Отрекаюсь

Он был совершенно идеальным. Таким, по мнению Ричарда, и должен быть идеальный Отрекшийся. Ему около пятидесяти, невысокого роста, смуглый, злое, покрытое шрамами от лазерных ожогов лицо. Классическая стрижка Капитанов изуродована в каком-то байкер баре при пивнушке. Но бритые виски с выстриженными молниями мужчине удивительно шли. Волшебные глаза — темный, пронизывающий взгляд волка, едва ушедшего из капкана, и в глубине всё еще жива острая боль. Ричард решил для себя, что сделает операцию, даже если у парня нет ни монеты, только чтобы увидеть, как меняются эти глаза. Как в них, пусть на малое время, рождаются счастье и облечение. — Я беру дорого и люблю, когда мне рассказывают истории. А ещё это очень больно. Вы Джон? Мне вас представил Зеленый Глок. Ричард был из тех спецов, к которым нельзя попасть без представления. Он в барах и на базарах свои услуги не предлагает. У него все чисто. Он не просто колбасу тут режет за грязным столом, он продает новую жизнь. Мужчина молчал, просто ждал, когда у малолетки притухнет фонтан красноречия. Потом с отвращением содрал с себя рабочую куртку дальнобойщиков и положил правую руку на стол. — Ой, — только и смог сказать Ричард, смотря на будущий фронт работы. Фронт выглядел как фронт. Сплошное месиво из порезов и рваных шрамов. Но браслет Контакта по-прежнему крепко вцеплялся железными лапами в запястье Капитана, и голубой кристалл горел столь же ярко. Какая потрясающая, какая мощная связь! — Пытаться срезать браслет и выжечь лазером бесполезно. Он регенерировал вашу руку, да? — Если надо, отрежь её. Но сними. Голос у мужчины был, как и он сам, глубокий, рычащий, как у дикого зверя. Ричард быстро разложил операционное поле и приготовил инструменты. Воздействовать нужно обеими руками, на лапы и на кристалл. Тонкая, ювелирная работа. Очень болезненная. Браслет не хочет слезать, это все равно, что медленно поджариваться на электрическом стуле. — Давно работаете Охотником? Мужчина дернулся, но вполне возможно, что от боли. Ричард ввел щуп детектора в боковую часть кристалла. Это сердце Корабля. Но свет, он не пульсирует. Значит, Корабль мертв. Это хорошо. Если Корабль жив, Капитан рискует не пережить кастрацию. Но Джон знает о рисках, к Ричарду ноющие юнцы из академий не прибегают за свободой. Хотя вот они-то редко понимают, на что идут, решив стать Капитанами. — Как вы узнали? — Вы излучаете чистую, первозданную ненависть. — Десять лет. После того как мой корабль пошел на таран собрата, выбросив в космос только одну спасательную капсулу. Мою. Остальных он просто сожрал, чтобы сцепиться с такой же тварью. — Многих укокошили? — Штук пятьдесят. Теперь уже Ричард вздрогнул, едва не перекусив захватом лапу браслета. История нередкая. После того как цивилизация Кораблей по факту захватила человечество пятьсот лет назад, подарив им выход к Рубежам дальнего космоса, ничего не изменилось. Корабли считают свои экипажи всего лишь симбиотами и заботятся только о Капитане, с которым у них физическая и психическая связь. И если Корабль столкнулся, например, с агрессивным ребенком другой Верфи, он может запросто пойти в бой, или вообще наплевав на экипаж, или его переработав. Часто Верфи списывают это на жертву ради спасения всех разумных форм жизни, но люди никогда не верили Верфям. Этот красавец уничтожил пятьдесят кораблей? И они не попытались прирастить такое сокровище? Вот это воля, вот это отторжение! — Там была моя жена. И это был мой экипаж. Что бы ни задумала эта тварь, она обязана была посоветоваться со мной. Все же Джон посчитал нужным объяснить свой поступок подробнее. А может, это была последняя исповедь. Его тело выгнуло от боли, когда Ричард снял браслет. Тот зашипел, задергал лапами, но сонная капсула уже наготове. Это было еще одно условие, важное и главное. Снятые браслеты Ричард оставлял себе. — Вы живы? — Да. Джона трясло, он склонился над столом, впиваясь в него побелевшими пальцами. Ричард бросился к шкафчику и принес ему таблетку. После неё Джон смог поднять голову, и его лицо разрезал оскал облегчения, который трудно назвать улыбкой. — Обещайте мне не сцепляться с Первоверфью или с её дочерями и можете дальше валить этот космический металлолом в своё удовольствие. С вас двести монет. Золотом. Вполне возможно, что Джон отдал все, нажитое за эти годы. Но обнял он Ричарда на прощание искренне. Он абсолютно счастлив. Ричард почувствовал себя последним скотом. Но такого человека нельзя, нельзя отпускать. Он как акула в море человеческих мальков. Он — настоящее сокровище. Джон шел по грязной улице Коттона и смотрел в небеса. Он ненавидел этот город, эту планету на задворках галактики, но он поклялся себе никогда больше не подниматься в космос. Даже на безмозглой железной посудине. Для мужика тут полно работы; если скрывать следы на руке, никто и не опознает в его небритой роже патриотичный лик одного из лучших Капитанов Центральной Академии. И после катастрофы двадцать лет прошло, кому он нужен. «Мне. Ты мне очень нужен. Ты ведь теперь свободен, да?» — Нет. Я же… Я снял его. Пошла вон, тварь! Джон выхватил из-за пояса лазербой и закрутился на месте, как бешеный. Какая-то женщина высунулась в окно своей маленькой квартирки, но, увидев его, тут же скрылась. Тем более характерное свечение уже охватывало тело Джона. Все люди знали, что происходит, когда человек начинает светиться. «Ты снял его, и это значит, ты готов принять другой. Я только родился, я буду делать все, что ты захочешь». Джон едва не взвыл от ярости, когда его тело начало поднимать над землей в коконе энергии. Молодка! Постреленок! Проклятье! Их легко было убить, но не отвязаться от них. Только выпав из коридора рождения Верфи, они тут же отправлялись на поиски Капитана. Пакостные твари мыслили хитро. Старые, битые боями Корабли предпочитали молодых ребят из академии, чтобы можно было вертеть их под себя, как послушную куклу, а Молодки наоборот, искали задолбанных жизнью Капитанов, чтобы в момент слияния вобрать их знания и силы. Иногда Молодки даже сцеплялись с вполне социальными кораблями, чтобы отожрать их экипаж и Капитана. А ещё они не боялись бросать вызов караванам охотников. В составе караванов всегда были Капитаны, и Молодки готовы были рискнуть существованием ради такого лакомого куска. Но кто его навел? Джон убедился, что поблизости минимум на три парсека нет ни одной неприрученной твари! И, тем не менее, был Корабль, который дал сигнал Молодкам о местонахождении старого, сильного Капитана. «Я не надену твой браслет! Отпусти меня!» «Время покажет». Голос в голове не издевался, Молодка совершенно серьезен. Он может держать Капитана в плену веками, прежде чем тот, измученный одиночеством и жутким, лишенным права на смерть существованием, примет на руку новый браслет. Джон закрыл глаза, покорившись и дав погрузить сознание в липкий морок. Он не знает, что это за тип Корабля. Хорошо если небольшая военка, а может быть и флагман. Злой, отвергнутый флагман не пожалеет планету. Особенно если узнает о существовании парня, зарабатывающего на жизнь разделением. Разделителей Корабли ненавидят люто. Очнулся Джон в капитанском кресле. Физиодром Корабля стоял напротив него, сложив руки на груди. Прекрасен. Физиодром считался заместителем Капитана. Менял пол по желанию Капитана. Плевать хотел на семью и чувства Капитана. И всегда, всегда был красив, как бог. Если, конечно, они красивы, кто их этих богов знает. — Меня зовут Кевин, — он улыбнулся, протягивая Джону руку. Тот демонстративно спрятал руки за спину. Браслет передавался на подушке красного бархата, но иногда Корабль хитрил, и тот просто спускался с одежды Физиодрома, физического воплощения Корабля. — Иди в жопу, — Джон радушно оскалился. — Это ваш первый приказ, Капитан? — Нет, мой первый приказ вышвырнуть меня в открытый космос без скафандра. — Отклоняется. — А как же полное подчинение, красивый парень? Корабль действительно великолепен. Джон сказал бы, что это небольшое научное судно, но с добавлением хорошего военного оборудования. Они похожи на космические яхты, ему приходилось видеть такие на станциях отдыха. Ученые были довольны, сопровождающие военные тоже не жаловались. Но. И это очень и очень большое но. Корабли меняли формы и модификации. Иногда почти мгновенно. Буквально раздавливая экипаж перегородками и новым оборудованием. Расслабляться нельзя. Молодке очень нужен Капитан, и он старается казаться мирным и безопасным. Но какой он на самом деле, Джон не знал и знать особо не хотел. — Адекватным приказам. Капсулы выращивания готовы. Сутки, и весь ваш экипаж будет снова в строю. — Что ты несешь, тварь? Джон начал вставать, но захваты, выскользнувшие из-под серебристой обивки, капитанского кресла, удержали его. Не больно, но крепко. Подлокотники раскрылись небольшими медицинскими станциями. Хочешь — лечи, хочешь — пытай. — Вы много страдали. И Мать услышала ваш крик боли. Наши Матери говорят друг с другом. Мы нашли ту самую кровь. Меня вырастили из останков павшего. И в нем были капли всех тех людей. Мы не пожираем вас. Когда мы уходим, мы забираем вас с собой именно на этот случай. Ваш приказ, Капитан, и все кто был вам дорог, через час будут здесь. И Мари станет по левую руку от вас, а я по правую. — Они будут тобой! — Не так сильно, чтобы вас не любить, Капитан. Джон закрыл глаза, по щеке предательски сбежала слеза. Он никогда не узнает правды. Действительно ли это будут они или неизвестные твари, выращенные неизвестной, чудовищной цивилизацией. Потому что Корабли, будь они прокляты, любят своих Капитанов почти столь же сильно, как люди. И ему ничего не стоит передать свою жуткую любовь тем, кем они заменят его экипаж. — Хорошо, я отдаю приказ, Кевин. Запусти капсулы. Джона отпустили. Он вытянул руку вперед. Кевин опустился перед ним на одно колено, но дернул Джона и за левую руку тоже. И снял с рукавов своей роскошной белой формы два браслета. Один новый, блестящий золотом, с зеленым кристаллом. Другой старый, исцарапанный ножом, с голубым. Оба камня пульсировали светом, как человеческое сердце. — Ты посмел предать меня в первый и последний раз, Капитан. Глаза физиодрома полыхнули светом старой, злой души. Которая, не собиралась умирать. И тут Джон понял. Да, он понял, но кому он посмеет рассказать? И кто примет такой бой? Да никто. Он может только скромно намекнуть по связи Капитанов, что физиодромы могут покидать Корабли. И не только у них есть тела. — Хорошо, Кевин. Сработаемся. И маме своей передай, что я деток её не обижаю. Пока. — Благодарю, Капитан. Час назад Ричард открыл двери в свою каморку и впустил его. Молодой. Красивый. Старый. Злобный. Мертвый. Бессмертный. Но не сравнится. С ним. Главным. Единственным в своем роде. Он положил ему в ладони браслет. Тот тихо мурчал, Ричард рассеяно гладил кончиками пальцев его снова живой кристалл. — Накажи, но не больно. — Да, все будет так, как ты пожелаешь, Великая мать. Ричард улыбнулся. Люди не должны забывать причину, по которой она победила их не так уж давно. Её народ постоянно совершенствуется. И по одной, такой простой, но почему-то непонятной им причине. Они всегда подчиняются приказам Капитанов. Но Капитаны, даже отторгнув её детей, всегда подчиняются приказам Первоверфи.