Я пытаюсь справиться с обрушившимся небом.
И вот птицы за окном затихли, ушло их чудесное пение и растворилось в густых облаках полутёмного небосвода. Такого одинокого и холодного небосвода, как прозрачная бледная рука, коснувшаяся стекла в надежде, что совсем скоро лучи вновь рассеют мрак и пробьются в пустое старое помещение академии Камомэ. И он вновь ощутит, хоть и очень слабое, но такое нужное тепло весеннего Солнца. Глаза закрываются. Здесь только он и темнота, ставшая его другом. Он почти привык. Скоро. Окончательно. Мальчик закрывает уши, забивается в угол. Ему не больно, ему не холодно. Его мучает совесть и забытые мечты. Клятва перед Богом. Гордыня за содеянное. Отказ от самого себя. Он проводит по своей щеке, ногтями впиваясь в неживую кожу, пытается содрать то, что так порой терзало. Печать, ставшая его замком, оковами, пленом. Печать, говорящая о его обязанности. Печать, заставляющая носить уже какое десятилетие подряд должность под номером «Семь». Поддаваться слухам, терпеть одиночество, быть слугой живых. Ханако. Ханако из женского туалета. О нём даже думают, как о девочке. Но живые люди на то и живые: верить слухам, придумывать что-то новое, нарушать принципы, соблюдать глупый кодекс. Его это уже не злит, местами забавляет. Попросить у него желание не так легко, как шепчется академия, однажды в которой он себя и похоронил. С ним могут общаться только «избранные». Ханако пробует вдохнуть кислород, который давно перестал ощущать. Лёгкие словно опустели, их просто не существует, как и сердца, которое уже давно не бьётся от собственного предательства. Улыбки над не смешным, смех ради формальности. Пора прекратить этот цирк и вновь смиренно ждать, пока случится что-то новое. Ибо Бог простит его грехи, когда Ханако сделает то, что должен. В его сознание проникает мрак. Звёзды в мутном разуме гаснут, Луна перестаёт быть прекрасной и чистой. Он грязный. Грязные портят чистое.Господи, помоги мне, помоги.
Хочется кричать ему эти слова, но гордыня выше совести. Он хочет спастись. Он хочет смириться. Он хочет покой. Ханако не надеется на других. Ханако видит в своих глазах серую пелену чужого мира людей. Мальчик приходит в себя, услышав тихий стук с другой стороны старой кабинки. Казалось, что он боялся пошевелиться в тот момент. Удивляется, осторожно прислоняется со своей стороны, и… Свет. Много красок украсили ясный день.. . .
Забавная, шумная, наивная и чересчур искренняя. В ней он эту искренность любил больше всего. Такой он её запомнил больше всего. И эти девичьи длинные волосы, что забавно переплетались от частых эмоциональных движений. Ясиро Нэнэ. Её имя он тоже запомнил. Она казалась перед ним неуклюжей во всём. Её первое желание, её первая цена за желание, её должность помощника Седьмой тайны, однажды попросившая плату. В любви глупа и неудачлива. Стереотипов в будущем суженом, казалось, такого не существовало даже. Зато пользы от помощника хоть отбавляй. И туалеты помоет и повеселит его своими рассказами о романтике и хомяке Инферно. Хотя вкус на имена у неё, мягко говоря, так себе. Ханако ещё не подозревал, что все эти времяпровождения закончатся не так быстро, как он думал. Однажды он видит её слёзы. Ханако признаёт — он поступил эгоистично, сыграв на её чувствах ради своих целей. Нэнэ начинает уходить, не попрощавшись.Не уходи, постой. Не отворачивайся.
Ханако снимает фуражку, догоняет и в последнюю секунду ловит её за тонкое запястье до того, как она окончательно выйдет за пределы школы, доступ к которым закрыт для Седьмого навсегда. Подходит ближе, извиняется. Он знает, что она удивлена. Но заметно расслабляется, когда чувствует, как её пальчики сжали его плечи. Тогда они впервые долго обнимались. Закат в тот вечер был особенно красив. Ханако делал всё, даже пойдя против законов Божьих, чтобы не допустить того рокового момента, когда стрелки на её времени жизни решили повернуть. Нэнэ падает. У неё не осталось больше времени. Всё резко стало бессмысленным. Теперь-то он что может сделать? Он лишь раб небесных принципов. — Что ж, это когда-нибудь должно было произойти. Ничего не могу поделать. Его улыбка колит чужие глаза, но внутрь призрака, казалось, вновь пробилась тьма. — Ты всё знал… Отвечают ему безнадёжно, и Ханако признаётся. В тот вечер все стёкла третьего этажа были разбиты. А на следующий день академия не сидела на месте, распространяя новые слухи. Кому-то показалось, что слышали чей-то плач в тихом углу старого пустого корпуса.. . .
Она оборачивается и видит Ханако в такой же школьной форме, как и у всех мальчиков. Нэнэ тогда думала, что это лишь плод воображения. Но его рука была подозрительно тёплой. А дальше — как в сказке. И звёзды в этом мире были большими и яркими, а Луна будто бы висела в небе на расстоянии вытянутой руки. Она слушала, как он рассказывает о космосе. У мальчика был наивысший балл по астрономии. Казалось, в ту ночь он ей мог рассказать о каждой звезде отдельно, стоило бы Нэнэ только попросить. Но она не находила себе места. Все мысли были забиты одним Ханако, который представился ей совершенно под другим именем. Аманэ Юги. В голове совсем не укладывалось. — Аманэ… Нет. Ханако-кун. Ты же Ханако-кун? Он никогда не подумал бы, что его так легко смогут отличить. — Какой он? Этот Ханако. Решается спросить, глаза пытаясь не показывать, что так волнительно ждали ответа. Настоящий Аманэ ненавидел нынешнего себя. Это тошнотворное имя, эту печать на щеке… — Он мне нравится. Внутри Седьмого впервые что-то по-особенному приятно кольнуло, а мысли перевернулись вверх дном так, что он готов был потерять сознание. С Ясиро они совершали невероятные дела. От них даже невозможно было скрыться. Он научился ездить на велосипеде в эту же секунду, как только она обхватила тонкими руками его торс. Ханако увидел этот мир за пределами школы, стоило Ясиро потянуть его за собой. Снять с него страх пересечь границу дозволенного. В этом странном и бесконечном мире они были вместе. В мире, нарисованный обычной кистью Четвёртой тайны, где по её лишь желанию всё могло разрушиться в один миг. Ясиро падает на колени, не находя сил для слов. Слёзы, что капали на ладони Седьмого, описывали её внутреннее состояние. Каждая капля — словно тысяча игл. Ханако — эгоист. Другими словами порой его невозможно было назвать. Нэнэ не хотела даже смотреть на него, но заставляет себя, когда тот кладёт ладони на её заплаканное лицо. — Здесь ты сможешь продолжить жить. Ничего больнее, чем эти сказанные с равнодушным тоном слова, Нэнэ не слышала. Но она не хочет жить, где всё ненастоящее. Для неё все там. Там, где существует время. Там, где настоящие друзья. Настоящий Ханако. Мальчик-призрак, в которого она влюбилась, бросив свои стереотипы. Нэнэ идёт наперекор его эгоизму. И у Ясиро Нэнэ получается. Потому что Ханако всё же уступил её упрямству.. . .
Он притягивает Нэнэ к себе, в последний раз касаясь шелковистых волос и ощущая её тепло, по которому будет всегда скучать. — Ясиро, я бы тоже хотел жить в этом мире вместе с тобой. Ханако понимает, что она изо всех сил держится, чтобы не поддаться накатывающей истерике. По его полупрозрачной щеке скатывается одинокая слеза, и напоследок слышит её тихое «не уходи», что так обожгло его давно не бьющиеся сердце. Он любил её. Любил её голос, до сих пор любил искренность в этом голосе. Любил её образ и её нежные глаза, что так породнились ему. Но теперь Ханако не позволял себе даже думать о ней. Потому что он вновь обманул. Он сделал так, как хотел. Решил всё за других. За Ясиро Нэнэ. Снова. Потому что таким был Ханако. Порой для него не существовало никаких границ. И Бога тоже. Не существовало теперь в тот день. Бог не любил грешников. Но мальчик уже не чувствовал разницу между совестью и правосудием. В тот момент он вновь отвернулся от самого себя. Она просыпается в холодном поту посередине ночи и резко переходит на крик, бьётся в конвульсиях, рыдает и срывает голосовые связки. Нэнэ не могла нормально вдохнуть, потому что её единственным кислородом в этом несправедливом мире уже давно стал он. Руки матери и их старательные успокаивающие движения мало помогали. — Почему?! Почему?! Звучал этот вопрос не раз за все бессонные дни после безжалостного количества кошмаров. Нэнэ поджимает колени, лёжа на боку, и закрывает крепко уши вспотевшими ладонями, тяжело выдыхает. Ей мерещились прохладные касания к тонкой коже, отчего тело прошибало, словно током; мерещился в голове его озорной голос и смех, к которому она привязалась. А произношение её имени из его губ… А эти глаза, этот взгляд, наполненный такими же чувствами… Она всё потеряла. Шла третья глухая ночь. Ясиро Нэнэ тысячу раз пожалела, что вообще однажды поверила слухам о туалетной Ханако-сан. И только один раз она дала себе обещание, что всё исправит. Исправит же?. . .
Ханако истекает чёрной кровью, закрывая мутные глаза и наконец готовясь уйти на вечный покой, ибо ему стало ни к чему существовать, где уже никогда не будет её.Спасибо, что дала себя полюбить.
Мальчик вдруг чувствует что-то щекочущее на своём лице. Что-то очень мягкое и настолько знакомое, что он распахивает глаза и тут же становится пленником этих глубоких малиновых очей, в которых передавалось всё, что их обладательница пережила. Тогда она спасает его, мёртвой хваткой утягивая второй раз далеко за собой. В их собственный мир. Ханако получает пощёчину. Хорошо, заслужил. Но видеть, как она плачет — равно результату его собственных действий. Он не отрывал от неё глаз, пока Нэнэ сидела к нему спиной. Она до сих пор вытирала платком глаза, но он перехватил её ладонь в воздухе и сплёл их пальцы между друг другом. Обнимает молча, утыкаясь носом в шею. Слышит её порывистое дыхание. Видит покрасневшие кончики ушей. Поворачивает к себе лицом, вновь утопая в красивом цвете девичьих глаз. — Но если я рад снова тебя видеть, значит со мной что-то не так, да? Нэнэ расслабляется в его руках, цепко сжимая плечи на порванном гакуране. Они дышат в унисон, захлёбываясь от времени разлуки. Ханако, который не меньше стеснялся проявлений чувств, ощущает вкус и мягкость её губ, покрепче и бережнее прижимая к себе, лишь бы не дай Бог спугнуть. Нэнэ дрожит и практически не дышит во время их первого поцелуя. Теперь каждый рассвет и каждый закат Седьмой становился узником сильной зависимости. Они целовались в самых разных уголках школы. Куда ни одним ушам и глазам нельзя было протиснуться. Тогда она сидела у него на коленях, скинув с его головы фуражку, чтобы зарыться в каштановые волосы. Ханако порой был неумело-настойчивым в поцелуях, но для Нэнэ хватало лишь одних прикосновений, чтобы ей вскружило голову. Каждый вечер он рассказывал ей что-то необычное о звёздах, а Нэнэ не обращала внимания на время суток за окном. Теперь она никуда не хотела торопиться. Порой она дразнила его поцелуем в щёку и затем убегала с задорным смехом от юноши, который требовал ещё. Порой они любили тайком находиться в других гранях, нарушая все порядки. Потому что всё становилось возможными только с девочкой по имени Ясиро Нэнэ. Она немного устанет и приземлится спиной на густую поляну, усыпанной цветами. Ханако будет долго на неё смотреть с неким интересом; смотреть на её умиротворённое лицо, на её красивые ресницы и нежные губы. На её образ, всплывающий не раз перед янтарными глазами в темноте, как спасительный луч света. Та засмеётся от его разнообразных шуток и сплетёт красивый венок из ароматных цветов. — Без фуражки ты выглядишь совсем обычным мальчиком. Улыбнётся она, разглядывая цветочный головной убор на макушке Седьмого. — Этот «обычный мальчик» — Седьмая школьная тайна, Ясиро. Напомнит он, но не найдёт повода гордиться. Лишь покривляется. — Бука ты, Ханако-кун. Не понимаешь ты. — Чего же? — Это не мешает мне находиться рядом с тем, кого я люблю! Громко говорит она, преодолевая в себе страх признаться ему ещё раз. Ханако вновь пропускает глухой стук внутри, но поразмыслив — грустно улыбается. — Не говори только, что ты готова умереть, лишь бы остаться со мной. Ведь всё же я призрак Ханако-сан, исполняющий желания живых. Попроси только — и я исполню. Нэнэ, на удивление для того, не подаст никакого виду и поправит венок на чужой голове. — Хм-м… — подумает она, — О! Тогда я хочу, чтобы ты побывал на Луне! Ханако замрёт от шока, терпя непонятную боль в голове от этой фразы. Слишком знакомой, слишком значащей для него. И эту девочку, ему показалось, он тоже уже где-то видел. Да. Летний фестиваль. Тысяча огней, парящие в ночном небе. Листочки с желаниями, и самый главный он нашёл — красный. И тогда маленький мальчик, зачарованный поиском новых развлечений, видит девочку с пепельно-розовыми волосами, которые красиво сочетались с её юкатой. — Х-Ханако-Кун?! Он не понял тогда, почему она часто упоминала это имя. В разговорах иногда была рассеянна, и запомнилась ему своим неоднозначным мышлением и характером. — Моё имя — Ясиро Нэнэ. Он завидовал ей, что она нашла так много листочков для желаний, но по-прежнему самый главный у него! — Хочу стать космонавтом! Его главная мечта, ради которой он готов был идти на непреодолимое. Мальчик крутится вокруг своей оси, вытягивая руки вверх, словно пытаясь дотянуться до неба. До огромной Луны. Его резко обнимают. Тогда казалось, что Нэнэ плакала. В его руках оказывается куча разноцветных листков. — Возьми их всех! Загадай много желаний, и они точно сбудутся! Тёплый поцелуй в лоб. Он ощущает громкий стук сердца. Его щёки алеют. Её образ в свете огней был тогда особенно прекрасным. Ему было грустно с ней прощаться, но теперь он точно знал, что делать.Я хочу ещё раз встретиться с сестрёнкой Нэнэ!
Ханако прикусывает нижнюю губу и жмурится. Ему что-то очень не хватало сейчас. Он что-то будто бы… упустил, потерял. Забыл. Она касается его щеки, на которой эта злосчастная печать, он чувствует тепло нежной ладони, поцелуй её розовых губ на лбу. Нэнэ мягко улыбается и одновременно непонимающе смотрит на мальчика, из глаз которого текли слёзы. Некоторые застревали на краю ресниц. — Почему ты плачешь? Он любил Ясиро Нэнэ, любил её за эмоции, которая она дарила ему, и одновременно боялся, что это всего лишь бесконечный сон. Седьмой впервые не находит слов, а маска улыбки с хрустом ломается. Мальчик по имени Аманэ Юги до сих пор болел собственными мечтами.