Высоцкий

      Обычно в сериалах такие города презирают и называют чёртовым захолустьем, вот только Антон этого мнения не придерживался.       Да, это было то ещё захолустье, в которое они приехали далеко не от лучшей жизни, но вызывало оно столько восхищения, что чёртовым его назвать было сложно. Любовь к крохотному Высоцку прорастала во всем сердце словно мицелий, охватывая тонкими корнями-нитями все существо Антона, и, сколько ни срезай наружные проявления этого безграничного восторга, — внутри он останется таким же, как раньше. Кроме того, станет ещё и крепче, сплетется между собой сильнее.       Взгляд, полный восхищения, провожал ровные улочки, похожие на улицы частных секторов в европейских и американских пригородах. Финский флёр так и витал в воздухе, единственное, что отличало Высоцк от живописных микрорайонов в ЕС и США — легкая серость домов, которую так приятно скрашивало заходящее вечернее солнце.       В старой, но в безупречном состоянии «Волге» добродушного дедушки-таксиста играло радио, а по радио — старые советские песни. На секунду показалось, что и сам Антон оказался в СССР. Низкие дома, старые знаки, высокие тополя вдоль дорог, серые пятиэтажки… ещё и эта атмосфера в машине. Из фантастического состояния путешественника во времени выбил проехавший по встречке «Ниссан», опасно зыркнувший своими злыми фарами, вот только ничуть не спугнувший ребяческий восторг Антона.       С дороги вдоль улиц «Волга» свернула в улицу-двор всех этих пятиэтажек, стоящих кучкой и образующих собой район не то элиты, возвышающейся над частным сектором, не то лохов, которым не хватило денег и смелости на собственный участок.       — Может, помочь вам вещи занести? — обратился к матери таксист, продолжая сверкать доброй улыбкой без тени хоть какого-то злого умысла. — Просто так! Очень хочется такой красавице помочь.       Старший брат Антона, не дослушав диалог, вывалился из машины и забрал сумки, стоявшие в салоне. Мама скромно улыбнулась и приняла помощь, поскольку их собственные усилия действительно растянулись бы на долгое время.       Антон выскочил из «Волги» вслед за братом, закидывая за спину рюкзак, который до этого держал у себя на коленях. Таксист открыл багажник, в котором от Выборга до Высоцка пропутешествовали остальные вещи, и сразу подхватил некоторые из них, оставив матери и Антону самые, на его взгляд, лёгкие.       Дом состоял всего из двух тесных подъездов, как и Х ближайших. Антон первый взбежал по узким ступенькам на пятый этаж, заценив каждый цветочек в каждом лестничном пролете, украшающий безжизненно-зеленые стены. И благодаря солнцу вокруг было, черт возьми, красиво, словно под тем ярким фильтром в ТикТоке из 2020. Антон наслаждался каждым мгновением, проведенным в этом месте.       Наконец мама поднялась по ступенькам и сунула ключ в замочную скважину одной из дверей, распахивая её и пропуская Антона первым в их новое место жительства. Парень едва не запищал от восторга, бросая все вещи и быстро выскакивая из потрепанных кроссовок. Не скрывая нетерпения и радости, Антон прошёлся по всей квартире, осматривая каждый угол. Старые хозяева оставили здесь мебель, что их семье было только на руку — не пришлось бы искать, где и как покупать новую или как перевозить старую. Кроме того, она ещё и не выглядела слишком уж бабушкински. Нет ковров на стенах и вязаных салфеток на каждом углу, хотя и очень современным помещение не было. Такой… справедливый среднячок. Как во всей России.       Коридор представлял из себя нечто т-образное; В его ближней части вдоль правой стены были проходы в кухню и светлую гостиную, лучи из окон которой так приятно заливали коридор, а в дальней — двери в две спальни и ванную.       Мама с удовольствием втянула носом воздух. Квартира пахла домом. Было здесь что-то необъяснимое, непохожее на обычную пыль, запах стирального порошка, чая или только что приготовленной еды. Было что-то безусловное, созданное не человеком и не природой, а самой вселенной.       Убедившись, что это её квартира, мама расплатилась с таксистом за поездку и накинула на чай, должно быть, за помощь с вещами. Он долго рассыпался в благодарностях и комплиментах, а затем удалился. Теперь они остались одни.       Володя без особого энтузиазма бросил сумки, разулся и прошелся по квартире, рассматривая комнаты. Конечно, переезд в такую глушь стал для него самым сильным ударом, но и интерес к новому месту жительства он проявлял. Даже стал выглядеть чуть живее, пока изучал окружающее пространство.       — А можно я тут жить буду? — стоя около одной из дверей в конце коридора, спросил Володя.       Мама не без помощи рук скинула туфли-лодочки на небольшом каблуке и подошла ближе, заглянув в комнату. Вероятно, здесь жили сами прежние хозяева квартиры: стояла широкая, очевидно двухместная кровать, комод и шкаф в углу. И даже не смотря на то, что спальня была супружеская, обстановка и атмосфера в ней всё равно была чисто володинская. Никто другой в таком пространстве жить просто не сможет, только он или какой-то другой Володя со своей Володессой.       — Конечно. Я рада, что ты включаешься в жизнь здесь, — улыбнулась мама, притянув сына к себе и мягко поцеловав в лоб. — Тоша, ты же уступишь брату место?       Антон согласился не задумываясь. Всё-таки у Володи и так сейчас все не слишком радужно, в новом городе его ожидает миллион проблем ровно до тех пор, пока он сам по себе не переберётся обратно в Петербург не только в общежитие при институте, а сейчас ещё и брат отберёт у него хоть какую-то свободу выбора. Это будет совсем уж жестоко, не хочется так поступать с человеком, с которым связано девяносто из ста процентов твоих воспоминаний.       Володя благодарно кивнул Антону, прошел до входной двери, подхватил свои сумки с вещами и скрылся за дверью спальни.       Мама вздохнула. Должно быть, её саму всё ещё гложили сомнения и терзания из-за принятого решения. Будет ли это правильно? Переехать в глушь только из-за того, что жизнь в Петербурге в конце концов оказалась не по карману. Лишить сыновей хоть каких-то возможностей, а у старшего так и вовсе разорвать связи со всеми знакомыми и друзьями. Выдержит ли их дружба расстояние или в конце концов Володя останется совсем один? Конечно, с его общительностью он быстро подружится чуть ли не со всем городом, но что если что-то пойдет не так и они не примут его? Потому что городской, не такой, как они.       Антон сочувствующе посмотрел на неё и обнял в знак поддержки. Как жаль, что он один чувствует такой восторг из-за смены места жительства, окружения и всего произошедшего за этот день.       — Ладно, иди тоже вещи разбирай, — вскоре отстранилась мама с улыбкой и ушла в гостиную, в которой, должно быть, планировала жить сама. Всё-таки она всегда любила свет и простор, а зал идеально отвечал этим требованиям. Разве что спать придется на диване, и скорее всего вся одежда будет жить в комнате Володи, но Надежду это не пугало.       Антон кивнул самому себе, забрал вещи и закрылся в своей комнате. Она была непропорционально длинной и узкой, так, что достаточно широкую кровать словно зажало между стенами. В прочем, выглядело это уютно. Слева от двери находился шкаф, а напротив, около окна — рабочий стол с табуреткой под ним. Значит, тут жил ребенок бывших жильцов. Тогда в комнате Володи жили они сами? Неплохо. Судя по всему, ещё и достаточно молодые люди были. Перспективные. Поэтому и уехали из Высоцка…       Антон пожал плечами. Ну, уехали и уехали, ему-то что. Место их маленькой перспективной семьи заняла такая же маленькая, но и менее перспективная. Но от этого она ничуть не хуже! Просто другая, не похожая на прежнюю, жившую здесь.       Антон положил на стол рюкзак, служивший ему школьным, но сейчас помогший перевезти вещи, и спортивную сумку с примерно тем же предназначением. На удивление, в небольшом шкафу остались даже пластиковые плечики. Ещё больше удивило, что на одних из них висел радужный свитер бывшей, видимо, хозяйки комнаты, с приколотой на булавку запиской.       «как не стыдно признавать, теперь я нормис и таким вещам нет места в моем гардеробе (⁠｡"⁠ŏ⁠﹏⁠ŏ⁠) надеюсь, тебе пойдет, новый житель моей обители (⁠｡⁠•̀⁠ᴗ⁠-⁠)⁠✧»       Антон глупо улыбнулся этой мелочи. Не мог человек с таким стилем общения и доброжелательностью бросить такую вещь, которая явно много бы говорила о его личности. Интересно, выдержит ли её новый стиль её натуру или в ближайшее время она пойдет искать себя в другом, усредненном между радужными свитерами и нормисами.       Трогать свитер он пока не решился, как и записку на нём. Отодвинул его в сторону, которая будет противоположной его вещам, и принялся за них. На фоне чёрно-белых и голубых оттенков свитер, конечно, смотрелся излишне ярко, но это не означало, что Антон так и бросит его на растерзание пыли и, возможно, моли. Просто раньше ему не хватало смелости на такие вещи, с его-то окружением, в котором он нечаянно оказался крайне серой и непримечательной мышью. А теперь… видимо, придется показать себя по-другому.       Закончив с одеждой, Антон вернулся к столу и попутно выглянул из окна. В Питере вид, конечно, был более захватывающий, и ночью явно горит в сто раз больше лампочек, чем здесь. Но здесь… всё было такое приземлённое, простое, добродушное, затягивающее тебя в свои объятия словно дальний родственник, которого ты почти не знаешь, но который безумно любит тебя.       Под окнами Антона проходили две отдельные полосы асфальта: то ли тротуар, то ли выезд к частному сектору и проезжая часть, прямо за которой находилось достаточно большое относительно пустое пространство, обрамленное со всех сторон полосой деревьев. В этом пространстве находился небольшой стадион, на котором даже сейчас, во время летних каникул, находились дети, и хоккейная коробка, в это время года больше выглядящая как просто коробка и так же заполненная детьми. Видимо, эти участки — главная местная детская и подростковая достопримечательность.       Антон заулыбался их простой жизни и провел взглядом дальше. В очередной полосе деревьев прятался частный сектор, один из великого множества частных секторов в Высоцке. И словно во главе одноэтажных домиков стояло достаточно большое трёхэтажное здание, обшитое светло-серым сайдингом. Должно быть, школа, к которой прикреплены стадион и коробка. Школа, в которой будет учиться Антон.       Парень ещё полюбовался розовеющими облаками и играми муравьишек-детей, а после отошёл от окна. Сейчас ему нужно разобрать оставшиеся мелочи, лежащие в рюкзаке — в основном канцелярия, книги, украшения и какие-то памятные вещицы от людей, которые когда-то казались друзьями. Была ли это и вправду дружба или так думал только Антон? Ответа на этот вопрос он так и не нашёл, а прямо спросить у того человека стеснялся. Но, судя по дружбе других, резинки-пружинки для волос вместо браслета кому попало не дарят.       Антон грустно надел её на руку, понимая, что от того человека у него не осталось даже номера телефона, отошёл от стола и рухнул на постель. Все тело тут же отдалось тянущим, но несомненно приятным чувством. Практически весь день прошёл в положении сидя или стоя. Сначала поездка от бывшего дома до вокзала, ожидание, потом двести с лишним километров на автобусе до Выборга, ещё ожидание, а потом снова получасовая поездка на такси. То ещё удовольствие, конечно. До сих пор спина болит, а жопа, наверное, стала ещё более плоской, чем обычно.       Антон потянулся, убедился, что по ширине кровать немного меньше его роста и переместился в другое положение, уже вдоль стены. Взгляд прошелся по потолку и, к своему удивлению, на нём Антон обнаружил кислотного цвета желто-зеленые наклейки со звездами и планетами. Должно быть, те самые, которые светятся в темноте…       Да уж, дочь бывших хозяев была весьма неординарным человеком. Неужели теперь её стиль действительно так уж вписывается в общество, что она сама себя называет нормисом? Даже грустно как-то, хотя эту девушку Антон знать не знал. Ещё один настолько яркий человек прогнулся под общество, как печально.

-

      Примерно через полчаса Антон вновь вышел в коридор и залез в кроссовки. Хотелось побыстрее исследовать новый район, посмотреть, что да как, поздороваться с возможными соседями и может быть даже завести каких-никаких знакомых. Хотя насчёт последнего, конечно, он питал меньше всего надежд — вряд ли кому-то захочется вести дела с кем-то вроде него, но попытаться стоило.       — Тош, а ты куда? — выскочила мама в коридор на звук открывающейся двери.              — Просто пройтись хотел по двору, — отозвался Антон. — Или до частного сектора там.       Мама посмотрела на него с сомнением. Стоит ли отпускать? Конечно, запирать сына в квартире словно принцессу в замке она не планировала, но и в первый же день отпускать его невесть куда одного тоже не хотелось.       Она продолжала пилить его взглядом, а Антон начал стягивать один из кроссовок носком второго, как мама вздохнула:       — Ты только до захода солнца домой вернись, хорошо? — попросила она. Антон активно покивал. — И, это…       Мама исчезла в проёме в зал, пошарилась в сумочке, достала оттуда ключи и протянула парню. Их было всего два — магнитный, от подъездной двери, и обычный, от входной в квартиру. Без брелка и хоть какого-то опознавательного знака выглядели они, конечно, пусто.       — Спасибо, — кивнул Антон и выскочил за дверь.       Ступеньки казались до боли родными, как будто Антон провёл на них всю жизнь. Этажи всё так же заливал медовый свет, к которому так старательно тянулись различные растения в горшках на подоконниках, полу и специальных подставках. Выглядело уютно. Наверное, зимой на лестничных пролетах станет немного пусто — тогда хозяева этих цветов, должно быть, заберут их домой, чтобы не перемерзли.       Антон выскочил во двор. На достаточно хорошо и даже современно обустроенной площадке тоже резвились дети, правда, здесь они были помладше и играли не в такие игры, как старшие на стадионе. Антон в принципе был удивлен тому, что в этом месте так много людей выходит на улицу вечером, а они ещё и такие активные, несмотря на восьмой час. Разве детям уже не пора спать?       Антон прогулялся вдоль серых пятиэтажек, рассматривая кованые-ржавые ограды открытых балконов. В окнах ещё не горел свет, а где горел — были задернуты шторы. В прочем, лезть в чужую жизнь, пялясь в окна, тоже не было главным его увлечением, поэтому он не огорчался и вообще ничего не чувствовал по отношению к этому обстоятельству.       Асфальтированные и на удивление целые, без единой ямы дорожки привели к району величественных сталинок. Их яркий, мятно-бирюзовый цвет немного скрашивал общую серую гамму города, но при этом сам поддавался её влиянию. Выглядело одновременно очень грустно и до улыбки мило, словно краски этого города живые, взаимодействуют друг с другом и строят отношения, в которых готовы работать над собой ради друг друга.       Дальше них Антон не пошел. Ему хватило сделанных фотографий отдельных мест не то на память, не то чтоб скинуть единственному лучшему другу, живущему от него за три пизды; Хватило оценить ближайшие локации района и наконец набраться решимости чтобы дойти до предположительно школы. Домой всё ещё не хотелось, а тупо ходить вдоль пятиэтажек не было интересно. Значит вариант один.       Антон перешел дорогу в месте, показавшемся наиболее правильным для этого — машин все равно здесь и в помине не было, видимо, в солнечный летний день все предпочли пользоваться своими двоими. Пересекая местность, на которой расположились стадион с коробкой, Антон чуть замедлил шаг, рассматривая местных подростков, занявших пространство внутри кирпично-красного овала дорожек для каких-то соревнований. Парни и несколько девушек гоняли по небольшому полю футбольный мяч, каждые пять секунд взрываясь новыми матными выражениями, но при этом, на удивление, не выглядели как быдло. А может так казалось только издалека — ближе подходить Антон всё-таки не решился.       — Топор блять!       — Хули я?!       — Да пошел нахуй, не ты! Вот этот вот додик блять, которого хлебом не корми, дай мимо ворот попинать!       Антон усмехнулся, хоть и не мог понять их страсти, ведь футболом никогда не увлекался. Футбол — командная игра, и если на уроках физкультуры его и брали в команду, то разочаровывались в способностях в первые же пять минут и прекращали какое-либо взаимодействие, если оно вообще было до этого. Так что… да. Футбол он не любил. Прямо как волейбол, баскетбол, эстафеты и прочую физкультурно-командную ересь. Пожалуй, единственнная игра, которая до сих пор действительно нравится ему не смотря на всю её командность — хоккей. Может быть потому что класса до четвертого Антон ходил в спортивную секцию, являвшуюся единственным местом, где к нему относились не как к несуществующему объекту.       В этом году надо все менять к чертям собачьим. Антон же не может вечно оставаться серой мышью! Да, будет немного сложно выбраться из прежней роли и занять другое место под небом, но стоило бы попытаться и начать все с нуля, а не идти по уже выбранному отнюдь не счастливому пути.       Хотя подойти и начать диалог он все-таки не решился и молча двинулся дальше к школе. Кто сказал, что ему нужно влипать в этот пиздец в первый же день? Уровень стресса и так возрос до невозможности, а тут ещё это. Если он сейчас может избежать проблем с ментальным здоровьем — он это сделает, даже если его обещание изменить всё будет не сдержано им уже через минуту после того, как было дано.       Здание действительно оказалось местным образовательным учреждением, отделанным позорным серым сайдингом, так хорошо вписывающимся в общую картину города. Но неужели нельзя было выбрать цвет поярче, хотя бы немного украсить жизнь школьников? В прочем, позорным сайдинг был не только потому что имел такой вот цвет, а потому что категорически не вписывался в общий вид здания. Стиль косит под функционализм, такое строгое, простое, но не менее красивое направление архитектуры, а это недоразумение сбивает все старания архитекторов на черт знает что.       Антон ещё недолго посмотрел на это все, вздохнул, понимая, как же скоро начнется новый учебный год, и отправился назад. Не то, что скоро сядет солнце и он куда-то спешит, просто его план на сегодня выполнен. Изучил всё, что было интересно, прошёлся по своему будущему главному маршруту — этого хватит. Остальное догонит потом, когда привыкнет к общим обстоятельствам и местности.       Погрузившись в свои мысли, Антон не заметил, что уже приковал к себе внимание играющих на поле подростков, и понял это только когда оказался окружённым.       Ну пиздец. Сейчас с говном сожрут только потому что городской — ну, всмысле, ещё более городской, чем они. Или как минимум отпиздят в целях показать, какие порядки на самом деле царят в Высоцке, дружелюбном только на первый взгляд. Почему вообще он размышляет так фатально, если сам думал о том, что должен с этими людьми подружиться? Какие-то из них ведь точно должны оказаться его будущими одноклассниками.       — Ты чё, новенький здесь?       — К бабушке на лето приехал?       — Давно тусуешься у нас?       — Откуда ты?       — Ты вообще чей?       От множества голосов и такого внимания закружилась голова. Антон испуганно отступил на шаг, но бежать дальше не дало данное себе обещание. Ну и ещё то, что кто-то встал сзади, конечно.       — Я с Питера, — отозвался он, постаравшись звучать уверенно и не думать о своей участи как парня с большого города. — Мы сегодня переехали… насовсем, вроде как.       Компания переглянулась, а Антон ощутил, как напряглась каждая мышца в теле, а сердце участило бег, разгоняя кровь сильнее. Чтобы съебаться сразу? Сколько метров будет отсюда до подъезда? Ага, а дыхалки у него хватит, тягаться в беге с футболистами-то? Пусть даже самыми откровенными любителями. В беге Антон ещё больший любитель.       — Ну, добро пожаловать.       Судя по голосу, это был парень, который случайно отозвался на «топор» пару минут назад. Странная кличка. То ли кровожадная, то ли говорящая о том, что он очень хуево играет. Во втором случае это звучит так же, как если присудить человеку прозвище «еблан». В первом случае — похоже, он местный маньяк. Или, может у него просто фамилия, связанная с этим инструментом? Сильно углубляться Антон не хотел. Его он все равно вряд ли будет так называть, даже если они подружатся.       — Хочешь с нами сыграть? — к общему удивлению предложил он же.       — Я не умею, — честно признался Антон, не сумев достаточно долгое время выдержать взгляд ядерно-зеленых глаз. Впрочем, даже пятнадцать секунд прямого контакта в его случае было небольшой победой.       — Да ладно, кто из нас тут по-твоему умеет, — засмеялся уже второй, закинув руку на шею Антону и пригибая его на уровень своего роста. — Видишь прямоугольники на газоне нарисованы? Попытайся загнать туда мяч и всё! Посадишь противнику синяк — плюс десять баллов к авторитету в команде!       Группа парней засмеялась, и Антон не смог не улыбнуться вместе с ними.       — В какой класс идёшь? — спросил кто-то третий со стороны.       — Эм… в девятый?       Идентично второму, на Антона повешался уже четвертый:       — Вот и отлично! У нас в команде новый человек, — возрадовался он и крикнул в сторону поля: — Сосите, десятиклашки позорные!       Со стороны поля в парня тыкнули целой оравой средних пальцев; Антон не удержался и прыснул от смеха. Что за нелепое противостояние?       — Так ты с нами или как? — вновь спросил первый, потому что десятый класс, судя по всему, начал терять терпение.       — Да, наверное? — отозвался Антон и не успел опомниться, как его уже затащили на поле.       Следующие полчаса он не помнил от слова совсем.       Может быть, потому что в первые же десять минут ему прилетело достаточно тяжёлым мячом в голову, да так, что в глазах потемнело. Или потому что новая волна стресса из-за такого массового знакомства и нового вида физической активности в его жизни накатила и оставила после себя такие побочные эффекты, как лёгкая амнезия. Или его мозг решил стереть весь произошедший позор из памяти, чтобы по ночам Антон спал спокойно, а не вспоминал свои проёбы и неудачи на этом поле.       В любом случае, сейчас он лежал на траве в стороне от стадиона и тихо стонал от боли во всём теле. Казалось, участники команды девятого класса его просто-напросто отпинали, но боль была до того приятная, что Антон даже не стеснялся своего беспомощного скулежа и просто радовался жизни, распластавшись под лучами солнца, медленно начавшего опускаться к крышам домов частного сектора.       Рядом приземлился ещё кто-то, но Антону не хотелось даже открывать глаза чтоб посмотреть, настолько вымотанным он себя чувствовал.       — Ты как? — уже знакомый голос.       — Как будто в групповухе участие принял, — выдавил из себя Антон, повернувшись на бок и взглянув на товарища по команде.       Высокий. С приятными чертами лица. Немного потрепанный из-за прошедшей игры, взмокший и слегка лохматый, со следами зелени на открытых из-за шорт коленях, прямо в тон глазам. Смотря на него, Антон почему-то подумал, что из него выйдет отличный мент.       — Не до конца удовлетворили, да? Раз лежишь тут и стонешь всё ещё, — засмеялся он и тоже лег, повернувшись на бок напротив Антона. Тот шутку заценил и даже улыбнулся, хотя не смог произнести ни звука. — Ну ничего. В следующий раз к ним ещё восьмой класс присоединится, вот тогда реально поебемся.       — Нравится ебаться с детьми?       — А тебе нет?       Антон всё-таки смог посмеяться и сел. Собеседник сделал то же самое.       — Тебя как зовут-то, ненасытный ты наш участник групповухи?       — Антон я, — сообщил он и протянул руку. Футболист пожал её, представившись в ответ:       — Игорь. Можно «Топор», если хочешь.       Антон снова непонятливо нахмурился. Что за дурацкая кличка. Игорь Топор. Так же, как Игорь Хуесос.       — А почему Топор? — всё-таки нашел Антон решимость спросить. День и так по пизде идёт, уже терять нечего. Его план не вмешиваться в взаимодействие с людьми и хотя бы частично сохранить заряд социальной батарейки не сработал. Значит, надо переть до конца.       — Я класса до седьмого играл хуево очень, вот и привязалось, — пояснил он с лёгкой улыбкой, никак не желающей сходить с симпатичного лица. — Играть в итоге научился, а прозвище осталось. Живу теперь с этим. Зато звучит круто, если контекста не знать.       Антон засмеялся и только сейчас заметил, что его руку все ещё держат после рукопожатия. Благо, вытащить её из руки собеседника не составило труда — кажется, он тоже только что сообразил, что что-то в этом есть неправильное.       — А куда переехал-то, если не секрет? — начал уже Игорь. Антон указал на дом на противоположной стороне дороги. — А-а, ну ясно. Теперь ты у нас вместо Маринки, значит.       Антон усмехнулся. Марина. Значит, вот так звали девушку, которая жила в той квартире. Ну… звучит действительно очень нормально. Это вам не Эля какая-нибудь.       — Она мне свитер оставила, — поделился Антон, сам не зная зачем. — Радужный.       Игорь поменялся в лице, сразу стал выглядеть серьезным и словно года на два или три старше.       — Если собираешься носить — будь аккуратнее, — посоветовал он. — В Питере, я понимаю, относятся к этому проще, но у нас всё-таки будь осторожен. Люди у нас добрые и похуистичные конечно, но в семье не без урода. Есть и олени всякие.       — Я знаю. Спасибо.       Игорь вновь мягко улыбнулся ему, и Антон ощутил, как в груди приятно ёкнуло. Только что о нём позаботились. Так просто, дали совет быть аккуратнее, но ведь позаботились… по коже пробежались мурашки. Оказывается, это так приятно.       Команды продолжали агрессировать друг на друга, обвинительно тыча то указательными, то средними пальцами, матерясь и едва ли не применяя физическую силу. В конце концов обе команды сошлись на том, что во всем виноваты прохлаждающиеся в стороне Антон с Игорем и дружно ополчились уже на них.       — Пойдешь ещё? — спросил Игорь, поднимаясь с земли. — В этот раз уж постараемся утолить вашу жажду ебли с мячом, ваше Высочество.       Он показушно-галантно подал Антону руку, и Антон принял поддержку, иначе бы с земли точно не встал.       — Постараюсь не завышать свои требования слишком сильно, — отозвался Антон и нетвердой походкой прошёл к полю.       Игорь слишком уж долго не мог оторвать от него взгляда, но в итоге легко мотнул головой и двинулся по направлению к полю, убеждая себя, что это всего лишь интерес к новому лицу.

* * *

      — Тох, тебя там гулять зовут.       Голос Володи неприятно вытянул из сна, а то, как он подошёл и потряс Антона за плечо — грубо вытряхнуло. Парень сощурился, смотря на брата, и вновь накрылся одеялом с головой.       Всё тело брало болью, но вызывающей совсем не те эмоции, что вчера. Вчера Антон был искренне счастлив тому, как в теле даёт о себе знать каждая мышца, адреналин в крови пьянил сильнее наркотиков, хотелось ещё, а сегодня у него едва находились силы даже на то, чтоб отвернуться от брата к стене.       — Скажи, что я умер.       — Поздно. Тебя у подъезда ждут уже.       Антон простонал и всё-таки вылез из-под одеяла. Посидел с минуту, размышляя, зачем ему это вообще надо, и только потом одумался. Его ждут. Его зовут гулять. С ним хотят провести время. Он нужен!       Антон никогда не собирался так быстро, как этим утром. Единственное, что заняло в этом всём больше минуты — душ и чистка зубов, в остальных действиях управляться за сорок секунд не мешала даже боль. По итогу через шесть минут после пробуждения Антон уже зашнуровывал кроссовки.       — Мам, я ушёл!       — Куда опять? — крикнула мама из своей комнаты. Должно быть, сейчас она работала — проходя мимо зала, Антон мельком окинул её взглядом, но заметил только ноутбук на коленях и очки на переносице. Удаленка. Всё-таки бухгалтером в этом плане быть удобно.       — Гулять.       — С кем?       — Мам, потом расскажу!       Антон накинул полосатую ветровку и выскочил за дверь квартиры, бессовестно пользуясь не особо удобным для погони положением матери и избегая разговора, который только отнимет драгоценное время.       Наконец-то Антон вышел на улицу. Перед подъездом и впрямь собралась небольшая компания, та же, которая вчера с такой страстью гоняла потрепанный чёрно-белый мяч по полю. Пятеро парней и одна девушка, вчера сильно не подававшая голос в сторону Антона.       — Ты чё так долго?       — Да спал потому что я, блин, — встряхивая волосы, ответил Антон и последовал за пошагавшей куда-то группой, оставаясь почему-то в её центре. Нравилось ли ему это? Хм. Да. Их внимание было очень приятно.       — Чё, вымотался вчера? — следующим подал голос уже Игорь, держась ровно слева от Антона. Парень повернул к нему голову, посмотрел прямо в глаза, но случайно коснулся его плеча своим и отвёл взгляд. Физический контакт все ещё давался тяжело и был чем-то очень… необычным.       — Есть такое. Всё тело болит, — он демонстративно потёр плечо, за которое его сразу к себе притянул Игорь. В этот момент всё сковало болью и Антон невольно выпрямился, но только беспомощно зашипел себе под нос.       — Всё-таки удовлетворили тебя, принцесса? — нагло улыбнулся парень, а Антон в ответ не смог сделать ничего больше, чем издать сдавленный смешок. — В следующий раз на настоящую оргию пригласим. Да, ребят?       Компания рассмеялась, и Антон подхватил этот смех.       — Как относишься к гэнг-бенгу? — налегли на него уже с другой стороны с ухмылкой самого настоящего насильника.       — Не очень, — честно признался Антон и сразу сменил тон, чуть приблизившись к лицу парня справа, — но вы так это об этом говорите, что захотелось попробовать.       Улица вновь взорвалась звонким смехом и новой вереницей гейских шуток, участие в которых принимала даже единственная в компании девушка. И Антон не чувствовал ничего кроме комфорта, даже несмотря на то, что футболисты уже во всех красках расписывали, как свяжут его и заполнят спермой все щели. Этот город все больше показывал ему, что здесь Антон дома.

-

             В процессе гулянки Антон наконец запомнил каждого участника компании в лицо и по имени. Вчера почему-то этого сделать не удалось. Хотя, что значит «почему-то»? Просто кроме мата и оскорблений в команде друг другу не посылали больше никаких слов, а в коротких перерывах знакомиться не успевали. А может, и не считали нужным?       Самым активным участником оказался Игорь, чему Антон совершенно не удивился. Казалось, Александров был готов лезть к каждому прохожему, прямо как очень дружелюбный пёс с хорошими хозяевами, но с каждым прохожим уже был знаком и потому не видел в этом интереса. Помимо социальной активности, Игорь проявлял чрезвычайно много физической, так, словно был огромной ходячей батарейкой — тот розовый кролик из рекламы и близко с ним не стоит. Антон уставал даже смотреть на него, а Игорь два раза чуть не попал под машину из-за своей излишней энергичности, успел влезть на дерево чтоб снять чью-то кошку, по очереди потаскал на руках каждого из компании и параллельно всему этому не забывал разговаривать.       По лицу Антона сама по себе расплывалась улыбка при каждом взгляде на него. Нельзя же быть таким солнечным, открытым миру в самом чистом смысле этого выражения, дружелюбным, позитивным, по-хорошему придурковатым и простым… рядом с ним сердце начинало биться сильнее, словно подражая его бешеному ритму жизни.       Данил Белов был полной противоположностью Игоря. Он носил очки с толстыми линзами и возвышался над остальными почти на полголовы, но, несмотря на это, все ещё был очень стеснительным и не принимал участия в игре кто-громче-всех-крикнет-«ХУЙ», не так часто вступал в разговор и больше общался с Колей, чем с компанией, но при этом не казался каким-то лишним или отрешенным. Тихий, робкий, незаметный — конечно, если бы не его рост телебашни — но при этом полностью вписывающийся и свой. О чем-то таком Антон мечтал в Питере, но здесь оказался на немного другой ступени.       Коля Савченко, казалось, был лучшим другом Данила, который втянул его во всю эту поебень. С остальными он общался намного лучше, ещё и скакал по деревьям практически наравне с Игорем — хотя кто тут вообще этого не делал? Наверное, он же на Антона вчера первым и повешался, первым спросил его отношение к гэнг-бенгу и больше всех шутил гейские шутки. Очень… неоднозначный персонаж, ещё и очень яркий не только в моральном плане — в толпе его сильно выделяли достаточно длинные огненно-рыжие волосы, которые он собирал в небольшой хвост. Как вообще он сошёлся с Беловым?       Паша Сметанин с Лёшей Шляпниковым были самыми среднестатистическими. Паша — как оказалось, второгодник, а потому старше всех в компании, с явно крашеными волосами с уже начавшими отрастать корнями, Лёша — черноволосый, с удивительно синими глазами, белоснежной улыбкой и самым заразительным смехом, брат единственной в компании девушки. Так же как у Коли с Данилом, как и в каждой компании, у них был свой небольшой союз в составе большого, который был заметен ещё сильнее, чем у первых двоих — с первых минут у Антона создавалось впечатление, что эти двое практически не расходятся и чуть ли не живут вместе.       Последней участницей команды была Алекс. Формально, конечно, Александра Шляпникова, но сокращение «Алекс» ей нравилось намного больше, чем «Саша» — возможно, потому что было дано друзьями. Алекс очень сильно походила на брата, она была очень высокой, даже чуть выше Лёши, выглядела очень мужественной и ровно настолько же красивой. Длинные черные волосы, собранные в хвост, мило завивались на концах, неестественно-синие глаза одаривали каждый объект таким вниманием, как никто и никогда до этого, на губах даже в расслабленном состоянии цвела лёгкая улыбка, притягивая внимание к девушке ещё больше.       В знакомстве с людьми и городом прошла ещё неделя. Каждый день, приходя домой, Антон попросту валился с ног и мог встать только утром. Казалось и в квартиру он возвращался только переночевать и с новыми силами отправиться покорять неизвестные улицы, в которых не было абсолютно ничего интересного, но которые каждый божий день хотелось исследовать по новой.       Сегодня был первый день, когда Антон наконец как следует выспался после целых семи дней бесконечных гулянок. Этот начался так же, как и все остальные: с лёгкой боли, ставшей уже таким привычным явлением и постепенно начинающей сходить на нет. Ну вот, ещё пару недель таких же нагрузок, и либо Антон сдохнет, либо окончательно свыкнется с ними и перестанет переживать все эти побочные эффекты.       Антон смотрел в потолок с яркими желто-зелеными планетами и звездами, в темноте так очаровательно светящимися ярко-зеленым, и думал обо всем произошедшем за последнюю неделю. Как вообще он смог за семь дней так влиться в чью-то компанию, держащуюся уже явно не год и даже не два? Как его могли так запросто принять, если для них он не представляет никакой ценности? Он даже играть не умеет, черт возьми! А его продолжают каждый раз звать с собой куда попало и в принципе общаться с ним…       Антон потянулся к телефону. Под цифрами «13:07» висели несколько уведомлений: чат с Витей, тем самым другом из Затрипиздья, общий чат с ребятами, чат с Игорем и канал-блог Алекс, в жизни которой происходило слишком много всего, чтобы говорить об этом каждому другу. Откуда у неё вообще их столько?       Это был первый раз, когда Антон первым делом открывал диалог не с Витей. Да, ему он точно ответит вторым, но сейчас Антон улыбался очаровательно-эмоциональным, солнечным сообщениям от Игоря.       Придурок. Первым выпросил его Телеграм, чтобы кидать мемы и рассказывать анекдоты про евреев, ну и ещё чтоб звать гулять, конечно. У него вообще, похоже, только три этих функции, но каждая из них Антону нравилась безумно.       Фотон:       Знаешь, что случилось с евреем, переехавшим в Германию ради заработка? Он перегорел на работе ',:)       11:49       Антон посмеялся в подушку, а ещё буквами в чат, ответил на многочисленные сообщения Вите, проставил реакции на посты в блоге Алекс и наконец встал с кровати. Как он раньше начинал свой день без анекдотов про евреев? Какой раньше во всем этом был смысл? Казалось, до этого лета Антон не жил, а существовал от праздников до праздников, на которых, в общем-то, тоже не происходило чего-то особенного. Новый год — пьяная мама и такой же брат, пусть и тщательно это скрывающий, День Рождения — звонки от самых дальних родственников, короткие поздравления от одноклассников и всякого рода мелочи в качестве подарка. Что скрашивало его дни тогда? Призрачная надежда на то, что после школы будет лучше, а ещё Витя, с которым они познакомились в анонимном чате. Странно даже, что какой-то рандом в один момент заменил Антону целое общество.       Покончив с водными процедурами, Антон наконец-то вошёл на кухню. За столом сидела мама. Снова в очках, снова перед ноутбуком, снова немного заспанная и не очень жизнерадостная, но уже работающая, ещё и с каким энтузиазмом. Кажется, она была из тех немногих людей, которые всей своей душой любили цифры, математику и всё, что с ними связано.       Правда, заметив сына, мама загорелась ещё сильнее.       — Доброе утро! — заулыбалась она и вмиг полностью оторвалась от работы. — Как ты?       — Хорошо, — непонятливо вскинул бровь Антон и взял чайник чтобы заново наполнить его водой и поставить закипать. — Ты как?       — Нам с тобой сегодня надо в школу документы отнести, — то ли напомнила, то ли оповестила мама. Кажется, эти слова Антон уже слышал, но не придал значения потому что находился в очень странном состоянии перед очередной отключкой после прогулок. — Я звонила директору, к трём часам он нас ждёт.       — Я понял.       Антон без особой радости выдохнул, заглядывая под крышку уже остывшей сковороды. Что-то съедобное. Или не совсем, потому что, судя по виду, приготовлено Володей, но так или иначе преуменьшать его кулинарные заслуги Антон не собирался, поставил посудину на стол и опустился на табуретку перед ним. Преуменьшать было нечего: куда уж меньше. Всё-таки раньше у брата не было времени на освоение этого охрененно сложного ремесла, он сам с утра до вечера пропадал на улице и в гостях у, казалось, всего Питера.       Как иронично, что теперь они с Антоном полностью поменялись ролями.       — А что за ребята, с которыми ты гуляешь? — спросила мама, неотрывно смотря на Антона. Под этим взглядом парень чувствовал себя слегка неуютно и даже приостановил приём пищи.       — Мои одноклассники будущие, — пожал плечами он и пояснил свои выводы: — Школа маленькая же, классы на «А» и «Б» не делятся, незачем. Так что в любом случае в один класс попадём.       — Понятно, — вздохнула мама, оперевшись на руку.       Казалось бы, диалог закончился, но она продолжала смотреть на Антона. Так, как будто он натворил что-то, в чём его только предстояло упрекнуть, но она наслаждалась его безмятежностью и беззаботностью. Антон неловко посмотрел в ответ, чувствуя, как по телу расходится дрожь. Что не так? Такой долгий взгляд не сулит обычно ничего хорошего.       — Мам, ты чего?       Мама вновь вздохнула и вернулась взглядом в экран ноутбука.       — Ничего. Не видела тебя давно, — пальцы скользнули по сенсорной панели, листая что-то. — Ты домой только спать и приходишь. Я уже начала сомневаться, приходишь ли вообще. За тобой дверь закрываешь — солнце только встало, открываешь — уже село. Володя закрывается у себя, так тихо становится.       Она сказала это с такой тоской, что сердце Антона болезненно сжалось. Значит, вот такая атмосфера стоит дома, когда его нет? А он шляется неясно где и смеётся во весь голос. Это, конечно, нормально, но чувствуется что-то несправедливое. Неправильное.       Антон поднялся с места, подошёл к матери и обнял, пытаясь хоть немного восполнить недостававшее ей всё это время тепло. Вряд ли этого хватало чтобы полностью заполнить своеобразную шкалу, которую нужно поддерживать в одном и том же состоянии каждый день, но мама хотя бы уже не выглядела такой несчастной и брошенной. Уже прорыв.       Чайник вскипел и щелкнул выключателем, оповещая об окончании сеанса повышения температуры. Антон поцеловал маму в щеку и отстранился, чтобы наконец организовать чай.       — Мам, тебе налить?       — Нет-нет, спасибо, — мотнула головой она, уже что-то печатая и внимательно вглядываясь в экран. Ну да. Каждая ошибка будет стоить ей не то, что работы, но ещё и свободы.       Антон пожал плечами самому себе и кинул в стакан с максимально дебильным дизайном чайный пакетик из одной из бесчисленных маминых ароматных коробочек с какими-то цветами и травами на упаковке. Пожалуй, чай мама любила даже больше, чем цифры; может даже чуть больше, чем сыновей. Кажется, за последние дни армия этих цветочных коробок пополнилась новыми бойцами. Или Антону просто отшибло память? Черт возьми, с этим переездом уже ни в чем нельзя быть уверенным. Кроме того, что в социум Антон, оказывается, вписывался не настолько плохо, насколько мог.       По кухне прокатился звон пришедшего уведомления. Бросив рассматривание чая, парень сразу же потянулся за телефоном в карман шорт.       Фотон:       Доброе утро ^-^       Как спал?       13:14       Антон моментально бросил все свои прежние дела, поставил обратно чайник, из которого только хотел налить воду в стакан, и уткнулся в экран телефона.

Вы:

доброе, отлично :)

13:14

      Это странно, когда кто-то кроме матери спрашивает о том, как он спал. В особенности странно, когда спрашивает парень, с которым они знакомы неделю и которого Антон до сих пор не может полноценно назвать другом, потому что не знает, считает ли Игорь его таковым. Но из-за сообщений которого по лицу все равно ползёт тупая улыбка. Им правда интересуются!       Фотон:       Какие планы на день?       13:15

Вы:

документы в шарагу отнести надо

теперь полноценно вашим одноклассником буду

13:15

      Фотон:       Боюсь представить, что с тобой будет на перекличке и в первый учебный день       У нас новеньких с самого первого класса не было :D       13:15

Вы:

бош, надеюсь что всё-таки не обесчестят за школой х)

13:15

      Фотон:       Не переживай, я сделаю это лично ,';)       13:15       Антон положил телефон, продолжая широко улыбаться, наконец смог залить кружку кипятком, поставил её на стол и вернулся к трапезе.       Обрабатывая такие шутки, иногда мозг непроизвольно проматывал картинки в голове. Не все из них Антону нравились, не ото всех он был в восторге, но некоторые задерживались в сознании на подольше. Ну… как и любая пошлость в голове любого подростка в самом расцвете пубертата.       Но вряд ли у любого подростка в фавориты выходят фантазии с парнями. Конечно, Антон оправдывал это тем, что ему просто интересно. С парнем он никогда в жизни не переспит потому что является самой чистой воды натуралом, но подумать об этом перед сном… было занятно. Пару раз Антон задумывался над тем, чтоб из того же интереса глянуть гей-порно, но вырубался быстрее, чем брал в руки телефон. Может быть, оно и к лучшему — не сломает себе психику раньше времени.       Антон неуютно поерзал на месте и глянул на мать, не решившись фантазировать о чем-то настолько странном дальше. Мало ли она мысли читать умеет, но ничего не говорит, блин. Продолжает молча наблюдать за его непросвещенностью, незнанием и следующей за ними неосмотрительностью.       Парень как можно быстрее закончил с едой, вернул наполовину полную сковороду на плиту, избавился от вилки и с новой кружкой чая ушёл к себе. До трёх оставалось ещё больше полутора часа. Вроде ещё много, а вроде и мало. Даже не стоит ничем серьезным заниматься — не успеешь закончить до самого события, а после него — скорее всего потеряешь интерес.       Антон опустился на кровать и отодвинулся к самой стене, бесполезно листая рабочий стол телефона туда-обратно и пытаясь собраться с мыслями. Все мессенджеры пусты, ни одного сообщения ни от одного человека. Скука. Да и делать в общем-то ничего не хочется. Сейчас бы снова лечь спать, вот только затем Антон вряд ли проснется вовремя, чтобы успеть собраться и выглядеть прилично.       Хотел бы он ещё немного оттянуть время принятия этого решения, но выбор всё-таки пришлось сделать. Антон открыл Яндекс и зашёл на Порнхаб.       Было ли это обязательно? Влекло ли его к подобному хотя бы немного? Хотелось бы ему попробовать? Вряд ли. Антону было просто интересно, как именно это выглядит. Мысли и фантазии — всего лишь мысли и фантазии, на самом деле он в душе не ебёт, как могут трахаться два мужика и при этом оба получать удовольствие. Разве нижнему не должно быть… эм… неприятно?       Категория: гей-порно. Антон проверил громкость и ткнул на случайный ролик; зачатки тупого сюжета и до боли наигранные диалоги не интересны от слова «совсем», приходится сразу перемотать на середину, и внизу живота сразу стягивает безумным тугим узлом.       Пассив, весь тонкий и длинный, опирается обеими руками на кухонный стол, сильно прогибаясь и выклячивая круглый зад навстречу чужому внушительному члену. Судя по одежде — вернее, единственному прикрывающему член и часть бёдер фартуку, — парень играет роль домработника. Он весь содрогается с каждым очевидно жёстким толчком, вот-вот упадет с прямых рук на локти, но всё так же сильно расставляет ноги и подставляет свою дырку.       Антон не почувствовал никакого отвращения. Это интересно. Да, порно — всего лишь игра на камеру, но ведь и наяву должны быть такие парни, кто так искренне кайфует от члена в месте, в котором он быть не должен. Кто с таким же безумным блеском в глазах двигается навстречу и трясется от счастья, когда в него входят до упора и задевают самые струны души.       Актив, огромный альфач с не менее огромным членом, в бешеном темпе вбивается в тело второго актера. Двигает бедрами сам и держит парня за пояс, помогая насаживаться на его хер настолько глубоко, насколько только можно. Выглядит больно, ни один нормальный человек этого бы точно не выдержал, но принимающий только закатывает глаза и приоткрывает рот, позволяя слюне стекать с уголка рта на подбородок.       Антон всерьёз увлекся просмотром и вернулся в мир только тогда, когда член заявил о своем существовании чрезмерным напряжением. В шортах стало слишком тесно, а все сознание так и тянулось удовлетворить очевидную потребность. Вот только Антон ему противился и не делал ничего, кроме того, чтоб расстегнуть ширинку и этим хотя бы немного облегчить себе жизнь.       Пассив оборачивается через плечо и о чем-то говорит активу, смотря огромными глазами, полными слез удовольствия. Тот ухмыляется, кивает, и позиции меняются. Актив садится на стол, а пассив так вовсе с ногами залезает вначале на столешницу, а затем — на этот чертовски огромный член, который вообще неясно каким образом умещался в его небольшой дырке.       Все начинается сначала, вот только теперь главный — пассив. Его действия всё равно мало чем отличаются от прежних, он самозабвенно скачет на партнере и, видимо, очень громко стонет, широко открывая рот. Господи, как же ему это нравится.       Антон даёт себе слабину: проводит пальцами по всему члену, оценивая масштаб ситуации, задерживается на головке и легко трёт её. Стоит, сука, крепче чем у этих актеров, напичканных виагрой и, наверняка, наркотой. Крепче, чем на классическое порно с женщинами.       — Блядство, — срывается с губ вместе с обречённым вздохом, когда парень вновь переводит внимание на экран телефона. Выглядит уже не так привлекательно — ощущения от просмотра мешаются с отвращением к самому себе.       Антон выключил видео и отложил телефон в сторону, обречённо закрывая лицо руками. И что это значит? Что его организм ищет любой способ снять накопившееся за неделю напряжение? Что ему реально нравится смотреть, как один мужик долбит другого в задницу? Что? О чём говорит эта ситуация? Сука! Почему он должен задумываться об этом?       Антон опустил руки, хотя все ещё держал веки прикрытыми, и поджал губы. Надо отвлечься, потому что перед веками всё ещё, сука, стоят кадры этого злоебучего порнофильма, а гордость не позволяет поддаться похоти и избавиться от последствий его просмотра самым очевидным способом. Тогда Антон совсем перестанет себя уважать.       Дабы перевести мысли в другое русло, он вновь взялся на телефон. Ни секунды не задумываясь, Антон открыл чат с Игорем, хотя Витя светился ярким кружочком рядом с аватаркой и что-то писал в соседнем.

Вы:

а ты чего планами-то интересовался?

13:26

      Игорь зашёл в сеть буквально через три секунды. Ему там вообще делать нечего?       Фотон:       Да скучно мне       Надеялся, что скучно кому-то ещё :(       13:26       Антон хмыкнул. Вот кому действительно сейчас скучно — его члену, который ежесекундно напоминает о себе, пульсирует и умоляет обхватить его рукой, чтобы за несколько движений довести до финала их общих мучений. Но Антон не хочет верить, что скорее всего самый впечатляющий и быстрый в своей короткой жизни оргазм получит после дрочки на гей-порно. Ещё и такое… очевидно, не самое оригинальное.       Антон вновь выдохнул сквозь зубы, застегнул ширинку несмотря на сильное давление ткани на до боли возбужденный член и на всякий случай положил на колени подушку. Не хотелось светить своим достоинством, если вдруг в комнату заявятся мама или брат.

Вы:

а что ты можешь предложить?

13:27

      Фотон:       Всё, что пожелаешь ;)       13:27

Вы:

отсосешь?)

13:27

      Фотон:       И не только: *       13:27       Антон тихо засмеялся, понимая, что это всего лишь очередные шутки, но все мысли заполнились только одной картиной. Игорь опускается перед ним на колени, смотрит в глаза, словно в очередной раз спрашивает, точно ли он этого хочет. Антон бесцеремонно давит головкой на его губы, утверждая свое согласие, и Александров раскрывает рот, впуская в себя чужой член и почти сразу насаживаясь по самое горло…       Антон не может избавиться от этих фантазий, скидывает подушку и вновь рывком расстёгивает шорты. В этот раз им целиком и полностью управляет похоть, он ни на секунду не задумывается, что это неправильно. Рассудок отключился, теперь только чувства.       Зелёные глаза, взгляд которых даже наяву доводит до дрожи, смотрят на него с невыносимым желанием. Игорь делает все ради чужого одобрения, старательно игнорирует весь дискомфорт, держит неудобный для себя темп и в конце концов получает поглаживание по затылку и похвалу.       Антон закрыл рот левой рукой, закусывая её ребро, наяву сжимая в правой каменную плоть, а в мыслях — волосы Игоря, старательно доказывающего свои слова. «Все, что пожелаешь», а Антон искренне желает выебать рот Игоря. Глубоко, быстро, но с лёгкой робостью из-за неумелости и страха навредить…       Антон понимает, что дело чертовски плохо только тогда, когда спускает себе в ладонь под эти мысли. Перед глазами мерцает красный свет и сигнал «SOS», а рассудок бегает от одной мысли к другой, пытаясь понять, что только что произошло.       Лучше бы подрочил на то порно.

* * *

      Следующую неделю Антон не выходил из дома, аргументируя это подготовкой к новому учебному году. Как раз на руку легли поездки с матерью в Выборг с той же самой целью: форма, канцелярия, прочая ересь, закупка которой никогда не приносила много удовольствия. Плюсом к тому Антон ещё и где-то простудился: климат здесь был холоднее и немного жёстче, нежели в Санкт-Петербурге.       Как итог, всю неделю Антон не виделся с ребятами. В том числе — с Игорем, чему был несказанно рад. Смог бы он взглянуть ему в глаза после тех ужасных фантазий? Отличный вопрос. Отвечать на него Антон не будет, потому что стыдно говорить вообще хоть что-то об Игоре. Постоянно преследовало чувство, что он его… использовал. Поступил как полная мразь и поэтому теперь не имеет права даже упоминать его. Минутная слабость — и Антон совершил нечто совершенно непоправимое для своей психики.       Стоя перед зеркалом, Антон пытался смириться с тем, что сегодня, на перекличке, должен взглянуть в лицо Игорю. Нет, Игорь все ещё чертовски нравился ему как человек, и общение с ним скрашивало последнюю неделю даже сильнее, чем групповые звонки между всеми участниками команды. Но посмотреть ему в глаза… глаза, которые он так ярко представлял в те злополучные минуты… стыдно до того, что даже сейчас щеки непримиримо краснеют, а взгляд неминуемо опускается в пол.       На телефоне зазвенел будильник, говоря о том, что стоило бы уже выходить. Антон дёрнулся, в последний раз обвел себя в полупарадной форме взглядом и вышел из комнаты.       Сегодня погода была не такой приветливой, словно в первый же день сентября сразу решила напомнить всем о том, что наступила осень. Низкие, тёмно-серые облака затянули небо, обещая дождь, подъезд с выключенным светом казался необычно темным и холодным. О температуре воздуха Антон почему-то не подумал и нервно потёр предплечья: черт возьми, и правда холоднее, чем хотелось бы. Лишь бы под дождь не попасть.       Стадион пустовал, хотя для Антона это было, если честно, удивительно. Да, погода не радовала своим внезапно испортившимся настроением, но вряд ли это напугало бы местную детвору. Особенно учитывая, что сегодня поле не занимали ни девятиклассники, ни десятиклассники, которые обычно сильно мешают ребятам помладше и у которых боязно попроситься играть с ними. Долго Антон внимание здесь не задерживал и быстрее пошёл к серому, обшитому сайдингом трехэтажному зданию.       Группа людей в примерно пятнадцать человек терлась у крыльца школы, ожидая, когда до встречи с ними снизойдет классная руководительница — конечно, какая-то часть класса поленилась выходить из дома ради всего лишь какой-то там переклички, но пришло несомненное большинство. Антон прибавил шаг. Хотелось скорее увидеть своих не только на видосах и кружках-видеосообщениях в блоге Алекс, хотелось поговорить вживую, почувствовать их искренний интерес к нему и… успокоить свои панические и почти что параноидальные мысли, что Игорь о чем-то знает или хотя бы догадывается. Этого не может и не должно быть.       Алекс кинулась к нему в объятия практически сразу, отвлекаясь от диалога с ещё одной девушкой — темненькой, с длинными волосами и слегка загорелой. Затем посыпались приветствия со стороны парней, но с наибольшим волнением Антон пожимал руку Игорю, боясь поднять глаза выше одного из шнурков его черной толстовки.       — Ты как? — поинтересовался Александров, вновь задерживая руку Антона в своей. От этого сердце начинало стучать быстрее.       Игорь не может стоять спокойно ни секунды, его переполняет напряжение и электрический ток, постоянно нужно куда-то девать энергию, иначе он перегреется насмерть, но в этот момент он до невозможности трепетно сжимает ладонь Антона и с удивительным вниманием вглядывается в лицо, улавливая каждое изменение в эмоциях. Антон не видит, но чувствует это, и хочет посмотреть в его глаза в ответ, но даже при мысли об этом становится стыдно до безумия.       — Все хорошо. Я в порядке, — наконец улыбнулся Антон, даже не пытаясь вытащить ладонь из чужой. Ему нравилось тепло его рук тогда, когда всего десять градусов окружают всё тело холодом, не пропуская ни единого миллиметра, а уж тем более — открытой кожи на руках.       Выглядит, должно быть, по-гейски. Держаться за руки и краснеть от смущения — так делают только влюбленные. Но Антону не жалко быть не таким. Он уже знает, каково быть изгоем, эта мелочь не заставит прервать настолько чувственный момент. Он действительно соскучился по тому, чтобы просто вот так находиться рядом с Игорем.       — Можно тебя обнять?       Вопрос заставил всё-таки поднять взгляд выше шнурка: Антон тут же обжёгся об два хризолита посреди океана голубоватого белка глаз.       — Да… конечно.       По лицу расползлась предательская улыбка. Игорь прижался к нему, обхватывая тело руками так властно и одновременно трусливо, словно не доверяя разрешению и готовясь к любой, даже самой агрессивной реакции. Антон ответил ровно тем же, утыкаясь носом в изгиб плеча и вдыхая запах стирального порошка, исходящего от толстовки. Должно быть, он сам пахнет так же, если не считать парфюма брата поверх.       Вскоре миниатюрная, но достаточно пожилая учительница биологии словно ангел спустилась со ступеней крыльца. Её сухое, но светлое и открытое лицо растянулось в улыбке от уха до уха. Марина Федоровна говорила о том, как скучала по всем и как рада их видеть, расспрашивала о прошедшем лете, а девятый класс отзывался с самым ярким энтузиазмом и был похож на пятилетних детей, рассказывающих матери о прошедшем дне в садике. Классика. Слышал и видел Антон такое не раз, но в обсуждении почему-то никогда не получалось поучаствовать во всех красках.       — Антош, а ты же к нам летом только переехал? — внезапно обратилась она к Антону. Парень вздрогнул и просто кивнул, хотя действительно хотел вступить в полилог и заговорить во весь голос. — Ну и что? Как тебе город?       Антон сразу заулыбался. Такого восторга просто от места, в котором будет жить, никогда не испытывал он сам и не мог испытать никто кроме.       — Здесь очень мило, — произнёс он тише, чем хотел бы, но громче, чем обычно. — И люди хорошие. Ну, те из них, с кем я успел познакомиться.       — Здорово, — с самым настоящим восхищением улыбнулась учительница. — Я, правда, очень рада, что тебе здесь нравится. Высоцк с Петербургом же… они и рядом не стоят.       — Ну, да. Высоцк намного лучше, — заметил Антон, заставив Марину Федоровну беззвучно засмеяться. Чудесно — он наладил контакт с классной руководительницей и, кажется, даже начинает любить её так же, как любит весь остальной класс.       В процессе разговора небо словно растрогалось радостью воссоединения ребят со своей школьной мамой и расплакалось. Расплакалось очень сильно, загнав класс и преподавательницу под навес крыльца, из-под которого уходить не хотелось даже тогда, когда разговор уже был окончен. Марина Федоровна отвлеклась на какой-то телефонный звонок: судя по всему, звонил директор, поэтому через минуту она попрощалась с детьми, сообщила о получении учебников в пятницу и ушла в здание школы, так и оставив их наедине друг с другом.       Идти домой Антон не очень хотел, потому что уже прекрасно видел, как же на улице, вне крыльца, хлестал дождь. Тем не менее, выйти из-под навеса всё-таки пришлось, ибо вечно торчать здесь он не мог.       Игорь все так же энергично вертелся рядом. Его не смущало вообще ничего — ярко-черная толстовка очевидно отвечала всем критериям выбора одежды на сегодня, и потому Александров чувствовал себя счастливее всех, тогда как Антон мерз, будучи в своей белой рубашке в тонкую черную вертикальную полосу и без ничего поверх.       — Хочешь до меня сходить? — предложил Игорь, уже спускаясь по ступенькам крыльца на асфальт. Антон сделал это намного медленнее, боясь поскользнуться на мелких лужах — разлитой небесной воде.       Парень на секунду задумался, прикидывая свои дела на сегодня. Кажется, они полностью отсутствуют. Чтобы точно убедиться в этом, Антон вытащил из кармана телефон, взглянул на время и наличие сообщений от матери. Нет, ничего.       — Можно, наверное, — пожал плечами Антон и наконец оказался под дождем полностью: он сразу же вымочил всю рубашку, волосы и даже брюки. Приятного в этом было мало. — Ты далеко живёшь?       — Да нет, вот, в частном секторе, — кивнул Игорь куда-то вперёд и взял более медлительного Антона за рукав, потянув за собой в сторону того райончика. — Давай быстрее, а то заболеешь опять на неделю и будешь дома сидеть двадцать четыре на семь.       Антон тихо усмехнулся такой завуалированной заботе и послушно пошел за ним, не успев даже попрощаться с остальными ребятами. Видимо, просто так, без предупреждения сваливать после урока или его подобия — норма в их компании. Получается, что не так уж они дружны во время учебы.       Дождь бил по плечам все сильнее, шаг пришлось вначале ускорить, а затем вовсе сменить на бег. Во двор Александровых они залетели так, как будто за ними гналась стая волков, ну или хотя бы — чихуахуа.       Игорь почему-то широко улыбался, закрывая за ними входную дверь, а Антон чувствовал, как дрожь от холода пронимает все тело. Но не решался предпринять чего-то большего, чем разуться.       — Снимай с себя все, — уверенно кинул Игорь, сам сразу же стянув с себя промокшую до нитки толстовку и обнажая влажную загорелую кожу. — Я дам во что одеться, а то… охереть.       Антон непонятливо посмотрел на него, проследил за его взглядом и наконец понял, что так поразило Топора. Чертова рубашка противно прилипала к коже, а белая ткань под действием воды стала практически прозрачной и показывала всё, что было под ней. В том числе одну из главных ошибок Антона в жизни, которую он не спешил исправлять — проколотые соски.       — А то? — подсказал Антон, пытаясь перевести внимание Игоря на диалог, но его глаза все ещё были прикованы к груди Антона. Что за извращенство.       — Нихера себе. Это ты на спор? Или по собственному желанию? — спросил Игорь, которого прежний диалог уже не привлекал так сильно. Антон тихо вздохнул и ответил, неловко скрещивая руки на груди:       — Не знаю. Я нажрался тогда где-то, вот и… с тех пор не пил больше ни разу.       — Как мило, — усмехнулся Игорь, наконец сумев поднять взгляд к глазам Антона. — Никогда бы не подумал, что под такой обложкой — такое содержание.       Антон посмеялся и обхватил себя руками крепче. Тело постепенно начинала охватывать неприятная мелкая дрожь.       — Пойдем уже, а? Холодно пиздец.       Игорь кивнул и указал в сторону одной из комнат, а сам прошёл на, видимо, кухню:       — У меня посиди пока, разденься и можешь в вещах покопаться сам. Я чайник поставлю.       Копаться в чужих вещах Антону ещё не приходилось, поэтому эту часть в списке задач он проигнорировал. Значит, просто пройти в его комнату. Занятно.       Весь дом не отличался особой просторностью, был маленьким и очень уж тесным, но от этого по-странному уютным. Пространство между стенами было загромождено мебелью, стены украшало множество фотографий. Повсюду царил визуальный шум, который делал атмосферу ещё более комфортной и домашней.       Антон толкнул дверь указанной комнаты и вошёл в неё.       Единственное освещение, что здесь было — свет, пробивающийся сквозь задернутые плотные шторы. Стараясь ни за что не запнуться, Антон подошёл к ним и осторожно, но быстро отвёл одну, давая тусклым лучам осветить здешнее убранство. Комната казалась совсем крошечной, пространство между каждым элементом интерьера не превышало больше двух квадратных метров.       Здесь всё было ещё более захламленным, чем в коридоре, но при этом казалось гармоничным и подходящим этому месту. Даже наблюдался какой-то свой сумасшедший порядок, чему Антон удивлен не был: Игорь же не просто ебанутый, а ебанутый с умом. Так, словно кто-то свыше тщательно продумывал каждое ответвление его психики, стараясь сохранять логичность и при этом не отклоняясь от задумки изумительного долбаёба.       Антон опустился на незастеленную кровать, рассматривая всё, что было вокруг. Больше всего, конечно, внимание притягивали обклеенные чем попало и по мелочи разрисованные стены. Интересно, как долго Игорь это делал? Было ли это по настроению или из принципа в пару заходов, потому что обычные обои ему не нравились? Хотелось бы Антону задать эти вопросы, но он не знал, как сформулировать их коротко и понятно.       Игорь вошёл вслед за Антоном всего через минуту и поставил на заваленный стол кружки с чем-то очень горячим и все ещё дымящимся. Сам Александров, посмотрев на друга, тоже за пять секунд дошел до состояния кипения:       — Антон, ну ты издеваешься? Ты какого хера ещё в одежде?       Антон тупо усмехнулся на этот вопрос:       — А должен быть голым?       — Ну вообще-то об этом я тебя с порога и попросил, — заметил Игорь, а Антон рассмеялся сильнее.       Александров саркастично посмотрел на Антона и подсел к нему, не дождавшись от него и потому самостоятельно расстегивая пуговицы его рубашки. Парень отреагировал не сразу, а когда понял, что происходит, мигом отодвинулся, вырвавшись из чужих рук.       — Что ты делаешь?       — Собираюсь изнасиловать тебя, Тош, — фыркнул Игорь, встал обратно на ноги и подошел к шкафу без одной дверцы, предварительно окинув Антона таким взглядом, что тот поневоле продолжил раздеваться сам. — Щас остынешь, блять, и сдохнешь через два дня от чего-нибудь.       Вскоре в Антона кинули штанами и очень колючим свитером, который, судя по ощущениям, должен был сделать из него ежа. Впрочем, парень пренебрёг этим мелким дискомфортом ради того, чтоб согреться и действительно снова не слечь с температурой и прочими менее опасными, но такими же неприятными симптомами простуды.       — Теперь хоть на пацана похож, а не на шлюху, — взглянул на него Игорь перед тем, как сам влез во что-то такое же теплое, но при этом и менее бесячее по текстуре. Он из принципа выдал Антону это шерстяное исчадие ада, которое уже сейчас изо всех сил выводило его из себя?       — Как жаль. Всё утро сегодня с бубном танцевал, чтоб дождь пошёл. Так хотелось тебя соблазнить, — показушно вздохнул Антон, опершись головой на руку и надув губы. — А ты вот так относишься ко мне.       — Чёрт, правда? А я-то сдерживал себя, дурень, — разочарованно взмахнул рукой Игорь и хлопнул себя по лбу.       Смех снова повис над головами, подминая под себя всю неприятную атмосферу дождливой пасмурной погоды. Топор протянул Антону одну из кружек с чаем, и Антон незамедлительно её принял. Тепло постепенно вновь захватывало все тело, прогоняя по всей коже мурашки, проходила та мерзкая дрожь, все становилось на свои места.       Молчание не мешало покою и общему комфорту. Игорь вновь опустился рядом с Антоном, прижимаясь к нему плечом и этим жестом объединяя чем-то большим, нежели простое местонахождение в одном помещении и общее чаепитие. Щеки Антона вновь заливались краской не то от слишком быстро окутавшего тепла, не то от смущения и в очередной раз ударивших по мозгам воспоминаний. Отвлекся он тогда, сука…       — Ну и как тебе наш класс? — прервал тишину Игорь, тогда как Антон продолжал стыдливо смотреть в пол и пытаться избавиться от мыслей.       — Что? — переспросил он и только потом пришел в себя. — Не знаю. Шумные. От них стоит вообще чего-то ожидать?       Игорь коротко посмеялся, убирая наполовину опустошенный стакан обратно на стол и в этот раз забираясь на кровать уже с ногами чтобы сесть в позу лотоса.       — Честно? Нет. Может быть они и не плохие люди, но, блин… у них шанс в девяносто процентов, что сопьются до двадцати пяти. Сам понимаешь, с такими лучше не общаться, — пожал плечами он. Антон отзеркалил его положение, хотя все ещё продолжал держать кружку в руках.       — А с чего ты взял, что я не планирую спиться до двадцати пяти? — спросил он, насмешливо наклоняясь ближе к Игорю. Тот хмыкнул и поступил ровно так же, вот только тон голоса сменил на более заигрывающий:       — По глазам вижу, Тоша. И ты сам сказал, что после того случая больше не пьешь.       Антон сглотнул, не сумел долго держать зрительный контакт и усугубил положение ещё больше, опустив взгляд на чужие губы. Ситуация выходила не поддающейся никакому объяснению. Антон в десяти сантиметрах от лица Игоря, в его одежде, смотрит на его губы и думает обо всём, чём угодно, но только не о том, что нужно отстраниться. Какое-то безумие.       — А ты с парнями всегда в таком тоне говоришь?       — Нет, только с тобой.       — Как приятно быть избранным.       По телу побежали мурашки — в этот раз далеко не из-за тепла. Антону нравилось то, что расстояние между ними никак не попадает в дружеские рамки, они слишком близко, весь кислород делится на двоих и воздух электризуется от напряжения. Хотелось быть ещё ближе, но… это по-гейски. А Антон не гей, сука, он даже не бисексуал!       Поэтому он закусил губу, игнорируя все свои желания и очередные слишком уж радужные фантазии, и отстранился, садясь прямо. Игорь довольно улыбнулся, словно выиграв Антона в каком-то подобии гляделок, и совсем откинулся на стену, заклеенную страницами сборников стихов Блока и Маяковского.       — А у тебя после дождя всегда так волосы торчат? — Игорь, кажется, вообще ни на секунду не отводил от Антона взгляда последние несколько минут. Рассматривал одежду на нём словно в первый раз, залипал на мечущиеся повсюду глаза, внимал очаровательно вьющимся кудряшкам и тому, как Антон обеими руками сжимает достаточно объемную кружку с чаем.       Антон удивлённо поднял взгляд, пытаясь понять что к чему, а затем осознал, что мокрые волосы начали высыхать и возвращаться к своему изначальному состоянию, от которого утром парень так старательно избавлялся.       — Да, — утвердительно кивнул он и дополнил: — Сейчас в меня ебанет молния.       — А-а. А я думал это вместо стояка.       — На тебя у меня и просто так встанет. Показать?       — Ты ещё спрашиваешь.       Общий смех поддержало небо. Со стороны окна послышался гром, вой ветра и шум деревьев, все сильнее раскачивающихся от его потоков. Там бушевал неистовый холод, хаос и первобытный страх, а здесь, в доме, стояло тепло, уют и такая трогательная забота со стороны Игоря. Которая довела его до того, что он начал раздевать Антона. Хм. Считается ли это домогательством, если совершено в благих целях?       Антон закрыл глаза, вслушиваясь в звуки сходящей с ума природы за окном. Наверное, он с самого рождения не слышал ничего такого — седьмой этаж в многоквартирном доме и вечный, нескончаемый гул города не давал так запросто послушать нечто настолько приземлённое, простое и до боли родное. С каждым днём Антон влюблялся в Высоцк все сильнее за эту его схожесть с селом и приближенность к матушке-природе.       — Ты не усни только, — голос Игоря и его лёгкое прикосновение к ноге Антона вновь оборвали поток мыслей.       — Я думал, ты только на это и надеешься, — не открывая глаз, отозвался Антон.       — Нет, я люблю, когда сопротивляются.       Антон заулыбался и даже похихикал, тогда как гул ветра становился все настойчивее. Немного утихомирившийся со времени их захода в дом ливень вновь начал неистово барабанить по стеклу окон.       — В Питере не так, да? — спросил Игорь уже немного тише, внимательно смотря на Антона.       — Там шумно. Он только ночью немного успокаивается, — поделился Антон. — И то, только на окраинах. Не знаю, что в центре творится ночами, никогда в такое время там не был. Вообще… редко бывал там.       Игорь поджал губы и осторожно убрал ладонь от колена Антона, изо всех сил борясь с желанием вместо этого взять его за руку и собрать её в односторонний замок.       — Я собираюсь поступать в Питер после одиннадцатого, — поделился Игорь, заглядывая Антону в глаза, когда тот их наконец открыл. — Не знаю как, но однажды я заберу тебя с собой. И мы вместе узнаем, что творится в центре Питера ночью.       Антон покраснел, слушая его обещания. Так запросто, такие простые мечты, но то, как Игорь об этом говорит, вселяет доверие и ещё что-то особенное, от чего грудная клетка начинает пылать, а уголки губ растягиваются в счастливой, но скромной улыбке.       — Я верю тебе.

* * *

      Скоро наступила пятница. Школьную библиотеку и часть коридора около неё полностью заняли ученики девятого класса. На получение учебников им отвели всего два часа перед тем, как придет получать учебники следующий класс. В теории — не так сложно: взял учебник, проставил год издания, расписался за каждый и пошел себе с миром, а на практике приходилось выслушивать претензии библиотекарши по любому поводу и ждать, когда эта стервоебина сделает ещё и какие-то свои библиотечные дела. Кроме того она ещё и, видимо, подрабатывала президентом России, поскольку ей звонили каждые пять минут и каждые пять минут она брала трубку.       Впервые Антон так злился, что первая буква его фамилии стоит в середине алфавита, ибо библиотекарша решила, что вызывать согласно журналу будет интереснее всего. И это ещё не считая того, что, дойдя до него, она скорее всего съебется куда-нибудь чтобы распечатать ещё один бланк со списком учебников и будет долго и упорно выводить его ФИО и принадлежность к девятому классу. Видимо, до прихода следующего класса Антон не успеет покинуть библиотеку. Да он будет рад, если вообще её покинет! Казалось, что Федора Евлампиевна из принципа старалась заморить их насмерть в душном помещении, наполненном не самыми новыми книгами.       От нечего делать Антон бродил между стеллажей, рассматривая корешки здешней литературы. Ровно за ним ходил Игорь, хотя самым первым получил учебники и, по идее, уже должен был идти на уроки, но почему-то менял образование на то, чтобы Антону было не так скучно в одиночестве. И за это парень был действительно благодарен ему.       Они вдвоем смеялись с каких-то идиотских названий и фамилий авторов, в энциклопедии об анатомии человека из принципа отыскали раздел о репродуктивной системе, Игорь рассказывал Антону сюжеты некоторых прочитанных здешних книг, а Антон внимательно его слушал, листая очередное произведение искусства и чувствуя, как сами по себе закрываются глаза.       — А ты сам-то что читать любишь? — спросил Игорь, когда Антон вновь стянул что-то с полки одного из стеллажей и попытался заинтересоваться текстом хотя бы немного. Но нет — всё по нулям.       — Я? — переспросил Антон, давая себе время на сочинение ответа. — Я не так часто читаю, если честно. Физически просто не получается, сразу в сон клонит, — пожал плечами он. — Даже на параграфы в учебниках кое-как хватает.       — Ясно, — кивнул Игорь. — Неприятная ситуация, конечно. А я хотел тебе кое-что из любимого дать почитать. Ну, если вдруг вкусы совпадут…       Александров стеснительно потер плечо, отводя взгляд от Антона. Литвинов же сразу активизировался, захлопнул книгу и сунул её обратно на полку, оборачиваясь к Игорю.       — А что именно? Может, я в аудио-формате найду, послушаю на досуге.       — Хочешь, я сам тебе почитаю?       Внезапное предложение перебило дыхание. Антон сжал ткань рубашки в районе груди, чувствуя, как сердце забилось быстрее. Читать кому-то вслух любимые книги — даже звучит интимнее, чем простой секс. Предложив это, Игорь предложил ему частичку себя. Да в принципе заговорив о любимой литературе, он затеял этот очаровательный ритуал открытия какой-то части своей души. Как жаль, что Антон не может ответить ему тем же самым просто потому что не читает.       — Когда? — Антон невольно понизил голос, словно они затеяли что-то противозаконное, о чем никто не должен был знать.       — Не знаю. Сегодня? Родители на все выходные в Выборг уедут к родственникам, — Игорь сместил руку на заднюю сторону шеи, застенчиво потирая уже её. — Можешь остаться на ночь, если хочешь. Или если отпустят.       Руки задрожали, а чуть усмирившийся пульс снова загрохотал в висках. Провести ночь с Игорем. Да, это не тот смысл, чтоб краснеть и прятать глаза в пол, но Антону, если честно, плевать. Впервые кто-то зовёт переночевать у него, а перед сном делать что-то настолько… невероятное. Духовно сближающее практически сразу до уровня братьев.       — Я спрошу у мамы, — пообещал Антон. Игорь слабо улыбнулся ему:       — Если не сможешь на ночь — просто в гости приходи. Более короткими отрывками почитаем.       Читать, конечно, будет только Игорь. Но он выражается так, что сразу становится понятно — Антон играет во всём этом такую же большую роль, потому что является единственным представителем публики, для которой Игорь это делает. Чувство собственной важности переполнило душу и даже заставило выпрямиться, потому что перед человеком, этой важностью его наделившим, Антон должен выглядеть безупречно.       Закончив минутку откровений, парни двинулись дальше. Теперь смех был не таким громким, они в принципе больше молчали, чем общались, но продолжали ходить максимально близко, из-за этого практически затрагивая друг друга и нередко случайно (?) касаясь опущенных рук. На последнее Антон даже не жаловался: ощущать редкое случайное тепло чужих пальцев на своих, чувствовать и осознавать, что после этого Игорь не брезгливо-удивленно отдергивает свою ладонь, а просто деликатно отводит её, было до жути приятно. Наверное, Антон бы хотел взять его за руку совсем, чтобы полностью осознавать отношение Александрова к нему, но между стеллажами помимо них ходили ещё и одноклассники, не у всех из которых были современные взгляды. Приходилось игнорировать свои мелкие желания, но из-за этого Антон ничуть не расстраивался: главное, что его гетеросексуальность ничем таким не нарушается.       Завернув в очередной пролет между стеллажами, парни встретились с Алекс и ещё одной их одноклассницей. Её Антон, кажется, уже видел на перекличке, да и сейчас девушки заявились в школу и всё время ходили вместе. Вывод, что они лучшие подружки, напрашивался сам собой.       Девушка заметила их. Цепкий, но не враждебный взгляд сразу же неприлично прилип к Антону, однако она только лишь мягко, дружелюбно улыбнулась и перевела все свое внимание на него:       — Привет! Мне Саша о тебе много рассказывала, — полностью игнорируя более привычную Алекс форму имени, произнесла девушка. Шляпникова на фоне нее не высказала никакого возмущения касательно «Саша», должно быть, принимала все же обе формы имени. — Ты же Антон, да? Я Наташа, будем знакомы.       — Привет, — неловко поднял руку Антон. — Эм… прости, мне о тебе только молчали. Но очень красноречиво молчали, поверь на слово.       Наташа хихикнула, а Антон посмотрел на Алекс. Та прятала глаза в пол, стараясь не смотреть на друга, и смущенно поджимала губы. Интересно, это она так чувствовала вину за то, что говорила о нем с кем попало?       Затем взгляд Наташи метнулся на Игоря и её улыбка перестала быть такой дружелюбной, приобрела оттенок «через силу» и чуть грустноватый. Посмотрев на Игоря, Антон обнаружил, что Александров вообще предпочёл сделать вид, что с девушкой не знаком. Что, черт возьми, происходит?       Из глубины библиотеки раздался скрипучий голос Федоры Евлампиевны, кричащей чью-то фамилию. Наташа чуть вздрогнула, без объяснений взяла Алекс за рукав рубашки и потащила за собой к столу библиотекарши: должно быть, чтобы было не так страшно в одиночку предстать перед агрессивным взглядом потухших карих глаз. Антон одним жестом пожелал ей удачи, а затем сразу же обернулся и встал лицом к Игорю, складывая руки на груди.       — И что это было? — без прелюдий спросил он, вскинув бровь. Весь его тон звучал так, как будто Игорь скрывал от него что-то жизненно важное.       — Что? — попытался уйти от ответа он, включая режим дурачка и отступив от Антона на шаг, но тот сделал ещё один вслед за ним. Если эти догонялки продолжатся, у Антона вполне будет шанс зажать Александрова между собой и книжным шкафом.       — Вы с Наташей. Что происходит?       Игорь поменялся в лице, поняв, что любимая маска дауна не сработала, и идентично Антону скрестил на груди руки.       — Да ничего уже не происходит, — фыркнул он, чуть склонив голову и пряча взгляд. — Мы летом провстречались недолго, потом… я с ней расстался. Не получилось у нас построить что-то путнее.       После последней фразы он весь словно ещё сильнее сжался, пытаясь спрятаться от внимательного прожигающего взгляда Антона. Черт бы этих голубоглазых побрал, в самую душу смотрят, все секреты открывают!       Антон удовлетворённо хмыкнул и отступил, добившись всего, чего хотел. За считанные секунды довёл Игоря до состояния «не еш меня пожалусто», чего ещё от жизни надо для полного счастья? Вместо этого Антон переключился на стеллаж, около которого стояли девушки минуту назад.       — Прикинь. Они тут возле женских романов тёрлись, походу, — вынимая одну из книг с полки, как ни в чем ни бывало широко улыбнулся Антон. — «Вино любви». Ставлю на то, что они, — Антон постучал по обложке с полуобнаженными мужчиной и женщиной, — просто нажрались и занялись сексом, а потом её отец раздул из этого скандал.       — Тох, ну у кого что болит, — хмыкнул Игорь, отобрал книгу и вставил её на место, попутно обратив внимание Антона на полки ниже. Судя по названиям и тому, что Антон помнит из репертуара авторов, там была военная литература: начиная от художественных произведений, сюжет которых завязывался на Второй Мировой, заканчивая энциклопедиями и справочниками. — У Наташки это любимый отдел в библиотеке. Мне кажется, она все здесь перечитала.       — А ты все о ней знаешь, да? — принял попытку подъеба Антон, и Игорь, посмеиваясь, толкнул его в плечо:       — Ясен хер, я с ней девять лет учусь.       — И как?       — Жопой об косяк. Так же, как с тобой, только с ней.       — Со мной ты тоже рано или поздно встречаться начнёшь? — наклонился Антон к Игорю, сверкая довольной улыбкой и в очередной раз оставляя минимальное расстояние между ними. Александров бесстрашно приблизился к другу ещё сильнее, но Антон ожидаемо отскочил, не желая так скоро допускать унизительного контакта.       — Да ты дёргаешься от меня блин, какое тут встречаться! — рассмеялся Игорь, и Антон неловко-скромно улыбнулся в ответ, краснея.       Впрочем, этот контакт теперь не казался очень уж унизительным. Напротив: его очень хотелось допустить, даже если только потому что Антону попросту интересно, каково это — целовать кого-то. И, если бы это произошло, он бы даже ради приличия не отстранился, а может и вовсе потянулся бы ещё за одним прикосновением губ. Только бы быть так непозволительно близко.       Но попросить об этом Антон не мог. Игорь не так поймет его, если вообще, сука, поймет! Скорее всего просто пошлёт куда подальше и всей школе разнесет известие о том, что с ними учится гей, а затем Литвинова снова ждёт одиночество, если вовсе не травля. Как забавно: в прошлой школе он стал аутсайдером только потому, что был слишком осторожен в знакомствах и взаимодействии с людьми, в новой — потому что окажется излишне открыт. И где же этот идеальный баланс, при котором ты окажешься идеальной частицей общества?

-

      На ночёвку Антон отпросился едва-едва. Не то, чтобы мама была против настолько, что материла сына во всю и брызгала пеной изо рта, скорее просто хотела убедиться, что Антон будет в порядке и потому проговаривала каждый пункт по несколько раз, стоя над душой у парня. Он успел собрать немногочисленные вещи в рюкзак и пойти одеваться в прихожую, а мама все еще читала лекцию об осторожности и важности внимательности даже к самым маленьким красным флажкам.       — И чтоб домой вернулся трезвым! Без перегара. И без новых дырок в теле!       Наконец, Антон оказался на пороге дома друга. Александров встретил его в черных шортах и того же цвета футболке с какими-то сатанинскими символами и на два размера больше, почему-то с мазком краски на щеке и ослепительной улыбкой, словно уже потерял надежду, что Литвинов придет. Тем не менее, картину перед собой Игорь видел менее жизнерадостную и привлекательную: Антон снова весь неприятно вымок под дождем, хотя и не настолько, чтобы вновь раздеваться перед кем-то.       — Прости, я немного… — Антон неловко почесал затылок, стыдливо опуская взгляд. Игорь не сказал ни слова, вздохнул с улыбкой и затащил его в помещение, сразу же захлопывая за ним дверь. Или в этом ему помог сквозняк? В любом случае, Антон оказался в коридоре, чрезвычайно близко к Игорю, который молча взглянул ему в глаза и отодвинулся.       — Зонты для кого нужны, а? — поинтересовался Игорь, быстро снимая с Антона полосатую черно-белую ветровку и вешая её на крючок.       — Я не думал, что под дождь попаду, — Антон уже даже не сопротивлялся тому, что его раздевают, и ждал продолжения, но дальше Игорь только окинул его взглядом и потрепал по мокрым волосам.       — Не думал он. Видел чё на небе творится, блин? — пробурчал Игорь. — Странно было бы, если бы ты при такой погоде не попал под дождь… Идиот блять… Вообще себя не жалеешь, да?       Антон сделал вид, что ему очень стыдно, но ничего не сказал. Игорь, видимо, его супермегаультранатуральной актерской игре поверил и перешел на то ли шутливый, то ли вполне серьезный заигрывающий тон:       — Или ты просто снова хотел мои вещи напялить, м? — от внимания не ушло то, как он обвел кончиком языка губы, придавая атмосфере ещё бо́льшего сексуального давления. Правда, сразу после этого Игорь сбил всю сексуальность к чертям собачьим только одной фразой: — Или тебе так понравился тот свитер? Могу подарить, если хочешь.       Антон рассмеялся, с ужасом вспоминая то исчадие ада. Чертова грубая колючая шерсть. Ради чего её вообще собирают в пряжу? Чтобы кого-нибудь убить?       — Не хочу, — честно качнул головой Антон, и Игорь так же честно отстранился, пожимая плечами. — Просто жду, когда ты накинешься на меня уже.       Топор громко рассмеялся, подождал, пока Антон разуется, и повел его в глубину дома. Этой глубиной оказалась такая же маленькая, как и все остальные помещения, гостиная, но при этом кажущаяся чуть просторнее. Через менее плотные, чем в комнате Игоря, зелёные шторы пробивался тусклый солнечный свет и падал на стены и мебель зелёными оттенками. Вот только натуральное освещение терялось в искусственных лучах яркого торшера в углу комнаты, делая атмосферу другой по восприятию, но такой же комфортной.       — Ты не против так посидеть? — уточнил Игорь, опускаясь на одну из сторон углового дивана и сразу занимая руки книгой, до этого момента лежавшей на нем же. — Я не очень люблю сидеть с открытыми окнами в грозу. В плане, что незадвинутые шторы… не чувствую себя в безопасности. А с верхним светом уже не та атмосфера. Понимаешь?       Игорь казался нервным и Антон полностью его понимал. Когда-то он предложил Вите вместе по Рейву посмотреть его любимый фильм и все полтора часа сильно переживал, точно ли интернет-друг примет его вкусы и останется удовлетворен проведенным вместе временем. Спойлер: остался. Значит, и Игорю переживать не стоит, в любом случае Антон будет рад побыть рядом с ним под любую книгу, фильм и вообще что угодно просто потому что это — Игорь.       — Нет, все в порядке, — слабо улыбнулся Антон, садясь поближе к нему, но и не непозволительно близко. Но даже несмотря на достаточно большое расстояние между ними, по коже бежал ток, соединяющий своими импульсами их обоих. — Но у тебя глаза разве не устанут при таком освещении?       — Нет… я не думаю, — отмахнулся Игорь, продолжая сидеть как на иголках. Он вздрогнул, когда на его плечо дружески легла рука Литвинова. — Прости, — выдохнул он, накрывая его ладонь своей, — просто я очень рад, что ты согласился. Парней такой не интересует, а у Алекс немного другие вкусы. Хотя я искренне не понимаю, что в этой ей не нравится, — Игорь мягко откинул в сторону книгу, которую держал в руках. — Ты хочешь заняться чем-нибудь ещё? Я зря напал на тебя со своей литературщиной так с порога.       Антон склонил голову, грустно взглянув на Игоря. Пальцы выскользнули из-под его руки и бесконтрольно провели по щеке, стирая неизвестный черный след на коже.       — Я с радостью послушаю тебя. Просто не так сразу. Как насчёт ближе к ночи? И… почему ты в краске? — перевёл Антон тему. Игорь сразу же заново загорелся, ещё и в обоих смыслах: мало того, что мигом раскраснелся не то от вопроса, не то от действий друга, так ещё и весь изнутри начал сиять и моментально вскочил с дивана.       — Я покажу!       В этот раз Антон вновь оказался в комнате Игоря. Окно всё так же закрывала плотная штора, повсюду царил такой же бардак, стены всё так же были заклеены стихами и вырезками из газет, но на одной из стен что-то изменилось. И это что-то было заметно очень сильно, потому что поверх лирики теперь красовался огромный, неоднородно-черный кот, сидящий к зрителю спиной и смотрящий куда-то вдаль.       Антон подошёл ближе, предварительно окинув взглядом напольный пиздец и выстроив кратчайший и самый безопасный маршрут к месту, с которого обзор будет лучше всего. Игорь прошел вслед за ним, правда, ориентировался в своей обители намного лучше.       Неоднородным кот был из-за того, что в разных местах его покрывали самые разные материалы. Вот тут — очевидно, восковые мелки, там — акварель, а чуть подальше — гуашь, здесь — цветной карандаш и фломастер, а рядом — перманентный маркер. Некоторая часть кота вовсе была нераскрашена, зато вокруг него наблюдались различные рисунки и надписи, словно в процессе Игорь неоднократно отвлекался.       — Если б я такое сделал, меня б уже захуярили, — сквозь неоднозначную фразу явно прорывалось восхищение и интерес к чужому творчеству. Игорь молча опустился на корточки, поднял с пола маркер, встал и протянул его Антону:       — А здесь не захуярят.       Антон сильнее распахнул веки, удивляясь такой несказанной щедрости.       — Правда можно?       — Конечно, — кивнул Игорь с улыбкой, от которой Антону оказалось почему-то очень трудно оторвать взгляд. — Разве я бы предлагал, если бы было нельзя?       Сердце застучало быстрее. Игорь хоть понимает, что сейчас происходит? Он позволяет Антону оставить след в жизни своей комнаты. Да, его запросто можно заклеить новой страницей сборника стихов поверх, нарисовать какую-нибудь херню и сделать вообще что угодно, но… он так запросто впускает Антона в свою жизнь. В свою историю. Позволяет стать чем-то большим, чем простой знакомый.       С каждой новой слащавой мыслью в груди что-то разгоралось ещё сильнее, заполняло собой всё тело. До жути приятное ощущение, может быть ещё и потому, что Антон чувствует нечто подобное впервые.       — А если я хуй нарисую?       — Только рисуй реалистинее. Вложи в него всю душу!       Антон рассмеялся вместе с Игорем. Его рука провела маркером по стене, оставляя несколько первых линий. Кривых, не очень уверенных, сложившихся в небольшую шляпку над тем местом, где у кота находился затылок, но не соединяя её контуры с контурами главного объекта картины.       — Тох, я, конечно, не могу быть уверен, всё-таки не знаток, мало чего из этого разряда видел, — включился в процесс творчества Игорь, смотря на каляки-маляки Антона словно профессиональный искусствовед и при этом задумчиво потирая подбородок. — Но, по-моему, это не хуй.       — Черт, извини. Рука соскочила, — Антон засмеялся и посмотрел в глаза Игорю, уже так привычно меняя интонацию как раз для такого разговора: — А ты из принципа хотел увидеть от меня именно хуй?       — Если бы хотел, просто стянул бы с тебя штаны, — фыркнул Игорь, пока Литвинов уже вырисовывал что-то новое. — И что это?       Несколько палок, два кружка, смайлики, стрелочки к ним и подписи «А.» и «И.».       — Человечки, — невозмутимо отозвался Антон, и Игорь смог опознать во всем этом пару стикманов, которые, судя по позе, очень сильно любили друг друга прямо в этот момент; Стикман с подписью «А.» был сверху. — Это мы.       — Да я уже понял, — улыбаясь, фыркнул Игорь и опустил руки, сунув их в карманы шорт. — Теперь знаю, на что буду дрочить перед сном.       Антон посмотрел на него унылым взглядом типа «ты серьезно?», ясно уличившим его во лжи.       — Да ладно тебе. На тебя тоже буду. Нельзя же изменять традициям.       Теперь Антон им, кажется, остался доволен. Нарисовал ещё одних трахающихся человечков уже в другом конце стены и передал маркер обратно Игорю, считая свой долг выполненным.       Игорь несколько секунд посмотрел на маркер, а затем вновь вручил его Антону. Парень непонятливо поднял взгляд на него, пытаясь понять мотивы. Его забрали в художественное рабство?       — Может, ты порисуешь, а я пока буду читать тебе? — неловко предложил Игорь, понизив голос. — Я… я очень хочу, чтобы ты оставил здесь как можно больше себя. Ты очень нравишься мне как человек, и… черт возьми, похоже, я так и не научился разговаривать. Забудь.       Антон взял его за руку и крепко сжал, выражая всю свою поддержку.       — Я с радостью, — заверил его Антон, смотря прямо в глаза и искренне передавая все свои чувства касательно этого вечера ему. — Я правда хочу послушать. И очень хочу причинить пиздец твоей стене! Так что давай начнём.       Трудно было не заметить, каким румянцем в тысячный раз за вечер покрылся Игорь. Когда они находятся наедине, почему-то с Александровым происходят такие удивительные метаморфозы: каждый раз он теряет всю свою энергию, становится мягким и податливым, зависимым от мнения Антона буквально во всём. Почему-то Антону казалось, что он ни в чем от него не отличается, но в принципе не мог найти причину этому состоянию.       Игорь моментально вылетел из комнаты, заставив Антона негромко рассмеяться. Похоже, он действительно очень любит эту книгу. И очень хочет поделиться её содержимым с кем-либо.       Антон снова открыл маркер и начал осторожно заполнять цветом ранее нарисованную шляпу кота. На самом деле это больше напоминало цилиндр, но почему-то слишком уж сплюснутый для такового. Всё-таки Антон не самый талантливый художник, хотя, смотря на его мазню, все почему-то очень сильно его хвалят.       Вернулся Игорь чуть менее взволнованным, сразу же прошёл к кровати и упал на неё, зачитывая текст с обложки:       — «Ваш покорный слуга кот», Нацумэ Сосэки…       Пока Игорь открывал первую главу, Антон вставил:       — Повезло же с фамилией.       — Это имя, — поправил его Игорь, — и я согласен. Полностью характеризует меня.       Антон рассмеялся, но прозвучало это явно слишком уж неловко. Он думал, что уже забыл о своем недавнем проебе, но что-то как обычно шло по пизде и голоса в голове вновь заговорили, стыдя его за каждую мысль, движение и вдох в те минуты.       Игорь удостоверился, что диалог точно не продолжится, и начал читать:       — Позвольте представиться: я — кот, просто кот, у меня еще нет имени. Я совершенно не помню, где родился. Помню только, что…       Следующий час прошел для Антона слишком уж быстро. Да, ему приходилось неоднократно бегать за водой, чтобы Игорь от такого длительного чтения без единого глотка воды совсем не откинулся, а ещё Антон не оправдал своих собственных ожиданий и не исписал даже половины того объема стены, который хотел занять, но ему жутко понравилось проводить время вот так.       Линии соединялись между собой в причудливые композиции. Через всю стену прошел косяк рыб, карикатурных, совсем как тех, которых все рисовали в детстве и которые являются правильным ответом на вопрос «2+2=?». У ног кота раскинулась поляна с цветами, представлявшими из себя звёздочки на стеблях с листами, в самом углу притаился, видимо, сын Корнея Корнеевича из «Лунтика» и Кар-Карыча из «Смешариков», а прямо рядом с котом — мелким шрифтом стихи Антона, сочинённые в этот самый момент и являвшиеся полной импровизацией.       И, конечно, то, что мы описали из новых жителей стены — это не всё, что сделал Антон, но радовался он не только своим художествам и результату на стене, но и тому, что читал Игорь.       Антону нравилось то, как смешно он озвучивает хозяина главного героя, являвшегося личностью далеко не самой приятной: в прочем, как и все люди, показанные в книге; Он весь разом превращался в старого ворчливого деда, даже мимику использовал соответствующую. Забавлял тон, с которым он зачитывал женские роли: особенно голос кошки Микэко, в котором Игорю из принципа, видимо, надо было растягивать каждую гласную и сонорную; Из-за этого он звучал излишне гламурно и каждый раз на смех пробивало не только Антона, но и самого Александрова. А что до патологического лжеца искусствоведа, то тут он никак не смог обойти излишне жизнерадостный тон, с которым в соцсетях зачитывают текст вроде «А вы знали, что в Америке?.. да-да, это чистая правда!..»       В этот час Антону нравилось всё: рисовать, вникать в текст, слушать Игоря, комментировать происходящее в книге и задавать ему вопросы как человеку, явно не раз и не два прочитавшим сие произведение. Было комфортно слушать про будни кота, мешающиеся с человеческими, докрашивать кота на стене, являющегося центром во всей общей картине, и слушать голос зеленоглазого кота, так живо рисующий в голове Антона всё новые и новые картины.       Вот только затем фантазия на наскальные рисунки кончилась, Антон осторожно сложил все материалы для рисования в примерно подходящее для этого место, отмыл руки от того, чем можно было испачкать что-либо в комнате и залез на кровать к Игорю, придвигаясь поближе и без стеснения заглядывая в текст. Антон даже попробовал последить за тем, где именно читает Игорь, но сдался и просто лег на него, полностью игнорируя то, что обычно друзья мужского пола так не делают. Было уже глубоко наплевать, особенно, когда Игорь осторожно перебирал его кудри и стал читать намного тише, словно нарочно убаюкивая и стараясь не мешать Антону медленно и верно проваливаться в царство Морфея.       — Микэко чинно восседала на галерее, по случаю праздника на шее у нее был повязан новый бант. Невозможно выразить словами, как изящен был изгиб ее спины. Воплощение красоты кривой линии! Трудно подобрать правильные сравнения, чтобы описать и плавно изогнутый хвост, и мило подобранные лапки, и то, как она время от времени лениво поводила ушами…       В голосе Игоря было слышно неподдельное восхищение, словно у него был кто-то свой, красоту которого невозможно выразить словами. Антону даже стало немного завидно, в душе поселилась колючая ревность, но даже задумываться о ней не хотелось. Глаза уже закрывались, стук сердца Игоря постепенно затмевал его слова, ко второму часу сеанса Антон уже не желал даже случайно мысленно строить теории и догадки и спросил прямо:       — А у тебя есть своя Микэко?       — А это плохо?       Ответ не заставил себя долго ждать. Вот только сил, чтобы продолжить диалог, не хватало. Антон пробормотал что-то невнятное, прижимаясь к его груди сильнее, и позволил себе провалиться в сон. Должно быть, клонило его так из-за сломанного режима и того, что сегодня пришлось подскочить в восемь утра. Неудивительно, что его сморило всего лишь через четырнадцать часов бодроствования.       Игорь вздохнул и убрал книгу, улыбаясь и продолжая гладить Антона по волосам. Есть ли у него своя Микэко? Да, черт побери, есть. И прямо сейчас его Микэко не думает ни о чем, спит, как ни в чем не бывало, хотя утром точно шарахнется и будет доказывать, что он не гей и это всё вышло случайно. Утром его Микэко будет стыдливо закрывать лицо лапками и опускать небесно-голубые глаза в пол, но сейчас она позволяет делать с собой что угодно, лишь бы дали спокойно поспать.       И Игорь бессовестно пользуется этим, целуя свою Микэко в лоб и накручивая её кудряшки на палец. Когда ещё представится возможность побыть с ним подольше и иметь ровно такие же права на ласку?

* * *

      Утром Антон так и не нашёл в себе сил, чтобы сказать хоть что-то в свое оправдание. А что говорить-то? «Извини, ты показался слишком теплым, а я слишком проникся главным героем и решил вести себя так же, как он»? Дебилизм какой-то. Ещё и этот идиотский вопрос про Микэко… Антон сам не до конца понял, что он тогда имел в виду, а Игорь ещё умудрился дать более-менее логичный ответ.       И ладно бы вся проблема заключалась только в том, что теперь об Антоне думает Игорь. Да его это вообще нахер не ебет, раз уж Александров до сих пор не вышвырнул его за порог и вместо этого до сих пор кое-как заботится— ну, если конечно пункт «не дай себе и гостю умереть от голода» считается заботой.       Намного больше волновало то, что сам Антон думает о себе. Почему он так запросто улёгся спать на Игоре? Даже, блять, не рядом! Тут бы хоть можно было бы оправдаться, что такой тесный контакт произошёл случайно, когда Антон уже спал, не мог себя контролировать и вообще считал, что обнимает подушку, а не Александрова. А так… Игорь же прекрасно видел, что Антон пока ещё в сознании — ну, в крайнем случае, умудрился надышаться краской, хотя это всего лишь акварель и гуашь.       Да ладно, хуй с ним даже с этой ситуацией! Допустим, на кровати было слишком мало места, чтоб разместиться иначе, а менять локацию не хотелось. Да и вообще всякое бывает, ну вышло так, что никакая другая позиция не показалась удобной… но почему Антону это так нравилось? Слушать то, как бъется чужое сердце, как Игорь понизил голос, стараясь не мешать комфорту друга, как его интонации стали втрое мягче и сам Александров словно поплыл, растаял по вине приместившегося на его груди Антона, волосы которого так нежно перебирал все последние пятнадцать минут его бодрствования…       А сейчас делает вид, что вчера между ними ничего не было. Антон даже почувствовал некую обиду. То есть, для Игоря ничего не значат такие вещи? Он и вправду воспринимает подобное как нечто совершенно обыденное?       От мыслей отвлекла шлепнувшаяся на столешницу деревянная подложка и поставленная на неё ещё дымящаяся сковорода с жареной картошкой. Параллельно с этим Антону всучили вилку.       — Ты же не против без тарелок обойтись, принцесса? — уточнил Игорь перед тем, как сесть за стол напротив Антона.       — Почему принцесса? — так и не ответив на поставленный вопрос, парень молча принялся за еду.       — А в Питере живёт кто-то кроме принцесс?       Антон грустновато усмехнулся:       — Я же не питерский теперь.       — А какой? Высоцкий? Давно хотел пожать вам руку, Влаим Семеныч!       Антон рассмеялся, когда Игорь против его воли взял его за руку и встряхнул её в приветственном жесте.       — С принцессами так не обращаются, — заметил Антон, и Игорь невозмутимо прижался губами к тыльной стороне его ладони, за что сразу же схлопотал шутливую имитацию пощечины. — Придурок.       — Да куда мне до вас, Ваше высочество.       — Да иди ты!       Антон сжал руку в кулак и спрятал её под стол. Тыльная сторона ладони все ещё горела недавней нежностью, отчего щеки заливались точно таким же огнем.       Почему он так просто проявляет такие нежные жесты по отношению к парням? Да, может быть, сейчас это и было простой шуткой, но всё до этого… то, как после каждого рукопожатия Игорь ещё недолго держал его ладонь, как смотрел ему в глаза, как доверял какие-то совсем сокровенные вещи.       Может, это Антон чего-то не понимает в дружбе? Когда в Питере его общение с людьми хотя бы приблизительно напоминало общение с Игорем и остальными футболистами? Ага, пять лет назад, в секции хоккея. Но тогда ничего подобного не могло проскочить даже случайно, потому что они были детьми. А теперь?..       Антон поднял глаза на Игоря. Тот тяжёлыми раздумьями явно обременен не был, молча жевал и смотрел за окно. Должно быть, единственные его тяжёлые мысли — о том, что родители попросили сделать на огороде во время их отсутствия. Чёрт возьми. Куда ему задумываться об Антоне? Зачем? Почему Антон ждёт этого от него?       — Игорь.       Александров сразу перевел внимание на него, а Антон подумал, что начал это зря.       — А то, что было между нами… вчера…       Колени затряслись от волнения. Антон не должен был…       Лицо Игоря стало на порядок серьезнее и в то же время выражение ясно говорило о точно таком же волнении. Правда, тревогу он решил спрятать за улыбкой, привычной маской клоуна:       — А что-то было?       Антон посмотрел на него таким взглядом, словно это не он вовсе трясется только потому что сказал пару не совсем понятных слов. Словно сейчас воткнет вилку в глаз Александрову, если он не соберётся с силами и не будет вести себя хорошо.       Игорь поменялся в лице ещё сильнее, даже стал выглядеть как-то… ответственно и взросло.       Вилка медленно опустилась на стол, специально так, чтобы не издать ни единого лишнего звука. Руки, поставленные локтями на стол, собрались в замок, в который Игорь упёрся лбом, думая о происходящем. И уже произошедшим.       — Я не знаю, правда, — наконец сдался он. — Просто давай оставим всё как есть? Это ведь единственный случай. Может, просто помутнение, так ведь бывает, да?       Игорь посмотрел в глаза Антону, пытаясь найти поддержку, но оба прекрасно понимали, что сейчас что-то явно идёт не так, как должно.       Вот только никто не решался эту мысль озвучить.

      

* * *

      Отношения с Володей медленно начинали ухудшаться. Вернее, не так. Они стали остывать, потому что разговаривали и взаимодействовали парни намного реже, чем раньше. Не было времени. Антон пропадал на гулянках, Володя проклинал Высоцк и просто покорно ждал сентября, чтобы наконец снова уехать в Питер на учебу и жить в общежитии при своем институте. Стабильность.       Вот и сейчас, сидя за одним столом, они не имели ни малейшего понятия, о чем им друг с другом говорить. Антону хотелось рассказать очень много всего, о историях с прогулок, о новых друзьях, да он не постеснялся бы упомянуть свою тупую влюбленность, лишь бы нашлась хоть какая-то тебя для обсуждения.       Но Володя явно не горел желанием разговаривать. Он даже ни разу не поднял взгляда на Антона и молча смотрел в свою тарелку. Нужно было что-то спросить. Сказать. Сделать. Хоть как-то привлечь внимание, показать, что брат для младшего Литвинова даже на фоне каждодневного веселья всё ещё является самым важным человеком.       — Вов, а у тебя как дела? Ты не рассказывал давно ничего. Как там Лена?       Володя поморщился, и Антон понял, что это не самая лучшая идея для разговора.       — Да как там Лена. Понятия не имею. Мы разошлись, — хмуро проговорил он, и Антон удивлённо округлил глаза:       — В смысле? Из-за чего?       — Ей Лёня какой-то херни наплел, типа я тут с бабами зависаю каждый день. Она и поверила.       — Так ты ж из дома не выходишь, — вставил Антон, и Володя хмыкнул:       — Дык в этом и прикол. Я думал ладно, с Лёней потом разберусь, надо Лене объяснить всё, — теперь он говорил явно более охотно, чем до этого разговора. Антон едва сдерживался от улыбки, которая была бы тут совсем не к месту. — А ей типа мои доводы недостаточно аргументированными показались.       — Дура.       — Поэтому и разошлись, — невесело ухмыльнулся Володя, продолжая медленно опустошать свою тарелку. — Лёня после этого хвостиком за ней бегать стал. Вчера фотки в Инсту выставляла, какие они счастливые и влюбленные, — он изобразил руками вспышки и закатил глаза, символизируя это «у нас всё до экстаза заебись». — Да и хрен с ней. Щас в Питер уеду снова, всю общагу поперетрахаю. У тебя-то как дела? Каждый день с компанией какой-то гуляешь. Девчонки там хоть есть?       Антон скромно заулыбался.       — Одна.       — Красивая?       — Ещё бы, — уже грустнее кивнул он, но брат этого не заметил:       — Нравится тебе?       — Не-а, — наконец с чистым сожалением выдал он, даже не смотря на брата.       Хотелось поделиться с ним своими чувствами к Игорю. Рассказать о том, что происходит на душе. Володя поймет! Он любым Антона примет. В прошлый раз он подогнал ему действительно удобные украшения для его проколов и даже не осуждал, когда Антон их только сделал. Может, он и в случае с ориентацией примет его сразу?..       — Вов, я… — Антон нервно сглотнул, уверяя себя, что он поступает правильно. В конце концов, через неделю же Володи тут уже не будет, так? И всю неделю он сможет прогулять с друзьями, чтобы не пересекаться с братом, избегать конфликтов и буллинга с его стороны. — Я бисексуал, кажись.       Володя вскинул бровь, ибо за активным жеванием пока не мог спросить.       — Это чё тебе, пчёл ебать хочется?       Антон невесело посмеялся. Володя не может не знать значения этого слова, но старается по максимуму оттянуть тот момент, когда придется это признать.       — Нет. Мне нравятся и девушки, — Антон вдохнул поглубже, — и парни.       На самом деле правильней фраза звучала бы «и девушки, и Игорь», но Володя бы его просто не понял.       — О. Прикольно. Вдвое больше шансов найти кого-то по душе, — хмыкнул он и снова сунул в рот вилку. — Я давно это подозревал, если честно. Ты от девок шугаешься как ненормальный. Подумай ещё, может ты не би, а гомо.       — Блять, Вова!       Антон не выдержал и засмеялся вместе с Володей. Толкнуть его в плечо не вышло бы физически, поэтому Антон просто стащил макаронину из его тарелки.       — А с чего такие выводы вообще? — снова начал диалог брат. Антон поджал губы, опустив глаза в стол. — Пацан какой-то понравился? Или просто на мужские жопы заглядываться начал?       Антон саркастично посмотрел на него, вдохнул и заговорил:       — Я в парня из нашей компании влюбился походу, — честно признался он, а Володя протяжно промычал, мол, «ну, все с тобой понятно».       — Хороший?       — Замечательный, — смущённо улыбнулся он. — Он мне все выходные книгу читал. А я его стену в комнате разрисовывал.       Володя состроил понимающее выражение лица.       — И чё у вас, ну… это… — парень попытался донести свою мысль непонятными и неописуемыми жестами, продлившимися комично долго и в итоге дошедшими до того, что он просто потёр указательные пальцы друг об друга.       Антон наблюдал за ним с выражением «и чё это нахуй?», а после этого самого финального жеста просто вздохнул:       — Вов, ты охуел?       — Да я про взаимность спрашиваю! Это у тебя на уме какие-то там сексы и пошлости, — он взял кусок хлеба и откусил, видимо, чтобы скрыть в нём неловкость. — Есть чё или нет?       Антон пожал плечами. Его самого этот вопрос ужасно волнует. «Есть чё или нет?». С одной стороны Игорь оказывает миллиард жестов внимания, с другой — бегает от этого и переводит тему во время каждой попытки Антона начать полусерьезный разговор.       На этом диалог про отношения Антона закончился и брат снова перевел тему на себя. Антону оставалось только радоваться, что Володя принял его внезапный каминг-аут так просто и быстро.

* * *

      Фотон:       ТОХА У МЕНЯ ЕСТЬ ГЕНИАЛЬНЫЙ ПЛАН       18:33       Сообщение пришло внезапно. Антон, расположившийся за рабочим столом с альбомом, карандашом и ластиком, даже вздрогнул.

Вы:

я надеюсь, что мы не будем как Гунн и Алан

18:33

      Фотон:       ХААХАХАХХАХАХА НЕТ ДРУГОЕ       Сейчас ты быстренько напялишь что-нибудь на свою сочную задницу и мы вместе попиздуем до тронгзунда!!!!!!!       18:33

Вы:

бля, будь здоров

куда попиздуем-то?

18:33

      Фотон:       Давай не выебывайся, я уже у твоего подъезда       (⁠ ⁠˘⁠ ⁠³⁠˘⁠)♡       18:33       Хотел бы Антон повыебываться ещё, но вовремя осознал, что Игорь отбитый на всю голову и вполне может решить залезть к нему в окно по водосточной трубе. Сразу как-то перехотелось опаздывать на такую внезапную встречу хотя бы на минуту, Антон подорвался с табуретки и распахнул дверцу шкафа.       Первым в глаза бросился радужный свитер, который до этого Антон так ни разу и не надел, ну, разве что из чистого интереса, просто примерить. И, черт возьми, тогда у него встал вопрос, на какого бесстрашного Халка-фембоя его делали, если Антон в нем наполовину утопился. А сейчас, о да, похоже, пришло его время — основная часть прогулки очевидно пройдет вне Высоцка, поэтому не нужно будет опасаться косых взглядов. А Игорь точно не будет переживать, что Антон выглядит как шлюха, да.       Без лишних сомнений Антон снял с себя домашнюю одежду, натянул этот самый свитер и черные джинсы, недавно порванные на коленях по вине футбола, нацепил на нос круглые солнцезащитные очки, а на шею — достаточно крупную цепочку с подвеской-замком. Охренительно. Выглядит как недоделанный томбой из 2к18, вот только, в отличие от них, реально имеет хер между ног, а не притворяется.       Телефон уже звякнул новым уведомлением, поэтому Антон поспешил выйти в коридор и запрыгнуть в кеды, попутно кинув родным что-то о своём уходе. Мама уже не говоря ни слова просто вышла из гостиной, чтоб закрыть за ним дверь. Благо, что Антон успел смыться с лестничной клетки до того, как она увидела его внешний вид.       Выходя из подъезда, Антон столкнулся с Игорем практически лоб в лоб. Александров уже раскрыл рот чтоб возмутиться, но вид Литвинова поразил его гораздо больше, чем несказанная наглость в виде возможных увечий.       — Ты выглядишь… хорошо, — не найдя слов, восхищённо кинул Игорь. Антон смущенно улыбнулся, пропуская волосы сквозь пальцы. — Пойдем, принцесс?       — Да почему принцесса, блин, — снова возмутился Антон, но без лишних вопросов двинулся вслед за Игорем в неизвестную сторону. — Почему не принц?       — Потому что «принцесса» звучит лучше. И подходит тебе намного больше.       Антон слабо улыбнулся. Неужели он действительно так похож на принцессу? Отражение в зеркале ему казалось вполне непринцессным. Даже в меру грозным и рыцарским. На защиту Игоря он бы точно смог встать, если бы что-то произошло!       — Глупый ты, — вздохнул он, чувствуя, как Игорь снова невесомо касается его пальцев, совсем как в библиотеке.       — Зато красивый какой.       Он гордо вздернул подбородок, придавая себе максимально величественный вид, но это не помешало ему подавиться воздухом, когда Антон зацепил его пальцы и осторожно, до тошноты нежно сжал в своих. Это… было неожиданно. Посреди разговора так запросто проявить ласку, никак не предупредив и не сказав ни единого слова… разве так можно? Разве Игорь смеет получать такое внимание от царской особы?       Антон, судя по виду, тоже выглядел очень смущенным, хотя за преградой черных очков мало чего было видно. Как ни странно, это вселяло уверенность: Игорь перехватил его руку так, чтобы уже ладонь Антона держалась в его, и пошагал к месту назначения чуть быстрее, заставляя и друга ускорять шаг.       Вот уже миновали пожарную часть с небольшой башней, прошли мимо неё и вышли на явно часто используемую, но от этого не менее заросшую тропинку. Дорога к нечто с названием «тронгзунд» казалась дорогой к порталу в заброшенный волшебный мир. Интересно, что оно на самом деле из себя представляет?       Игорь не мог перестать рассматривать Антона. Красивым он сегодня был до боли, таким ярким, своим видом скрашивающим даже самый отвратительный унылый вид. Игорь старался быть таким чтобы его любили, а у Антона, казалось, это получалось просто так, только потому что родился. Такой… такой, какие слова парни в сторону других парней обычно не произносят. Игорь с интересом исследовал в нём каждую деталь и не мог оторвать взгляда, из-за чего то тут, то там спотыкался о камни и корни деревьев.       В последний раз запнулся он об явно очень крупный булыжник, раз не смог сразу поймать равновесие и повалился на землю. Благо, вовремя отпустил Антона, иначе такой красивый, яркий петербуржец Литвинов бы оказался испачкан и осквернен высоцкой грязью, которая даже после недавних ливней совсем засохла и теперь была больше пылью, чем действительно грязью.       — Блять, Игорь! Ты под ноги вообще не смотришь? — ругался он, наклоняясь и поднимая Александрова с земли. — Убьешься так скоро! А я дороги назад не помню.       Игорь рассмеялся, а затем взгляд упал на замок на шее Антона. Он практически машинально полез под ворот собственной футболки, изымая оттуда тонкую цепочку с ключом. Да, его украшение косило под серебро, тогда как украшение Антона — под золото, но это не помешало глупо восхищенно улыбнуться:       — Тоха, а мы с тобой соулмейты походу.       — Не матерись. Ты где слов таких набрался? — засмеялся Антон, приседая перед ним на корточки. В любом случае, примерный смысл неясного выражения он понял. — Чё, попробуешь вставить мне или всё-таки пойдем дальше?       Игорь, не говоря ни слова, молча притянул его к себе за цепочку, вынуждая упасть коленями в пыль. Конечно, не было даже мысли, что они совершают что-то гениальное, но ключик действительно отлично вошёл в замочную скважину из-за своей минималистичной конструкции и того, что скважина представляла из себя самое обычное отверстие в наверняка полом украшении, но не более.       Сердцебиение замирало от близости. Антон почти не дышал и смотрел только на этот маленький ритуал, который Игорь проводил между ними. Захотелось быть ещё ближе. Прижаться к нему, к его губам, сделать всё ради своей потребности в тактильном контакте. По коже шли мурашки, и все мышцы сводило от этого безумного желания быть так близко, как только можно, попытаться совершить физически невозможное — сделать так, чтоб два тела заняли одно и то же место в пространстве.       Но Игорь уже отстранился и отпустил цепочку друга. Пришлось признать свои желания временно невозможными для исполнения и выпрямиться.       — Ключик-с у вас маловат, — усмехнулся Антон, вставая на ноги и отряхивая колени.       — Да это просто у тебя не замочная, а нефтяная скважина, блять, — наигранно-обиженно отозвался Игорь, едва удерживаясь от глупого смеха и поднимаясь вслед за Антоном и с его помощью. Антон же первым и начал отряхивать его одежду от приставшей пыли и уже нескольких опавших сухих листьев.       — Ты обвиняешь меня потому что у тебя комплексы из-за размера ключа, — нагло улыбнулся Антон, а Игорь закатил глаза и мирно пошёл дальше. — Но вообще-то, главное, что нам обоим понравилось! Ты был очень нежен, спасибо.       — Ещё бы я не был нежным, когда на меня такая мордашка смотрит, — скромно облизнул губы Игорь, хотя даже не взглянул на него. И не взял его руку в свою вновь.       Диалог не продолжился. Парни неожиданно даже для себя замолчали и больше не спешили открывать рот. Разговоры перебили бы эстетическое наслаждение: Антон наслаждался окружающим пространством, плотно растущими деревьями, шелестом их листьев, грунтовой дорогой, светлым небом, всем, что так плотно обступало их со всех сторон, а Игорь — каждым вздохом и шагом Антона.       Любоваться им хотелось вечно.       Было жизненно необходимо навсегда запечатлеть в памяти эти кадры, его исключительную нежность и прямо сейчас распирающее его удовольствие от жизни.       Игорь воспользовался тем, что Антон был слишком увлечен природой, замечал одновременно всё и ничего, и замедлил шаг. Должно быть, стоило бы вначале спросить мнение Антона по этому поводу, но всё же Игорь достал телефон и сделал пару фотографий в стиле папарацци. Они были на удивление яркими, четкими и ещё больше подчеркивали беззаботность и эмоциональность этого дня. Этого человека.       — Игорь, ты хули там втыкаешь?       Александрову пришлось в срочном порядке закрыть галерею и сунуть телефон в карман. Зачем сейчас ему рассматривать только что сделанные фотографии, если запечатленный на них объект исскуства и так находится рядом с ним? Тянет к нему руку, вынуждая вновь сжать её, и аргументирует бессловную просьбу:       — Ты отстаёшь сильно, если порознь идём.       Топор, конечно, согласился с этим утверждением и молча повёл Антона дальше. И совсем плевать, что Антону нужно держать Игоря не для того, чтоб не отставал, а для того, чтоб не убежал со своей скоростью ходьбы в двадцать километров в секунду. Игорь был готов забить на реальность, факты и согласиться с самым глупым утверждением, лишь бы Антон продолжил сжимать его руку.

* * *

Вы:

У тебя бывало когда-нибудь такое, что ты начинал прям жёстко переживать за свою ориентацию?

17:06

      БМВиктор:       ПЕРЕЖИВАТЬ ЗА ЧТО       17:06       Антон подозревал, что спросил зря, но больше ни с кем обсудить это не мог. Витя прошел с ним через воду, огонь и железные трубы, пусть и на расстоянии трёх тысяч километров, вряд ли его оттолкнет что-то, что его все равно никогда не коснется. Тем более, что он не был так уж сильно против представителей нетрадиционной ориентации, просто к ним не относился.

Вы:

ну знаешь, иногда по фану спросишь себя «ХМ, А ВДРУГ МНЕ НРАВИТСЯ ЕБАТЬСЯ В ЖОПУ» а потом всерьез задумываешься и вагины уже как-то не привлекают

или когда всю ночь спишь в обнимку с одноклассником и потом буквально всё время думаешь что был бы не против повторить это опыт и что с девушкой было бы вообще не то, по-моему тоже очень хороший пример (>⁠▽◕)

17:06

      БМВиктор:       ТОХА ПОЧЕМУ В ВЫСОЦКЕ У ТЕБЯ ВСЕ ТАК БЫСТРО ПОШЛО ПО ПИЗДЕ       17:06       Честно, Антон думал об этом каждый божий день, но каждый раз приходил к одному выводу: в Высоцке его жизнь стала значительно лучше, чем в Питере, а не скатилась по наклонной. У него появились друзья, он намного чаще выходил на улицу и вообще чувствовал себя действительно нужным. В принципе все было неплохо, в последние пару дней мама даже взяла котенка у одной из соседок, и теперь маленькая шумная тучка то тут, то там во всю глотку мяукала в их квартире.       Единственное, что действительно мешало — эти идиотские вопросы об ориентации самому себе. Казалось бы, возьми и признай то, что тебе сильно нравятся парни — ну, ладно, один конкретный парень, но это ведь ещё больше упрощает задачу! — и не так сильно девушки, но нужно пройти эти ебучие стадии принятия. Задуматься о том, о сем, поплакать, поторговаться, позлиться, а потом заявить отражению в зеркале «я гей» и отпустить эту непосильную ношу в свободное плавание.       БМВиктор:       ТАК, давай начнем с начала       давно это?       17:07              Антон закрыл глаза и обессиленно опустил голову. Две недели точно — с того дня, когда он рассказал Володе о своей влюбленности в парня. О, конечно, нужно прибавить еще неделю — с того дня, когда он случайно подрочил на фантазии о том, как Игорь ему сосёт. И, так уж и быть, засчитать можно ещё одну — с того дня, как Антон увидел Игоря в первый раз, как в первый раз прикоснулся к нему в затянувшемся рукопожатии, как на него впервые посмотрели с таким неподдельным интересом…       Антон скромно улыбнулся, утыкаясь носом в колени. В груди горело и сердце трепетно замирало каждый раз, когда он вспоминал об Игоре. Черт возьми, да на Игоре был завязан весь внезапный кризис ориентации Антона! Игорь — причина этого пиздеца и то, что поможет его усмирить. Игорь — главный гость его навязчивых мыслей, без Игоря не обходится ни один беспокойный сон. И с ним Антон проведет весь вечер…       Сегодня Антону исполняется шестнадцать лет. Сегодня он, естественно, получил поздравления от всех участников их небольшой компании и невольно подслушавших разговор одноклассников, сегодня брат впервые за год сказал в адрес Антона что-то серьезное и даже приехал из Петербурга чтоб подарить ему какой-то из своих кулонов, сегодня подростки снова должны были покорять улицы крохотного города. Многих, между прочим, ещё и отпустили допоздна — либо тех, кто вызывал у родителей доверие, либо тех, до кого не было дела. Вот только Игоря не было ни среди одних, ни среди других, а Антон мысленно поклялся пойти домой одновременно с ним в знак поддержки.       БМВиктор:       Тох???       17:09       Антон вскинулся сразу же, как в руке завибрировал телефон. Мало того, что надо было ответить Вите, так ещё и оказалось, что до их общего с друзьями мероприятия осталось всего двадцать минут. Пора бы перестать тупить, думая об Игоре, наконец ответить другу и начать собираться.

Вы:

это очень сложно, если честно

но я уже две недели как в него серьезно влюбился \(•▽•⁠)/

17:10

      БМВиктор:       БЛЯТЬ       17:10       Антон полностью понимал и принимал реакцию Вити. На собственные слова он только что отреагировал так же.

-

      Когда Антон подходил к месту назначения, вся компания уже была на месте. Алекс записывала кружочки в свой канал на фоне дерущихся Паши с Колей, Лёха молча курил в стороне, Данил спокойно разговаривал с Топором и словно не замечал, что в метре от них уже началась Третья Мировая.       При взгляде на Топора, первого обернувшегося на будничное «привет», у Антона перебило дыхание. Александров, сука, в школу одевался не так официально, как на их безалкогольную пьянку. Выглядел он, конечно, безупречно: по стрелкам выглаженные брюки, такая же выглаженная белая рубашка, черный галстук, пиджак. Даже волосы каким-то хером уложил, скотина. Единственное, что портило весь вид — белые кеды, но они хотя бы выглядели прилично.       Одновременно Антону хотелось смеяться с него и восхищаться. Повиснуть у него на шее или «ненарочно» пролить что-то на белоснежную рубашку. Притянуть к себе за галстук и поцеловать или… что ж, вариантов тут было немного — плюнуть в ебальник или укусить.       Рассматривать Игоря удалось недолго — в молчаливое созерцание вмешался Коля:       — Ни за что не угадаешь, что мы тебе притащили, — воскликнул он, подняв руку и звеня пакетом с, видимо, бутылками. Данил опустил конечность друга и мрачно кинул:       — Ты бы ещё громче говорил.       — А какая кому нахер разница?       Антон вдохнул и после этого уже не захотел выдыхать. Он не хотел бы сегодня пить, потому что не был уверен, что сможет себя проконтролировать, а там уж кто знает, до чего дойдет. В прошлый раз он… проколол себе соски, да. А что случится в этот? Только бы не додумался до того, чтоб сделать татуировку чернилами из ручки — вот уж будет весело.       — Прости, я правда пытался их отговорить, — позволяя себе шагнуть чуть ближе, чем остальные, тихо произнес Топор. Антон перевел на него взгляд, снова едва не расплылся от восторга из-за его парадного вида и мотнул головой:       — Хер с ними. От одного раза же ничего не будет.       — Не боишься, что изнасилуют?       — Мне тебя бояться?              Парни рассмеялись, смотря друг другу в глаза. Никому уже не было интересно, что там происходит между Данилом и Колей, не волновали по какой-то причине молчащие Алекс и Паша с Лёшей. Хотелось продолжить молча смотреть в глаза и даже не пытаться предпринимать ещё какие-либо действия.       Через время Алекс всё же привлекла общее внимание:       — Ребят, может на берег пойдем уже? Чего в городе торчать!       Коля с Данилом сразу же перестали собачиться. Коля, практически как крайне веселая чихуахуа, бросился в середину компании, как будто бы его, блять, могли случайно оставить здесь. Данил шагнул следом, хотя и все ещё оставался чуть поодаль.       — Ну, ведите, — пожал плечами Антон, и группа сразу же двинулась в неизвестном направлении. Антона практически сразу загребли вместе с собой, оставляя его между двумя самыми активными участниками команды: Колей и Игорем.

-

      Весь вечер прошёл на берегу, который в народе и на картах почему-то именовался пляжем. В любом случае, в воду лезть там не рекомендовалось, зато посмотреть на красивые закаты — очень даже.       На чьей-то блютуз-колонке играла музыка из первого попавшегося плейлиста, рекомендуемого какими-то там алгоритмами, которые работали очевидно через жопу, раз каждые пять минут то тут, то там слышалось «какая же поеботина». Звенели принесенные кем-то самые обычные стаканы, в которых разводили говеный виски из местной «Пятерочки» с Колой оттуда же. В воздухе витал химозных запах электронок и изредка — дыма дешёвых сигарет.       Самая обычная пьянка. Как оказалось, вполне алкогольная.       За здоровье Антона выпивали как минимум дважды. Ещё дважды — за любовь и его личные успехи в ней, а потом начали уже просто так, потому что могли. Данил постепенно начинал валиться с ног от количества выпитого, к тому же через два часа пьянки ему начали названивать родители, но этого никто не слышал. Вероятно, завтра Белову влетит по самое еб твою мать, но сегодня он продолжал мирно потягивать алкоголь с газировкой и разъебываться под «ты заставлял меня сосать», Полматери, Макана, Моргенштерна, Бузову и прочих сомнительных личностей. В прочем, как и все остальные. Кто бы мог подумать.       Со временем Антон с Игорем почему-то откололись от основной посиделки. Может быть потому, что были самые трезвые и хотели дольше оставаться хотя бы частично такими, пусть и даже наедине друг с другом пили и изредка уходили налить ещё. Это было неважно. Для Антона вообще мало чего сейчас имело вес, потому что они вдвоем, в лёгких потёмках сидели у самого края воды, смотрели на медленно садящееся солнце и переговаривались вполголоса.       — Тох, спасибо за то, что ты… ну, рядом, — тихо проговорил Игорь, смотря в постепенно темнеющую прямо в тон небу воду. — Благодаря тебе я научился любить этот город. Он маленький и какой-то идиотский, серый, о нём нигде не упоминают… Но ты скрасил его существование собой. Спасибо тебе.       К щекам Антона моментально прилила кровь уже не из-за алкоголя. Он не может оставаться равнодушным, когда Игорь так изливает свою душу и говорит искренние, безумно приятные вещи. Хочется без объяснений кинуться и обнять, покрывая все лицо спонтанными поцелуями, но на всякий случай Литвинов спросил:       — Это что, признание в любви такое?       Естественно, в шутку.       Антон надеялся, что Игорь примет это за шутку. Что вечер продолжится в такой же атмосфере, как до этого! И всё будет как раньше!       Вот только Игорь промолчал, серьезно посмотрев Антону в глаза, и сердце забилось быстрее.       Чтобы понять его молчаливый ответ, много ума не требовалось; Антон покивал, опуская голову. Не хотелось об этом думать в собственный день рождения, пытаться расставить какие-то там точки над Ё, когда всем и так уже все понятно.       — Игорь, почему мы все ещё не вместе?       Теперь голову опустил и Игорь.       — Я не знаю.       — Почему мы не можем просто попробовать? Чёрт с ним, если из этого ничего не получится!       Игорь покачал головой:       — Ты не понимаешь. Мы не можем… мы не сможем потом спокойно учиться в одном классе, если все разойдется по швам. Я уже обжёгся так с Наташей.       — А так мы можем продолжить просто учиться вместе? Прекрасно зная о чувствах друг друга!       Антон едва удержался от того, чтоб вскочить на ноги. Глаза почему-то застелили тихие слезы.       — Игорь, дай мне хотя бы один шанс. Я буду хорошим.       Игорю очень хотелось согласиться, но мозг все ещё искал любые отмазки. Родители, общество, всё что угодно, Игорь был готов сказать любую хуйню, чтобы не поставить под сомнения свои чувства и при этом не дать им волю. Ему было страшно, что все просто возьмёт и развалится так же, как развалилось с Наташей. Вот только причины были бы совсем иные.              — Тош, пожалуйста, пойми меня правильно, — Игорь накрыл его руку своей, заставляя Антона внимать словам. — Я просто пока не готов к отношениям. Я не смогу быть таким, каким ты меня заслуживаешь. У нас… у меня не получится, — он сжал пальцы Литвинова ровно в противовес своим словам, словно он всесильный и точно выдержит любые испытания и превратности судьбы. Но нет. Таким простым, но полным эмоций жестом ему просто хотелось подчеркнуть свои чувства к Антону. — Подожди меня, ладно? Я буду любить тебя так, как никто никогда не полюбит. Только дай мне немного времени.       Антон внимательно выслушал его, опустил глаза и вытащил свою руку из-под его.       Игорь успел разочароваться в самом себе, проклясть свою неуверенность на тридцать три раза и подумать о том, чтоб утопиться в чертовом заливе, на берегу которого они сидели. Но затем Антон уже по-другому взял его руку и переплел пальцы, показывая, что он готов приложить усилия для их отношений: неважно, будет ли это работа над ними или томительное ожидание.       — Я понял. Всё хорошо, — заверил его он, прижавшись ко лбу Игоря своим. — Просто давай позже ещё раз поговорим об этом трезвыми.       Игорь счастливо улыбнулся и кивнул. Неужели Антон действительно его понял? Судя по виду, он даже не обижается.       — Можно тебя поцеловать? — спросил Антон настолько тихо, чтобы ветер даже случайно не донёс обрывок этого вопроса до основной массы людей. Игорь кивнул и сам подался ближе к нему, а Антон поддался своим желаниям и потянул его за галстук, буквально вынуждая самому прикоснуться к его губам.       Приятно — это единственная мысль, которая вспыхивает в его голове в этот момент. В голове не взрываются фейерверки, не летят во все стороны искры бенгальских огней — в душе Антона просто что-то продолжает разгораться все сильнее и сильнее. Это не похоже на то, что Антон себе представлял, но от этого не менее впечатляюще. Хочется ещё, но парень все равно отстранился и почувствовал, как Игорь потянулся за ним следом, не желая прерывать контакт хоть на секунду.       — Ты забрал мой первый поцелуй, — хихикнул Антон, наконец сумев сбежать от Игоря, но так и не решаясь открыть глаза и взглянуть на него. Александров боднул его в лоб, вновь наклонил голову и заново прижался к тонким губам, вырывая все новые и новые поцелуи:       — Я очень горжусь собой.       Весь мир исчез за несколько мгновений этих трепетный касаний. Вода уже не плескалась о берег так явно, не долбила ужасная попсовая музыка с колонки, и ветер не шелестел между желтеющих верхушек деревьев. Не было слышно громких весёлых разговоров команды, стоящей чуть поодаль. Вокруг не осталось вообще ничего.       В этот миг существовали только они вдвоём, принадлежащие друг другу и не готовые этого признавать.