Созависимость

      Эти девочки — часть выступающих, и они всегда тут, всегда готовы вгрызться всем в глотки и доказать, что они самые лучшие. Лучшие во всём — в зарабатывании денег, танцах и фееричных словах, что вызывают в других людях смех и недопонимание.       Мунбёль была светилом глаз мужчин, а Айрин приходила к ней за кулисы импровизированной сцены бара с фееричным названием «Две лесбухи» и как сука угорала, что две лесбухи тут как раз есть: они сосутся за кулисами, пьют за счёт заведения и занюхивают дорожки настолько быстро, насколько могут. Впрочем, они не всегда такими были.       Бёри училась в айти, когда Джухён пригласила её в бар просто на встречу с боссом — она там работала уже пару месяцев, просто водила захудалых мужиков и обворовывала до нитки заказами на сумму от нескольких сотен вон. Конечно, она предложила эту схему и Мун, которая сразу поняла, что всё здесь не чисто. Она даже попыталась перестать дружить с Бэ, но она, чертовка, соблазнила ведь — просто увела в женский туалет и там поцеловала, зная, что это нравится Бёри. Она не любила мужчин, она любила одну лишь Джухён, которую на европейско-американский манер звали Айрин. С того поцелуя всё и завертелось — блядство, разврат и стриптиз.       Никто бы не подумал, что скрывающаяся за капюшоном толстовки айтишница могла красиво танцевать у пилона, показывая шоу со сниманием одежды и возбуждением самой себя на публику. У неё не было ничего, что можно было показать, кроме худой фигуры, но её отдача и страсть всё с лихвой компенсировали. Секрет был в малом — Айрин подсовывала Мунбёль наркотики в таблетках, а потом, в будущем, однажды рассказала об этом. Конечно, состоялся скандал, но Бёри получила свою часть зависимости — не только от таблеток, но и от танцев, от похлопываний по плечу, а потом и секса в гримёрке. Они так снесли зеркало, кстати, потому что тонкие длинные пальцы Айрин двигались резко, быстро, а её подружке только и оставалось, что подчиняться, прогибаться и молить о пощаде во время очередного оргазма.       — Выпьем! — в компании мужчин Джухён раскрывалась с абсолютно другой стороны, и Мунбёль, запихивая под бельё деньги, порой этому завидовала — раскрепощённая, она не стеснялась никого касаться, флиртовать и показывать своё расположение. Посади на это же место Бёри — получишь странное недоразумение на тонких ножках и с волосами блёкло-фиолетового вымытого цвета. — Ой, мальчики, а никто не хочет на приват к Мунбёль? Я вот хочу!       Негласное правило клуба — если гость приходит с девушкой, то стриптизёрша много времени уделяет именно ей, высасывая при этом энергию и деньги из мужиков. Айрин и Мунбёль работали в симбиозе, как единый организм, и уже выработали свою схему, которая сработает на каждом: Бёри раздевается, целует Бэ, а потом валит её на кровать. Чтобы было продолжение — мужчины должны заплатить, и они платили. Платили за эту грязь, за эмоции и за зрелищность, потому что стриптизёрша была полностью раздета, а девушка над ней — полностью одета. Да, показывали лёгкий петтинг, да, все возмущались, когда приходилось выгонять мужчин, но…       Распалившись, Айрин действительно их выгоняла.       А потом дико трахалась с Мунбёль.       Вот вроде и не скажешь, что они могли быть так хитро связаны и повязаны, что они влюбились друг в друга практически с первого взгляда, оха, стона, а теперь для них естественно после смены курить у заднего выхода из клуба и разговаривать. Подолгу разговаривать. О любви, о верности, о наркотиках, сексе и их работе. Они всего лишь развлекают мужчин, у них есть всего лишь одна цель, одна задача — поиметь на деньги как можно больше идиотов, которые ничего не смыслят в том, что их разводят, как лохов.       Айрин в принципе мужчин ненавидела и согласилась пойти на эту работу только ради денег.       Мунбёль в принципе полюбила девушек и свою работу, но на отходах после спидов тяжело и порой проступают признаки депрессии, а Бэ тут как тут.       Бёри знала одно — за пачку денег Джухён променяет её на кого угодно. Бэ знала одно — Мунбёль её никогда не бросит.       Это созависимость.       Это болезнь.       Это не любовь, хотя у них каждый секс — как последний.       Это не любовь, хотя деньги на двоих, разговоры о вечном и съём совместной квартиры.       Это не любовь.       Хотя кому какая разница?