наркотиков. Я повернулась к ней. – Мне жарко, – сказала она, закрыв глаза, и я увидела, как пот стекает по ее лбу и шее. – Это скоро пройдет, – успокоила я ее, надеясь, что мой голос не выдаст моего волнения. – Каковы последствия этого наркотика? – с трудом спросила она. Я засомневалась на мгновение, прежде чем ответить ей. – Пот... бросает то в горячий, то в холодный... сонливость... – ответила я, надеясь, что это будут единственные последствия, которые проявятся. Если у нее начнется рвота или тахикардия, мне придется отвезти ее в больницу, а это плохо закончится. Щеки ее стали пунцовыми, волосы прилипли ко лбу. Я заметила, что на одном из запястий у нее была резинка. Я дотянулась до нее и сняла. Это было единственное, что я могла сделать, чтобы помочь ей чувствовать себя хоть немного комфортнее. – Что ты хочешь сделать? – сказала она, и я почувствовала страх в ее голосе. Я глубоко вздохнула, пытаясь сдержать свои эмоции. Я никогда не поступала так с девушками... и видеть, как Женя боится, что я сделаю с ней что-то, было как удар под дых. Этот ребенок всего за несколько часов вымотал меня полностью. – Помочь тебе, – ответила я, подхватив ее длинные, разных оттенков волосы в хвост и закрепив его на макушке. – Для этого тебе пришлось бы исчезнуть, – ответила она, растягивая слова. Я не могла не улыбнуться. У этой девушки было больше мужества, чем у любой другой, которую я когда-либо знала. Она не думала о том, с кем она связывается. Я вспомнила ее выражение лица после того, как она ударила меня. Это было неожиданно. Давно меня никто не бил. Я взяла ее правую руку и увидела, как опухли костяшки ее пальцев. Она должна была ударить меня со всей силы, чтобы так разбить себе руку. Я почувствовала жалость к ней. И вдруг представила себе, как учу ее правильно наносить удары. Я смотрела на нее с беспокойством. Теперь, когда волосы не закрывали ее лица, я могла ее рассмотреть. Красивая шея, высокие скулы с тысячами веснушек. Я улыбнулась. Ее длинные ресницы отбрасывали тень на щеки. Мое внимание привлекла маленькая татуировка чуть ниже левого уха, на верхней части шеи. Это был узел в виде восьмерки. Я перевела взгляд на свою руку, на которой три с половиной года назад вытатуировала такой же узел. Это идеальный узел, один из самых крепких. Он означает нерушимость, при условии, что правильно сплетен. Я удивилась: ее образ вообще не вязался с татуировками. Одним пальцем погладив ее татушку, я почувствовала, как мы обе покрылись гусиной кожей. Женя беспокойно задвигалась, и я почувствовала какое-то странное волнение внутри. Я повернулась к рулю и завела машину. К счастью, у меня не было времени выпить больше, чем рюмку текилы и бокал пива, так что я благополучно поехала домой. Как обычно, свет снаружи дома был включен. Было два часа ночи, я молилась, чтобы наши родители уже спали. Женя была совершенно не в себе, и я не могла допустить, чтобы отец нас увидел. Я припарковала машину, вышла, стараясь не шуметь. Осторожно вытащила Женю из машины, взяв ее на руки. Она вся горела. Если ее будет сильно лихорадить, мне придется поднять тревогу. Это меня беспокоило. – Где мы? – спросила она так тихо, что я едва расслышала ее. – Дома, – ответила я, пытаясь открыть дверь, держа ее на руках. Внутри было темно, за исключением света от маленькой лампы на одном из столиков в зале. С тех пор как Эвлия переехала к нам, она всегда оставляла включенным на ночь один из светильников. Я поднялась по лестнице с Женей на руках и вздохнула с облегчением, когда добралась до ее комнаты. Внутри было совершенно темно. Ее руки крепко обвивали мою шею. Она была в сознании. Я подошла к кровати, чтобы уложить ее. – Нет, – сказала она испуганным голосом. – Спокойно, – ответила я, поразившись как крепко она держала меня. – Не оставляй меня... Я боюсь, – попросила она. Я почувствовала тревогу в ее голосе. Странно, что она хотела остаться со мной. Я считала, что она боится меня. – Женя, ты у себя в комнате, – сказала я, садясь на кровати и держа ее на своих коленях. Это было так волнительно... Потом она открыла глаза и посмотрела на меня в ужасе. – Свет... – проговорила она с трудом. Я удивленно посмотрела на нее. Не было никакого света. – Включи, – умоляюще сказала она. Я смотрел на нее несколько секунд и поняла, что она боится не меня, не эффекта от наркотиков, не того, что она едва могла двигаться. Она боялась темноты. – Ты боишься темноты? – спросила я, перегнувшись через нее, зажигая ночник. Ее тело мгновенно расслабилось. Эта девушка казалась такой необычной. Я встала и уложила ее на подушки. Ее дыхание было в норме, и я была благодарна судьбе за то, что Женя оказалась сильной девочкой. – Убирайся из моей комнаты, – приказала она. И именно так я и поступила. Думаю, это была самая разумная вещь, которую я сделала за эту ночь.